22 ноября дивизии перешли в наступление.
В то время когда фланговые дивизии совершали глубокий обход Старого Оскола с востока и юга, 4-я дивизия, отрезав действующие бронепоезда белых, ворвалась на станцию Старый Оскол и почти без выстрела захватила в эшелонах прибывшую сюда бригаду корпуса Улагая. Была захвачена и вторая бригада Улагая, подходившая к Старому Осколу с юга. Произошло это так: впереди и позади эшелонов бригады было разобрано железнодорожное полотно. Оказавшись под угрозой уничтожения из пулеметов, выдвинутых нашими бойцами по обе стороны железной дороги, белоказаки выскакивали из вагонов вместе с лошадьми в глубокие кюветы, забитые снегом. Никаких подмостков, либо приспособлений для выгрузки не было, и удивительно, что ни одна лошадь не получила увечий, без чего не всегда обходится даже организованная выгрузка.
Таким образом, две бригады 2-й Кубанской дивизии Улагая почти полностью были взяты в плен. Следовавшей за ней 4-й Кубанской дивизии удалось выгрузиться и вступить в бой. Однако части 6-й кавалерийской дивизии сломили сопротивление кубанцев, и они, неся большие потери, стали поспешно отходить на юг в направлении Нового Оскола.
В этом бою 6-й дивизией был уничтожен Сводный кавалерийский полк князя Гагарина, убит был и сам Гагарин.
Пленные офицеры показали, что корпус Улагая был спешно переброшен с Царицынского участка фронта с целью противодействовать операциям советских войск в обход правого фланга "Добровольческой" армии. Корпус прибыл в составе двух дивизий, одну из которых Улагай так неожиданно для себя потерял.
К 12 часам 22 ноября Старый Оскол был полностью очищен от белогвардейцев и занят частями Конного корпуса. В этот же день поступило донесение, что 62-й полк 11-й кавалерийской дивизии достиг города Тим, пленил там отдельные группы пехоты противника и захватил одиннадцать орудий.
Интересную картину наблюдал я на станции Старый Оскол, забитой белогвардейским охвостьем, не успевшим убежать из города. С семьями и багажом, на своих огромных сундуках, разнообразных корзинах, сумках и чемоданах восседало это мрачное воронье на перроне и на вокзале. А в это время шустрые бойцы из хозяйственных команд наших полков тут же подбирали брошенное противником военное имущество и различные грузы, аккуратно складывая их на повозки.
Все трофеи поступали в обозы частей и передавались в тылы корпуса либо ближайшим стрелковым армиям.
Растаскивание трофеев, воровство, мародерство в корпусе пресекалось беспощадно.
Полную противоположность нашим частям представляли белогвардейские войска. К этому времени открытый грабеж принял в деникинской армии потрясающие размеры. Грабили все - от рядового казака до генерала, грабили в одиночку и организованно, грабили бедных и богатых. На Дон, Кубань и Терек из захваченных белыми районов центральных областей России и Украины вывозилось все, что можно было вывезти.
"Главное командование вооруженными силами юга России", как именовали себя Деникин и его штаб, разрешало грабеж, думая этим задобрить казаков. Но этот беззастенчивый грабеж так же, как и страшный кровавый террор деникинцев, сослужили им плохую службу. От Деникина и его сторонников отвернулось подавляющее большинство населения, жившее под вечным страхом грабежей, порок, расстрелов и виселиц.
Если в период красновщины крестьяне-середняки колебались и частично переходили на сторону белых, либо придерживались нейтралитета, то теперь, натерпевшись от деникинцев, они готовы были бороться против них с оружием в руках.
Даже сравнительно зажиточные слои населения ждали, когда красные прогонят узурпаторов и пресекут погромы.
С исключительной теплотой и радостью встречало наши наступающие части трудящееся население - и в хуторах, и в селах, и в городах наших бойцов и командиров принимали как родных, делились с ними и пищей и одеждой, несли последнее. Даже мелкие торговцы, имевшие свои небольшие лавчонки, добровольно отдавали для бойцов все, что могло пригодиться в бою и походе.
От населения и пленных мы знали, что деникинские войска разлагаются: не только солдаты, но и офицеры, теряя веру в победу, дезертируют из своих частей, разбегаются даже старые казаки - самая стойкая гвардия белых.
В близлежащих районах, еще занятых белыми, усиливалась борьба краснопартизанских отрядов. Они активно действовали по всей Харьковской губернии, в районах Белгорода, Купянска, Волчанска - громили белогвардейские тыловые учреждения, склады, подрывали мосты и разбирали железные дороги.
Такова была обстановка в лагере белых, когда мы вступили в Старый Оскол.
