Ладью качало на волнах. Ветер нещадно трепал стены шатра, грозя сорвать с петель тяжелую ткань, пробирался под полог, обдавая сквозняком ноги. Дрожало пламя в маленькой переносной жаровне. А я куталась в толстый шерстяной палантин, закрываясь от неожиданно нагрянувшего холода.
Мы плыли уже третий день, а непогода и не думала униматься. Широкий Хонту распростерся вокруг, конца ни края ему не было, словно это была не река, а самое настоящее безбрежное море. И волновался он подобно морю, разбивая о борта тяжелые волны, бросая на палубу пену и брызги.
Впрочем, на эту самую палубу я почти не выходила. И дело было даже не в шторме, а в том, как смотрел на меня муж, стоило хоть на мгновение выглянуть из своего укрытия. Не знаю, о чем он больше переживал: о том, что я простыну на ветру, или о том, что его воины бросают в мою сторону очень уж любопытные взгляды. Хоть муж и приказал надеть паранджу, я его приказа намеренно ослушалась. Вместо неудобной длинной хламиды облачилась в шаровары и длинную закрытую тунику да спрятала волосы под платок, оставив лицо открытым. И теперь Лаар постоянно рычал, выказывая недовольство моим внешним видом. И даже один раз подошел и настоятельно посоветовал не выходить из шатра.
Вот только сил третий день сидеть на одном месте не было никаких, и стоило качке немного улечься, как я поспешила на воздух, надеясь хоть немного развеяться. Хальди, конечно, напомнила, что не стоит перечить мужу, но удерживать меня не стала. Видно, и самой было тошно в четырех стенах.
Ладья, на которой мы плыли, была не особо большая. Мне случалось видеть суда и вдвое, и втрое больше. Зато благодаря небольшим размерам она была достаточно маневренной и быстроходной, чтобы как можно быстрее доставить раан-хара и его воинов в нужную провинцию. Но увы, других преимуществ у нашего судна не было. На палубе было откровенно тесно. И спрятаться от чужих заинтересованных взглядов было попросту некуда. Разве что вернуться в единственный опостылевший шатер.
Я осторожно двинулась к борту, отмечая, как уступают дорогу мужчины. Как пытаются отвести глаза, но все одно косятся на меня, разглядывают с интересом. И кстати, не только меня. На следующую по пятам Хальди было направлено не меньше любопытных мужских взоров. И неудивительно, ведь мы были единственными женщинами на борту. И если я как жена раан-хара была неприкосновенна, то за Хальди я вскоре начала всерьез беспокоиться. Ибо взгляды, обращенные на мою помощницу, были отнюдь не так невинны, как того хотелось бы. Да и сама она, кажется, чувствовала себя неловко. Все время держалась рядом и старательно разглядывала свои руки, стискивающие подол хитона.
Вдалеке уже виднелся берег — тонкая полоска темного хвойного леса на фоне бледно-серого, затянутого облаками неба. От воды тянуло сыростью, а в воздухе висела мелкая водяная морось, словно вот-вот должен был начаться дождь. Но даже несмотря на сырость, стоять у борта и вдыхать стылый утренний воздух было приятно. Хоть какое-то разнообразие!
Жаль только, долго наслаждаться спокойствием мне было не суждено.
— Кажется, я просил тебя не выходить из шатра. — Лаар, конечно же, не мог не заметить моего присутствия.
— Я всего лишь вышла подышать воздухом. Меня немного укачало, — соврала без запинки и вновь удостоилась подозрительного взгляда серых, стальных глаз. После Лаар вопросительно глянул на Хальди, и та поспешила подтвердить мои слова.
Как все же хорошо, что я взяла с собой наперсницу! В отличие от Ашты Хальди во всем меня поддерживала и помогала, как могла.
— Хорошо. Только не долго, — дал свое разрешение «господин» и встал рядом со мной, важно скрестив руки на груди.
А вот этого я совсем не ожидала. Неужели у раан-хара нет других дел, кроме как сторожевым псом стоять подле меня? И ведь чувствовала, не уйдет… Так и будет караулить, бросая хмурые взгляды на каждого, кто посмеет приблизиться.
Присутствие мужа нервировало. Пусть он и не смотрел в мою сторону, но даже от того, что он просто находился рядом, мне становилось неловко и хотелось поскорее спрятаться в своем шатре.
