60177.fb2 Провал гитлеровского наступления на Москву - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17

Провал гитлеровского наступления на Москву - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17

Захватив мосты через реку Зушу, противник лишил наши части, оборонявшие передовую позицию, возможности отойти на северо-восточный берег. Создалось крайне тяжелое положение, особенно для 4-й танковой бригады. Под непосредственным воздействием противника пришлось переправлять войска и технику по единственному железнодорожному мосту.

В ночь на 11 октября все части, оборонявшие передовую позицию, были отведены на северо-восточный берег Зуши к главным силам корпуса. Подразделения 4-й танковой бригады, прикрывая отход войск, последними переходили по железнодорожному мосту.

Дня за четыре до описываемых событий прошли обильные дожди, и переправиться вброд через реку было невозможно. Берега Зуши в районе Мценска высоки и обрывисты. Единственным путем для соединения с главными силами корпуса остается железнодорожный мост, правда, и он был под методическим огнем противника. Расскажу несколько подробней, как происходила эта памятная переправа. Она началась поздно ночью 11 октября. Из всех видов оружия открыла огонь 6-я гвардейская стрелковая дивизия и воздушнодесантный корпус. Враг огнем из танков стремился отрезать наши части от переправы. От ударов снарядов противника мост был поврежден, под огнем пришлось его ремонтировать. Первыми шли воины 132-го пограничного полка. Недюжинные организаторские способности проявил при этом начальник штаба этого полка капитан Владимир Николаевич Анцупов. За погранполком в строгом строю, как на тактическом учении, прошли десантники. Вслед за ними один за другим подходили танки, броня многих из них хранила следы недавних ожесточенных боев. Почти каждый танк буксировал пушку, автомашину или трактор.

Переправу с тыла прикрывал арьергард. Эта сложная задача была поручена роте старшего лейтенанта А. Ф. Бурды. Несколько фашистских атак отразил арьергард, а перед тем как начать переправляться, рота Бурды сама перешла в контратаку и уничтожила десять вражеских танков, шесть орудий и до батальона пехоты. Так, танкисты, пограничники и другие части вышли из полукольца и присоединились к главным силам корпуса на восточном берегу Зуши, ничего не оставив врагу.

С захватом противником юго-западной окраины города наше положение резко усложнилось. Мы лишились тактически выгодного рубежа, противник же занял удобную позицию для наступления.

Вместе с начальником штаба и комиссаром корпуса мы долго обдумывали план предстоящего боя и приняли решение утром 11 октября выбить противника из города, не дав ему возможности закрепиться. Для этого мы должны были до рассвета после короткой артиллерийской подготовки силами одного полка 6-й гвардейской стрелковой дивизии, усиленного танками и артиллерией, повести наступление в направлении центра города, чтобы отвлечь внимание противника. С рассветом же после мощного, но короткого огневого налета мы планировали нанести согласованные удары: севернее города - основными силами 6-й гвардейской стрелковой дивизии, а южнее - силами воздушнодесантного корпуса и 11-й танковой бригады, чтобы отсечь противника от реки и уничтожить его. Во второй эшелон корпуса были выделены пограничный полк и Тульское военное училище. Во время начавшейся контратаки на Мценск меня вызвали к аппарату ВЧ. В телефонной трубке, казалось, совсем рядом зазвучал негромкий голос маршала Шапошникова:

- Что там у вас, голубчик?

- Выбиваем немцев из Мценска.

- Выбиваете? Это хорошо, очень хорошо. Теперь слушайте. Есть решение назначить вас командующим 5-й армией, она будет оборонять Москву на другом направлении. Армия непосредственно подчиняется Ставке.

- Все понял. Однако прошу разрешения, товарищ маршал, закончить бои по очищению Мценска от противника.

- Хорошо, заканчивайте, но не задерживайтесь. Ждем Вас в Москве. Желаю успеха!

11 октября в соответствии с разработанным нами планом войска корпуса выбили противника из города и восстановили положение. В боях за Мценск мы уничтожили до 60 танков, около 30 орудий и примерно полк пехоты.

Гудериан вынужден был сделать серьезные выводы после боев 11 октября под Мценском. Он писал:

11 октября русские войска предприняли попытку вырваться из трубчевского котла... Одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска, северо-восточнее Орла, развернулись ожесточенные бои местного значения, в которые втянулась 4-я танковая дивизия. Однако из-за распутицы она не могла получить достаточной поддержки. В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех. Об этой новой для нас обстановке я написал командованию группы армий...{54}.