Здесь я официально узнал о решении Реввоенсовета Южного фронта создать Конную армию. Я был глубоко удовлетворен тем, что членами Реввоенсовета Первой Конной армии назначались товарищи К. Е. Ворошилов и Е. А. Щаденко.
Большой опыт Ворошилова по организации 10-й Красной армии и руководству ею должен был очень помочь нам в решении многих вопросов, в частности в деле создания армейского аппарата Конной армии (штаба, политуправления, тыловых учреждений и др.).
Щаденко имел большую практику по формированиям частей, что тоже было очень важно в предстоящей нам работе.
Я с нетерпением ожидал приезда Ворошилова и Щаденко, чтобы вместе с ними приступить к организации Первой Конной армии.
2
Из Старого Оскола корпус успешно продвигался в направлении Нового Оскола. Однако 24 ноября наступление корпуса пришлось приостановить потому, что в ходе стремительного продвижения частей отстали тыловые подразделения. Надо было подтянуть их. Кроме того, необходимо было снабдить части продовольствием, фуражом, боеприпасами, а в связи с наступлением холодов теплой одеждой. И, главное, по-прежнему не было связи с соседями и штабом фронта, не была известна дальнейшая задача корпуса.
Перед фронтом корпуса противник оставался все тот же: части корпусов Мамонтова и Шкуро, пополненный корпус Улагая, которым теперь командовал генерал Науменко, а также отдельные конные полки и пластунские батальоны.
О контрнаступлении противник не помышлял. Как правило, он отказывался и от контратак. Обычно белые отходили рассредоточенно, сдерживая наши передовые части ружейно-пулеметным огнем. Но как только основные силы Конного корпуса развертывались для атаки, противник быстро свертывался в колонны и отходил под прикрытием арьергардов. Не оказывая серьезного сопротивления, белые вместе с тем стремились отходить более или менее организованно, сохраняя свои силы.
26 ноября корпусу был отдан приказ продолжать наступление в общем направлении на Новый Оскол.
С утра следующего дня, отбрасывая арьергарды противника, дивизии успешно продвигались вперед. Но чем ближе корпус подходил к Новому Осколу, тем большее сопротивление оказывали белые. Так, во второй половине 27 ноября деникинцы силами двух кавалерийских полков перешли в контрнаступление из района Велико-Михайловки в направлении Малое Городище, Бубново. Однако энергичным ударом 2-й кавалерийской бригады 6-й дивизии противник был рассеян. Но вскоре белые вновь при поддержке четырех бронепоездов повели наступление, теперь уже из района станции Чернянка. Однако и эта попытка наступать провалилась. 6-я дивизия начала обходить станцию Чернянка. Белоказаки, опасаясь окружения, поспешно отошли к Новому Осколу. Удачным артиллерийским обстрелом два бронепоезда противника были повреждены, но белогвардейцы сумели их взять на буксир и увести в Новый Оскол.
В результате боя 27 ноября мы пришли к выводу, что противник стягивает к Новому Осколу и к Велико-Михайловке крупные силы донских и кубанских казаков, стремясь задержать наше продвижение. Вместе с тем стало известно, что из Нового Оскола пехотные части противника отходят на Валуйки. Снова перед нами стояла задача, куда же направить удар корпуса? Директивой Реввоенсовета Южного фронта 19 ноября приказывалось "...стремительно преследовать отступающего противника в общем направлении Старый Оскол, Короча, Белгород..."
Но обстановка после взятия Конкорпусом Старого Оскола диктовала иное решение. Вся действующая против Конного корпуса кавалерия противника начала отход на юг вдоль железной дороги Старый Оскол - Валуйки, пытаясь сдерживать наши передовые части заслонами в крупных населенных пунктах и железнодорожных станциях, а также на естественных препятствиях. Если в направлении на Валуйки противник отходил более или менее организованно, то перед фронтом 13-й Красной армии, наступающей в направлении Белгорода, белые отступали небольшими разрозненными группами, лишенными общего управления. Это особенно чувствовала правофланговая 11-я кавалерийская дивизия, в расположение которой то и дело попадали заблудившиеся отряды белогвардейской пехоты.
Какой же смысл был в наступлении Конкорпуса на Белгород, раз в этом направлении мы не имели серьезного противника? Перехватывать в районе Белгорода мелкие пехотные подразделения белых - задача ли это для корпуса? Это могло только притупить наступательный порыв наших частей. Но главное, наступая на Белгород, корпус дал бы свободу действия крупным силам конницы белых в районе Нового Оскола. Они не замедлили бы перейти в контрнаступление и, в частности, нанести удар во фланг Конного корпуса. Короче говоря, наше наступление в направлении Белгорода было бы на руку противнику, принимавшему лихорадочные меры по укреплению стыка между Донской и "Добровольческой" армиями, по предотвращению прорыва наших войск в Донбасс.