Может, на то и был расчет? Смутить меня своим обществом, чтобы я и не думала больше показываться на палубе?
Ох, Полночная звезда, и почему все так сложно? Неужели я никогда к нему не привыкну, так и буду дрожать от любого косого взгляда?
А дрожать, кстати, было из-за чего. С неба сорвались первые холодные капли. Одна упала мне прямо на лоб. Вторую я поймала губами и тут же наткнулась на жадный взгляд Лаара, по этим губам скользящий.
Муж так и не прикасался ко мне с тех пор. И даже ни разу не заглянул в шатер, что несказанно меня радовало.
Но то, как он глядел на меня сейчас, не оставляло никаких сомнений — выдержка раан-хара не вечна, и рано или поздно он все же явится и потребует своего. И чтобы отсрочить сей момент, не стоит лишний раз провоцировать мужа.
— Кажется, дождь. Я пойду, — и, не дожидаясь позволения, направилась к своему укрытию. И вздрогнула, когда горячая рука Лаара сомкнулась на моем запястье.
Он на мгновение запнулся, явно не зная, что сказать, а потом скороговоркой выпалил:
— Оденься теплее. Не хватало еще простыть. — И отпустил мою руку. Показательно отвернулся к берегу, ничуть не волнуясь, что дождь усилился и теперь мелкими каплями оседал на коротких волосах.
А я лишь сильнее закуталась в палантин, спеша поскорее оказаться в шатре. Подальше от дождя и от стоявшего в задумчивости мужа.
Мы прибыли в край Лашасса на девятый день пути. Уже на берегу я почувствовала терпкий запах хвои и сырой земли. Зелени, пробившейся через мягкий ковер сопревших листьев, и мха, плотно облепившего корни деревьев.
Хоть Лашасса находилась далеко от моего родного Туэнга, но этот северный край сейчас остро напомнил мне дом. Сосновый бор, где пахнет терпкой смолой, и светлые опушки, залитые теплым солнечным светом. Мягкую хвойную подстилку под ногами и несмолкающие трели певчих птиц.
Я стояла на лесной опушке, где как раз начинался широкий тракт, и никак не могла прийти в себя. Полной грудью вдыхала знакомые ароматы, остро тоскуя по дому. По родным людям и местам, знакомым с самого детства.
Живя во дворце, я старалась не думать о прошлом. Гнала от себя прочь мысли и воспоминания, понимая, что никогда не смогу покинуть стен резиденции раан-хара. Но сейчас, оказавшись за тысячу лиг от Гаррада, внутри вновь пробудилась надежда. А на языке чувствовался свежий, пряный привкус свободы, мешающийся с нотками хвои и древесной смолы.
Воспоминания нахлынули лавиной. И все то время, пока воины седлали рысаков и готовили кибитку для нашей поездки, я бродила вдоль опушки, чувствуя, как от пробудившихся эмоций перехватывает дыхание. Как сердце в груди стучит тяжело и надсадно. И вместе с тем становится легче. Кажется, что не все еще потеряно. И откуда-то из глубины души появляются силы. Словно само это место велит не сдаваться, заряжает своей энергией, жаждой жизни и новых свершений.
О боги, как же сильно, оказывается, я мечтала вырваться из давящих дворцовых стен!
Я впитывала в себя здешние запахи и звуки. Касалась рукой шершавых стволов. Пропускала меж пальцев смолянистые листочки редких лиственниц. И настолько погрузилась в себя, что даже не сразу услышала, как меня зовет Хальди:
— Госпожа, нам пора. Кибитка готова, раан-хар велел отправляться.
— Ох, так скоро…
Честно говоря, желания трястись в тесной повозке не было никакого. Хотелось еще немного погулять. Зайти в самую чащу леса. Проверить, не поспела ли на солнечной полянке сладкая земляника. Но, увы, мы спешили. И причина этой спешки не позволила просить об отдыхе.
Стоило представить, что где-то в глубине этого светлого и приветливого леса развернул свои ядовитые побеги Цветок Смерти, как мигом стало не до мечтаний.
Я изрядно прибавила шагу, стараясь как можно быстрее вернуться обратно к тракту. Благо тот находился в зоне видимости. Впрочем, далеко уйти мне все равно бы не позволили.
У собранной кибитки уже стоял недовольный Лаар. И, стоило приблизиться, муж напряженно вгляделся в мое лицо.
