Воронцов с кавалериею прошел между Разградом и Рущуком, нигде не встретил никого, кроме башибузуков, и подошел на 5 верст к Рущуку, где войска стали в ружье. Обложить и осаждать город, пока стоит турецкая армия в Шумле, трудно. Напрасно поручено щекотливое дело это наследнику. Лучше было самому главнокомандующему быть на левом фланге. 13-е назначено для общей атаки на Плевно. Дай Бог счастья нашим войскам, а то дело затягивается и принимает не совсем благоприятный оборот ради разбросанности войск и недостатка их для наступления на Адрианополь. Дело в том, что при нынешнем распределении сил против Рущука два армейских корпуса, против Разграда и Осман-Базара - одна кавалерийская и одна пехотная дивизия. Корпус Циммермана действует совершенно отдельно в Добрудже и в счет не входит. 9-й корпус занят на правом фланге. На Дунае в Румынии оставлена дивизия. На Плевно направлена часть 11-го корпуса и бригада 4-го. Одна бригада пехотная стоит с нами в Беле для охранения переправы на Янтре. Остается в непосредственном распоряжении главнокомандующего лишь 8-й корпус, стрелковая бригада, 6 полков кавалерии и болгарские дружины. Если бы Николаю Николаевичу двинуться далее, то пришлось бы лишь с полутора дивизией пехоты и кавалериею Гурко, что слишком рискованно, тем более, что турки стянули войска из Албании и Герцеговины в Адрианополь (остальных войск Николая Николаевича едва хватит для охранения балканских проходов и для ограждения со стороны Софии от турецких войск). Если удастся уничтожить плевненский отряд, разбить шумлинские войска, выманив их в чистое поле и, наконец, взять Рущук, тогда главнокомандующий может двинуться с 60 тыс. войска к Адрианополю. Следовало бы ему иметь под рукою, по крайней мере, еще целый корпус, тогда дело пошло бы быстрее. В этом виноват Милютин, который никак не хотел прибавить войска и в Дунайскую армию, и в Кавказскую. Если бы войска было достаточно, меньше бы потеряли людей, времени и денег.
Ты можешь себе представить, как все это мне тяжело, как все во мне перекипает. Не думаю я уже взять Константинополь, что так возможно было вначале, и молю Бога, чтобы мы с честью выбрались бы как-нибудь из этой каши. Я был лучшего мнения о распорядительности Николая Николаевича и, в особенности, Непокойчицкого! Мне неловко соваться и навязываться, но, право, если бы чаще со мной советовались и меня слушались - лучше было бы!
В императорской Главной квартире безусловно скучно, и жизнь самая однообразная. Если бы я не жил мысленно с вами, мне бесценные и близкие сердцу, то стал бы тосковать от пустоты и безделья. Ни на минуту облик твой, моя ненаглядная жинка, родителей, матушки и деток наших не покидает меня, и я себе часто говорю, что, отслужив верою и правдою среди самых тяжких испытаний государю и отечеству, я имею полное право по окончании похода, в котором я не мог отказаться принять участие, откланяться и жить с семейством для себя. Опасаюсь, что меня захотят снова погрузить в тину Восточного вопроса, тем более, что едва ли мы успеем и сможем на этот раз дойти до конца.
На голове у меня уже красных пятен нет, на затылке едва заметны следы подсохших головок. А глаза в наилучшем состоянии, несмотря на все физические неудобства обстановки и на то, что я пью вино (с водою), чтобы избегнуть употребления разновкусной воды.
Государь ездил 12-го в коляске с военным министром (имея за собою другую коляску с Адлербергом, Струковым и дежурным флигель-адъютантом) под прикрытием конвоя (две сотни сменялись на полдороге) в Главную квартиру наследника, расположенную в 18 верстах в Обрештнике. Отправившись в 10 час. утра, его величество уже прибыл назад в 4 часа. Все повесили носы в Главной квартире наследника, удостоверившись ныне в справедливости того, что я говорил три недели тому назад, то есть, что нельзя приступать к пустому обложению Рущука, пока турецкая армия может напасть в тыл обсервационных войск (из Разграда и Шумлы), приперев их к Дунаю далеко от нашей переправы. Надо прежде всего разбить или оттеснить главные силы турецкой армии.
