Однажды мужчина увидел, что я плачу, и предложил пойти в полицию. Он думал, это так просто. Я боялась полиции. Я боялась всего. Геко говорил всем девушкам, что, если нас арестуют, полицейские сделают с нами в тюрьме что-то ужасное. Он сказал, что они подкуплены, что он платит им. Поэтому я, когда видела их, всегда убегала.
Наступил день, когда Стефа почувствовала, что больше не может этого выносить. Она решила: лучше что угодно, даже тюрьма, но только не такая жизнь. Собрав оставшиеся крохи мужества, она отправилась в местное отделение полиции. Стоя у длинной деревянной стойки, девушка ясно видела снисходительное безразличие в глазах дежурного офицера.
Офицер заявил, что не может ничем помочь. Он сказал: "Это не к нам". Я не знала, куда податься, что делать, и расплакалась. Тогда он посоветовал мне ехать в Милан, в молдавское консульство. Я вышла из отделения. Денег у меня не было, поэтому до Милана добиралась автостопом.
Когда Стефа наконец добралась до консульства, постоянный консул отнесся к ее положению равнодушно. В бюджете нет денег, чтобы отправить ее домой, отрезал он. У Стефы началась истерика. Бюрократ нервно порылся в бумагах, снял телефонную трубку и позвонил в Regina Pacis. Через несколько часов Стефа ехала на автобусе в Лечче. Ей все-таки удалось освободиться.
"Я простояла на улице в общей сложности четыре месяца", - сказала она. За этот короткий период ее использовали сотни мужчин, а Геко получил за ее тело не меньше 6о тысяч долларов.
Поселившись в Regina Pacis, Стефа больше всего боялась не того, что ее выследит сутенер. Она боялась звонить домой.
До моих родителей никаких вестей не доходило. Но, когда я рассказала маме, она ответила, что все знает. Она ходила к гадалке, которая и открыла ей правду. Она молилась о моем спасении, и ее молитвы были услышаны. Она хочет только одного - чтобы я вернулась домой. Я вернусь, только не знаю когда. Пока поживу здесь, соберусь с мыслями. Мне нужно побыть одной, успокоиться, почувствовать себя в безопасности. Дон Чезаре обещал летом помочь мне найти работу в отеле, чтобы перед возвращением домой скопить немного денег.
И еще одно беспокоит Стефу.
Я все время думаю о Катрине. Приехав в Regina Pacis, я позвонила ей домой. Ее родители с ума сходили от беспокойства. После отъезда она так и не давала о себе знать. Они принялись меня расспрашивать. Я как обмерла. Не знала, что сказать. И сделала вид, будто линия разъединилась. Я не могла сообщить родителям, какая участь постигла их дочку. Каждый вечер я молюсь перед сном. Молю Господа, чтобы родители мне поверили, что меня заставили, что я не испорченная, не проститутка. Мне страшно ложиться спать, потому что, закрывая глаза, я вижу только боль. Я вижу лица всех этих мужчин, Геко. Я так хочу забыть... но не могу.
Стефа встает из-за стола, слезы катятся по ее щекам. Она уходит в свою комнату, падает на кровать и рыдает.
Звездным вечером, в час, когда контрабандисты во
Влёре, на албанской стороне Адриатики, готовят свои моторные лодки, дон Чезаре распахивает ворота Regina Pacis и ведет маленькую женскую процессию через узкую
ПРОДАЮТСЯ NATASHI
дорогу к краю скалистого берега. Они стоят, молча глядя на море, которое им довелось пересечь. Священник поднимает руки, благословляет катящиеся волны и начинает молиться. Женщины глядят на воду, их губы шепчут молитву о жертвах - о тех, кого еще не спасли.
Спустя пару ночей я подъезжал к Риму по Виа Сала-риа. "Ночные бабочки" трудились в поте лица. Поодаль от оживленной трассы, из темных боковых проулков, сквозь тонированные стекла подержанных машин сутенеры наблюдали за своей собственностью. Этим молодым женщинам освободиться будет нелегко.
ВСЕ ДЕЛО В РАВНОДУШИИ
Торговля пороком... при желании на нее можно смотреть сквозь пальцы. Но я не могу понять, почему мы, развитое общество, поворачиваемся спиной к людям.
