Имена героев, отличившихся в октябре 1941 года при защите столицы, невозможно перечислить. Не только отдельные наши воины, но целые соединения стяжали боевую славу подвигами во имя Родины. Такие части и соединения были на любом из боевых участков. На волоколамском направлении стойко оборонялись подразделения УРов, особенно отличилась 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова. Она была преобразована в 8-ю гвардейскую. Здесь же героически сражался курсантский полк под командованием полковника И. С. Младенцева, действия которого поддерживались тремя противотанковыми артиллерийскими полками.
На можайском направлении одной из лучших в ожесточенных схватках с врагом проявила себя 32-я стрелковая дивизия полковника В. И. Полосухина. Спустя почти 130 лет после похода Наполеона этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородинском поле - том самом, что является нашей национальной святыней, бессмертным памятником русской воинской славы. Ее воины не уронили этой славы, а преумножили ее.
На подступах к Малоярославцу героически сражались воины 312-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Наумова и курсанты Подольского пехотного и артиллерийского училищ, В районе Медыни насмерть стояли танкисты полковника И. И. Троицкого, о котором я уже говорил. У старинного русского города Боровска прославили свои боевые знамена солдаты и офицеры 110-й стрелковой дивизии и 151-й мотострелковой бригады. Плечом к плечу с ними стойко отражали натиск врага танкисты 127-го танкового батальона.
Когда мы говорим о героических подвигах, то подразумеваем не только славных наших бойцов, командиров и политработников. То, что было достигнуто на фронте в октябре, а затем и в последующих сражениях, стало возможным благодаря единству и общим усилиям советских войск, трудящихся столицы и Московской области, единодушно поддержанным всем народом нашей страны.
Всесторонняя деятельность партийной организации Москвы и области, сплотившей и поднявшей массы трудящихся на защиту столицы от жестокого врага, вылилась в героическую эпопею. Пламенные призывы Центрального Комитета партии, Московской городской и областной партийных организаций были близки каждому москвичу, каждому воину, всем советским людям, находили глубокий отклик в их сердцах. Трудящиеся Москвы вместе с воинами дали клятву - стоять насмерть, но не пропустить врага к столице. И эту свою клятву они с честью сдержали.
В конце октября Ставка усилила Западный фронт 33-й армией под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова. 33-я армия заняла оборону в районе Наро-Фоминска, в промежутке между 5-й и 43-й армиями. Южнее Наро-Фоминска, по восточному берегу реки Нары, заняла оборону 43-я армия, на рубеже западнее Серпухова, восточное Тарусы, Алексина - 49-я армия.
Укрепившись на этом рубеже, войска фронта были полны решимости во всеоружии встретить атаки противника. Воины Западного фронта многому научились за три недели октябрьских сражений. В частях проводилась большая воспитательная партийно-политическая работа, основой которой была популяризация лучших способов уничтожения врага, индивидуального и массового героизма и боевой доблести частей.
1 ноября я был вызван в Ставку. Сталин сказал:
- Мы хотим провести в Москве, кроме торжественного заседания по случаю годовщины Октября, и парад войск. Как вы думаете, обстановка на фронте позволит нам провести эти торжества?
Я ответил, что в ближайшие дни враг не начнет большого наступления, ибо в предыдущих сражениях он понес серьезные потери и вынужден пополнять и перегруппировывать войска. Для противодействия авиации, активность которой оставалась весьма вероятной, я предложил усилить ПВО, подтянуть к Москве нашу истребительную авиацию с соседних фронтов.
Как известно, в канун праздника в столице было проведено торжественное заседание, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, а 7 ноября на Красной площади состоялся традиционный военный парад, Это сыграло огромную роль в дальнейшем укреплении сплоченности советского народа, а также имело большое международное значение. В выступлениях И. В. Сталина вновь прозвучала уверенность партии и правительства в разгроме захватчиков.
