Прорабы духа - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 63

Поэтарх

IКак бы ни ярился сегодняшний Плутарх,но ко мне явилсяПоэтарх.Он был в летахпредвоенного Пастернака,дух, ищущий форму, сполох мрака.Он шел, прогнув горизонт за Мамонтовкой.Я его чувствовал потрохами.Державин и Пушкин, строя памятники,были первыми поэтархами.А в глубине золотого взглядаДанте сидел, архитектор ада.Электричеством тряхануло.Он сказал мне: «Литература,мысль изреченная — утомлена.Тебе трудно. Мне архитрудно.Я — поэтическая архитектура.Я тебя выбрал.Выстрой меня».Жизнь моя кончилась с этого дня.Струны, как стропы, струились сверху,снизу же — ни опор, ничего.Поэтическая атмосферасферу поддерживала его.Живу в лачуге патриархальной.Поэтархальны мои запросы.Латунный шарик-модель порхает,поддутый трубкою от пылесоса.И распускаются над ним нити.И в небе откликнутся струны арф.В это мгновение —извините — ко мне является Поэтарх.IIЗачем посещаешь меня, Поэтарх?Что-то не так? Что-то не так?Зачем освещаешь мой темный этап?Ты жадное солнце. Я жалкий пятак.Моя ли вина, что в подлунном краюдве силы боролись за душу мою?Небесна — одна,а другая — земна.Несоединимое соединю.Две музы летели — добра или зла —и каждая правду свою несла.Одна на лире сводила с ума.Другая сработала лиру сама.Я юность в земную науку вдолбил.Своей золотою свободой обил.Я дом спалил и развеял прах.Тебе недостаточно, Поэтарх?А вдруг. Агасфер, обманул глазомер?Модель удавалась на первых порах.Врага пригвоздил, чтобы серой не пах.Но где же разгадка твоих атмосфер?Где воздуха взять в загазованный час?Не помню, не помню, в столетье какомпоэт розу с жабой хотел повенчать?Повис между полом и потолком.Бил мой молоток. И стучал в потолоксосед. Я был бог. Я обшивку толок.Сломав молоток, я прервал монолог.Спустился сосед: «Возьми мой молоток».Он принял глоток и ушел в потолок.А рядом стояли года и дни,и чьим-то прообразом были они.И зданье сирени в махровых цветахвоздвиг неведомый Поэтарх.Я дверь отворил. Я прошел на балкон.Он был на уровне облаков.Попробовал воздух — был крепок, как пол.Та дверь была меньше. Я дальше прошел.Я шел по открытым дверям анфилад,в мужском туалете мыл руки Пилат.Мерцали таблички и справа и слева:«Власть», «Слава», «Котельная атмосферы».Спросили, дыша фимиамом и серой:«Чего тебе?»Я сказал: «Атмосферы!»Откройте! Я не был большим человеком,но я атмосфера двадцатого века,глоток городской, загрязненном донельзя,но все же поэзии.Меня очищали, ловили ушами,но все же дышали.Как врач, говорю, проходя общежитие:дышите! дышите! дышите!Как мне хочется во всех сферахпоэтической атмосферы!Дома, в обществе ли — душевныхпоэтических отношений.Хочет даже шавка ошейная,даже волк, политически серый,человеческого отношения,поэтической атмосферы.Кто-то в точку опоры верил.Для меня она — атмосфера.Все таланты, но Демосфену,погибают без атмосферы.Воду горную лет на тыщизапечатывают в консервы.Так хранится в четверостишииглоток пушкинской атмосферы.Дайте каждому атмосферыот рассвета и без отсева —сердцу малому, странам целым,без предвзятости осовелой.Чтоб дышала донизу сверхупоэтическая атмосфера.Если нет ее — задыхаюсь.Я хочу, чтобы ей дышалею поддерживаемый над хаосомпоэтический земной шар.IIIНо помнится, я поломал молоток.Спустился сосед и с обшивкой помог.Сказал мне:«А твой «Пахтакер» — молоток».И шарик повис, как в стакане желток.Спустилась соседка — дай шар подержу —и помолодела, как сняв паранджу.И кот на помойке сказал: «Покажуя стрелочку компаса в желтом глазу».