— Что случилось? — резко спросил он. И я не поняла, чего больше было в его голосе: злости или беспокойства.
— Ничего. Все хорошо, — ответила, кажется, смутившись. Слишком уж пристально он смотрел на меня. И уже в который раз от его взгляда по телу побежали мурашки.
Всеблагой Ошур, когда уже это прекратится?
— Хорошо. Садись в кибитку. Мы отправляемся. Поедем быстро и без остановок.
Я понятливо кивнула и, откинув плотный полог, забралась внутрь повозки. Хальди скользнула следом. И уже оказавшись в тепле и под защитой плотной парусиновой крыши, помощница протянула мне тонкий платок. И на мой непонимающий взгляд сама смахнула влагу с моих щек.
Странно, я и не заметила, когда успели выступить слезы…
И выходит, что Лаар о них и спрашивал. А я не поняла.
Лаар
Ехавшая позади кибитка изрядно тормозила всю процессию. Лаару казалось, что они плетутся со скоростью речной черепахи, выбравшейся на берег, чтобы отложить в прогретый песок кладку яиц. Слишком медленно. Слишком неуклюже.
И он в который раз пожалел, что послушался Ведающего и взял с собой Катару. Женщине не место среди воинов. Если только эта женщина не портовая шлюха, которую можно без зазрения совести пустить по кругу…
Такая бы, кстати, сейчас не помешала…
Если на молодую рани никто и взглянуть не смел, то присутствие ее помощницы изрядно подрывало дисциплину доблестного войска раан-хара. Кшатрий уже дважды обращался к Лаару с просьбой отдать им девицу. Да и сам Лаар не единожды замечал, какими взглядами провожают наперсницу его стражи. Но он упрямо отказывал.
Нет, не потому, что пекся о какой-то там служанке. Была бы рабыня — давно бы отдал ее своим парням. Так нет же, эта свободная. А беря на службу свободного, Лаар принимал на себя негласное обязательство защищать и заботиться о своем работнике. Неважно, мужчина это или женщина. А нарушать свои обязательства раан-хар не привык.
И кшатрий уходил ни с чем.
А голодные взгляды стражей становились все более откровенными. И раан-хар гадал, кто же первым сорвется, кто нарушит его приказ и будет жестоко наказан в назидание остальным?
Все же не дело, чтобы закаленные походами воины теряли голову из-за одной затесавшейся в отряд девицы. Сейчас они должны быть сосредоточены и в первую очередь думать головой, а не тем местом, что пониже пояса.
Впрочем, как мужчина Лаар прекрасно их понимал!
Девять дней пути в ладье, еще трое суток по суше. И ни одного мало-мальски крупного поселения в округе, где бы можно было нормально отдохнуть и расслабиться.
И все бы ничего, воины раан-хара давно привыкли к тяготам пути и длительным переходам. Но когда перед глазами постоянно маячат хорошенькие женские фигурки, тут впору совсем свихнуться.
Лаар постоянно ловил себя на мысли, что чует запах своей рани, даже находясь во главе отряда, тогда как кибитка практически замыкала его. Он даже смог распознать, когда у Катары закончились очередные женские дни. И лишь только чудом удержался, чтобы в тот же миг не рвануть к ней, одной рукой содрать штаны и с низким рыком войти в ее тугое лоно.
Сам не понимал, что его остановило. То ли то, как жена шарахалась каждый раз при его приближении. То ли заинтересованные взгляды, какими провожали его подчиненные. Все же несправедливо запрещать своим воинам прикасаться к служанке, а самому тем временем наслаждаться близостью с имеющейся под боком женой. Лаар всегда старался быть примером для стражей. Так какой из него пример, коли он сам не может удержать в узде собственные взбесившиеся желания?
— Мой господин! — голос одного из всадников вырвал Лаара из размышлений.
— Чего тебе? — невольно огрызнулся тот.
— Мм… ваша жена… они… в общем, просят сделать остановку.
— Опять? Да она издевается!
Раан-хар резко дернул поводья, разворачивая лошадь. И тут же махнул притормозившим воинам, чтобы продолжали путь. И так кучу времени потеряли! Не хватало еще по каждому пустяку останавливаться.
— Что опять такое? — недовольно бросил Лаар, поравнявшись с кибиткой.