Ночью с 11-го на 12-е, когда уже думали приступить к обложению, турецкие аванпосты перешли в наступление и оттеснили наших до Лома. Вероятно, турки хотят исправить попорченную нашей кавалерией железную дорогу и отдалить несколько надоевшую им кавалерию нашу. Поездка государя была неосторожна, но еще более неблагоразумна была прогулка послеобеденная: пойдя со мною пешком по деревне, государь сел в подъехавшую коляску с Суворовым и в сопровождении 6 казаков отправился за линию пехотных аванпостов наших версты на 3 в ущелье. Походил в ущелье пешком и вернулся уже, когда стало темнеть. Я выговаривал Суворову неосторожность, и когда тот привел в оправдание, что по той дороге возвращались сельчане с работ, я заметил ему, что тем хуже, ибо заметив направление прогулки государя, могли проболтаться пред турецкими шпионами, которых много, и тогда стоит лишь поставить в засаду несколько черкес, чтобы наделать хлопот и бед.
Наши моряки продолжают отличаться. Дубасов на несчастном румынском пароходе встретился у Силистрии с двумя турецкими мониторами, не задумываясь, вступил в бой с одним из них, чуть было не потопил, заставил экипаж бежать на берег и овладел бы судном, если бы не подоспел второй монитор. Знакомая нам "Веста", обращенная в военный пароход, вступила в бой с большим турецким броненосцем в 35 милях от Кюстенджи и билась с ним с 8 час. утра до 2 час. пополудни, обратив под конец в бегство. Но и наш пароход сильно потерпел, и много убитых и раненых в экипаже. В этих частных действиях много удали, самозабвения, много сил потрачено, но общего, приближающего нас к конечной цели - нет.
Вчера наши батареи в Слободзее стреляли по остаткам турецкой флотилии (8 пароходов и монитор) и потопили сразу 5. Алексей Александрович переходит со своим батальоном (гвардейского экипажа, бывшего с ним на "Светлане") в Журжево. Только что его напрасно подвергают выстрелам!
Теперь убедились, что правый фланг наследника подвергается опасности и что нельзя приступить к осаде Рущука пока. Очень опасаюсь, что военный маразм заставит нас потерять плоды первых успехов, паники, наведенной на турок, и перехода за Балканы.
Надеюсь, что через 10-15 дней дела наши поправятся на Кавказе, ибо подкрепления, из России посланные, уже прибыли в Ахалкалаки. Жаль, что лучшее время года ушло и что осень скоро помешает нам идти до конца. Турки и англичане агитируют, чтобы доказать фальшивыми корреспонденциями, что наши собственные войска совершают жестокости над мирными жителями. Даже английские корреспонденты, при наших войсках находящиеся, свидетельствуют, напротив, о добром сердце и удивительном великодушии нашего солдата касательно раненых и мирных турок.
Не серые очки у меня надеты, хотя и постоянно хожу я теперь в серых, милейший друг мой, но, к сожалению, я прямо смотрю на вещи и, как ты знаешь, люблю рассмотреть заранее дурную сторону столько же, сколько хорошую.
Внезапно объявлено, что фельдъегерь отправится сегодня вечером. Возвратившись с письмами с дежурства на минуту домой, я торопился докончить начатые сегодня утром письма к родителям и к тебе, но второпях и ради того, что все мое имущество повалено на единственном моем столе, перепутал листки и написал тебе на письме к родителям. Прилагаю его No 5 (в числе листков), а родителям начну сызнова.
Скажи Леле, что государь спросил меня на этих днях: "Хорошо ли учится сын, которого я видел? Надеюсь, что хорошо?". Не смея соврать, я сказал, что и я надеюсь, что Леля поймет необходимость и пользу хорошо учиться. Так ли? Попроси Соколова от меня налегать на него. Скажи Мельникову, что одобряю соглашение с Липским. Как устроили относительно поправки дома? Мой душевный привет прошу передать Екатерине Матвеевне. Посмеялся я над патриотическими увлечениями вашими и порадовался, что дети так горячо сочувствуют всему русскому (Мика кричала про себя "ура!").
Но чтобы быть полезными России, надо учиться много-много.
