Еще с утра я почуяла неладное.
Погода стояла пригожая, солнечная и не слишком жаркая, под окнами щебетали певчие птицы, но сердце отчего-то было не на месте. Слово в воздухе разлили что-то горькое, терпкое и тяжелое, отчего было трудно дышать.
Лаара я не видела со вчерашнего дня. Мы вместе пообедали, а потом он просто исчез. И не пришел даже ночью, оставив меня спать в одиночестве.
А сегодня я проснулась с этим чувством. Муторным и давящим.
Выглянув в окно, обнаружила, что во дворе царит странная суета. Туда-сюда носились слуги. Со стороны конюшен долетали конское ржание и громкие возгласы.
А потом в покои явились служанки и принялись собирать мои вещи. И, как всегда, без единого предупреждения или объяснения!
Да еще Хальди, как назло, куда-то исчезла. Ушла за завтраком, да так и не вернулась.
— Что вы делаете? — спросила у старшей служанки, с надменным видом раздающей указания остальным девушкам.
— Раан-хар распорядился собрать ваши вещи, — коротко сообщила та.
— Я что, переезжаю в старые покои? — Внутри все похолодело. Сердце загрохотало у самого горла, и предчувствие беды усилилось многократно.
— Мне то неведомо. Вам лучше узнать у хозяина.
У хозяина? Что ж, я узнаю!
Лаара я нашла быстро — меня отвел к нему один из стражей, охраняющих хозяйские покои. Раан-хар стоял на тенистом балконе, том самом, где мы с ним обычно обедали, и, оперевшись на резные перила, наблюдал за приготовлениями во дворе. Обернулся, почуяв мое присутствие. На лице его не было ни капли удивления, и я поняла — он ждал моего прихода.
— Лаар, что происходит? — Волнение захлестнуло с головой, и я не смогла устоять на месте, метнулась к нему, жадно всматриваясь в лицо — спокойное и отрешенное.
Вот только я-то знала, что это лишь маска…
Лаар протянул руки, перехватывая мои ладони. Сжал бережно. Даже улыбнулся слегка.
— Я подумал, что тебе лучше перебраться в мою летнюю резиденцию. В Гарраде нынче очень жарко и душно. А к середине лета станет и вовсе невыносимо. Ты наверняка не привыкла к подобному климату.
Да, конечно, не привыкла. В Туэнге никогда не бывает такой жары. Но единственная ли это причина переезда?
— А ты? Ты поедешь со мной? — спросила с замиранием сердца, хотя и так знала, что он ответит.
Лаар отвел глаза. Выпустил мои ладони и заложил руки за спину.
— К сожалению, у меня слишком много дел в столице, — отчеканил заученно и вновь повернулся к перилам. Принялся отстраненно рассматривать двор. — Ты поедешь одна.
— А что потом? Ты приедешь, когда… — я сглотнула, пытаясь унять дрожь в голосе, — когда разберешься с делами?
Лаар молчал. Так и стоял вполоборота, и я чувствовала, что внутри его идет тяжелая борьба. А когда он повернулся ко мне, в глазах не осталось ничего от былого спокойствия и отрешенности. На дне серой радужки плескались лишь бескрайние тоска и горечь. Обреченность. Боль, которую не сможет унять ни одно из известных снадобий.
— Я постараюсь… — хрипло выдавил он и спустя миг добил окончательно: — Я постараюсь не приехать.
Лаар
Сириш вновь явился без приглашения. Да что там без приглашения — он почти ворвался в покои раан-хара, заставив того сжать зубы от подступившей к горлу злости.
— Тебя не учили стучаться?! — бросил Лаар, недовольно дернув щекой.
— Что ты творишь? — вопросом на вопрос ответил Ведающий. Взгляд его пылал праведным гневом, и, пожалуй, раан-хар давно не видел наставника в столь взбудораженном состоянии.
— О чем ты? — Лаар сделал вид, что не понимает, о чем речь. Знал, что старец так просто не отвяжется, но отчего-то хотелось позлить его. Может, потому, что самому сейчас было до противного паршиво.
— Зачем отсылаешь Катару?
— В Гарраде слишком жарко.
— Меня тоже будешь развлекать этими байками?! — Ведающий не на шутку разошелся, аж раскраснелся от напряжения, а браслеты на морщинистых запястьях непрестанно звенели, раздражая слух раан-хара. — Думаешь, я не понимаю, что это насовсем? Что ты решил отказаться от нее!