Восстановив оборону по реке Зуше, наши войска до 23 октября удерживали занимаемый рубеж. К этому времени в основном были завершены отход 50-й армии Брянского фронта в район Тулы и организация обороны наших войск на ее подступах.

Надо сказать, что мы все время чувствовали большую помощь войск Брянского фронта, наносивших чувствительные удары по врагу при выходе из окружения. Они и не позволили Гудериану усилить свою орловскую группировку.

Большую поддержку оказал нам партизанский отряд во главе с секретарем Мценского горкома партии И. Г. Сувериным, особенно помогли нам бесстрашные партизанские разведчики-комсомольцы К. Кудрявцева и В. Ложкин.

Советское правительство высоко оценило боевые действия войск 1-го особого гвардейского стрелкового корпуса. 11 ноября 1941 года приказом Народного Комиссара Обороны Союза ССР No 337 4-я танковая бригада, сыгравшая важную роль в ходе сражения под Мценском, была переименована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

Соединения и части 1-го особого гвардейского стрелкового корпуса осуществили под Мценском самостоятельные действия на важном операционном направлении при отсутствии соседей, с открытыми флангами. В ходе боев корпус успешно противодействовал крупной группировке подвижных войск противника, глубоко прорвавшейся в наш тыл. Враг был не только задержан на три недели, но и понес значительный урон в людях и технике. Сражение в районе Мценска продолжалось всего девять дней, но по своему оперативному значению и накопленному войсками и командованием опыту его можно приравнять к целому периоду боевых действий.

Сразу же после окончания боев за Мценск я направился в Москву к начальнику Генерального штаба Б. М. Шапошникову, чтобы ознакомиться с обстановкой и поставленными перед армией задачами. Разговор с маршалом был коротким, но очень содержательным и полезным. Борис Михайлович, обрисовав тяжелую обстановку, сложившуюся на можайском направлении, сообщил, что противник силами 4-й и 3-й танковых групп и полевых армий при мошной поддержке авиации прорвал оборону Западного и Резервного фронтов, окружил часть их войск в районе Вязьмы и теперь развивает наступление в общем направлении на Гжатск, Можайск, Москву.

Ваша задача, - сказал маршал Шапошников, - в кратчайший срок сформировать 5-ю армию. В ее состав прибыли пока только два полка 32-й стрелковой дивизии с Дальнего Востока. В ваше подчинение передаются также 18-я и 19-я танковые бригады, отходящие с боями от Вязьмы. Еще четыре дивизии должны подойти в течение ближайших пяти - семи дней. Этими силами вы должны, используя можайский укрепленный район, прочно удерживать оборону в полосе: справа Волоколамск - Москва, слева Малоярославец - Москва и не допустить продвижения врага на Москву. Армии передавались из 1-го особого гвардейского стрелкового корпуса 36-й мотоциклетный полк и два дивизиона реактивной артиллерии. Полковник Глуздовский назначался начальником штаба армии.

Прибыв на следующий день утром в район Можайска и ознакомившись с обстановкой на месте, я убедился в сложности создавшегося положения. Развивая наступление, гитлеровцы теснили войска Западного фронта и продвигались к Москве. Вражеская авиация непрерывно бомбила железнодорожные станции и затрудняла подход наших резервов к Москве.

Как выполнить поставленную задачу и задержать наступление противника? Где взять для этого необходимые силы? 5-я армия только начала формироваться, даже штаба у нас фактически тогда еще не было{55}. Из 32-й стрелковой дивизии прибыли только 17-й и 113-й полки; 18-я и 19-я танковые бригады, переданные в подчинение армии, были сильно ослаблены в предыдущих боях; 20-я и 22-я танковые бригады еще не прибыли.

Эти и многие другие вопросы вставали тогда передо мной. Прежде всего необходимо было обеспечить сосредоточение основных сил 5-й армии в районе Кубинки, прикрыть их от ударов противника. С этой целью срочно выдвинуть части 32-й стрелковой дивизии, 20-ю и 22-ю танковые бригады на главную полосу обороны в Можайском укрепленном районе. 18-й и 19-й танковым бригадам и отрядам пехоты ставилась задача вести подвижную оборону на подступах к переднему краю обороны, перехватывая Минскую автостраду и железную дорогу. В случае продвижения противника по автостраде с фронта намечалось сдерживать его пехотой и артиллерией, а фланги и тыл атаковать танками из засад. Две дивизии, которые должны были прибыть через пять - семь дней, предполагалось развернуть во втором эшелоне. На правый фланг обороны армии выдвигалась 20-я, на левый 22-я танковые бригады. Огонь реактивной артиллерии планировалось использовать по скоплению войск противника; разведку должен был вести на широком фронте 36-й мотоциклетный полк.

