Лаар
Утро подкралось незаметно.
Кажется, Лаар так и не смог толком уснуть. Тяжелые думы бродили в голове, перекидываясь с мыслей о Цветке Смерти, на сей раз проявившем просто небывалую разумность, на мысли о жене, всколыхнувшей в душе давно забытые и, казалось бы, навсегда утраченные чувства.
Отогнать их никак не получалось, и Лаар попросту плюнул на это дело. А когда стало светать, покинул теплую постель и стал собираться. Привычные действия как ничто иное помогали выбросить из головы все лишнее. А стылый рассветный воздух бодрил, наполняя тело звенящей энергией.
— Ты уходишь? — знакомый голос окликнул почти на пороге.
Надо же, все-таки проснулась…
Чуть раскосые глаза смотрели удивленно и, кажется, немного обиженно, вызывая безотчетное желание вернуться.
— Да. Мы должны закончить начатое.
Катара понимающе кивнула и стиснула край одеяла, прикрывающий грудь. Явно о чем-то волновалась, но предпочла промолчать.
— Не беспокойся. Здесь ты в безопасности.
— Я не о себе беспокоюсь… — ответила приглушенно, и Лаар впервые подумал о том, что слишком плохо знает жену. А ведь мог бы и догадаться, о чем она думает.
— Не стоит за нас переживать. Это обычное дело. Мы вернемся уже к закату, — а про себя подумал, что к закату может и не получиться, кто знает, надолго ли придется задержаться…
Когда дело касается Цветка Смерти, загадывать вперед бесполезно.
Раан-хар ненадолго задумался, а потом полез в заплечный мешок и вытащил на свет блестящий металлический шар. Подошел к кровати и устроился на самом краю.
— Вот, возьми. Это рииш. Знаешь, как им пользоваться?
Девушка отрицательно мотнула головой.
— Надо надавить вот здесь, — Лаар большим пальцем коснулся чуть выпирающей пластины. — И просто выкинуть рииш в окно. И он тут же найдет меня, где бы я ни находился.
Раан-хар перехватил тонкую ладонь жены и аккуратно вложил в нее шар.
— Если возникнет любая, хоть малейшая опасность, я хочу, чтобы ты воспользовалась им, — проговорил серьезно, глядя в растерянные сине-зеленые глаза.
— Но ведь Цветок далеко…
— Я не о Цветке, Катара. Любая опасность, поняла?
— Да… — и несмелый кивок.
И раан-хару оставалось лишь надеяться, что она поступит, как он велел. А то ведь с этой девчонки станется пойти поперек. Взять хотя бы ту историю с кшатрием…
Увы, сейчас у Лаара ор Гронта было слишком много дел, чтобы тратить время на внушения.
Он порывисто встал и, стараясь не глядеть на растрепанную после сна девушку, быстро направился к дверям. Казалось, задержись еще хоть на секунду — и уйти будет вовсе невозможно. Слишком уж соблазнительно она выглядела, слишком сильно манил сладкий запах ее тела.
Во дворе Лаара уже ждал кшатрий. Видать, вовсе не ложился этой ночью. Впрочем, и особо уставшим он не выглядел.
— Как скоро отправляемся? — привычно поинтересовался старый товарищ.
— Ты не поедешь! — резко бросил Лаар. — Останешься охранять рани. И надеюсь, на этот раз оправдаешь возложенное доверие!
— Я не подведу! — Халид почтительно склонил голову, безропотно повинуясь приказу своего раан-хара.
— И еще… — Лаар задумчиво поскреб небритый подбородок. — Найди мне вайша. Хочу переговорить с ним до отъезда.
Халид кивнул и тотчас бросился исполнять указание.
Уже через четверть часа Лаар лицезрел вайша в трапезной. Тот, в отличие от стражей раан-хара, выглядел явно невыспавшимся. Однако выказывать недовольство столь ранней побудкой не посмел.
— Меня крайне огорчил вчерашний прием, господин Тахар. Я ожидал, что в замке проявят куда большее уважение ко мне и моим спутникам. В частности, к моей жене! — Лаар позволил себе угрожающие нотки в голосе и сразу отметил, как побледнел сидящий напротив вайш.
— Прошу прощения, мой раан-хар. Видимо, слуги не сразу признали в девушке вашу рани. Все же ее внешний вид…
— Ее внешний вид — не ваша забота! — зло рыкнул Лаар. — Вас куда больше должна интересовать брачная метка у нее на лбу! Или она столь незаметна?!
— Конечно, заметна! — пошел на попятную землевладелец. — Но уж вы поймите, здесь народ дремучий. Все же слуги, в отличие от нас с вами, не разбираются в таких тонкостях…
— Так научите их разбираться! И я жду, что приказы рани будут выполняться столь же беспрекословно, как и мои!
— Конечно-конечно! Я лично это проконтролирую. И непременно накажу виновных. Уж вы не сомневайтесь, подобного больше не повторится… — Голос хозяина буквально исходил патокой. Уж что-что, а лебезить перед высокопоставленной особой ему было не впервой.
Лаар порывисто встал, не видя смысла в дальнейшем разговоре. Стражи уже ожидали его у ворот, и задерживаться дольше необходимого раан-хар не собирался.
Он уже направился к выходу, как двери распахнулись во всю ширь, и в трапезную вошли несколько служанок с подносами, а средь них разодетая в шелка и драгоценности одна из дочерей вайша.
— Не соблаговолит ли господин разделить с нами трапезу, прежде чем отправиться в путь? — произнесла девушка елейным голосочком и невинно опустила глаза, не смея дольше положенного глядеть на гостя.
Запах сдобного теста и пряных специй защекотал ноздри, и Лаар подумал, что завтрак и впрямь бы не помешал. Вот только он и так потерял уже слишком много времени…
— И правда! Ну куда вам отправляться на голодный желудок? — тут же подхватил прыткий папаша.
Уж что-что, а трапезничать в его обществе у Лаара не было никакого желания. А потому он достал из-за плеча походный мешок и попросту сгреб туда содержимое подноса.
— Благодарю, я поем в дороге.
Девушка от такого обращения совсем растерялась и удивленно захлопала ресницами, уже не пытаясь изобразить вежливость. А Лаар отметил, что наряд на ней уж больно тонкий, почти невесомый. Совсем не по погоде.
Неужто вайш все еще тешит себя надеждой выдать одну из дочерей за раан-хара?!
Глупец, право слово!
Проснулась от криков, доносящихся с улицы.
Крики эти были отрывистые и надрывные. Болезненные. Острый звук иглами впивался в виски, заставляя морщиться и зажимать руками уши. И что самое ужасное — крик этот явно принадлежал женщине…
Я резко вздрогнула и села на постели, свесив босые ноги на студеный пол.
Ко мне тут же подбежала наперсница, поставила рядом с кроватью пару мягких войлочных мокасин.
— Хальди, ты это слышишь?
Помощница кивнула и покосилась на окно.
— Это с заднего двора. Провинившуюся служанку, кажется, наказывают.
Впопыхах нацепив мокасины и закутавшись в одеяло, бросилась к окну, чуть ли не с ногами влезла на узкий подоконник.
На заднем дворе действительно наказывали служанку.