Сокурсник нашел и помог в монтаже,ошибка в душе, а не в чертеже.Да здравствует дружба, которой талантнас держит невидимый, но Атлант!Я мистику бросил. Прошел на балкон,он был на уровне облаков.Попробовал воздух — был крепок, как пол.Над городом я, как по трапу, прошел.По стрелочке компаса передо мнойя вышел, где жмурился шар золотой.Уже в конце трапа по арфам в дверяхпочти понимал, что вхожу в Поэтарх.Сидела там ты — непрощенный мой грех,—тетрадку стихов под себя запихав,и щеткою волосы впопыхахот шеи зачесывала наверх.И пели в них струны небесные арф.Так вот чьей моделью ты был, Поэтарх!Упала тетрадка. Но не Петраркабыл автор первого Поэтарха:ПАМЯТНИКЯ прожил, как умел. На слове не ловите!Но, видно, есть в стихе свобода и металл,я врезал в небеса земные алфавиты.Мой памятник летал.И русский и француз, в Нью-Йорке и на Дальнемпусть скажут:«Был поэт, который кроме книг,не в переносном смысле, а в буквальномнам памятник воздвиг».Я бросил тетрадку. Все бабьи дела!По куполу, вывинтив ножку стола,я врезал! Я рушил ошибку. Сбивалобшивку. И сыпались звезды в провал.Свобода вылупливалась из скорлупы.Лупи за прозренье, за глупость лупи!Кретину треногому в пах угодил.Он рухнул. Конструкции выли — добей.Сочтемся, кастрюлька, тебя я родил.Шло самоубийство идеи моей.Все перекроив, я упал, как дурак.Вокруг невредимо стоял Поэтарх.«Готовы?» И я понимал, что летим,и сразу все стало внизу золотым.Несло в неопознанном измерении,где чувства реальней, чем море и время.Над огородами пролетали мы —уроды делались идеальными.Под нами раскаивались убийцыи все обнимались и сразу любились.Где раньше чернели неурожаи,как отсветы шара пшеницы лежали.Мы плыли по ненависти столетий,и дикие лебеди бредили Ледой.Из смертных морей, кто устал через край,мы брали в ковчег, точно зайцев Мазай.Соседи. И кот. И сокурсник верный.И враг, отложивший баллоны с серой.От светлых дел и печальных делпо шару своя набегала тень.Две силы летели — добра или зла? —и каждая правду свою несла.Одно полушарие золотое,другое — легкое, теневое.Одна, как песнь, ушла за водою,другая тайно осталась дома.Одно полушарие золотое,другое — легкое, теневое.Но почему душа заколола?Летим над Невою или виною?Одно полушарие золотое,другое — легкое, теневое.Но солнце одно. И, гонясь за собою,они никогда не сольются, двое.Одно полушарие наплывает,а то, получается, убывает.Алтушка-жизнь. Не дрожу над сором.Но улетает — держите вора! —одно полушарие золотое,другое — легкое, теневое.Как сладко лететь! И как тайно знать —по струнам сейчас пробежала мать!IVТак вот для чего я губил пылесос.Провел полжизни в аэропортах.Великим народам кричал в лицо —осуществите Поэтарх!Я слышал в ответ изреченную мысль,я беспокоил зодчих земли.Твердил себе — торопись, не уймись,покуда варвары не пришли.Не в смысле того, что проект без затрат,но он отношений иных дубликат.За Матриархато-патриархатомя вижу эру Поэтархат.Там зданья стоят на воздушных столбах,из горного воздуха стилобат,там люди добры, как сегодня пора б,я вечной свободы сегодняшний раб.Мы жили, чтоб жизнь стала вечно чиста,пусть люди живут в облаках на лету.Мир, как известно, спасет Красота.Если мы сами спасем Красоту.VВ стране Бояна или Артюра,уже не помню какого дня,«Я поэтическая архитектура, —он сказал мне. — Выстрой меня!»Но ответствовал я бедняге:«Дуй на Щусева.[1] Здесь СП.Мы союзов не объединяли».Повернув, он пошел к себе.Я за ним побежал, но ах…«Поэтарх, — кричал, — Поэтарх!..»

На улице Щусева находится Дом архитекторов.