На угрожаемых участках строилась глубоко эшелонированная противотанковая оборона, создавались противотанковые опорные пункты и противотанковые районы. Войска пополнялись личным составом, вооружением, боеприпасами, инженерными средствами, имуществом связи и материально-техническими средствами, которые давала Родина для обеспечения защитников Москвы. Ставка передавала фронту из своих резервов дополнительные соединения стрелковых и танковых войск, которые фронт сосредоточивал на наиболее опасных направлениях. Большая часть войск сосредоточивалась на волоколамско-клинском и истринском направлениях, где, как мы предполагали, последует главный удар бронетанковых группировок противника. Подтягивались резервы и в район Тулы, Серпухова - здесь ожидался повторный удар 2-й танковой и 4-й полевой армий.
В первых числах ноября наступило похолодание. Выпал снег. Земля покрылась белой пеленой. Почва подмерзла, пути и дороги стали всюду проходимыми.
На фронтовые, армейские и войсковые склады в большом количестве поступали полушубки, валенки, теплое белье, телогрейки, ушанки. В середине ноября наши бойцы тепло оделись и чувствовали себя куда уютнее, чем солдаты фашистской Германии, которые кутались в теплые вещи, отнятые у мирных жителей. Тогда у многих немецких солдат стали появляться огромные соломенные галоши.
В это время у меня состоялся не совсем приятный разговор по телефону со Сталиным.
- Как ведет себя противник? - спросил он у меня.
- Заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление, - ответил я.
- А где вы ожидаете главный удар противника?
- Более мощный удар ожидаем из района Волоколамска. Армия Гудериана, видимо, ударит в обход Тулы на Каширу.
- Мы с Шапошниковым считаем, - сказал Сталин, - что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой - из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву.
- А какими же силами мы будем наносить эти контрудары? - спросил я. Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
- В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии, - предложил Сталин.
- Этого делать сейчас нельзя, - ответил я. - Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.
- Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
Я ответил, что линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась, с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.
- Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, это были последние слова, которые я услышал от Сталина на этот раз.
Я опять попытался доказать Сталину нецелесообразность контрударов, на которые пришлось бы израсходовать последние резервы. Но в телефонной трубке послышался отбой, и разговор был окончен.
Тяжелое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным и, конечно, не потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую бойцы поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности, а нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы. Израсходовав же их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей обороны.
Минут через 15 ко мне зашел Булганин и с порога сказал:
- Ну и была мне сейчас головомойка.
- Какая?
- Сталин сказал: Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдем. - Он потребовал от меня, чтобы я сейчас же шел к тебе и мы немедля организовали контрудары.
- Ну, что же, садись, вызовем Василия Даниловича и предупредим командармов Рокоссовского и Захаркина.
Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями и командирам соединений о проведении контрударов, о чем мы и доложили в Ставку.
Конечно, из этих наших контрударов, где главным образом действовала конница, ничего серьезного не получилось, так как их сила была недостаточна для того, чтобы оказать влияние на ударные группировки противника. Соединения, участвовавшие в контрударах, понесли потери, в нужный момент их не оказалось там, где им надлежало быть.
Противник, отразив наше наступление, сам перешел в наступление на Москву, ударив в стык Калининского и Западного фронтов.
Второй наш контрудар в районе Серпухова тоже не достиг поставленной цели, но гитлеровцы, парируя его, израсходовали часть своих резервов, предназначенных для удара вдоль Варшавского шоссе. Но когда началось наступление армии Гудериана в обход Тулы и на Каширу и там создалась тяжелая обстановка, нам пришлось с большими трудностями выводить из боя кавалерийский корпус генерал-майора П. А. Белова, танковую дивизию полковника А. Л. Гетмана для переброски их в район Каширы.
Для осуществления второго этапа своего наступления на Москву гитлеровское командование подтянуло новые силы и к 15 ноября сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в том числе 31 пехотную, 13 танковых и 7 моторизованных, хорошо укомплектованных личным составом, танками, артиллерией и боевой техникой{12}. На волоколамско-клинском и истринском направлениях были сосредоточены 3-я и 4-я танковые группы противника в составе семи танковых, трех моторизованных и трех пехотных дивизий{13} при поддержке 1940 орудий и мощной авиационной группы. На тульско-каширском направлении ударную группировку вражеских войск составляла 2-я танковая армия (четыре танковые, три моторизованные, пять пехотных дивизий, пехотная бригада и моторизованный полк СС Великая Германия). Ее поддерживала мощная авиагруппа. 4-я полевая армия немцев в составе 18 пехотных, 2 танковых, моторизованной и охранной дивизий развернулась на звенигородском, кубинском, наро-фоминском, подольском и серпуховском направлениях. Этой армии приказывалось фронтальными ударами сковать войска обороны Западного фронта, ослабить их, а затем нанести удар в центре фронта в направлении на Москву.