Девушка стояла, привязанная к столбу, обнаженная до пояса, с багровыми полосами, перечеркивающими узкую спину. А прямо за ней, с мокрой хворостиной в руке, расхаживала другая, разодетая в парчовые наряды и драгоценности. Видно, хозяйка.
Только вот чем же ей так не угодила служанка, чтобы наказывать розгами?
Думать над этим я не стала. Соскочила с подоконника и, сбросив на пол одеяло, быстро юркнула в длинную нижнюю рубашку. Хальди помогла облачиться в подобие сареи, благо здесь оно было куда проще, чем носимые в Гарраде, и не такое широкое, так что много времени это не заняло. Укладывать волосы я не стала — попросту накинула на голову яркий платок. Плеснула в лицо водой, чтобы освежиться, и, как была, в домашней обуви, вышла из покоев.
У дверей чуть ли не нос к носу столкнулась с кшатрием. Честно говоря, я ожидала, что Халид отправился с остальными стражами, и была порядком удивлена встрече с ним. Впрочем, выяснения пришлось отложить на потом.
— Отведите нас на задний двор. Скорее! — скомандовала стражу, и тот без лишних вопросов повел нас замковыми коридорами, пока мы наконец не оказались на вымощенной площадке, за которой тесно жались друг к другу хозяйственные постройки.
— Прекратите! Что вы делаете?! — выпалила я, стоило только ступить на каменные плиты двора.
Крики и разговоры вмиг затихли, и все собравшиеся обратили взоры на меня. А я только сейчас разглядела, что помимо девицы, размахивающей хворостиной, здесь присутствуют и сам вайш, и его четыре дочери… То есть пять…
Пятая, видимо самая старшая из всех, как раз и наказывала розгами служанку. Интересно, у них принято, чтобы женщину наказывала женщина, или это просто часть воспитания хозяйских дочек?
Я мельком глянула на привязанную к столбу девушку. Волосы ее были убраны на затылке, и, помимо кроваво-красных полос, других отметин на теле я не заметила. Значит, она свободная… Разве же можно пороть свободного?
— Дражайшая рани! — Вайш расплылся в улыбке и, широко раскинув руки, сделал несколько шагов мою сторону. — Вы уж простите, что мы тут так шумим. Должно быть, разбудили вас ненароком?
Разбудили? Меня? Нашел за что извиняться…
А с другой стороны, вайш не мог не знать, что окна моих покоев выходят как раз на задний двор и… создается ощущение, что они это нарочно…
И так неприятно стало… От всей этой сцены, разодетых в драгоценности девиц, спокойно наблюдающих за творящимся варварством, и наигранно-дружелюбной улыбки вайша. Наверное, я должна была стушеваться или испугаться. Но за спиной каменой стеной стояли кшатрий и моя помощница. И очень вовремя вспомнились слова мужа, что я должна приказывать, чтобы меня воспринимали всерьез.
Так что пришлось собрать в кулак всю свою храбрость и, глядя в глаза местному хозяину, потребовать:
— Потрудитесь объяснить, что здесь происходит! — Слова прозвучали жестко и уверенно, уж куда увереннее, чем когда я пыталась спорить с раан-харом. Да и местному землевладельцу было слишком далеко до моего мужа…
— Да ничего особенного. Просто воспитываем прислугу, — небрежно махнул рукой вайш.
— И чем же она провинилась?
— Ну как же, эта служанка смела ослушаться вашего приказа, рани!
Я еще раз глянула на девушку. А ведь так, со спины, и не узнала сначала, но теперь вспомнила, что эту самую служанку я вчера просила о чистых вещах. И моей просьбы она и вправду не исполнила.
Стало быть… Ее сейчас наказывают из-за меня?
Вдруг накатило резкое чувство вины. Колени разом ослабли, и весь боевой настрой словно ветром сдуло.
В моем родовом замке прислуги было мало, и наказывали мы их редко, да и то до физической расправы дело никогда не доходило. Так, сажали на пару часов в холодный ямник, чтобы впредь было неповадно. И конечно, я и подумать не могла, что за такую мелочь, как не принесенные вовремя вещи, здесь станут пороть розгами. Это было какой-то дикостью, совершенно не укладывающейся в голове.
Я стушевалась, не зная, что ответить смотрящему в упор вайшу.
С одной стороны, это его владения, он тут хозяин и вправе устанавливать свои порядки. А с другой… ну разве можно спокойно смотреть на подобное бесчинство?!
И ведь если попрошу отменить наказание, то лишь усугублю ситуацию и подорву собственное и так шаткое положение. Потому как это будет означать, что даже слуги могут нарушать мои приказы и ничего им за это не будет. Что уж говорить об остальных…
Палка о двух концах…
И в голову, как назло, не идет ни единой хорошей идеи…
Пока я мялась в нерешительности, слово вдруг взял кшатрий. Мужчина выступил вперед и уверенным, не терпящим возражений тоном отчеканил:
— Девушка провинилась перед рани, значит, и выбирать наказание должна сама рани! Она в своем праве!
Ох… Час от часу не легче!
— Конечно, разумеется! — Хозяин замка склонился и чуть отступил назад. — Если рани желает, она может сама наказать прислугу.
Вайш кинул короткий взгляд на дочь, и та подошла ко мне. Протянула хворостину, предлагая продолжить начатое.
Еле удержала лицо, чтобы не скривиться.
Вот еще! Не хватало мне опуститься до подобной дикости!
И, как ни странно, вместе с волной отвращения пришли и нужные слова:
— Ваши провинциальные варварские методы давно не в чести! Я сама придумаю наказание провинившейся! Пришлите ее в мои покои после обеда! И так, чтобы она пришла на своих ногах, а не приползла полуживая!
И на этих словах я демонстративно развернулась и пошла обратно к замку.
Надеюсь, служанке хватит времени, чтобы прийти в себя. А потом, пожалуй, надо будет серьезно с ней поговорить. Что-то мне думается, тут не все так просто, как кажется на первый взгляд…
Завтрак мне подали прямо в покои. И принесли еще один сменный наряд, даже более роскошный, чем предыдущий.
Неужели моя выходка возымела действие? Хотелось бы надеяться…
Правда, из головы все никак не шли мысли о служанке. Что я буду с ней делать, когда явится? Просто поговорю? А если разговор не получится? А вдруг она и правда виновата? Какое тогда наказание мне придумать? Я ведь в том совсем не смыслю. Ох, посоветоваться бы с кем-то, кто сведущ в подобных вопросах!
И тут мысли вновь вернулись к кшатрию, что выручил меня перед хозяевами.
— Хальди, будь добра, позови Халида.
Помощница ошарашенно округлила глаза.
— Так нельзя же… Чтобы в женские покои… Чужой мужчина…
— Мне поговорить с ним надо. — И полушепотом добавила: — Чтобы никто из здешних не подслушал. Придумай что-нибудь.
Девушка понимающе кивнула и посеменила к дверям. Высунула голову в коридор, проверяя, нет ли кого поблизости.
— Халид! — окликнула мужчину и отчего-то вдруг смутилась. — То есть господин кшатрий, рани нужна ваша помощь. Оконную створку заклинило, никак не открыть.
Через секунду в покоях возникла крупная фигура кшатрия. Хальди тут же прикрыла дверь и, опустив в пол глаза, юркнула ко мне.
— Что будет угодно моей рани? — Мужчина почтительно склонил голову, и не подумав двинуться к окну. Стало быть, понял, что не за тем зовем.