Целую ручки у матушки, обнимаю и благословляю деток. Кланяйся Соколову, Нидман и Пелагее Алексеевне. Целую тысячу раз твои глазки и ручки, несравненная подруга моя, милейшая Катя. Авось, в сентябре увидимся. Я здоров, а равно и спутники мои и лошади. Твой любящий муж Николай. Благодарю Мику за Евангелие, ей возвращенное чрез Лорю. Мама прислала мне простое, и я, не желая лишать дочку нашу и стараясь облегчить мой багаж, воспользовался отъездом Иллариона Николаевича.
Поблагодарите за меня Павлика, бесценные родители, за его милое письмо ко мне. Нет времени отвечать. Что Коля? Когда он напишет? Ждем с письмами Чингиса. Против него здесь большие предупреждения, ибо считают его фанатичным мусульманином. От Гирса получил письмо и ему отвечаю.
Здесь скучно. Застой в военных действиях. Ожидается исход атаки, направленной на Плевно против турецкого Виддинского корпуса, нанесшего в этом селении огромную потерю 1-й бригаде 5-й дивизии (70 офицеров, 1700 нижних чинов). Ни со стороны Рущука, ни за Балканами ничего не предпринимается. Войска разбросаны, и их слишком мало для быстрого разрешения задачи.
Государь скучает также. По фатализму ли, его отличающему, или же потому что все здесь смахивает на маневры, но он поступает крайне неосторожно, то отправится в коляске в Главную квартиру наследника в 18 верстах отсюда с конвоем казачьим, то выйдет за цепь аванпостов погулять с Суворовым, как в окрестностях Красного или Петергофа. Несколько раз уже обращал я внимание на могущие быть последствия неосторожности.
13 июля
Сейчас прибыл курьером флигель-адъютант Чингис и доставил мне два письма твоих, ненаглядная жинка, от 6 и 7 июля. В строках этих ты так и вылилась. Не негодуй на человечество, устанешь, бесполезно! Здесь, в Беле, я поместился удобнее и покойнее, нежели ближайшая свита, которой шевельнуться нельзя, без того, чтобы все и везде слышалось. Живу помещиком. Матушка моя стала бы, пожалуй, хлопотать, что я поместился слишком особняком, но тому, который проделал среднеазиатский поход и прожил столько лет в Константинополе, кажутся странными эти опасения. Бог не попустит, свинья не съест.
В каком это пруду (ты написала "бруду") ты купаешься - в большом ставе перед мельницею или на реке между коноплями, или же в маленьком прудике садовом? Последнее не верится. Рад, что Фриде нашлась, не понимаю вопроса Решетилова из-за 8 руб.
За армиею, в особенности же при императорской Главной квартире, является много двусмысленных и ворующих личностей. У моего хозяина-болгарина отняли неделю тому назад серую кобылу, говорит, что солдаты, и я очень доволен, что отыскал и заставил возвратить похищенную лошадку. Оказалось, что кучер какого-то чиновника (интенданта или продовольственного комиссара) запряг лошадку в свою повозку и хотел уверить, что купил. Много людей хватают во время войны, что попадет под руку. Понятия о собственности извращаются.
Наши раненые в Никополе и Плевне по 5 дней были без ухода. Все обвиняют Черкасского. Оказывается, что при громадных средствах и персонале еще ни одной больницы или даже перевязочного пункта Красного Креста нет в Болгарии.
Благодарю добрейшую матушку за ее милейшее письмо. Надеюсь, что она тщательно смотрит за моей неугомонной подругою, принуждая нашу Катю себя беречь для нас и лечиться серьезно. Неужели по окончании похода, когда мы радостно соединимся, придется снова тревожиться мне за ее здоровье, как было нынешней весною? Убежден, что одного желания это беспокойство отвратит от меня достаточно, чтобы принудить Катю быть благоразумною и дозволить за собою ухаживать. Какой ответ получили от парижского гомеопата? Сообщите подробно.
Радуюсь хорошей жатве. Если Мельникову нужен агент для продажи хлеба, то припомни ему, что ко мне в Киеве обращался австрияк, предлагая свои услуги впредь для покупки всего производимого.