— Какой ты догадливый! — сплюнул Лаар, отбросив в сторону бумаги, что до этого изучал. — Зачем же тогда пришел, если и сам все знаешь?
— Пришел убедить тебя не делать глупостей!
— Тогда ты зря пришел. Я уже все решил и решения не поменяю.
Лаар отвернулся, показывая, что разговор окончен.
— Ты не понимаешь, что творишь! Ты же загубишь все! Пустишь насмарку все наши старания! Катара должна быть рядом, и тогда…
— Не указывай мне, как поступать! — Лаар не выдержал — гаркнул.
— А что еще мне делать, если ты ведешь себя, как последний болван?! Катара должна родить тебе ребенка, ты не можешь ее отпустить!
— А сколько уверенности в голосе! — Раан-хар язвительно усмехнулся. — Опять твое дурацкое видение? Или хваленая интуиция? А может, просто старческий маразм? Или желание выдать желаемое за действительное? Спустись с облаков на землю, Сириш! Этого не будет. А будет то, что она заболеет и отправится в дальнюю часть сада, а я подохну от мысли, что не смог спасти ее!
Ведающий вмиг растерял весь свой пыл. Замер, всматриваясь в искаженное болью лицо собеседника. А потом прошел к низкой кушетке и устало опустился на мягкое сиденье. Сгорбился, разом став ниже ростом.
— Хм… так значит, жизнь этой девочки для тебя стала важнее интересов империи?
— В задницу империю! — выплюнул раан-хар и резко опустился на край письменного стола.
Ведающий задумчиво пожевал губу, скользя внимательным взглядом по закаменевшему лицу ор Гронта.
— Признаться честно, я желал, чтобы вы сблизились, но… не ожидал, что это произойдет столь скоро. А уж что ты решишься ее отпустить… — Старец покачал головой.
— О чем ты?
— Я должен признаться тебе… Это я поставил цветы мако в покоях Катары.
Мгновение — и Лаар вскочил с места, сдернул Сириша с кушетки и прижал к стене, сжимая руку на тонком старческом горле.
— Какого демона?!
— Я не… не думал… не хотел. — Слова с сипом пробивались сквозь сдавленное горло. — У меня было видение. Цветы мако… в ее спальне… Я подумал, что это знак.
Старец закашлялся, судорожно хватаясь за каменную ладонь, стиснувшую шею. Раан-хар отпустил, швырнул худосочное тело Ведающего обратно на кушетку.
— И как мне после этого доверять тебе? — выкрикнул в бешенстве. — Ты хоть представляешь, что я почувствовал?
— Я рад, что ты не разучился чувствовать, Лаар.
— Рад?
Ярость билась внутри, такая обжигающе хлесткая и разрушительная, что Лаар с трудом сдержался, чтобы не порвать Ведающего на части. Остановило лишь то, что Сириш был слишком стар и беспомощен по сравнению с раан-харом. Если б не это, давно бы корчился от боли и глотал кровь из переломанного носа.
— Да, как ни странно. Вот только я надеялся, что мое видение приведет к появлению наследника, а не к тому, что ты решишь отослать жену.
— Ты просчитался!
— Я просто следовал тому, что видел. Ты же знаешь, видения всегда показывают желаемое будущее.
— Или неизбежное, — заученно вымолвил Лаар — и вдруг все встало на свои места.
Быть может, видения Сириша не так уж и бесполезны. И это и вправду знак. Знак, что он должен отослать Катару, иначе случится в точности то, что он испытал от запаха цветов мако.
— Значит, не передумаешь? — в последний раз спросил старец.
— Нет.
— Мне отправляться на поиски новой жены?
— Делай что хочешь…
Мне надлежало отбыть на рассвете следующего дня. Все вещи уже были собраны. У ворот ожидала загодя груженная кибитка. А я сидела посреди огромной пустой постели в своих старых покоях, ненавидимых всей душой.
Лаар не пожелал провести со мной даже эту последнюю ночь. Отправил восвояси, отговорившись тем, что мне следует хорошенько выспаться перед дальней дорогой.
Можно подумать, в одиночестве у меня это выйдет лучше, чем с ним!