Размышляя над сложившейся обстановкой, вспомнил, что невдалеке отсюда до войны имелся танковый полигон, где я не раз был на учебных стрельбах, и что там, возможно, остались какие-нибудь танки. Для выяснения этого был послан офицер штаба армии майор Ефимов. Часа через два он возвратился с приятной вестью: на полигоне имеется 16 танков Т-28, вооруженных 76-мм пушками. Они хотя и без моторов, но с исправным вооружением. Немедленно был отдан приказ: тракторами буксировать танки с полигона, установить их в специальных окопах и использовать как неподвижные огневые точки на наиболее танкоопасных направлениях - на Бородинском поле и в районе Можайска, каждый танк обеспечить тремя боекомплектами снарядов. Всеми этими работами руководил командир 32-й стрелковой дивизии очень энергичный полковник Виктор Иванович Полосухин. Экипажи танков были укомплектованы артиллеристами. Они с гордостью восприняли новое назначение и говорили, что у них будут не только пушки, но и надежная броневая защита.

Невзирая на частые бомбардировки с воздуха, тысячи трудящихся столицы ни на один час не прекращали работы по оборудованию Можайского укрепленного района. Они сооружали здесь противотанковые и другие препятствия, бетонные колпаки для огневых точек, оборудовали командные и наблюдательные пункты.

Первые бои на подступах к Бородино завязались 12 октября с вражескими разведывательными и головными частями. Встретив решительный отпор со стороны частей 32-й стрелковой дивизии, они вынуждены были прекратить атаки.

С утра 13 октября вражеские войска начали теснить наши передовые отряды. Не в районе Бородино, севернее и южнее его, неприятельские передовые части были остановлены стойкой обороной частей 32-й стрелковой дивизии и подразделений 18-й и 19-й танковых бригад. 36-й мотоциклетный полк и прибывший из Наро-Фоминска учебный мотоциклетный батальон вели разведку на открытых флангах, чтобы предупредить командование на случай их обхода неприятелем.

Весь день 13 октября наши передовые части вели напряженный бой. Танкисты 18-й и 19-й танковых бригад неоднократно переходили в контратаки.

Пленные сообщили, что на можайском направлении наступают моторизованная дивизия СС Райх и 10-я танковая дивизия 40-го моторизованного корпуса.

К вечеру 13 октября в распоряжение армии прибыли пять отрядов добровольцев-москвичей, 20-я танковая бригада под командованием полковника Т. С. Орленко и первый эшелон 22-й танковой бригады полковника И. П. Ермакова. Тогда же приехал член Военного совета бригадный комиссар П. Ф. Иванов. Вслед за ним доложили о прибытии нескольких офицеров во главе с подполковником Н. С. Переверткиным. Они прибыли на укомплектование штаба армии. В тот вечер я побывал в 18-й и 19-й танковых бригадах и в частях 32-й стрелковой дивизии. Несмотря на то что они вели бой в крайне тяжелой обстановке, настроение у наших солдат и офицеров было боевое.

Наступило 14 октября. Начальник штаба и офицеры штаба армии продолжали принимать прибывавшие части, указывали им рубежи обороны, объясняли задачи, стоявшие перед армией. Наши 18-я и 19-я танковые бригады и передовые части пехоты продолжали упорный бой, сдерживая продвижение противника на Можайск.

Вместе с членом Военного совета П. Ф. Ивановым мы направились в 32-ю стрелковую дивизию и танковые бригады, чтобы изучить обстановку на месте. Там мы убедились, что командир 32-й стрелковой дивизии полковник В. И. Полосухин умело организовал оборону. Он сосредоточил основные силы и средства не на переднем крае, а в глубине обороны. Это давало возможность сначала расстроить огнем боевые порядки наступающего противника, стеснить его маневр, затруднить поддержку пехоты и танков артиллерией и авиацией, а затем решительными контратаками уничтожать прорвавшиеся через передний край вражеские силы. Но для отражения многочисленных атак противника нужны были подкрепления, а они не поступали.

15 октября вражеской пехоте при поддержке большого числа танков все же удалось вклиниться в оборону 32-й стрелковой дивизии. Наши войска ценой больших усилий отражали атаки врага. День был на исходе, а мы не получали подкреплений и вынуждены были искать выход из создавшегося положения за счет маневра и перераспределения своих сил.