Оценив создавшуюся обстановку, я принял решение разгромить противника в районе Новый Оскол, Велико-Михайловка и в дальнейшем действовать по обстановке, добиваясь связи со штабом Южного фронта.
28 ноября частям корпуса было приказано выдвинуться в южном направлении и занять исходный район для наступления на Новый Оскол. В первой половине 29 ноября дивизии вышли в район: 4-я - Верхнее Кузькино, Лозное; 6-я - Васильев Дол, Тростенец; 11-я заняла 61-м кавполком город Короча, а к 18 часам сосредоточилась в Малом Городище и Бубнове.
29 ноября частям корпуса было приказано овладеть городом Новый Оскол. Главный удар наносился из района Лозное 4-й и 6-й кавалерийскими дивизиями в юго-восточном направлении, охватывая Новый Оскол с запада и юга. 11-я кавалерийская дивизия выдвигалась в район Анновки с задачей обеспечить правый фланг корпуса от ударов противника с направления Яблоново, Короча (схема 10).
С утра 30 ноября завязались ожесточенные бои на подступах к Новому Осколу. Весь день 4-я дивизия вела упорные бои за Велико-Михайловку. Используя естественные препятствия, белогвардейцы несколько часов отражали наши атаки. И лишь к вечеру, попав под сильнейший артиллерийский огонь и фланговые удары частей 4-й дивизии, противник дрогнул и, бросая обозы, стал отходить на юг в направлении Барсук, Сидоровка.
Против 6-й кавалерийской дивизии, наступавшей вдоль железной дороги, оборонялись конные казачьи части и подразделения 2-го Кавказского пехотного полка при поддержке двух бронепоездов.
Наиболее упорные бои разгорелись в районе Холки. Но и здесь сопротивление противника было сломлено. 6-я дивизия заняла станцию Холки.
К вечеру, когда я находился в штабе 4-й кавалерийской дивизии, ко мне прискакал связной из штаба корпуса с запиской Погребова. В записке говорилось, что командующий Южным фронтом Егоров и член Реввоенсовета Южного фронта Сталин прибыли в Воронеж и собираются 2 декабря выехать к нам. Вместе со Сталиным и Егоровым приедут Ворошилов и Щаденко. Командование фронта просит сообщить, где в это время будет находиться штаб Первой Конной армии{19}.
Прочитав записку Погребова, я здесь же составил следующую телеграмму.
"Командующему Южным фронтом Егорову, члену РВС фронта Сталину.
Рад Вас встретить в В. Михайловка (15 верст западнее Н. Оскол), куда сегодня переходит штарм Конной. Случае дальнейшего продвижения штарма у церкви В. Михайловка будут оставлены курьеры и караул"{20}.
Отдав необходимые указания Городовикову, я поехал Б штаб 6-й кавалерийской дивизии, находившийся в Холки, чтобы с утра 1 декабря лично руководить наступлением 6-й кавалерийской дивизии на Новый Оскол.
Ночь прошла сравнительно спокойно. Но чуть забрезжил рассвет, как 4-я и 6-я дивизии завязали бои.
4-я дивизия, охватив населенные пункты Барсук, Беломестное, Ольховатка, принудила корпус генерала Науменко бросить занимаемые позиции и поспешно отойти в Слоновку.
На фронте 6-й дивизии белые, цепляясь за железную дорогу, прикрываемую двумя бронепоездами, пытались удержаться на подступах к Новому Осколу. Кавалерия и пехота противника не рисковали выйти из-под прикрытия своих бронепоездов, очевидно боясь попасть под атаку частей 6-й дивизии. Чтобы сломить сопротивление противника, начдиву Тимошенко было приказано перебросить бригаду Книги на восточную сторону железной дороги, а остальными двумя бригадами, оторвавшись от железной дороги, обходить Новый Оскол с запада.
В то время как 2-я и 3-я кавалерийские бригады, возглавляемые Тимошенко, обходили Новый Оскол, 1-я бригада Книги топталась перед противником на месте.
- В чем дело? Почему первая бригада не атакует противника? - спросил я начальника штаба 6-й дивизии.
- Так, видимо, Книга выжидает, - ответил он.
Мы поскакали к первой бригаде. Действительно, комбриг Книга укрыл полки в оврагах и поглядывал в бинокль на бронепоезда противника, которые, отходя к Новому Осколу, вели редкий огонь по бригаде.
- Товарищ Книга, вы почему упрятали бойцов, как сурков, в землю?