No 19
15 июля. Бивак на р. Янтре у с. Бела
Жара стоит сильная (до 28 и 30° в тени) уже неделю, и со вчерашнего числа известный нам юго-восточный ветер, действующий d'une mani d В хате моей гораздо прохладнее. Те, которые остались в палатках на дворах, жалуются, что спать нельзя. А я на ночь отворяю дверь (в окне стекол нет, и ветер свободный проходит) и тогда сплю очень хорошо. Тяготит меня безделье и пустота нашего образа жизни.
Вчера (третьего дня вечером) получены подробности несчастного дела в Плевно, крайне меня опечалившие. Три полка потеряли до 3 тыс. чел. Из них Костромской полк так потерпел, что пришлось уже из трехбатальонного переформировать его в двухбатальонный состав. Полк потерял, равно как и другой полк, большую часть своих патронных ящиков (слишком рано введенных в город; лошади были перебиты выстрелами, и нельзя уже было вывезти ящики), да кроме того все ранцы и шинели, сложенные перед атакой на таком месте, куда полк уже не попал. Несмотря на чувствительные потери, на утрату всего имущества, на стоянку бивачную без шинелей и ротного хозяйства, на страшную убыль офицеров (два штабных убито, а два ранено, как и 29 офицеров), костромцы бодро просятся идти на штурм и отметить за павших товарищей. Чудный солдат русский! Но командиры (главные) виноваты. Криденеру следовало занять Плевно уже тогда, когда он пошел в Никополь, иметь Виддинскую дорогу под строгим наблюдением кавалерии, которую он напрасно держал при себе, и запастись хорошими лазутчиками... Начальник дивизии Шильдер-Шульднер, ведший опрометчиво атаку, еще более ответственен за бесполезную, преступную трату людей. Наши, сбив турок с позиции и овладев ложементами, ворвались в город и, придя на площадь, вообразили со свойственною нам беспечностью, что все кончено. А тут-то резня и началась. Турки, скрытые в садах и домах, открыли убийственно меткий и скорый огонь по ошалевшим пехотинцам, которым пришлось отступать поспешно, чтобы выбраться из этого ада и тесных незнакомых улиц. Турки били на выбор полковых, батарейных и ротных командиров. Раненых нельзя было всегда подбирать, и их на глазах отступающих наших истязали и резали на куски фанатики. Одного из полковых командиров, которого несли на перевязку, турки отбили от солдат-носильщиков и тут же подняли на штыки и разорвали на части. Как только полки выбрались из города, турки их оставили в покое, побоялись преследовать. Сему способствовала мужественная атака трех сотен донцов на два головных эскадрона приближавшейся турецкой конницы. Всадники побежали, а колонна обратилась назад. Некоторые из раненых (к сожалению, весьма немногие) выползли ночью из кустов, присоединились к своим полкам и рассказали, каким варварским истязаниям подвергались их товарищи, оставшиеся в руках турок. Все раненые наши в городе были истреблены самым зверским образом. И в Европе находятся люди, защищающие турок и обвиняющие русских! Я убедил не только несколько корреспондентов, но Веллеслея выставить на позор турецкие злодеяния телеграммами, посланными в Лондон.
Румыны ведут себя подло. Все хорохорились переходить и даже приглашали Дон Карлоса присутствовать при своей переправе, а сами не двигаются с места. Наши батареи оставались против Никополя (в Турну и Фламунде), когда уже 9-й корпус был переведен на правый берег Дуная. Для прикрытия орудий и артиллеристов (оставленных под командою Столыпина, моего старого знакомого, бывшего уральского атамана) едва допросились, чтобы 4-я румынская дивизия переведена была в Турну и на места расположения наших войск для защиты румынского берега. Затем Криденер предложил им после сдачи Гассан-паши занять Никополь, что могло значительно облегчить им переправу чрез Дунай, а вместе с тем дозволить нам отправить весь 9-й корпус в Плевно. Они не решились до сих пор и тем нам крайне повредили, задержав Криденера в Никополе. Им предложили взять у нас турецких пленных. Румыны, испугавшись мстительности турок, отклонили проход их из Турну в Бухарест под предлогом, что сами собираются "переправляться в бой" (когда все турки уже ушли) и что считают унизительным для себя служить этапными командами для наших пленных.