В обычное время он предпочитал держаться от повозки подальше, слишком уж сильно щекотал обоняние сладковато-пряный запах рани, но сейчас не выдержал. Решил разобраться лично. Да и внутри нарастала какая-то странная тревога. Отчего-то казалось, что они не успеют. Что прибудут на место слишком поздно. И оттого хотелось гнать лошадь во весь опор, день и ночь напролет нестись сквозь вставший по обеим сторонам тракта лес, пока наконец не завидит вдали до боли знакомые упругие побеги Цветка Смерти.
— Мы хотим остановиться. Рани нужно… кхм… — Служанка замялась, как нельзя более красноречиво выдавая деликатную проблему.
Отобрать, что ли, у них воду, чтобы поменьше бегали в кусты? А еще лучше водрузить по центру кибитки ночной горшок! Может, тогда удастся хоть немного ускориться!
Лаар уже хотел было высказать свои мысли вслух, как из-под приоткрывшегося полога показалась знакомая темноволосая макушка.
— Я очень быстро. Всего минуту.
А на скулах яркий румянец. Да такой, что, кажется, щеки вот-вот вспыхнут жарким пламенем.
О боги, нашла чего стыдиться!
И странно, но от вида раскрасневшейся, смущенно отводящей взгляд Катары вся злость мигом испарилась. И кричать расхотелось. Сил хватило лишь на тяжелый, мученический вздох, как нельзя лучше характеризующий ситуацию.
— Ладно, только быстро! Одна нога тут, другая там!
Лаар коротко махнул, веля вознице остановиться. Сам спешился, чувствуя, как от долгой скачки начинает ныть зад.
Край Лашасса был одним из тех мест, что лежал как раз меж двух крупных судоходных рек. И чтобы добраться до его центра и поселения, откуда прилетел рииш, необходимо было преодолеть долгий и нудный путь верхом сквозь непроходимые леса и заболоченные низины. Повезло, что хоть тракт есть, пусть он и представлял собой обыкновенную, хорошо утоптанную тропу.
Катара со служанкой скрылись в ближайшем ельнике. Лаар же принялся мерить шагами тропу. И то и дело оглядывался, высматривая что-то меж разлапистых веток, принюхиваясь, чувствуя, как с каждым шагом внутри нарастает тревога.
С момента высадки на берег лес стал лиственным. У стволов деревьев стояла высокая трава, а у самой кромки дороги росла ярко-зеленая кислица. Где-то вдалеке отсчитывала года неугомонная кукушка и отстукивал прерывистую дробь дятел.
Вроде все как всегда, и ничто не предвещает беды… отчего же тогда он не может спокойно устоять на месте?
И где уже эта неугомонная девица?
Лаар передернул плечами, чувствуя, как вновь начинает заводиться. И почти в тот же миг из-за ствола дерева вынырнула знакомая женская фигурка в ярких шароварах и длинной, до колен, тунике. И опять без платка на голове…
Она б еще голой вышла, совсем бы прекрасно было! И могло бы стать хорошим поводом ее хорошенько отодрать!
Вот дьявол, опять все мысли не в ту сторону!
— Наконец-то! Такими темпами, как вы ходите, мы никогда не доберемся до места! — фыркнул Лаар и машинально протянул руку, чтобы вернуть сбившийся на шею платок обратно на девичью голову.
Понял, что делает, только когда Катара резко отшатнулась. Поглядела на него взглядом дикого, затравленного зверька. И сама поправила съехавший платок.
— Извините, что мы такие медлительные! — Еще и огрызаться вздумала! Совсем забыла, где ее место! — И вообще, я не просила брать меня с собой!
— Можно подумать, я этого хотел! — не удержавшись, бросил раан-хар.
— А кто же?
Взгляд жены сделался недоумевающим. И зрачки в сине-зеленых глазах расширились изумленно.
Дьявол, вот и что ей ответить? Как объяснить? А впрочем, разве он должен что-то объяснять?
— Не важно. Полезайте в кибитку. Надеюсь, незапланированных остановок больше не будет.
— Я могу поехать верхом… Так будет быстрее… — раздалось робкое, когда Лаар уже успел отвернуться.
И вновь ладони невольно сжались в кулаки.
Да кем она себя возомнила, чтобы наравне с мужчинами ехать верхом? Или так не терпится выставить себя напоказ? То-то она на каждом привале выходит погулять. Воздухом, видите ли, дышит! Под пологом ей не сидится!