— Я посоветоваться хотела… — Чуть запнулась, не зная, как правильно сформулировать вопрос, но все же решилась: — Скажи, а как раан-хар обычно наказывает прислугу?
— Смотря какая провинность. Если что-то серьезное… может и сурово наказать.
— Например?
Халид пожал плечами и будто невзначай поделился:
— Ну, было дело, одному язык самолично отрезал…
Я с трудом сглотнула вставший в горле ком.
— За что?
— Да так… Болтал много лишнего… — усмехнулся страж.
Что, интересно, такого нужно было наговорить, чтобы хозяин оставил без языка? Впрочем, я, кажется, знаю ответ. У раан-хара достаточно секретов, чтобы всерьез озаботиться молчанием слуг. И если бы кто-то вздумал проболтаться — лучше наказания и не придумать.
— А если не слишком серьезное?
— Ну, на такой случай в резиденции имеется ямник. Очень глубокий ямник… — многозначительно протянул кшатрий, а стоящая рядом Хальди вздрогнула. — Такой, что на дно его не проникает ни единого луча солнца. Сидишь, словно в земляном мешке. А под ногами кто-то ползает, шуршит по стенам. И боишься уснуть, думаешь, вдруг во сне ухо отгрызут.
Теперь уже я вздрогнула.
Не хотелось бы очутиться в этом земляном мешке! А вот кшатрий, судя по красочному рассказу, успел там побывать. Да и помощница выглядит уж очень бледно… Неужели захлестнули воспоминания? Надо будет спросить.
— Хорошо, я поняла. Спасибо, Халид, — поблагодарила стража, и тот с почтительным поклоном удалился, я же, не откладывая, обратилась к наперснице:
— Тебя раан-хар туда сажал?
Девушка коротко кивнула и уставилась на сцепленные пальцы.
— Прости. Это, должно быть, из-за меня… — озвучила напросившийся вывод. Не мог же Лаар не наказать помощницу за то, что та недоглядела за мной. И, уж конечно, я не была столь наивна, чтобы полагать, что Хальди отделалась простым переселением в женскую часть.
— Ничего. Это мелочи, — поспешила успокоить наперсница. — Из дворца не выгнал — и то хорошо. Уж лучше в яме денек пересидеть, чем оказаться на улице.
Угу… А я, помнится, неистово стремилась оказаться по ту сторону стены, подальше от резиденции и ее хозяина.
А что сейчас? Хочу ли я сбежать?
Ведь и возможность вроде есть, и Хальди, если что, точно поможет. Но ведь у меня и мысли такой не возникает. Да и, сбежав, куда я подамся? Как ни крути, сгину в глуши. Умру от голода или попадусь в лапы лесному зверю. Или погибну раньше, не выдержав тяжкого неведения. Ведь все, что мне нужно сейчас, — знать, что с Лааром все хорошо, что он непременно вернется целым и невредимым…
Лаар
Огонь пожирал лес. Огненные языки лизали шершавые сосновые стволы, перекидывались на рядом стоящие кроны, словно лютый зверь, оголодавший после затяжной зимы.
Голова была тяжелая, а ноги ватные. Так всегда бывало, когда Лаар терял много крови. Сегодня, прежде чем поджечь лес, раан-хар со стражами пробрался в чащу. Он чуял, что Цветок где-то поблизости, и решил сразу пустить яд в корни. Ведь пламя выжигает лишь растения на поверхности, оставляя нетронутыми тугие жгуты корневища, уходящего глубоко в землю.
Благо там, куда они забрались, не было подвижного полоза. Лишь вскрылась одна семенная коробка поблизости, но его стражи были хорошо обучены и знали, как действовать в такой ситуации, а никого из местных они с собой не взяли. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь по незнанию вдохнул губительный дым или, того хуже, споры Цветка Смерти. Лаар не раз был свидетелем того, как люди погибали в агонии, когда в их легких начинали прорастать ядовитые побеги. Пожалуй, страшнее смерти и не придумать…
Лаар хлебнул сладкой воды из фляги. Она помогала восстановить силы. Но, увы, помимо живительной влаги раан-хару требовалось время. И хороший отдых. И ему бы сейчас прилечь в прохладной тени, но раан-хар продолжал стоять, наблюдая за буйством огненной стихии — самой могучей и губительной из всех стихий. Кожей ощущая неистовый жар огня, вдыхая острый запах смоляного дыма.
Огонь распространялся быстро, перетекал на все новые участки леса, и в один момент Лаару даже показалось, что он перекинется через границу из земляной насыпи и рва, что выкопали местные жители. Но нет, обошлось. И Лаар облегченно выдохнул.
Они всегда жгли лес. Это было неизбежностью. Но чтобы в таких масштабах…
На памяти Лаара такое случалось лишь однажды. Тогда он был совсем еще юнцом, с трудом управлявшимся с Даром. Мальчишкой, которому в один день пришлось повзрослеть…
Тогда он поймал свой первый в жизни рииш…
Воспоминания накатили мощной волной. Захлестнули, отдаваясь глубокой тоской и болью в грудине.
Лаар гнал их прочь, сколько себя помнил. Но сейчас не мог удержать. Слишком уж сильно представшая взору картина напоминала ту, другую, виденную Лааром много-много лет назад.
Отец тогда не смог справиться с Цветком. Отдал слишком много крови, слишком ослаб. Настолько, что не совладал с подвижным полозом, невесть откуда взявшимся на пути. Говорили, что полоз разорвал его на части. Впрочем, останков так и не нашли, огонь выжег все дотла. И Лаар целый месяц провел на пепелище, пытаясь завершить дело отца, задыхаясь от прогорклого воздуха, с трудом видя от застилающего глаза дыма, что поднимался от раскаленной земли. И понимая, что пути назад нет. Что он не вправе отступить. И уж тем более не вправе умереть, иначе придет конец и всему этому миру. Порой жестокому и несправедливому, но все же своему, родному. Уж куда лучше того, что ждал их, если империю захватит Цветок Смерти.
Вот и сейчас пути назад не было. Или они победят Цветок — или он их.
И Лаар знал, что если понадобится, то он шагнет в самое пекло, лишь бы те, кто находился за его спиной, там, в продуваемом всеми ветрами каменном замке, оставались в безопасности.
Служанку ко мне так и не прислали. Вместо нее явилась другая. Упала передо мной на колени и виноватым голосом сообщила, что Тильда еще не оправилась после утреннего происшествия и что она примет наказание вместо подруги.
Я от такого заявления откровенно опешила. Да за кого они меня, право слово, держат? Неужели считают, что меня устроит подобная подмена? Что мне без разницы, кого наказать, лишь бы отыграться?
Или, может, вайш понял, зачем я на самом деле велела прислать провинившуюся служанку? Если так, то он точно не позволит нам встретиться… И это видится мне куда более вероятной причиной. Вряд ли бы хозяин стал беречь прислугу и ее здоровье после сегодняшних издевательств.
Пришедшую служанку я отправила восвояси. Перед этим, конечно, пришлось немного поругаться, выказать свое недовольство, чтобы не вызвать подозрений у хозяев. Не знаю, насколько удался мой спектакль, но через полчаса ко мне явилась одна из дочерей вайша, еще раз принесла свои извинения и просила следовать за ней в мои новые покои. На мой вопрос, зачем нужно это переселение, девушка вежливо пояснила, что для раан-хара были приготовлены другие, более удобные комнаты, а коли он пожелал делить жилище со мной, то мне следует занять их до его возвращения.