Великий князь Алексей Александрович, посетивший Никополь, обвинял румын, со слов главного доктора 9-го корпуса, что они (то есть доктора) отказывались оказывать медицинское пособие нашим раненым. По этому поводу^ сделал строжайший выговор румынскому ...*, но он утверждает, что обвинение неосновательно, что представился, может быть, один лишь частный случай, и обещался произвести следствие.
Гику отправили мы в Бухарест, и я предупредил его, что мы вовсе не приглашаем их переходить Дунай и не заставляем, но так как они нам сами уши прожужжали переходом чрез Дунай, то мы им заявляем, что они должны перейти тотчас же или никогда{32}. "Cela ne comptera plus d'aucune fa plus tard. Sachez-le, je vous pr en ami"**. Он обещался понудить принца Карла тотчас же перевести 4 дивизии в Никополь, подняться вверх по Дунаю и затем навести мост там, где признано будет наивыгоднейшим нам, лишь бы обеспечить правый фланг свой, чтобы можно было свободно идти за Балканы.
У меня другая задняя мысль: стараюсь компрометировать безвозвратно румын в глазах Австро-Венгрии и ввязать в борьбу с турками, опасаясь оставить за спиною свежую румынскую армию, которая при изменении обстоятельств или неудаче нашей может тотчас же сделаться орудием австро-венгерской и английской политики. Доверять свой тыл подобным союзникам, как румыны, неосторожно. Беда та, что князь Карл глуп, нерешителен и самоуверен (княгиня гораздо умнее, дельнее, решительнее и лучше его). Он хочет одно, Братьяно - другое, а главное, чтобы с ним одним имели дело. Когельничано опять совершенно другую песню поет и тянет в австрийскую сторону, а всего более туда, откуда ему заплатят. Толка не поберешь с таким правительством! Всего хуже, что канцлер и Жомини сидят в Бухаресте, врут и мелют всякий вздор, имея в виду не пользу России, не славу царя, а свою ничтожную личность выставить наивыгоднейшим образом в глазах европейцев.
Катарджи - дядя Милана - снова прибыл в нашу Главную квартиру и стал выпрашивать миллион руб. (золотом), чтобы тотчас двинуться за границу33. Я посоветовал сербам вместо объявления войны отозвать из Царь-града Христича и заявить Порте и всей Европе, что турки совершают такие неистовства в ближайшем соседстве Сербии, что она не может более оставаться равнодушною и обязана защитить беззащитных, заняв местность Старой Сербии и Ниш. Нам всего выгоднее, чтобы сербские войска шли на Софию и парализировали левый фланг турецкой армии за Балканами. Я просил Катарджи передать от меня Милану и Ристичу, что если Сербия не двинет к Софии войска чрез 12- много 15 дней, то я отказываюсь от Сербии, я - неизменный ее защитник. В таком случае историческая миссия княжества более не существует. Сербия будет рано или поздно захвачена Австро-Венгриею, лучше ей совсем не трогаться и сидеть смирно, нежели опоздать и нам наделать лишь хлопот уже тогда, когда трактовать будем о мире. Катарджи отправился в Белград. Посмотрим, что выйдет.
Ты видишь, добрейшая жинка, что я не отстаю от прежней своей политической деятельности, хотя в самой гомеопатической дозе.
Сейчас принимал боснийскую депутацию, которая ездила за нами даже в Тырнов и привезла адрес с многочисленными подписями, в котором боснийский народ благодарит царя за покровительство православным христианам и просит оградить босняков от турок и австрийцев, предаваясь вполне на решение свой участи царем. Даже и подпасть под Сербию они не желают, а намекают, что хотели бы остаться под русским управлением. Пока я толковал с депутациею (два босняка, один - очень видный мужчина, но оба умные), государь проехал вблизи верхом. Надо было видеть благоговение и умиление, выразившиеся на мужественных лицах босняков: "Царь славянский, могучий, а так просто одет (государь был в кителе) и со всею фамилиею своею пришел нас спасать и с проклятым турком сразиться", воскликнули они, вскочив с своих мест, чтобы на царя посмотреть.