Раан-хар еле сдержал рвущийся наружу рык. Развернулся медленно, готовый поставить зарвавшуюся девчонку на место. И вновь натолкнулся на яркий румянец смущения и опущенные в землю глаза. И тонкие ладони с длинными пальцами нервно сминают край туники.
Выходит, понимает, что предлагает…
Короткий взгляд в лицо — и вот его рани уже пятится обратно к повозке.
Неужели он столь грозно выглядит, что она и без слов все поняла? Впрочем, так даже лучше. Значит, не весь еще страх растеряла. Или, быть может, здравый смысл? В любом случае, надо будет всерьез заняться воспитанием жены. В конце концов, он давно намеревался это сделать.
Раан-хар отошел на несколько шагов. Ловко запрыгнул в седло и пришпорил коня, устремляясь в начало отряда.
И, только проехав с сотню метров, наконец понял, что так тревожило его все это время. Еле уловимый запах. Притягательный — и в то же время приторный. Слишком насыщенный. Слишком острый. С тухловатым послевкусием, что потом еще долго тлеет на языке. Запах, который нельзя спутать ни с чем другим.
Ведь именно так пах Цветок Смерти…
Мы только тронулись в путь, как почти сразу вновь остановились. Я аккуратно выглянула из-за полога, пытаясь понять, в чем причина задержки. Лаар ведь ясно дал понять, что мы спешим, так почему же сейчас стоим?
Средь воинов наметилось явное оживление, я бы даже сказала, волнение. А прислушавшись, я разобрала и властный голос раан-хара, раздающий четкие приказы:
— Вы четверо останетесь здесь. Охранять повозку. Остальные идут со мной. Приготовьте факелы. Не нравится мне все это!
Теперь волнение накрыло и меня. Захлестнуло волной, и сердце загрохотало у самого горла. И я разом забыла все правила приличия и хорошего воспитания — высунула голову из кибитки и, не скрывая беспокойства, спросила:
— Что случилось?
Лаар глянул хмуро. Явно не собирался посвящать меня в суть дела. Да и не обязан он отчитываться перед женщиной…
И потому я была очень удивлена, когда раан-хар все-таки снизошел до ответа.
— Путь закрыт. Мы поедем вперед, постараемся расчистить дорогу, — коротко кинул муж и сразу отвернулся. Обратился к кшатрию: — Халид, останешься тут. Если не вернемся к закату, разбивайте лагерь. А лучше… К демону лагерь! — зло плюнул Лаар и прищурился, напряженно всматриваясь в даль. — Если не вернемся в срок, возвращайтесь обратно к реке. Встретимся в ближайшем поселении.
Кшатрий твердо кивнул и подвел лошадь ближе к повозке. Пристроился сбоку, готовый с усердием нести службу.
— Головой за нее отвечаешь! — напоследок кинул Лаар и, с силой ударив коня по бокам, помчался вперед по тракту. Остальные воины с воодушевляющими криками последовали за ним.
А я только сейчас поняла, насколько наша кибитка тормозила гвардию раан-хара. Все же красногривые рысаки очень быстры: только мгновение назад были тут — и уже растворились за поворотом, подняв в воздух клубы придорожной пыли. Словно молния сверкнула! И вокруг воцарился прежний покой. Дробь дятла и угуканье разбуженной совы. Свист мелких пичуг, прыгающих с ветки на ветку, да шелест высокой травы.
Сидеть на месте оказалось куда труднее, чем мерно трястись в кибитке. Время тянулось долго и нудно. А изнутри снедали тревога, тяжкое неведение и ожидание.
Сон не шел, и аппетит пропал напрочь. И мерное тиканье хронометра колющей болью отдавалось в висках. Прошло уже три часа, а Лаар все не возвращался. И хоть мне ничего не сказали толком, нетрудно было догадаться, куда они унеслись с факелами наперевес.
Я всячески уговаривала себя не паниковать, приводила множество аргументов и разумных доводов, убеждая себя, что все будет хорошо.
Это ведь не в первый раз. Сколько таких походов было в его жизни? И всегда Лаар возвращался с победой. А иначе и быть не могло: или он выжжет Цветок Смерти, или Цветок погубит всех нас.
Отчего же тогда так неспокойно сейчас?
И я постоянно выглядываю из кибитки, всматриваюсь в просветы меж ветвей, вслушиваюсь в шум леса, пытаясь вычленить средь привычных звуков топот копыт.
— Не стоит волноваться. Все будет хорошо, — попыталась успокоить Хальди и мягко сжала мою ладонь.