САЙМОН ХАМФРИ, СТАРШИЙ ОФИЦЕР полиции СКОТЛЕНД-ЯРДА
Как правило, в результате полицейских рейдов по
борделям или уличных чисток в мировых столицах проституток иностранного происхождения арестовывают и отдают под суд. Чиновники обычно не считают их жертвами преступления; в них видят просто нелегальных мигрантов. Никто не пытается выяснить, как они попали на панель. Их сажают в тюрьму, заводят дело по обвинению в нарушении иммиграционного или трудового законодательства и как можно скорее депортируют. Другими словами, невинных женщин сначала клеймят позором, а затем опять и опять преследуют.
Поражает откровенное попустительство органов власти. Международные исследования и доклады полны при
меров вопиющей, ошеломляющей черствости. Несмотря на леденящие кровь отчеты с подробным описанием происходящего из года в год во всем западном мире, несмотря на страшные свидетельства тысяч жертв, должностные лица чаще всего занимают позицию на грани преступной халатности.
Женщины, угодившие в лапы торговцев и сутенеров, не вызывают особого сочувствия как у государственных чиновников, так и у общественного мнения. В большинстве случаев их встречают презрительным равнодушием. Как же иначе, ведь они работают на улицах. И именно там, на улицах, они впервые с размаху наталкиваются на непробиваемую стену безразличия в лице полиции. Женщина быстро понимает, что патрульному на нее глубоко наплевать, и бежать к нему за помощью бессмысленно. Такое отношение на руку организованной преступности, да и бандитам низкого пошиба оно значительно облегчает дело.
Глава бюро Интерпола на Украине Геннадий Лепенко заявляет: "Женские организации все норовят сделать из мухи слона". Такого рода комментарии высокопоставленных чиновников только обостряют ситуацию. Как и объяснения вроде тех, что были даны наблюдателям из Международной Хельсинкской федерации по правам человека в июне 20оо года. По словам К. Горяйнова, сотрудника российского Министерства внутренних дел:
МВД эта проблема не беспокоит. В ней нет состава преступления. Все незаконные действия против этих женщин совершаются на территориях государств, куда они уезжают. Следовательно, это проблема других стран, не нашей. И вообще, полемика вокруг торговли женщинами пришла к нам с Запада. Безответственные феминистские организации поднимают шум, обещают помощь, но на самом деле не оказывают жертвам никакого содействия. Они получают гранты и в обмен распространяют информацию, не соответствующую действительности.
Этот образ мыслей порождает безразличие к жертвам трафика. Впрочем, он распространен и в странах, где вопрос не обходят молчанием.
Правительство Швеции яростно атаковало контрабандистов. И вот в феврале 2003 года центральное полицейское управление страны подвергло полицию северной провинции Норботтен разгромной критике за нерасторопность в пресечении торговли сексом. Полицейский департамент Норботтена располагал данными о дюжинах русских женщин, привезенных в провинцию явно для проституции, именами нескольких лиц, подозреваемых в незаконном ввозе женщин в Швецию, и многочисленными протоколами показаний о торговле людьми в регионе. И тем не менее за прошедший год было начато лишь одно предварительное расследование.
Особенно возмутительный пример равнодушия при расследовании контрабандной торговли людьми в Греции, проводившемся в 2001 году, обнаружила Хьюман
Райте Вотч (ХРВ). В организации узнали о том, что в октябре 2000 года в румынскую полицию обратилась обезумевшая от горя мать, которой дочь только что позвонила, умоляя освободить ее из бара Tutti Frutti на греческом острове Кос, где ее силой удерживали в качестве секс-рабыни. Полиция немедленно связалась с бюро Международной организации по миграции (MOM) в Бухаресте. Сотрудники MOM срочно отправили своему афинскому партнеру Даниэлю Эздрасу факс с перечнем точных данных: название острова, города, бара, имя хозяина, его домашний и сотовый телефоны, а также имя и описание жертвы и ее местожительство в Румынии. Ниже были указаны имя и номер телефона высокопоставленного чиновника из греческого Министерства общественного порядка, представлявшего Грецию на недавней конференции ООН по торговле людьми. Успех операции, казалось, был обеспечен.
Эздрас факсом направил вышеозначенному чиновнику письмо, озаглавленное "Полицейская операция по освобождению жертвы трафика, гражданки Румынии". Он также попросил греческие власти не депортировать женщину. "Я сообщил, что MOM сама займется репатриацией, на свои средства", - вспоминает Эздрас. Далее он стал ждать ответа... напрасно.