– И куда это у нас собралась горничная с высшим образованием? – Перед Зинкой словно из-под земли вырос сын хозяина, Тимур. Высокомерный молодой человек стоял в красивой кожаной куртке, он был мокрый от брызг, но будто не замечал этого.
Первое, что сделала Зинка, когда совет был закончен, это выскочила на улицу и позвонила по телефону, что оставил ей дед. Ответил ей интеллигентный мужской голос человека в возрасте. После того как она назвала ему фамилию деда, он стал ещё и внимательным. Было видно, что мужчина очень хотел помочь.
– Давно это было, я уж и не помню всего, – расстроенно сказал он, – хоть и вёл я то дело, да после него ещё сотни подобных было. Знаете что, девушка, я сейчас залезу на чердак, там я храню свои черновики, и освежу память, а вы подъезжайте, я вам их отдам, возможно, и помогу вам чем.
Зинка понимала, что приехать – это проблематично, но чувствовала, что ей просто необходимы эти материалы.
– Хорошо, диктуйте адрес, – согласилась она, перебирая в голове, как ей это сделать.
– Только знаете, девушка, я теперь живу в посёлке Трудовое, в тридцати километрах от Владивостока, но по трассе это быстро, минут тридцать, не больше. – Поняв, что собеседница на другом конце провода в растерянности, он предложил другой вариант: – А давайте так поступим, завтра я повезу внука во Владивосток к родителям, нагостился уж он у меня, и могу с вами встретиться.
– Нет, ни в коем случае, мне эти записи нужны сегодня, – резко ответила Зинка, приняв решение, – я приеду, диктуйте адрес.
И вот сейчас, надев джинсы и куртку, воспользовавшись тем, что охрана была занята абсолютно мокрым Эндрю, она выскочила на улицу без лишних вопросов, шепнув дрожащему молодому человеку недовольное:
– Нашёл время купаться.
Было видно, что тот хотел оправдаться, но Зинке некогда было разбираться с мокрым товарищем, она радовалась, что удалось проскочить без лишних вопросов мимо охраны. Зинка на ходу дала на осмотр охране куртку, ну а водолазка и джинсы в обтяжку отменяли остальные проверки. Впереди, правда, была охрана на парковке, которая непременно поинтересуется, куда это собралась новая горничная в такой страшный для дома день, но Зинка уже придумала для них легенду о причине своего выхода с территории, правда, она была хиленькая и не выдерживала никакой критике, но, как говорится, попробовать стоило. Когда Зинаида уже сворачивала на дорожку к берегу, омываемую волнами, и появился этот нахал.
– Я не крепостная и докладывать не обязана, – резко ответила Зинка и пошла по тропинке, волны с каждым часом становились всё сильнее и больше, уже сейчас можно было идти, только крепко держась за перила.
Хам не отстал, а пошёл следом, надоедая разговорами:
– Так это понятно, крепостные-то не имеют высшего образования. Да и в Москве навряд ли они учатся, а ещё крепостные не собираются в банды и не шепчутся в каморке для швабр. Мне так же кажется, крепостные не смогли бы вскрыть запароленный чужой ноутбук.
Когда они дошли до берега, Зинка обернулась к нахалу дать отпор, но он не дал ей возможности сказать, задав вопрос в лоб:
– Кто ты, горничная?
Девушка быстро перебирала в голове всё, что она может наплести, главное, чтоб это прозвучало более-менее правдоподобно, но Тимур, нагло ухмыляясь добавил:
– Только не ври мне, в доме убийство, причём хорошо спланированное, а я наблюдаю чужих людей, странных людей, они шепчутся и что-то скрывают. Если ты сейчас соврёшь, я пойму, есть у меня такая способность. Когда мне девушка в одежде горничной, которую я совсем не знал, сказала, что у неё высшее образование, я сразу понял, не врёт, хотя в это было трудно поверить, но я знал – это правда. Так что слушаю тебя внимательно.