Честно говоря, переселяться не хотелось — я уже успела привыкнуть к своей скромной комнатушке, — но спорить не стала, понадеявшись, что надолго задерживаться в замке не придется. Хоть он и напоминал мой родной дом в Туэнге, но в этих стенах мне было не по себе. Отчего-то казалось, что все здешние обитатели настроены против меня. Слишком уж приторными были улыбки, слишком льстивыми речи, которым не хотелось верить ни на секунду. А порой я ловила на себе и откровенно неприязненные косые взгляды, совершенно не вяжущиеся со сладостью слов. И самое главное, я совершенно не понимала, отчего меня вдруг невзлюбили. Кому я успела насолить за неполный день своего пребывания?
Покои, выделенные Лаару, оказались не в пример просторнее моих. Помимо самой спальни здесь имелись еще и смежные комнаты: купальня, небольшой кабинет и что-то вроде кладовой, в данный момент пустующей и совершенно бесполезной. Впрочем, если придется задержаться, все эти помещения вполне могут пригодиться. Если не мне, то Лаару точно.
Я попробовала представить, каково это, делить с ним жилище, проводить вместе весь день, занимаясь общими делами. Получалось плохо. Мы ведь почти и не общались толком, и все наши встречи неизменно сводились к постели. И кто сказал, что сейчас будет иначе? То, что муж пожелал разделить со мной спальню, может ничего и не значить. У раан-хара слишком много забот, чтобы впустую тратить время, да вряд ли он вернется раньше наступления ночи.
Так и вышло. За окном уже сгустились сумерки, а Лаар все не возвращался. Мне принесли вечерний травяной чай, и Хальди принялась неторопливо стелить постель.
— Уже поздно. Вам нужно отдохнуть, — мягко произнесла помощница, и я с трудом отлипла от окна. В отличие от предыдущей комнаты окна этой выходили как раз к парадным воротам, и я бы непременно заметила приближение отряда. Но, увы, дорога, залитая холодным лунным светом, была девственно пуста, и на душе становилось холодно и тоскливо.
Уснуть толком не удалось. Я ворочалась на непомерно широкой постели, не зная, как устроиться поудобнее, изнывая от потребности встать и вновь подойти к окну, понимая, что это все равно ничего не даст. А когда мне все-таки удалось задремать, я вдруг почувствовала чужое прикосновение. Кто-то лег рядом, мягкая перина прогнулась, и я скатилась прямо в мужские объятия. Крепкие и надежные.
Вернулся…
Жар разгоряченного тела опалил спину, и я завозилась, силясь развернуться. Хотелось убедиться, что с ним все в порядке, ощупать с ног до головы. Заглянуть в глаза, проверяя, как сильно выцвела радужка.
— Спи. Уже поздно, — шикнул Лаар и лишь крепче стиснул меня в объятиях, утыкаясь носом в макушку.
Я замерла, напряженно вслушиваясь в ритм его сердца. Ощущая спокойное ровное дыхание на своих волосах и терпкий запах взмокшего натруженного тела. И я только теперь поняла, что Лаар даже не разделся. Насколько же нужно было вымотаться, чтобы рухнуть в постель прямо в одежде? И от него вновь несло кровью. Я чуть тронула повязку на запястье — та оказалась влажной.
Полночная звезда, неужели же ему приходится проделывать это ежедневно? Неужели нельзя никак иначе? Он ведь совсем себя изведет! Высушит до самого дна, отдав все силы на борьбу с Цветком.
И я вновь почувствовала себя беспомощной. Слабой и никчемной. Но не потому, что не могла противостоять ему, а потому, что не знала, как помочь…
Утром я проснулась, а его рядом не было.
В небе только-только занимался рассвет, высветляя макушки столетних сосен, а Лаар уже успел уехать. Насколько же рано он поднялся? Поспал ли хоть немного?
Кровать стояла пустая и холодная, слишком большая для меня одной. И я встала, зябко кутаясь в шерстяное одеяло. В камине дотлевали последние угли, и он почти что не грел. Волоча за собой тяжелое одеяние, я добрела до поленницы и подкинула несколько деревяшек в полукруглое нутро, надеясь, что сухие дрова потихоньку займутся.
Хальди ночевала в соседней, специально отведенной для прислуги комнатке, и будить ее я не стала. Лишь заглянула в щель приоткрытой двери, убеждаясь, что девушка спит, и вернулась обратно. Скинула с плеч одеяло, спеша как можно скорее облачиться в теплую одежду. И с ужасом подумала о том, как должно быть холодно в этом замке зимой, если даже сейчас, в начале лета, здесь приходится топить по ночам камины, чтобы согреться. Помнится, в нашем родном Туэнге я никогда так не мерзла. Может, все дело в том, что замок вайша стоит на холме, на продуваемой со всех сторон возвышенности, лишенной деревьев и растительности? Или это я попросту успела отвыкнуть от северного климата?
Как бы там ни было, мне по-прежнему было неуютно в этих стенах. И я остро жалела, что не застала с утра мужа. Разумом я понимала, что отправиться с ним мне нельзя, что это крайне опасно, но все равно не могла отделаться от этой навязчивой идеи.
Не зная, чем занять себя в столь ранний час, я вышла из покоев. Халида у дверей не обнаружилось. Видимо, кшатрий тоже спал — надо же и ему когда-нибудь отдыхать. Я же неспешно пошла по коридору, намереваясь немного побродить по замку. Далеко отходить от покоев не собиралась, так, лишь немного изучить окрестности. Отчего-то было неспокойно, что я ничего здесь не знаю. И без помощи Хальди или кшатрия вряд ли даже смогу найти выход наружу. А потому я медленно пошла вдоль шершавых каменных стен, с интересом осматриваясь и стараясь хоть немного запомнить дорогу.
Навстречу неожиданно выскочила одна из служанок. Вынырнула из-за поворота, чуть не сбив меня с ног. В руках ее были ведра и швабры, и они загрохотали, покатившись по голому каменному полу.
Девушка ахнула и бросилась впопыхах собирать свое добро.
— Прошу прощения, я вас не заметила, — судорожно выдавила она, старательно опуская голову и отводя глаза, прикрываясь собранными ведрами и тряпками.
Но я все равно ее узнала. И в первый момент даже не поверила в собственную удачу.
— Это ведь ты! Тебя пороли возле столба!
Служанка испуганно заозиралась, прижимая к груди свое добро. Выглядела она бледной и дерганой. Запуганной. Вчерашние побои наверняка давали о себе знать. Но тем не менее на работу ее сегодня выгнали… Отчего же тогда отказались прислать вечером ко мне в покои?
Я уже хотела задать этот вопрос, как девушка вдруг взмолилась:
— Пожалуйста, рани, не наказывайте! — Во взгляде ее горела мольба, а на глазах выступили слезы. Она даже попыталась упасть передо мной на колени, но вовремя спохватилась, вспомнив о ведрах — новый грохот точно разбудил бы всех в округе.
— Почему ты не явилась вчера? — строго спросила я, и девица побледнела еще сильнее, почти до крови закусила губу.