Второй этап наступления на Москву по плану, имевшему условное название Тайфун, немецкое командование начало 15 ноября ударом по правому флангу 30-й армии Калининского фронта, которая южнее Московского моря имела слабую оборону. Одновременно противник нанес удар и по войскам Западного фронта, а именно по правому флангу 16-й армии, находившемуся южнее реки Шоши. Вспомогательный удар был нанесен в полосе этой армии в районе Теряевой Слободы.
Оборона 30-й армии оказалась быстро прорванной. Против 30-й армии противник бросил более 300 танков, которым противостояло всего лишь 56 легких танков со слабым вооружением. Вражеские войска с утра 16 ноября начали развивать удар на Клин. Резервов в этом районе у нас не оказалось, так как они, по приказу Ставки, были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником. В этот же день противник нанес мощный удар в районе Волоколамска. На истринском направлении наступали две танковые и две пехотные дивизии противника. Развернулись ожесточенные сражения. Особенно упорно дрались наши 316, 78 и 18-я стрелковые дивизии, 1-я гвардейская, 23, 27, 28-я отдельные танковые бригады и кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора. На истринском направлении противник против наших 150 легких танков бросил 400 средних танков.
В 23 часа 17 ноября 30-я армия Калининского фронта была передана Ставкой Западному фронту, вследствие чего оборона фронта еще больше расширилась на север (до Московского моря). Вместо освобожденного Ставкой генерал-майора В. А. Хоменко командующим 30-й армией был назначен генерал-майор Д. Д. Лелюшенко.
Бои 16 - 18 ноября для нас были тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями. Но наша глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили врагу прорваться через боевые порядки наших войск. Многими тысячами трупов враг устилал поля сражений, однако нигде ему не удалось прорваться к Москве. 16-я армия медленно, но в полном порядке отводилась на заранее подготовленные и уже занятые артиллерией рубежи, где вновь ее части упорно дрались, отражая яростные атаки гитлеровцев, потери которых все возрастали.
С беспримерной храбростью действовала переданная в состав 16-й армии танковая бригада М. Е. Катукова. В октябре эта бригада, тогда 4-я танковая, геройски сражалась под Орлом и Мценском, за что и была удостоена высокой чести именоваться 1-й гвардейской танковой бригадой, а ее командир получил орден Ленина и звание генерал-майора танковых войск. Теперь, в ноябре, защищая подступы к Москве, гвардейцы-танкисты новыми подвигами еще выше подняли свою славную боевую репутацию. Только за пять дней оборонительных боев на волоколамском направлении, нанося удары из засад, они уничтожили более трех десятков вражеских танков.
В Москве по-прежнему работали Государственный Комитет Обороны, часть руководящего состава ЦК партии и Совнаркома. Рабочие Москвы упорно трудились по 12 - 18 часов в сутки, обеспечивая фронты, оборонявшие Москву, оружием, боевой техникой, боеприпасами, ремонтировали боевую технику, стрелковое и бронетанковое вооружение.
Не помню точно числа, это было вскоре после тактического прорыва немцев на участке 30-й армии Калининского фронта и на правом фланге армии Рокоссовского, кажется 19 ноября, мне позвонил Сталин и спросил:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я говорю вам это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
- Москву безусловно удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков, - ответил я.
- Это неплохо, что у вас такая уверенность, - сказал Сталин. - Позвоните Шапошникову и договоритесь - куда сосредоточивать две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока у нас нет.
Через полчаса мы договорились с Борисом Михайловичем о том, что формируемая 1-я ударная армия будет сосредоточена в районе Яхромы, а 10-я армия - в районе Рязани.