В отличие от меня помощница выглядела вполне себе умиротворенной. А воины, оставшиеся охранять нас, и вовсе походили на непоколебимые каменные статуи. Лишь только взгляд их выдавал крайнюю степень сосредоточенности и готовность в любой момент встретить опасность.
Хотя какая тут может быть опасность?
Опасно сейчас там, где Лаар. Хоть моя память и не сохранила воспоминаний о встрече с Цветком в родном Туэнге, но я не понаслышке знала, сколь губительным он может быть. Неужели и этот приветливый лес вскоре превратится в черное пепелище? Мертвую пустыню с остовами обгоревших деревьев и выжженной дотла землей?
Я тряхнула головой, отгоняя прочь невеселые мысли. Не стоит думать о плохом. Так недолго накликать беду.
Пытаясь хоть немного отвлечься, я высунула нос из кибитки, исподтишка рассматривая наших стражей. Кшатрий выглядел самым грозным из всех. Темные густые брови сдвинуты к переносице, ладонь покоится на рукояти боевой кханды.
И зачем им только оружие? Неужто рубить стебли смертоносного Цветка? Или, может, защищаться от встретившихся на пути разбойников? Хотя какой разбойник рискнет связаться с воинами раан-хара? Разве что совсем выживший из ума… Вряд ли тут водятся такие.
А вот я точно скоро сойду с ума от бездействия.
Лаар
Порой Лаару казалось, что Цветок Смерти разумен. Слишком уж рьяно он сопротивлялся уничтожению. Слишком хитроумно прятался, выбирая самые непроходимые места, прячась в траве и густом колючем малиннике, сливаясь цветом с корой деревьев и лиственной подстилкой. Слишком быстро рос, заполоняя собой всю округу. И чем сильнее разрастался, тем больше опасностей поджидало стражей раан-хара.
Лаар осторожно ехал по сужающемуся тракту, уже различая первые признаки отравления земли: захиревшие тонкие деревца, пожелтевшую траву и увядшие макушки полевых цветов.
Самих побегов Цветка Смерти было пока не видать, но Лаар чуял, что корни его, подобно разросшейся грибнице, уже лежат под ногами и тянутся во все стороны щупальцами огромного осьминога. И в любой момент из-под земли может пробиться новый росток, а за ним пойдут и подвижные ползуны, опасные и верткие, словно змеи. Способные ломать ветви деревьев, а то и сами деревья, создавая вокруг материнской цветоножки непролазный бурелом.
Лаар видел такое не раз и даже не удивился, когда тракт перегородило несколько упавших стволов деревьев, из сердцевины которых стеной вставали свежие побеги, тонкие и хрупкие на вид, но невероятно гибкие и крепкие на деле, готовые соперничать в своей прочности с бамбуковыми стеблями.
Раан-хар вскинул руку, останавливая воинов. Спешился, беря коня под уздцы. Жадно принюхался, пытаясь понять, насколько широка лента ядовитых побегов. Стволы деревьев, преграждающие тракт, были слишком велики, чтобы перескочить их верхом, да и обломанные ветви их, острыми пиками торчащие в небо, могли запросто вспороть коню брюхо.
Что уж говорить о кибитке, что осталась ждать позади… Ей здесь точно не проехать. И как назло, Лаару надо было провезти именно ее.
Всего в каких-то полдня пути лежало крупное поселение, где Лаар планировал оставить женщин и найти добровольцев для расчистки территорий. А теперь путь туда закрыт. И все то время, пока Лаар смотрел на вставшую впереди преграду, его не покидало ощущение, что кто-то умышленно соорудил эту колючую стену, пытаясь не пропустить раан-хара и его войско дальше на север.
Ор Гронта резко развернулся, оборачиваясь к своему отряду. Воины его уже успели спешиться и выстроились в неровную шеренгу, ожидая указаний. В руках у каждого было по боевому топорику и факелу. А на расчищенном посреди дороги пространстве занимался огонь.
Лаар кивнул двум крайним стражам:
— Влево. Вправо. Проверьте, нельзя ли объехать.
Те разом сорвались с места, не забыв поджечь пропитанные смолой факелы.
— Пятеро за мной. Остальные, — Лаар кинул быстрый взгляд на завал, — выжечь все к демоновой матери. И будьте внимательны — в траве наверняка прячется полоз.