— Хозяева запретили. И велели держаться подальше от ваших покоев. Если они узнают, что мы говорили… — Девица всхлипнула и приложила свободную ладонь ко рту.
Мне стало жаль ее. Хотелось сказать что-то утешающее, успокоить. Но, увы, я выяснила еще не все, что хотела.
— Игнорировать мои просьбы тоже хозяева велели? — Голос по-прежнему звучал строго, и я сделала шаг вперед, наступая на и так перепуганную девицу.
— Я не специально, это все хозяйка. Госпожа Наира.
— Дочь господина Тахара?
— Да, старшая. Господин за это ругал ее сильно. И меня заодно. — Прислужница вновь всхлипнула. — Прошу вас, только не выдавайте меня… Если узнают, что я рассказала…
— Да успокойся! — прикрикнула на девушку, у которой, кажется, начиналась самая настоящая истерика. — Никому я ничего не скажу! И тебе тоже лучше сделать вид, что ничего не было. Утри слезы, а то начнутся расспросы!
Служанка всхлипнула еще разок и отерла мокрые глаза замызганным передником.
— Спасибо, спасибо, госпожа! Вовек вашей доброты не забуду, — запричитала девица и поспешила поскорее убраться с глаз долой.
Понятливая.
Я же неспешно пошла в сторону покоев, раздумывая: только ли это самоуправство несносной дочери вайша или и сам землевладелец тоже имеет что-то против меня?
Понять бы еще, чем я так им не угодила?
Следующие два дня Лаар не возвращался. Даже на ночь — я прождала его у окна до самого рассвета да так и уснула, забравшись с ногами на подоконник.
Внутри поселилась тревога. Тяжелая и опустошающая. Не дающая покоя. Я не знала, куда себя деть, сходила с ума от бездействия. Так и казалось, что стряслось что-то непоправимое.
В отличие от меня кшатрий был абсолютно спокоен. И сказал, что подобные задержки — обычное дело. Что отряд попросту углубился в лес и оказался слишком далеко, чтобы возвращаться на ночевку. Если бы с раан-харом что-нибудь случилось, то давно бы прибыл вестник. А раз вестника нет, значит, все идет своим чередом.
Слова Халида немного успокоили, но я все равно мысленно молилась, чтобы муж вернулся поскорее. После того, как я увидела, на что способен Цветок Смерти, не переживать за Лаара я не могла.
Вот и сейчас крутилась в постели, прислушиваясь к любому шороху, к мышиной возне за стеной и ветру, завывающему меж высоких замковых башен, редким крикам, что долетали с улицы, — это прислуга заканчивала свои каждодневные дела. Но ничего похожего на топот копыт или скрип парадных ворот, увы, не доносилось. А вскоре стало совсем тихо, будто вымерли все вокруг. Я начинала потихоньку проваливаться в сон, свернувшись комочком на самом краю необъятной постели. Все еще прислушиваясь, ожидая.
И вдруг показалось, что скрипнула дверь. Тихо, почти бесшумно. Уплывающее в сон сознание лишь на миг встрепенулось, но тут же улеглось, убаюканное окружающей тишиной. А потом движение, еле уловимый шелест, словно ветер трогает покрывало. Холодное прикосновение к ступне. Я отдернула ногу и распахнула заспанные глаза. Села на постели.
В спальне горела одинокая свеча — я всегда оставляю ее на ночь, на случай если вернется Лаар. И в неясном свете, бликами пляшущем по стенам, я различила, как шевелится одеяло, словно под ним что-то есть. Мысль была странной, совершенно безумной, но я все же откинула тяжелую ткань, стремясь убедиться, что все это мне лишь мерещится. И вскрикнула, обнаружив на идеально белой простыне черный извивающийся шнур.
Болотная гадюка…
С кровати я буквально скатилась, больно приложившись локтем об пол, и в тот же момент в комнату ворвался Халид, коротко взмахнул кхандой и надвое перерубил змею. Метнулся ко мне.
— Рани, с вами все в порядке? Не укусила? — Халид встревоженно осматривал мои ступни и лодыжки.
Отойдя от первого потрясения, смущенно поджала под себя ноги и одернула задравшуюся ночную рубашку.
— Вроде нет, не успела…
— Сидите здесь! — скомандовал кшатрий и принялся перетряхивать постель, проверяя, не осталось ли меж складок других ползучих гадов.
На шум прибежала заспанная Хальди, как и я, в одной ночной рубашке, с неподобающе распущенными длинными волосами. И вскрикнула, увидев на полу останки перерубленной гадюки.
— Боги всех семи рек, откуда здесь змея? Она вас не ужалила?
Теперь уже Хальди принялась ощупывать меня с ног до головы. Я неуклюже поднялась, опершись на руку помощницы. Поправила одежду и всклокоченные волосы. Халид уже закончил перетряхивать постель и теперь принялся методично обшаривать спальню.
А до меня наконец начало доходить…
Это что же выходит? Если бы я не проснулась, меня бы могла укусить змея?!
Да откуда она вообще взялась в замке? Не могла же сама заползти?
— Она ведь тут не случайно, да, Халид? — произнесла еле слышно. Голос дрожал, а тело прошибло ознобом.
Все знают, что яд болотной гадюки смертелен. Вот только убивает он не сразу, постепенно проникая в кровь и все жизненно важные органы. А след от ее укуса совсем крохотный, почти незаметный. И проснувшись утром, я могла бы и не понять, отчего вдруг стало плохо.
Халид обернулся, посмотрел хмуро.
— Увы, но меня учили не верить в случайности, рани…
После ночного происшествия переполошился весь замок. На нижних этажах нашли еще несколько змей. Кажется, в кладовой и комнатах прислуги. Но, слава богам, они не успели никого укусить.
Вайш лично приходил ко мне в покои, справлялся о самочувствии и прислал с пяток служанок, чтобы те еще раз проверили комнату. Появление змей землевладелец объяснил весьма тривиально — началом лета и пришедшим в край теплом. Гадюки выбираются на холм, греясь на ласковом солнце, а ночью стремятся найти укрытие и потому заползают в жилища. По его словам, явление это весьма распространенное и частое в этих краях. А то, что змея оказалась именно в моих покоях, он не мог объяснить никак иначе, чем нелепой случайностью.
Поверила ли я ему? Вряд ли… Пусть и говорил вайш весьма убедительно. И рассыпался в извинениях, охал и причитал, хватаясь за голову. Кшатрий его словами тоже не проникся, я видела это по застывшему, каменному лицу, с каким тот смотрел на здешнего хозяина.
Но тем не менее Халид сделал вид, что мы удовлетворены объяснением. Только вот от дополнительной прислуги и охраны, что предлагал выделить вайш, отказался.
Вместо этого он велел Хальди ночевать в моей комнате. А еще перекрыл все двери, ведущие в смежные комнаты. По второму кругу обшарил покои, особое внимание уделив стенам — видимо, искал потайные ходы, какими обычно напичканы подобные замки.
Весь следующий день Халид не отходил от меня ни на шаг. И кханду всегда держал при себе, многозначительно положив ладонь на увесистую рукоять. Лично проверял еду, прежде чем позволить отведать мне.
