– Смотри, – Эндрю говорил уже с хрипотцой, видимо, простуда начинала давать о себе знать, – мне удалось восстановить СМС.
Когда всё получилось, счастливый Эндрю, что ему тоже удалось быть полезным, нашёл Алексея, и они договорились встретиться в штабе после ужина на совещание, необходимо было всё обсудить. Но шеф где-то потерялась, а Матильда пошла ещё раз к хозяину с просьбой о замене кольца: после трагической смерти своей новой сумки обмен кольца стал её навязчивой идеей. Так что совещание проводилось в урезанном составе.
– Так вот, – продолжал Эндрю, – покойная последний месяц получала смс с угрозами. Вот я здесь тебе написал на листочке.
Эндрю протянул бумажку Алексею, она была исписана корявым, почти детским почерком:
– Это писала собака? – спросил Алексей, пытаясь разобрать каракули.
– Я просто отвык уже писать, гаджеты убивают почерк, – покраснел Эндрю, пытаясь оправдаться.
– Так, «ты умрёшь», «тварь, такие должны умереть» и последнее в день рождения. О, здесь уже конкретика, – рассуждал Алексей, – почему же наш блогер не пожаловался мужу? Странно.
– Я думаю, дело в первом смс, – сказал Эндрю, – оно на другой стороне.
– А вот это интересно, – усмехнулся Алексей.
– Знаешь, я внимательно изучил её инстаграм. Марго очень любила выставлять себя во сне, иногда фото, иногда видео. Так вот, ракурс – всегда одинаковый. Тут два варианта: либо она ставила телефон на запись, но это не так удобно. Скорее всего, я склоняюсь к тому, что на её ноуте стоит такая программа, и если это так, она могла записывать автоматически и ту ночь тоже. В общем, мне надо посмотреть её ноут.
– Ты знаешь, – сказал Алексей, – я попытаюсь это устроить.
В этот момент в штаб зашла Мотя, у неё на пальце красовался новый бинт, доктор всё-таки помог ей, правда, видимо, делал он это нечасто или сама личность пациентки давила на него, сделал он перевязку не очень красиво.
– Ну что? – спросили её в один голос Эндрю и Алексей.
– Ничего, – вздохнула Мотя. – Виктор по-прежнему при виде меня говорит «сгинь». Толян правда утверждает, что он просто не проспался, и предлагает подождать до утра. Я же думаю, это потому, что он Телец и очень упрямый. Плюс ко всему, охранник выдвинул версию, что его что-то смущает в моей внешности, так что мы решили, что завтра поступим хитрее. Я спрячусь за Толяна и оттуда озвучу свою просьбу.
– Гениальный план, – сказал Алексей.
– Думаешь? – спросила Мотя.
– Уверен, – поддержал её старший товарищ, еле сдерживая смех, – он обязательно сработает.
В этот момент в комнату ввалилась Зинка, именно ввалилась, потому что казалось, что ходить она не может. В жёлтом дождевике девушка встала у двери и молчала.
– Шеф, ты нас затопишь, – сказала Мотя и показала лужу, образовавшуюся вокруг Зинки. – Ты что, шла через дорогу? Её же закрыли, охрана даже врача не выпустила, он остался здесь ночевать, говорят, шторм. Кстати, про врача, – вспомнила Матильда и начала оглядываться, – он надоел мне со своей курткой – верните, верните – словно она у него «Армани» какая-нибудь. Кстати, знаете, а доктор-то наш сидел, – жалостливо сказала Мотя.
В России как-то принято жалеть сидевших, не бояться, не презирать, а именно жалеть. Только у русского народа могла родиться пословица «От тюрьмы и от суммы не зарекайся». Наверно, это потому, что у русского народа в крови память о миллионах невиновно репрессированных. Вот и Мотя объявила об этом факте с искренней жалостью к человеку.
– Он сам тебе поведал о своём тёмном прошлом? – поинтересовался Алексей. – Предполагаю, что он увидел в тебе родственную душу.
– Не, я сама догадалась, – похвасталась Матильда. – Я как-то с одним сидевшим встречалась, – сказав это, она посмотрела на него испуганно, понимая, что ляпнула лишнего, но отступать уже было некуда, поэтому Мотя продолжила: – Так вот, у него наколка в виде кольца на пальце, церковь с куполами, это тюремный обычай, но он стесняется своего прошлого, поэтому сверху у него надета золотая печатка, ей он старается прикрыть факт своего прошлого. Да и ещё он пьёт по привычке очень крепкий чай, что называется, чифирит.
– Мотя, мне стало страшно, – сказал Алексей, – а вы точно сами зону не топтали?
Пока они обменивались колкостями, Зинка сняла дождевик. Под жёлтым плащом была надета кожаная куртка, рукав у неё оторвался, молния разошлась посередине, и тоже, несмотря на дождевик, была насквозь мокрая. Вытащив из-под куртки папку в непромокаемом пакете, Зинка молча отдала документы Алексею и без сил уселась прям на пол.
– С тобой всё в порядке? – спросил он, бегло просматривая бумаги в папке. – У тебя такой вид, будто ты дралась за эти документы.
– Причём с собаками, – добавила улыбающаяся Мотя, – у тебя клок вырван, посмотри на джинсы.
Но Зинка не отвечала, она сидела и плакала, тихо, без надрыва, просто слёзы текли по щекам, словно силы кончились настолько, что даже плакать было тяжело.
– А действительно, – еле шевеля языком, сказала неожиданно Зинка, – не слишком ли дорожит доктор своим бушлатом?