14-го наши драгуны из отряда Гурко перехватили железную дорогу в двух местах на ветви, ведущей в Филиппополь и в Карабунар, на дороге в Ямбол. Я себе воображаю смятение в Стамбуле, куда бежит все мусульманское население. Паника большая. Теперь бы идти да идти вперед. Руки у меня чешутся, глядя, что стоим на месте и теряем золотое время. Видно Д.А.Милютин заметил мое настроение, ибо предложил мне вчера взять командование корпусом. Как ты думаешь, что ответил я? Вперед знаешь: "Готов, если государь прикажет". Небось не предложат и не дадут.
15-го близ Разграда Воронцов наткнулся на неприятеля и просил у наследника 4 батальона подкрепления. Там идет бой, но неизвестны еще последствия. Опасаюсь, что с горячностью и легкомыслием Воронцова он ввяжется в бесполезное дело, а турки пока начнут наступление с другой стороны - от Осман-Базара. В сторону последнего пункта вернее было бы сосредоточить силы наши, а не оставлять их разбросанными, как теперь.
Горяинова посылали к наследнику, и он очень толково передал его высочеству и государю то, что нужно было.
16-го
Приехал вчера поздно вечером от наследника Олсуфьев с известием, что 14-го уже Воронцов имел дело близ Разграда с турками. У него было 18 рот пехоты из дивизии Баранова (проходившей чрез Киев, когда я к вам приехал), сотня казаков и два эскадрона Ахтырского гусарского полка. Местность была пересеченная, и артиллерия не могла действовать, его гусары ходили несколько раз в атаку, а пехота наступала, отлично применяясь к местности. С нашей стороны это была усиленная рекогносцировка, но и с турецкой - отряд, состоявший из 8 батальонов кавалерии и артиллерии, намеревался тоже произвести рекогносцировку или же прикрывал движение войска из Рущука в Шумлу, ибо при нем был обоз. Турки отступили, потеряв изрядно, и, между прочим, Азиз-пашу, моего приятеля, ездившего в Крым с лошадьми от султана к государю и бывшего теперь начальником штаба Дунайской армии. Уверяют, что тело его нашли между 40 убитыми, брошенными турками при отступлении. У нас выбыло из строя 150. Стычка хорошая, но бесцельная трата людей, и дело без результата. Турок не выманишь на серьезную борьбу на местности, где нам выгодно было бы действовать всеми тремя родами оружия, а они изведут нас по частям, протягивая кампанию и заставляя брать укрепления, на что мы, к сожалению, большие охотники. Хотя Воронцов просил подкрепления, но, кажется, бой не возобновлялся, ибо бригада, бывшая в огне, вернулась на свою позицию.
Теперь весь корпус наследника (13-й Гана) переходит ближе к Осман-Базару, так что один сильный переход будет разделять его от войск 11-го корпуса, стоящего пред Тырновом. И то хорошо, а то турки могут нас побригадно разбить. Удивительный талант выказываем разбрасываться и нигде не иметь главных сил. Государь с бригадою пехоты и тремя сотнями казаков занимает центральную позицию, прикрывая собой мост на Янтре и образуя единственную связь между наследником и Николаем Николаевичем. Турецкому главнокомандующему следовало бы прямо напасть на нас. Одним ударом государь принужден был бы отступить, правый фланг наследника оттеснить к Дунаю и сообщения Николая Николаевича подвергнуть опасности. Авось турки не догадаются.
Теперь еще более прежнего стала разительна бесполезность или, лучше сказать, вред назначения цесаревича. Он остался со своим штабом в Обрестнике (на Рущукской дороге) при батальоне и парке, тогда как войска его разбрелись в две противоположные стороны: 12-й корпус, Владимиру Александровичу порученный, стоит влево к Рущуку, не имея возможности ни обложить крепость, ни предпринять осаду; тогда как 13-й корпус подвинулся к Осман-Базару и, следовательно, выйдя из сферы специально рущукской, вошел в тырновскую. Штаб наследника составляет лишнюю инстанцию, а вообще способствует вместе с императорскою и великокняжескою квартирами торможению и задержке движения вперед и рационального ведения войны.