Рано утром 16 октября я вместе с несколькими офицерами штаба армии находился на наблюдательном пункте. Каждый из нас, глядя на просторы Подмосковья, чувствовал, что близится час, когда мы примем решающий бой с врагом в тех же местах, где почти 130 лет назад произошло великое Бородинское сражение, в котором русские войска своими подвигами прославили в веках нашу Родину. Оборонительные сооружения Отечественной войны 1812 года, Шевардинский редут, Багратионовы флеши, гранитные памятники на тех местах, где геройски сражались русские войска, напоминали нам о славных подвигах наших предков в борьбе с иноземными захватчиками.

В те минуты перед боем нам казалось, что мы стоим перед лицом истории и она сама велит нам: не посрамите Славу тех, кто пал здесь смертью храбрых, умножьте их доблесть новыми подвигами, стойте насмерть, но преградите врагу путь к Москве.

Едва рассвело, как группы немецких танков начали продвигаться к переднему краю обороны частей 32-й стрелковой дивизии в районе Бородинского поля. Враг обрушил на нас сильный артиллерийский огонь, его авиация наносила удары по нашим войскам и тылам. Разгорелся жаркий бой на участке 32-й стрелковой дивизии. Дальневосточники, москвичи-добровольцы, танкисты 18-й, 19-й и 20-й танковых бригад, курсанты Московского военно-политического училища имени В. И. Ленина сражались самоотверженно. Противник не раз повторял атаки, но продвинуться не мог. Привезенные с кубинского полигона и превращенные в неподвижные огневые точки танки в упор расстреливали врага, пытавшегося развить успех вдоль шоссе Можайск - Кубинка. Стойко сражались с фашистскими танками наши артиллеристы. Храбро отражали налеты вражеской авиации зенитчики. Нередко им приходилось вступать в борьбу с вражескими танками, прорывавшимися через нашу оборону.

Однако перевес врага в силах с каждым часом боя чувствовался все больше. Враг вводил в бой новые силы, теснил наши подразделения и продвигался вперед. Ожесточенная борьба шла за каждый населенный пункт и выгодный рубеж обороны. Некоторые населенные пункты переходили по нескольку раз из рук в руки. Командиры и политработники находились в боевых порядках и вместе с воинами участвовали в отражении вражеских атак. Наблюдательный пункт, на котором я находился, также подвергся атаке, во время которой меня ранило. Тогда же погиб смертью героя замечательный боевой командир 20-й танковой бригады полковник Т. С. Орленко.

Храбро и мужественно сражаясь на Бородинском поле, наши войска нанесли врагу, обладавшему значительным превосходствам, особенно в танках, серьезные потери и задержали его наступление на можайском направлении. Достаточно сказать, что только экипажи танков, взятых с кубинского полигона, подбили более 20 немецких танков. В последующие дни, предприняв ряд атак, противник ценой больших потерь сумел захватить Можайск. Но нашим войскам удалось задержать продвижение неприятеля на можайском направлении и выиграть время для переброски подкреплений.

После моего ранения в командование 5-й армией вступил генерал Л. А. Говоров, мне же целый месяц пришлось пробыть в госпитале.

18 ноября меня назначили командующим 30-й армией. Здесь я встретил спаянный боевой коллектив полевого управления, в который входили член Военного совета бригадный комиссар Н. В. Абрамов, начальник артиллерии полковник Л. А. Мазанов, начальник политотдела армии бригадный комиссар Н. П. Шилов, начальник связи подполковник А. Я. Остренко и др. Через четыре дня прибыл вновь назначенный начальник штаба армии полковник Г. И. Хетагуров. К тому времени в армию входили: 107-я мотодивизия под командованием генерал-майора П. Г. Чанчибадзе, 185-я стрелковая дивизия полковника К. Н. Виндушева, 46-я кавалерийская полковника С. В. Соколова, 18-я кавалерийская генерал-майора П. С. Иванова, 21-я танковая бригада подполковника А. Л. Лесового и другие части. Воины этих соединений и частей упорно сражались за каждую пядь земли. Так, командир танка из 143-го танкового полка сержант Андронов и командир танкового взвода лейтенант Миненко вдвоем подбили 12 вражеских танков. Рядовой Лаптев спас знамя 70-го кавалерийского полка.

Однако враг, имея абсолютное превосходство в танках и авиации, все еще теснил наши войска. В конце ноября гитлеровцы приблизились к столице на нашем направлении на расстоянии 27 километров.