— Не волнуйтесь, рани, скоро вернется раан-хар, и мы тут же уберемся из этого замка. Я бы уехал и раньше, да только не знаю, где его искать. И селений в округе почти нет — ближайшее в двух днях пути, да и то мы не можем быть уверены, что там безопасно. Цветок разнесло почти по всей округе! — Халид раздраженно сплюнул. — Так что вы уж потерпите немного.
Я кивнула, соглашаясь. А что, собственно, мне оставалось?
Разве что отправить Лаару рииш. Но эту идею я сразу отсекла, стоило представить мужа с распоротым запястьем, каплю за каплей вливающего кровь в побеги Цветка Смерти.
Что он станет делать, получив шар? Плюнув на все дела, бросится на выручку?
Как ни странно, мне бы этого хотелось. Хотелось думать, что ради меня муж готов на все. И так притягательно было проверить это!
Но с другой стороны, я понимала, что мои проблемы в замке — сущие пустяки по сравнению с тем, как тяжело сейчас Лаару. И борьба с Цветком Смерти куда важнее всех этих мелких неурядиц.
Значит, надо просто быть осторожной и дождаться его возвращения.
Ведь он обязательно вернется. Не может не вернуться…
Лаар
Лаар вымотался. Даже не столько физически, сколько морально.
Казалось, разросшемуся Цветку нет конца и края. Они выжгли уже несколько гектаров леса, но до материнской цветоножки так и не добрались. Лаар чуял ее сквозь пепел и дым кострища. Сквозь терпкий запах древесной смолы и сухой хвои. Она ждала его там, в самой гуще ядовитых зарослей, в сердце зловонной демоновой глотки, в которую ему придется нырнуть с головой.
И он бы сунулся, не отлагая в долгий ящик, но внутри сидела еще одна заноза.
Катара…
Лаар не видел ее уже три дня, и неведение сводило с ума. Все ли там в порядке? Не приключилось ли чего?
И вроде он приставил к ней кшатрия, и оставил рииш на крайний случай, а все равно сердце было не на месте. И чем дольше он отсутствовал, тем тревожнее становилось. Халиду, несмотря на недавний промах, раан-хар доверял, а вот вайшу и всей его своре — нет. Чутье подсказывало, что от таких людей стоит держаться подальше, а Лаар привык чутью доверять.
В конце концов раан-хар сдался. Желание увидеть, прикоснуться, ощутить сладкий запах его рани не давало покоя. Мешало ясно мыслить и сосредоточиться на деле. Да и стражам требовался нормальный отдых.
Ор Гронта отрядил местных разгребать завалы и пепелище после лесного пожара, а сам повернул к замку. Все равно дышать в густом дыму он не сможет, а пока тот развеется, Лаару как раз хватит времени обернуться.
До лысого холма Лаар гнал будто сумасшедший. Ретивый конь несся, словно огненный смерч, взрыхляя копытами мягкий дерн. А следом за ним длинным шлейфом тянулся табун красногривых рысаков, понукаемых нетерпеливыми всадниками. И те и другие были рады ощутить свободу, свежий ветер и запах душистого разнотравья, пришедший на смену едкому дыму и копоти.
Но как они ни гнали, вернуться до заката все равно не успели. Отряд въехал во двор, когда уже смолкли вечерние трели птиц и небо затянуло густой непроглядной мглой. Тем не менее в замке их ждали. Навстречу выбежала толпа слуг, помогая всадникам спешиться и расседлать коней.
Лаар кинул поводья подскочившему конюху и сразу направился в замок. Шел быстро, торопливо, сгорая от нетерпения и предвкушения скорой встречи с той, что никак не шла у него из головы. Взбежал по крутой лестнице, через одну перескакивая ступени, — и чуть не налетел на неожиданно показавшуюся из-за поворота девицу.
Девушка ахнула, чудом не выронив увесистую корзину, накрытую льняной салфеткой.
Один вдох — и он узнал ее.
Та самая, что Лаар приметил еще в трапезной. Кажется, младшая дочь вайша.
Вот только какого демона она делает здесь посреди ночи, когда всем порядочным девицам надлежит видеть десятый сон в своей постели?!
— Прошу прощения, мой господин. Я такая неловкая… — Взгляд украдкой, яркий румянец смущения на щеках и запах, что кружит голову, стоит лишь немного приблизится.
Ему бы следовало уйти, сразу, без колебаний, как он делал это прежде с другими настырными папенькиными дочками.
Но, демонова глотка, как же его все это достало!
— Что ты здесь забыла? — бросил Лаар грубо.
— Простите, я всего лишь… я… собиралась принести вам кушанье. — Она неловко протянула корзину. — Я подумала, что вы устали с дороги, а все слуги заняты и…
— И что? Может, ты еще поможешь мне расслабиться с дороги? — зло процедил Лаар и, выхватив из рук девчонки корзину, схватил ее за запястье и поволок по коридору. Втолкнул в первую попавшуюся на пути комнату. Прижал к стене и тут же зажал рот ладонью, когда та попыталась взвизгнуть.
В глазах ее плескался страх, дикий, первобытный, и Лаару это понравилось. Именно такой реакции он и ожидал.
И запах усилился многократно. Забавно, но страх так же, как и желание, вызывал резкий выплеск секрета, и Лаару стоило немалых усилий, чтобы сдержать себя.
На девице был легкий хитон из полупрозрачной ткани, прихваченный тонким пояском. Раан-хар схватился за свободный конец и с силой дернул пояс.
Девица затряслась, задергалась в его руках, пытаясь вырваться, оттолкнуть. Но Лаар не позволил, по-прежнему зажимая ей рот ладонью.
— Мне продолжить? — вкрадчиво спросил он, глядя в наливающиеся слезами глаза. Девица была хорошенькая, тонкая и по-детски хрупкая. И Лаар не сомневался, что со временем из нее выйдет настоящая красавица. Жаль только, воспитание подкачало.
Девчонка усиленно замотала головой, моля глазами о пощаде.
— Нет? — нехорошо усмехнулся ор Гронта. — Тогда слушай внимательно. Если я еще хоть раз увижу рядом тебя или кого-то из твоих настырных сестер, то, не раздумывая, пущу вас по кругу средь своих стражей. Знаешь, как они оголодали по женскому телу? — И вновь смешок, а девица уже покрылась липким потом и трясется крупной дрожью, кажется, вот-вот намереваясь свалиться в обморок. — И поверь мне, такое решение будет куда милосерднее, чем взять одну из вас в жены… — добавил раан-хар и резко отступил.
Дочь вайша осела на пол, стискивая дрожавшими пальцами подол хитона.
Лаар же не спеша поднял с пола корзину и вышел прочь, оставив девушку осмыслить произошедшее, надеясь, что та накрепко выучит преподнесенный урок.
У самого же внутри билось желание. Бесновалось, ища выхода, разрядки. В паху сладко ныло, а штаны сделались тесными, давили так, что хотелось содрать их, не доходя до покоев.
Лаар стиснул зубы и ускорил шаг.
Почти ворвался в спальню, послав к демону кшатрия, что попытался его задержать. Кажется, Халид хотел о чем-то поговорить, но Лаару было не до того. Желание билось в висках, стучало в крови, скручивало нутро в тугой узел, почти заставляя выть от нетерпения, требуя немедленного утоления.
И Лаар порадовался, что ему есть где это желание удовлетворить.
