количество людей вышло на улицы, потому что пенсионный возраст
повысили с шестидесяти до шестидесяти двух лет...
Да.
Люди в США только мечтают о таком пенсионном возрасте.
Да, но позвольте мне сказать вам кое-что другое, что может удивить вас. Я
дам другой комментарий, потому что в моей стране, Словении, происходит
то же самое. Конечно, в целом я поддерживаю тех, кто устраивает
забастовки. Но обратите внимание, что в основном это государственные
служащие с гарантированной занятостью. Сегодня в Европе происходит
нечто странное, и оно становится все более заметным, это имело место и
раньше, но мы просто не замечали это. Те, кто осмелился выйти на
забастовку сегодня - это, как правило, привилегированные слои
населения, те, кто имеют гарантированную государством занятость и так
далее. И они борются за эти привилегии: «Нет, мы не хотим, чтобы
заморозили нашу зарплату, мы хотим, чтобы ее повысили». В то время как, например,
в
Словении
есть
тысячи
работников
текстильной
промышленности, женщины, и если бы кто-то предложил им условия, против которых сегодня протестуют: «Мы гарантируем вам постоянное
место работы, только с замороженной зарплатой на ближайшие пять лет»,
- то они бы сказали: «Боже мой! Это даже больше того, о чем мы могли
мечтать». И меня несколько беспокоит, что эти забастовочные волны - это
явно в основном забастовки, давайте назовем это старым ленинским
термином, рабочей аристократии, находящейся в безопасном положении.
Действительно нуждающиеся и бедные даже не осмеливаются на
забастовку.
Но мы говорим о массовых протестах на улицах Франции в сравнении с
тем, чего нет у нас. У нас ничего такого не происходит.
Ладно, это старая французская традиция, и я бы даже не стал ее
переоценивать. Вы знаете, почему? Это огорчает меня, но сегодня не
существует альтернативного - опять-таки, мы всегда возвращаемся к той
же проблеме - не существует глобального альтернативного видения. Я
может быть буду выглядеть противником рабочих, но это не так, поверьте.
Они просто думают: «Мы хотим наш кусок пирога».
Чего не хватает левым, так это более глобальной идеи о том, как
перестроить всю экономику. Они не рассматривают истинные причины. Это
меня очень печалит. К сожалению, все, что левые могут сделать сегодня, это лишь предложить протестовать против сокращений. Сейчас слева, позвольте мне быть предельно откровенным, в этом, социальном, смысле
находятся консервативные силы. В смысле динамичных социальных
изменений и так далее революционный класс сегодня - это капиталисты.
Это грустная ситуация.
Последний вопрос: вы продолжаете говорить о более серьезной проблеме
системы, на которую и нужно обратить внимание. Объясните.
Позвольте мне обратиться к примеру с разливом нефти. Я не повторяю эту
примитивную, старую левацкую мантру: «Мы должны изменить
капитализм». Но даже просвещенные капиталисты сегодня понимают, что
дело не просто в борьбе добра со злом, если говорить в терминах морали, а в более радикальных изменениях, в том, как организована наша