И в голову лезли всякие глупые мысли. Совершенно бредовые и беспочвенные. Почему-то представлялось, что он сейчас с другой. Целует и ласкает, как прежде ласкал меня. Или, напротив, берет грубо и по-хозяйски, лишь бы сбросить накопившееся напряжение.
Лаар не прикасался ко мне все эти дни, и я не представляла, как он может обходиться без близости так долго. Особенно учитывая тот факт, что мы спали в одной постели. Может, поэтому он и загонял себя, выматывал, чтобы не оставалось сил и желания ни на что другое?
Я же так успела привыкнуть к его порывистому нраву, что сходила с ума от неудовлетворенного желания. Тело изнывало без его прикосновений. А сердце ныло от тоски.
И, боги, я не хотела так! Не хотела уезжать! Не хотела оставаться одна. Ни этой ночью, ни вообще!
В конце концов, у меня тоже есть свои мысли и желания! Когда он уже это поймет?!
Горько усмехнулась собственным мыслям. Судя потому, что я завтра уеду, — никогда.
Порывисто поднялась с постели, накинула на плечи шелковый халат.
— Куда вы, рани? — Хальди, расчесывающая перед сном мои волосы, тут же подорвалась с места.
— К мужу. Ложись спать — не жди моего возвращения.
И, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Прошла знакомыми коридорами прямо до хозяйских покоев.
Стоящие на дверях стражи без колебаний распахнули передо мной массивные створки.
Я с трудом сдержала истеричный смешок.
Забавно. Сначала меня не впускали в покои мужа, потом не выпускали, а теперь, когда уже все кончено, открывают по первому требованию…
Впрочем, возможно, еще удастся что-то изменить. Иначе бы я не была здесь.
И все же рука, потянувшаяся к двери спальни, дрогнула. Но лишь на мгновение — я тотчас откинула ненужные страхи.
Это мой последний шанс. Да и хуже все равно уже не будет.
Лаара застала дремлющим на кровати. Он даже не разделся, так и лежал в одежде поверх расшитого покрывала. Я тихонько скользнула внутрь, притворила створку и прошла к постели. Аккуратно присела на самый край. А потом и вовсе забралась с ногами, откинув никому не нужную скромность. Погладила мужа по шершавой щеке. Лаар сонно завозился, и, не дожидаясь, пока он откроет глаза, я прижалась к его губам.
Тут же почувствовала жесткие пальцы, вцепившиеся в плечи. Лаар отодрал меня рывком.
— Катара? Ты что здесь делаешь? — Глаза изумленные и пока еще сонные, но уже стремительно темнеющие. И взгляд скользит по лицу, трогает губы, обрисовывает скулы и шею, задерживается на выемке между ключицами.
— Не могу уснуть без тебя, — соврала, не задумываясь, и вновь потянулась к его губам.
На сей раз так просто разорвать поцелуй у Лаара не вышло. И он ответил, всем телом подавшись ко мне.
Вот мрак, а я ведь боялась, что разонравилась ему. Да и он, кажется, всеми силами пытался меня в этом уверить. Вот только губы его говорили об обратном.
— Ты не должна быть здесь. — Раан-хар все-таки разорвал поцелуй. Голос его был хриплым, а дыхание прерывистым: кажется, мой поцелуй не оставил мужа равнодушным.
— Но я уже здесь.
И, окончательно осмелев, я перекинула ногу через его бедра. Уселась сверху, оперевшись ладонями на широкую мужскую грудь.
— Что ты творишь? — Лаар вцепился в мои бедра. Вот только не понять, хотел ли помешать или, напротив, притянуть ближе?
Но я чувствовала его жар, желание, бившееся в каждой клеточке напряженного тела, твердого, словно камень, горячего, как раскаленное железо.
— Катара, прошу тебя… не надо…
— Почему? — Я и правда не понимала и потому продолжила целовать. Знала же, что он тоже хочет. Мощное тело подо мной было словно в огне. Горячее, твердое, напряженное. И мужской орган отчетливо упирался мне в ногу.
Так чего же он протестует?
— Не хочу опять травить тебя. Пожалуйста, не вынуждай…
Слова мужа заставили отстраниться.
Чего-то подобного я, наверное, и ожидала. Или, может, надеялась? Мечтала? Верила, что он не трогает меня, потому что боится заразить. Я ведь помню выражение его лица тогда, когда мы оба думали, что все уже кончено.