Зинка думала недолго и, взвесив все за и против, спросила то, что её волновало сейчас больше всего, то, почему она вдруг решилась довериться этому мажору:
– А с чего ты взял, что это убийство?
У Серёги Боброва ноги отмёрзли полностью, сейчас он стоял, охраняя замок, служивший резиденцией немецкого генерал-губернатора Польши Ганса Франка, и сильно переживал. Ребята в бою, проливают кровь, а его с этим гадом Борисиком поставили у пустого замка, стены охранять. Серёга рвался в бой, но за год службы он знал точно: приказы не обсуждают, их выполняют.
Командир, хороший мужик, сказал ему, оставляя на посту: «Не расстраивайся, тебе досталась, возможно, миссия важнее нашей. В этом доме, я думаю, могли остаться музейные ценности, что свозил сюда фашистский гад со всей Польши. Хотя разведка доложила, что он сбежал, прихватив награбленное, но есть вероятность, что в доме всё-таки ещё что-то осталось, и мы как бойцы Красной армии должны не допустить разграбления народного достояния. Что, зря нам Лёха Ботян героически такую красоту спас, – сказал командир, восхищённо оглядывая красивый замок, – рисковал жизнью со своей группой. Теперь наша задача – не дать всё это разграбить».
Да ещё и компания подобралась ужасная, Борисика не любили все, это был самый гнилой человек в роте. Хотя он всё мог достать и предлагал свои услуги сослуживцам, никто старался с ним не связываться. Серёга же вообще подозревал, что делал он это незаконно. Также Борисик всегда подмазывался к начальству и, как шептались сослуживцы, докладывал о мелких проступках товарищей замполиту. Простые солдаты не любили стукача и чурались общения с ним. В бою Борисик всегда был где-то в конце или вообще в окопе и старался занять самое безопасное место. Вот и сейчас Серёга стоял у двери, не чувствуя ног, а противный Борисик, убедившись, что в округе тишина, зашёл вовнутрь. Серега маялся, ноги он перестал чувствовать ещё часа два назад. Оглянувшись по сторонам, он всё же решился и, потихоньку открыв тяжёлую дверь, вошёл в опустевший замок.
– Всё ты понимаешь, гнида, говори, где цацки! – услышал он голос Борисика, разносящийся эхом в огромном холле замка.
– Нет, ничего нет, простите, – на ломаном русском отвечал ему сухонький старичок, стоя на коленях и прикрывая голову руками.
– Я тебя сейчас грохну, – кричал Борисик, – и мне ничего не будет. Хочешь жить, сволочь, давай драгоценности.
– Прекрати! – крикнул Серёга и наставил на Борисика автомат. – Ты что творишь?
– А, это ты, заходи, вот, смотри, нашёл дядьку, прятался в подвале. Говорит, служил здесь дворецким, а значит это что?
– Что? – спросил эхом Серега, ему не было ещё и восемнадцати лет, чтоб его взяли на фронт, пришлось соврать в военкомате о возрасте. Наверное, от молодости, а может, от воспитания ему трудно было хамить старшим, а Борисик был старше его лет на двадцать.
– А то, Серега, что это фашист и враг, которого мы с тобой должны истреблять, – рассуждал Борисик.
– Он безоружен, – неуверенно возразил Серега, – да и поляк, а работал он здесь, потому что наверняка тоже боялся фашистов.
– А ты что, – повернув автомат в сторону Серёги, сказал Борис, – стал адвокатом фашистов? Знаешь что, значит, ты сам фашист и предатель.
Позади Борисика дворецкий схватил со стола огромный подсвечник и замахнувшись ударил его по голове, но опоздал буквально на пять секунд. Борисик успел нажать на курок, и Серёга мешком рухнул на холодный пол старинного замка, последняя мысль, которая мелькнула у него в голове, была: «Жаль, ноги так и не согрелись».