Воины мигом разделились. Пятеро стражей обступили раан-хара и, выставив вперед чадящие факелы, двинулись за ним. Остальные принялись дружно махать топориками, перерубая упругие стебли, с корнями выкорчевывая еще совсем молодые побеги губительного Цветка.
Краем глаза Лаар заметил, как что-то зашевелилось в траве. Стражи среагировали моментально. Короткий взмах топором — и вот перерубленный полоз бездвижной веревкой лежит на земле. А остатки его, сочащиеся ядовитым соком, отправляются в жаркий огонь. То же происходило и с вырубленными стеблями и закрученными листьями, походящими на ранние побеги папоротника.
Стражи раан-хара действовали слаженно и быстро. Но этого было мало. Лаар прекрасно понимал, что на том месте, где сегодня уничтожили один побег, завтра непременно появится два новых. Пока живы корни, глубоко уходящие в землю, Цветок будет давать все новые и новые побеги, не давая продыху людям.
Лаар присел на корточки и приложил ладонь к земле, интуитивно прощупывая пространство, пытаясь угадать, где спрятался корень потолще. Тронул обрубок полоза, ощущая меж пальцев его шероховатую, с зазубринами, поверхность. Скользнул по нему рукой, позволяя мелким иголочкам впиться в кожу. И в тот же миг заметил новое шевеление в траве. Настолько стремительное, что Лаару едва хватило времени вскочить на ноги. И сразу два боевых топорика упали на метнувшийся к ногам раан-хара полоз. Ор Гронта брезгливо стряхнул с сапога исходящий соком обрубок и решительно двинулся туда, откуда приползла ядовитая гадость.
— Здесь, — Лаар ткнул сапогом в землю и отошел на два шага, давая действовать стражам.
Те враз подсняли топориками дерн и принялись расковыривать землю.
Цветок Смерти и здесь проявил хитрость. Корни его туго переплетались с корнями деревьев и кустарников, прячась, маскируясь под окружающие насаждения. И вычленить нужный среди многообразия извилистых сплетений было делом отнюдь не простым.
— Копайте глубже! — недовольно бросил Лаар, уставший ждать, пока его люди бестолково возятся в земле.
Даже сейчас, когда они обнаружили смертоносные побеги, раан-хара не покидало чувство тревоги. Он жадно принюхивался, пытаясь определить, насколько далеко успел раскинуть свои корневища Цветок Смерти. Прежде в сознании Лаара рисовалась стена, простирающаяся от этого самого места и дальше на север. Сейчас же он чувствовал запах Цветка, долетающий справа и слева, словно побеги росли по дуге. И странное это ощущение совершенно не нравилось мужчине.
А вернувшиеся из разведки подчиненные лишь подтвердили его опасения:
— Везде бурелом. Даже на своих двоих с трудом можно пробраться. И полоз… очень уж шустрый. — Воин отер рукой вспотевший лоб. — Никогда такого не видел. Еле ноги унес.
— Дерьмово… — тихо выдохнул ор Гронта и уже громче приказал: — В одиночку не ходить! Держаться группой!
И уже про себя заковыристо ругнулся. Они слишком задержались. Если бы прибыли раньше, возможно, дела были бы не так плохи. И тракт бы не завалило.
А все из-за этих баб! И Сириша с его дурными советами и непонятными видениями! Его бы сюда, разгребать это дерьмо!
Стражи по-прежнему копались в земле, и Лаар не выдержал.
— А ну отойди! — толкнул плечом одного из парней и выхватил у того топорик.
Замахнулся хорошенько, вкладывая в удар всю накопившуюся злость и недовольство. В два замаха рассек тугое переплетение корней и сунул руку в яму. Ухватился за самый склизкий и непослушный и, стиснув зубы, потащил его к поверхности. Остальные помогали, руками разгребая в стороны комья смолисто-черной земли.
— Тонковат, — отметил один из спутников, и Лаар раздраженно фыркнул:
— Поищи получше!
Сам же он понимал, что лучше не найти, слишком далеко от материнской цветоножки. И им бы отправиться напрямик туда, но позади ждала оставленная кибитка. Да и своими силами тут не справиться — смолы не хватит, чтобы выжечь встающие на пути заросли. А значит, надо первым делом расчистить завал и добраться до селения.
Лаар привычно закатал рукав на левой руке. Достал из-за пояса короткий кинжал и без колебаний резанул по запястью.