Да и сейчас, заглянув в серые глаза, увидела в них застывшие муку и мольбу.
Вот только не понять, о чем он молит: чтобы я остановилась и ушла или чтобы продолжила?
Не отрывая взгляда от лица Лаара, скользнула по его напряженному органу. Всего одно крохотное движение, да еще через одежду, — но Лаар откинул голову и застонал сквозь стиснутые зубы.
— Катара, пожалуйста…
Но я уже все решила. В конце концов, могу я хоть раз в жизни решить что-то сама?
Еще одно движение. И Лаар уже рычит, сдерживаясь из последних сил. А я, кажется, начинаю входить во вкус.
— Перестань… — стонет муж, а потом вдруг резко подрывается, хватает меня за бедра и в один мах переворачивает на спину. Упирает ладони в мои плечи, стараясь держаться как можно дальше.
— Что ж ты творишь?
Ну и что ему на это ответить? Что не хочу уезжать? Что не представляю жизни без него?
Он и так все это знает. Знает, но все равно отсылает.
Так к чему тогда слова? Да и, насколько я успела узнать Лаара, для него всегда были важнее поступки. А потому вместо ответа я лишь прогнулась в пояснице, прижимая свои бедра к бедрам нависшего надо мной мужчины.
Вполне красноречиво, чтобы он не задавал больше вопросов.
— Ненормальная! — коротко выдохнул Лаар и в тот же миг впился в мои губы. А руки его уже шарили по телу, впопыхах срывая одежду.
Ох, знал бы он, как сильно я хочу от нее избавиться! Чтобы не осталось ни единой преграды. Лишь он и я. Тело к телу, кожа к коже. Так близко, чтобы не понять, где начинается он и кончаюсь я.
— Ты сама напросилась, — еще одна оброненная фраза — и его горячие губы, скользящие по шее. Жадные, ненасытные. И все движения прерывистые, быстрые. Еще не грубые, но уже на самой грани срыва, и он держит себя из последних сил, чтобы оставаться хоть чуточку нежным.
И это самое ценное, потому что в такие моменты понимаешь, что кроме безудержной похоти и вожделения есть что-то еще. Глубокое и искреннее. Настоящее. Ответное чувство, что заставляло его сдерживаться все эти дни. Причина, по которой он отсылает меня за тридевять земель.
И я улыбаюсь. Не могу не улыбаться мужчине, который пробуждает во мне такие чувства, который целует так страстно, вкладывая в поцелуй всего себя, без остатка. Заставляет сгорать от желания, подаваться навстречу его чувственным губам и рукам, изнывать от предвкушения нашей близости, ощущая на себе его горячее обнаженное тело.
Я почувствовала, как его напряженный орган ткнулся в мое лоно и тут же замер, дрожа от нетерпения.
Лаар посмотрел в глаза, моляще и вместе с тем укоризненно. Давал последний шанс передумать.
Но я уже давно все решила и потому лишь притянула его ближе, обхватила ногами узкие мужские бедра, соединяя наши тела.
Низкий гортанный стон, вырвавшийся из мужского горла, острым ножом разрезал пространство. И я содрогнулась от одного только этого звука, прошившего насквозь, от одного мощного движения, накрепко соединившего нас.
Казалось, сам воздух вокруг нас вибрирует, дрожит от накала, искрится разрядами белых молний, требуя немедленного продолжения.
Миг — и Лаар перекатился на кровати, вновь усадил меня сверху, жадно скользя глазами по неприкрытому телу, с силой сжимая ладони на бедрах.
— Ты же хотела свободы, — выдохнул резко и наперекор своим же словам надавил на ягодицы, направляя мои движения. Поначалу робкие и неумелые, но совсем скоро ставшие такими же быстрыми и резкими. Ненасытными.
А ведь никогда раньше Лаар не позволял мне вести. Всегда и во всем оставался главным.
Но сейчас было иначе. Сейчас вообще все было иначе. Так, будто это в последний раз. Да это и было в последний раз! И мы спешили сказать друг другу все, что не успели. Все, что накопилось в душе и лежало тяжким грузом, не давая вздохнуть полной грудью.
Вот только разговаривали мы отнюдь не словами. Взглядами, прикосновениями, движениями.