C'est un grand malheur et je crains que nous eu p On veut imiter la campagne de 1870, par la participation de la Famille{34}, en pendant de vue qu'il n'y a aucune analogic entre deux situations. Tous nos embarras viennent de cette fausse situation gratuilement cre Прибыл адъютант от Криденера и передал, что до 70 тыс. собралось в Плевне, что они деятельно укрепляются и ежедневно усиливаются. Спрашивается, зачем их туда пустили, когда Плевно уже было в наших руках, и зачем дают время приготовиться к отпору? Цифра, мне кажется, преувеличена, и старик Криденер...**, чтобы оправдать предстоящие потери.
У нас собралось для атаки до 30 тыс. чел. со 150 орудиями. Потери будут, но если разгромить турецкие позиции артиллерией и атаковать со стороны Ловчи, угрожая их пути отступления на Софию, то весь турецкий корпус Осман-паши может быть разбит, погибнуть или сдаться. Тогда лишь правый фланг наш будет обеспечен. Все зависит от результата предстоящей битвы. Не дай Бог не только неудачи (и не допускаю с такими богатырскими войсками), но и сомнительного успеха.
У нас во всем аномалия. Издали манифест к болгарам (Бог весть зачем за подписью государя). Мусульмане на основании царского изречения начинают возвращаться из лесов со своим имуществом и скотом. Их берут под караул, кормят, в жилища не пускают и отправляют в Россию пленными! Провоза не стоят, и против обещания царского! Говорят, что спокойнее будет в крае и Черкасскому легче управлять. Видно тоже бюрократическая система, что на Кавказе, когда черкесов выпроваживали. Во всяком случае не следовало компрометировать в глазах населения царского слова. Сюда вызвали Сорокина (нашего старого знакомого) и Крылова, чтобы разобрать дела с туземным населением. Если такая безалаберщина, как теперь, будет продолжаться, то не мудрено, что лет через 10 Болгария нам будет враждебна30.
С Бертолсгеймом (австрийский флигель-адъютант и военный агент) у меня были кислые объяснения по поводу частого появления в императорской Главной квартире Катарджи - посла от Милана. Представитель нашего мнимого союзника возымел претензию, чтобы я ему все передавал (или, лучше сказать, давал отчет), что происходит между нами и Сербиею, и чтобы мы во что бы то ни стало воспрепятствовали сербам возобновить войну с Турциею, так как это обеспокоит Австрию! Вот избаловали как! Я осадил моего собеседника, дав ему заметить, что я не привык подчиняться никаким иностранным требованиям, что с Австро-Венгрии довольно и того, что она за собою выгоды большие обеспечила, заставляя нас таскать каштаны из огня и т.п. Лучшим доказательством, что мы бережем чрезмерно австрийские интересы, служит то, что мы пренебрегли румынскими и сербскими диверсиями, которые могли бы оттянуть от нас часть турецких войск и облегчить переправу, но мы зато имеем теперь 70 тыс. турок в Плевне, на фланге, и задержаны в нашем движении. Нельзя же вечно злоупотреблять рыцарством (на которое ссылаются австрийцы) государя и детским великодушием России, чтобы заставлять нас проливать кровь и тратиться, пренебрегая в угоду иностранцам, ничего для нас не делающим, всеми естественными нашими союзниками, всеми диверсиями, созданными нашею историею, топографиею и географиею, одним словом, тем самым, которым наделил Россию Господь Бог и которым она еще не умеет владеть! Бертолсгейм довел цинизм до того, что сказал, что императору Францу Иосифу будет приятно, если сербы и румыны останутся безучастными, а вместо них России ничего не стоит привести еще 100 тыс. чел. своего войска! Покорно благодарю! Русский человек - de la chaire canon* в угоду европейским дворам и дипломатам.
"La partie n'est pas - ответил я. - Vous nous prenez pour du jens naifs que sont habitu n'accepter que des march de dupes. C'est assez d'abuser de notre bon vouloir. Nous ex fid les engagements d que vous aves r nous faire contracter Reichstadt{36} et a Vienne (конвенция Новикова) mais ne nous demandes rien au del Dans tous le cas ce n'est pas moi qui vous aiderais obtenir quelque chose de plus. J'ai dit au comte Andrassy qu'il a trop habile. Vous devez vous contenir du pass
Я предупредил государя о моем отзыве, и он остался доволен, находя, что претензии австрийцев превышают меру.