Он замедлился лишь на секунду. Когда увидел мирно спящую на постели жену. Внутри всколыхнулся давний страх, и Лаар задержал дыхание, боясь вдохнуть, — вдруг что-то изменилось за эти дни?
Колебался он лишь мгновение, а потом опустился на край постели и со свистом втянул воздух у ее виска. По телу прошла волна облегчения — и тяжкий груз разом свалился с плеч.
Катара по-прежнему пахла сладко. Так чарующе пряно и соблазнительно. Невероятно!
И Лаар ругнул себя за мимолетную слабость перед дочерью вайша. Ее запах не шел ни в какое сравнение с дурманящим ароматом его рани.
Его жены. Его женщины. Той, что больше не боялась. И отвечала ему, взрывая мир тысячей разноцветных обжигающих огней.
Лаар взялся за кожаные ремни, стремясь как можно скорее избавиться от стесняющего движения доспеха.
Теперь, рядом с ней, он точно не сдержится.
Лаар представил, как Катара проснется от его поцелуев, и нутро обожгло новой волной подкатившего желания.
Демоновы ремни! Что ж они так туго расстегиваются?!
Короткий стук в дверь заставил обернуться.
Кого еще там принесло? Впрочем, кто бы то ни был, Лаар непременно пошлет его к демону!
Стук повторился.
— Проклятье! — сквозь зубы ругнулся Лаар и, таки справившись с ремнями, откинул доспех. Прошел в двери, распахнул рывком, готовый разорвать позднего визитера на куски.
Но в открывшемся проеме показалась лишь хмурая морда кшатрия.
— Надо поговорить. Это важно! — с нажимом произнес Халид и, глянув поверх плеча Лаара, коротко пояснил: — На рани покушались.
Желания тела тут же отошли на задний план, и Лаар без слов вышел из покоев, аккуратно прикрыл за собой дверь, а потом совершенно нечеловеческим, сиплым от ярости голосом прошипел:
— Убью!
И у Халида не осталось ни единого сомнения — сегодняшняя ночь для вайша станет просто незабываемой! Если не сказать последней…
Лесная тропинка петляет меж широких сосновых стволов. Ноги утопают в мягкой еловой подстилке. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь разлапистые ветки, слепят глаза.
Где-то там, в торчащей пучками траве, прячется красная земляника, сладкая и терпкая. Я чувствую ее аромат, пряным послевкусием тающий на языке. Заглядываю под кустик, чтобы сорвать сочную спелую ягоду — и тут слышу знакомый голос.
Он зовет меня, и я откликаюсь. Бегу вприпрыжку, словно ретивая козочка.
Голос так близко, и я спешу туда, придерживая небольшую берестяную корзинку, до половины заполненную сладкими ягодами.
Под ноги попадается очередной кустик, буквально усыпанный земляникой, и я резко останавливаюсь, нагибаюсь, чтобы собрать в ладошку сочную сладость.
— Катара, вот ты где, — мягкий голос раздается из-за спины, и я с улыбкой поднимаюсь, протягивая ягоды на раскрытой ладони.
И тут же замираю, широко раскрыв рот. Прямо передо мной, всего в нескольких шагах, качается на толстом стебле огромный бутон. Зеленый, с причудливыми розоватыми прожилками. Он наклоняется из стороны в сторону, и бархатные лепестки открываются мне навстречу, а из сердцевины во все стороны летит искрящаяся на солнце пыльца.
— Катара, беги! — надрывный крик ударяет по вискам, и одновременно с этим я вдыхаю сладкий аромат цветка.
Сладкий лишь поначалу…
Горькое, приторное, тошнотворное послевкусие оседает на языке. Горло сдавливает спазм, и я захлебываюсь собственным криком. Легкие горят огнем, а тело колотит крупная дрожь. Воздух с трудом проникает внутрь мелкими рваными глотками, каждый из которых может стать последним. И я бьюсь на земле, беспорядочно молотя руками, выгибаясь в мучительной агонии.
Чувствую, как кто-то рьяно трясет меня за плечи.
Распахиваю глаза и вижу перед собой встревоженное лицо Лаара. Оно блестит от влаги, а с коротких темных волос ручьем течет вода. Чертит влажные дорожки по шее и голому торсу.
Лаар стоит передо мной в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, мокрый, взъерошенный. И в серых глазах бьется тревога.
О боги! Я сплю?
— Что случилось? — напряженно спросил муж и еще раз тряхнул меня за плечи.
Судя по жесткой хватке впившихся пальцев, это точно не сон…
Выходит, он вернулся?..
Порывисто подалась вперед и обхватила Лаара за шею, притянула к себе, зарываясь пальцами в мокрые волосы. Ощупывая, пытаясь в который раз убедиться, что мне не мерещится. Он и правда здесь!
Вернулся. Живой. Невредимый.
Разве можно было желать большего?
Лаар робко обнял в ответ, и я почувствовала, как ночная рубашка прилипла к телу.
— Все хорошо? — спросил в который раз, и я кивнула, не отрывая головы от его плеча.
— Да… просто… дурной сон приснился.
И правда сон. Всего лишь сон. Вот только слишком уж он похож на явь. И, кажется, меня до сих пор колотит дрожь.
Зажмурилась и мотнула головой, избавляясь от неприятных образов.
Лаар мягко гладил мне спину, успокаивая. Я чуть отстранилась и вгляделась в серые глаза, влажные, мерцающие в тусклом свете дрожащих свечей.
— Я волновалась… — Думала, признаться ему в этом будет непросто, но оказалось легко, так же, как ходить, видеть или дышать.
Почувствовала, как сбилось мужское дыхание и взгляд потеплел, скользнул вниз, к прилипшей к телу ночной рубашке. Мокрая ткань неприятно холодила, вызывая настойчивое желание скинуть лишнюю одежду.
— Я тебя намочил, — тихо произнес Лаар и, ухватившись за край подола, потянул рубаху наверх. Отбросил в сторону и, резко подавшись вперед, приник губами к моей шее. Провел языком по горлу, слизывая влагу, капающую с собственных волос.
Он по-прежнему был мокрым, и холодная вода капала мне на плечи и грудь, заставляя вздрагивать от контраста ощущений. Холодные капли — и горячий язык. Мягкие губы — и твердое, словно камень, тело. Сильные руки, что касаются удивительно нежно, но порой сжимают почти до боли.
Он вылизывал меня, словно дикий зверь, дышал часто и прерывисто, утыкаясь носом в шею.
Вновь обнюхивал, и я радовалась, что мой запах по-прежнему вызывает в нем желание.
Почувствовала, как горячий язык скользнул по груди, задел чувствительную вершинку, и я выгнулась от наслаждения, пронзившего тело. И в тот же миг Лаар коротко рыкнул и подмял под себя, впился в губы жадным поцелуем.
Он целовал лихорадочно, спешно. Будто боялся чего-то не успеть. А коленом уже раздвигал мне ноги. И вошел резко, одним ударом, выбив хриплый стон, сорвавшийся с губ.
Замер на мгновение, щуря глаза от удовольствия, комкая простыню рядом с моей головой.
— Какая же ты горячая… — выдохнул мне в губы и вновь поцеловал. Сжал ладонь на моем бедре, толкаясь сильно и резко. Входя сразу на всю длину. Без остановки и малейшей передышки. Все быстрее и быстрее. Резче. Сильнее.