Но боевое ожесточение наших воинов возрастало, и к первым числам декабря враг был остановлен на рубеже Калинин, Яхрома, Крюково, река Нара, Тула, Кашира, Михайлов.

Резервы неприятеля подходили к концу, а мы получили свежие силы из Сибири и с Урала. 1 декабря нас с членом Военного совета Н. В. Абрамовым вызвали в штаб Западного фронта в Перхушково. Командующий франтом генерал армии Г. К. Жуков ознакомил нас с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования и решением Военного совета Западного фронта, сущность которых заключалась в том, чтобы разгромить немецко-фашистские полчища под Москвой, не дав им времени на организацию прочной обороны. Командующий фронтом поставил нам задачу: в течение трех-четырех дней подготовить армейскую наступательную операцию.

30-й армии предстояло нанести главный удар из района юго-западнее Волжского (Иваньковского) водохранилища в общем направлении на Клин во фланг и тыл 3-й танковой армии противника и во взаимодействии с 1-й ударной армией нашего фронта и войсками левого крыла Калининского фронта разгромить противостоящего противника и овладеть Клином. В течение трех-четырех дней в армию должно было прибыть шесть дивизий сибиряков и уральцев. Детали действий армии в ходе контрнаступления уточнил нам начальник штаба фронта генерал-лейтенант В. Д. Соколовский, а в политическом управлении фронта мы получили директивные указания по политическому обеспечению предстоящей операции.

После возвращения из Перхушкова вместе с Н. В. Абрамовым, Г. И. Хетагуровым, начальником артиллерии полковником Л. А. Мазановым мы внимательно изучили поставленную задачу, после этого Военный совет принял решение. Оно состояло в следующем. Из района Иваньковского водохранилища (Конаково, Большие Ручьи, Раменье) силами четырех свежих стрелковых дивизий сибиряков и уральцев (365-я полковника М. А. Щукина, 371-я генерал-майора Ф. В. Чернышева, 379-я полковника В. А. Чистова, 363-я полковника К. В. Свиридова) при поддержке двух танковых бригад (21-й танковой бригады подполковника А. Л. Лесового и 8-й танковой бригады полковника П. А. Ротмистрова) нанести главный удар во фланг 3-й танковой армии противника в общем направлении на Клин с целью освободить город. Вспомогательный удар осуществить 348-й стрелковой дивизией полковника А. С. Люхтикова и кавалерийскими дивизиями: 18-й генерал-майора П. С. Иванова, 24-й полковника А. Ф. Чудесова и 923-м стрелковым полком 251-й стрелковой дивизии в общем направлении на Рогачево, Клин. 185-я стрелковая дивизия полковника К. Н. Виндушева и 46-я кавалерийская полковника С. В. Соколова должны были обеспечивать правый фланг армии.

Группа развития главного удара предусматривалась в составе 107-й мотострелковой дивизии генерал-майора П. Г. Чанчибадзе, 82-й кавалерийской полковника Н. В. Горина и 145-го отдельного танкового батальона. Общее командование осуществлял П. Г. Чанчибадзе.

Операция была спланирована и подготовлена в течение трех-четырех дней, решение командования армии своевременно довели до войск. Нельзя без чувства благодарности говорить о той колоссальной работе, которую за четыре дня провели штабы и в первую очередь штаб армии под руководством генерал-майора Г. И. Хетагурова.

К вечеру 2 декабря с Урала прибыл первый эшелон 365-й стрелковой дивизии во главе с командиром полковником М. А. Щукиным и военкомом полковым комиссаром А. Ф. Крохиным. Этой дивизии предстояло наступать в первом эшелоне армии, на самом решающем направлении.

Но остальные соединения и части задерживались в пути - гитлеровцы бомбили железнодорожные узлы и эшелоны в пути следования. Срок наступления неумолимо приближался. Встал вопрос: просить ли командование фронта об отсрочке начала операции, или переходить в наступление с наличными силами. Собрался Военный совет армии. Мнения разделились. Одни говорили о риске наступления с недостаточными силами, без запаздывающих резервов. Они считали, что нужно просить об отсрочке наступления по меньшей мере дней на пять-шесть. Упорно, в частности, эту точку зрения отстаивал Л. А. Мазанов. Другие же считали, что подобная отсрочка позволит противнику укрепить оборону и ее будет потом очень трудно прорывать. Горячо говорил об этом П. Г. Чанчибадзе. Слушая своих соратников, я понимал, что рассуждения и тех, и других не были лишены логики... Но прежде чем принять решение, надо знать, что замышляет противник, догадывается ли о наших намерениях.