Вверх, вниз. Вдох, выдох. Протяжный стон. Хриплый шепот. Бешеный стук сердца. И я чувствую, как он приподнимает свои бедра, желая быть как можно ближе, войти глубже. И наши тела сливаются, двигаются навстречу друг другу в этом завораживающем, древнем, как сама жизнь, танце.
Быстрее, резче, жестче. До сведенных судорогой мышц и охрипшего горла. До разноцветных кругов перед глазами и сладкого, пьяного головокружения.
И когда Лаар подошел уже к самой грани, он попробовал оттолкнуть. Подсунул ладони под ягодицы, снимая с себя. Вот только сопротивления он явно не ожидал. И я не позволила ему выйти. Вцепилась в мужские руки и опустилась как можно ниже, не давая ни единого шанса разорвать прикосновение.
— Катара… Ну зачем? — простонал он и содрогнулся всем телом, изливаясь внутри меня.
Я почувствовала, как между ног стало мокро и липко, и только теперь позволила себе расслабиться. Устало откинулась на его грудь, чувствуя, как дрожит от усталости тело.
— Я так захотела.
— Упрямая! — зло бросил Лаар, а сам уже гладил по голове, зарывался пальцами в волосы, прижимаясь губами к макушке.
И было так хорошо, так надежно в его руках. И я совершенно не могла себе представить, каково это — лишиться всего этого.
— Я не хочу уезжать, — произнесла, когда дыхание немного успокоилось.
— Я тоже этого не хочу.
— Тогда зачем отсылаешь? Позволь остаться… — Я вскинула голову, уперевшись обеими ладонями в грудь Лаара. Жадно всматриваясь в родное лицо.
— Катара, как ты не понимаешь… — Он мягко провел ладонью по скуле. — Я ведь погублю тебя…
— Ты не можешь быть уверен!
— Я не могу рисковать. Не хочу рисковать тобой. И, в конце концов, — Лаар невесело усмехнулся, — ты сама хотела, чтобы я отпустил.
О боги! Да, я хотела. Но это было так давно! Словно в прошлой жизни.
Сейчас же больше всего на свете я хотела быть рядом с ним.
Лаар не вышел меня провожать, но я чувствовала его взгляд, направленный в спину. Тяжелый, тоскливый, и кто бы знал, как мне хотелось обернуться, скользнуть глазами по окнам дворца, увидеть в одном из них родное лицо. Но я не повернулась — понимала, что если увижу его, вовсе не смогу уехать.
А потому не глядя села в кибитку, плотно задернула полог, отгораживаясь от преследующего взгляда, от дворца, который только-только начала считать своим домом. Словно перелистнула страницу, начиная жизнь с нового листа.
Получится ли? Не знаю…
Вернусь ли я когда-нибудь в эти стены? Вряд ли…
Разве что из вчерашней ночи что-то выйдет…
Но каковы шансы? Мизерные, и лучше не тешить себя напрасными надеждами, а научиться жить заново — другого мне не остается.
Рядом со мной в кибитке расположилась Хальди. В отличие от меня, девушка выглядела радостной и какой-то взбудораженной. Видимо, не подозревала, что резиденцию раан-хара мы покидаем навсегда. А я и не стала ей говорить — решила не расстраивать раньше времени. Она выглядела такой счастливой, что у меня язык не повернулся сказать правду.
— Трогай! — разнесся громогласный клич, и повозка медленно покатила по плитам мостовой.
Я откинулась на мягкую перину, специально подготовленную для долгого пути, и только спустя несколько секунд сообразила, что этот голос, раздающий указания, мне знаком.
Подорвалась с места и отодвинула полог, высунула голову, всматриваясь в ряды сопровождающих нас стражей. Впереди всех на черном красногривом рысаке восседал не кто иной, как кшатрий.
— Халид едет с нами? — воскликнула удивленно и покосилась на разрумянившуюся от смущения Хальди. Не в этом ли причина ее хорошего настроения?
— Да, раан-хар дал позволение на наш брак! Уже и дату назначили. Ровно через два месяца! — Хальди выпалила все это на одном дыхании, так, словно все утро только и ждала моего вопроса. Жаждала поделиться.
Ох, какая же я невнимательная! За своими переживаниями совсем ничего не замечаю.
И выходит… Лаар все-таки уступил. Послушался.
Я улыбнулась помощнице и сжала ее ладони.
— Я очень за вас рада! — ответила искренне, надеясь, что хотя бы у одной из нас все сложится хорошо.