Всего несколько рьяных толчков — и я почувствовала, как он содрогнулся всем телом. Застонал сквозь стиснутые зубы, а потом осел, придавливая всем весом к мягкой перине.
Ох, так быстро…
Нутро горело, а внизу живота свернулся тугой узел неудовлетворенного желания.
Мне определенно было мало.
— Извини… — словно прочитал мои мысли Лаар и тихонько добавил: — Я просто очень соскучился.
Извини? Он что, просит прощения?!
И он… соскучился?
О боги, думала ли я, что когда-нибудь услышу подобные слова от Лаара ор Гронта? Грубого, немногословного, законченного эгоиста, думающего лишь о себе одном. Да я такого даже в самом радужном сне не могла вообразить!
А потом Лаар скатился с меня, улегся рядом, притягивая к своему боку, и поднес ладонь к губам. Облизал медленно, палец за пальцем, глядя прямо в глаза.
И я вся сжалась, стиснула судорожно ноги, уже зная, что он станет делать дальше. Сгорая от предвкушения. Чувствуя, как в ожидании его прикосновений сладко ноет внутри.
И когда муж протиснул ладонь меж моих сведенных ног и коснулся чувствительной, пульсирующей в нетерпении точки, откинула голову на подушку, выгнулась натянутой струной, подаваясь навстречу его руке.
И плевать мне было, сколь неприлично это выглядит!
Он ласкал меня так чувственно, так сладко, что я плавилась, горела в его умелых руках, готовая на все, лишь бы он не останавливался. Наслаждение накатывало волнами, все более мощными и сильными. Смывая все лишние мысли и чувства. Оставляя лишь желание, неистово пульсирующее под подушечками мужских пальцев.
И я впилась ногтями в мужские плечи, чувствуя скорое завершение. И прикусила собственную ладонь, сдерживая рвущийся из горла крик удовольствия. Тело словно молнией прошило. Казалось, напряглась каждая мышца, каждая клеточка бьющегося в агонии тела.
А потом пришло расслабление, полное и бесповоротное. Когда не хочется шевелить даже пальцем, лишь лежать недвижно, ловя отголоски недавней бури.
Я почувствовала, как Лаар мягко обнял и притянул к себе, крепко сжимая в кольце надежных рук. По телу разлилась блаженная нега, и все, на что меня хватило, — лишь устроить голову на его груди, чувствуя, как гулко стучит зашедшееся в неровном стуке сердце. Его ли? Или, может, это мое собственное?
— Кажется, теперь нам обоим надо в купальню… — усмехнулся Лаар и отвел прилипшие волосы с моего лба.
— Угу… — Я сонно кивнула, скидывая с себя одеяло, которым муж усиленно пытался меня накрыть.
Странно, а вчера, помнится, я мерзла даже с горящим камином. А сегодня сама как огонь и с радостью бы высунулась в окно, чтобы немного остыть.
— Катара… — предупреждающий голос мужа раздался над самым ухом, и на меня вновь накинули край одеяла. — Не спи.
Я сонно завозилась в постели. Даже попыталась перевернуться на другой бок. Но мне не позволили.
— Нам надо поговорить, — серьезно произнес Лаар, и я напряглась от изменившегося тона его голоса, с опаской думая о том, что за разговоры среди ночи затеял муж.
Если не может подождать до утра, значит, что-то важное. Или, может, утром он так же уедет, не дождавшись моего пробуждения?
От последней мысли стало неуютно, и я теснее прижалась к мужской груди, не желая отпускать ни на мгновение.
Но он настойчиво отстранился. Заставил смотреть себе в лицо.
— Почему ты не отправила рииш? — спросил строго и грозно сдвинул широкие брови.
Еще не злился, но определенно был недоволен.
— Так ты уже знаешь?
— Про змею в покоях моей жены? Конечно, знаю!
Ох, и как я об этом не подумала. Выходит, Халид уже обо всем доложил!
— Так почему не отослала? — повторил Лаар и приподнял мой подбородок, не давая ни единого шанса промолчать.
— Не хотела отвлекать тебя от дел.
— Проклятье! И в кого ты такая упрямая?! — простонал муж. — Катара, я ведь не просто так оставил тебе рииш. И ясно дал понять, что в случае любой опасности ты должна воспользоваться им. Неужели так сложно было это сделать?
Ну вот, кажется, он опять завелся: серые глаза мечут молнии — и мне хочется сжаться, спрятаться от его пытливого взора.
— Но ведь все обошлось, — пискнула придушенно, не зная, как оправдать собственную глупость.
Я ведь и подумать не могла, что для него это так важно.
— В этот раз обошлось. Но ведь могло и не обойтись! А если бы они предприняли еще одну попытку?!
— Так это было подстроено?
Хмурый взгляд мужа и тесно сжатые губы дали ясно понять — еще как подстроено!
— И что теперь будет?
— С кем? — как-то недобро усмехнулся Лаар. — Если ты о нас — то мы покинем замок на рассвете. А вайш… с ним я уже разобрался.
— В смысле — разобрался… Ты что… ты его?.. — тяжело сглотнула, вообразив себе худшее.
Честно говоря, я даже не представляла, способен ли Лаар на убийство. Раньше думалось, что это у него в порядке вещей. А сейчас… я не знала, что и думать…
— О боги, Катара! У тебя такое лицо, будто я его по меньшей мере четвертовал!!!
— А ты не…
— Вайш жив, если ты об этом. Смерть была бы слишком простым наказанием для этого ублюдка, — сказал так, словно выплюнул.
Я попыталась было вообразить, что такого мог сделать с землевладельцем раан-хар, и меня передернуло. Сразу вспомнился рассказ Халида про ямник и отрезанный язык. И я предпочла за лучшее промолчать. В конце концов, это мужские дела, мне туда лучше не лезть. Спокойнее будет.
— Послушай. — Голос мужа смягчился, и я почувствовала легкое прикосновение к щеке. — Если я прошу что-то сделать, я прошу это не просто так. Значит, на то есть причины. И я хочу быть уверен, что ты сделаешь все так, как я сказал, что ты не подведешь. Я ведь не могу разорваться… Не могу контролировать все вокруг, как ни старайся!
И до меня наконец дошло…
Я вспомнила, как переживала за Лаара все эти дни, как мучилась неведением. И сейчас представила, что он мучился так же, находясь вдали от меня. И стало понятно, зачем нужны были рииш и эти его приказы, которым следовало безоговорочно подчиняться. Он ведь попросту хотел быть уверенным, что здесь все хорошо. Чтобы не думать, не отвлекаться на лишние беспокойства, а всецело заниматься уничтожением Цветка.
А я подвела. Не послушалась. И теперь испытывала мучительное чувство вины.
— Прости. Я не думала, что это так важно… Я больше не буду.
Вновь ткнулась носом в его плечо, и на этот раз Лаар позволил мне спрятаться.
— Знаешь, — муж усмехнулся, и я уловила озорные нотки в его голосе, — мне бы следовало наказать тебя.
Воображение тут же подкинуло несколько красочных картинок того, как муж мог бы меня «наказать», и тело мгновенно бросило в жар.
Не дожидаясь, пока он приступит к исполнению своих угроз, обвила руками его шею и сама потянулась к желанным губам.
— Непременно…