увидены в полусне: сам остров совмещает черты необыкновенной и
знакомой природы; действующие лица как бы наполовину погружены в
другой мир; Просперо - и волшебник, и реальный герцог; природа и
реальна, и фантастична; Антонио и Себастьян и подлинно остроумны, и
вульгарны, глупы, злы; встреча Фердинанда и Миранды странно
бесцветна и полностью очаровательна; Калибан и жесток, и чувствителен
к красоте и т. д... при рассмотрении пьесы все время приходится
употреблять слова "полу", "странно", "необычно". В зрителе постоянно
поддерживается ощущение того, что действие колеблется между
реальностью и нереальностью. А в свадебной маске спутанность реального
и нереального достигает кульминации: "маску представляют исполни гели,
которые играют духов, играющих актеров, которые играют мнимых богинь и
крестьян". И, наконец, в монологе Просперо о жизни-сне "почва
окончательно убрана из-под наших ног": пьеса здесь "полностью лишает
нас уверенности в реальности, мы дезориентированы, и "круг темноты,
нереальности продолжает расширяться, охватывая аудиторию,
распространяясь за стены театра, поглощая дворец, и церковь, и,
наконец, весь мир. Просперо как бы колеблет перед нами сцену и тем
самым набрасывает чары сомнения на всю землю".
Такое сочетание привычного и невероятного, реального-нереального,
удаленного-близкого свидетельствует о бессознательном туманном
скептицизме Шекспира. "Как будто вторая волна скептицизма прошла над
поэтом". Шекспир "как будто говорит: я видел это, и это, и это. Вы
получаете его таким, каким я его нашел. Интерпретацию я оставляю вам".
М. Уэбстер увидела в "Буре" множество тем - от злоупотребления властью до поиска свободы, от отражения абсолютных истин о мире до христианских идей искупительного испытания, возмездия, воскрешения из мертвых.
Д. Джеймс считал неопределенность "Бури" глубоко продуманным и принципиальным качеством пьесы, которую можно рассматривать как сон Просперо... "можно представить себе, что Просперо не покидал Милана, но удалился от дел, занялся наукой и передоверил управление брату, однако его начали тревожить дурные предчувствия, которые и приняли форму сна. Этот сон мы и видим на протяжении всей "Бури".
"Буря" - смутное постижение новых истин о мире, метафизических и
трансцендентальных. "Если то, что охватывает наши жизни, - это тьма
сна, то не является ли наша жизнь грезой, от которой мы пробудимся,
чтобы видеть реальность несравненно более удивительной, чем может
вообразить человеческий ум..." Шекспир чувствует таинственное и
непостижимое, остров в "Буре" - это воплощение смутных представлений
Шекспира о человеческом существовании, которое окружено морем, остров
же мал и беззащитен перед лицом безграничной и неведомой силы, и сон
"является суммарным символом человеческой жизни".
Дауден, Тильярд, Стречи, Т. Спенсер считали доминирующими темами "Бури" приятие и примирение. "Буря" - это "возрождение, возврат нормальной человеческой природы после того, как она очищена от зла". Клиффорд Лич доказывал, что к концу жизни под влиянием пуританской этики Шекспир занял "новую моральную позицию" с явным привкусом квакерства, результатом чего стала поляризация зломерия и добродетели и следование концепции воздаяния: в Цимбелине он умерщвляет зло и вынуждает страдать кающихся грешников.
Конечно, пуританский импульс стареющего Шекспира выражен значительно слабее, чем стареющего Толстого, но ведь и возраст не тот: приближение смерти модифицирует творчество гениев, внося в него момент приуготовления к встрече с Небом и отчета перед ним.
В отличие от Толстого, Шекспир сознавал тщетность обуздания страстей человеческих. Это, по мнению Лича, рождало чувства усталости и трагизма, пронизывающие "Бурю". Последняя пьеса - выражение великой усталости от сознания того, что после огромных усилий и самообуздания все оказывается тщетным - мир остается таким же, как и прежде.
"Буря" - итог человековедения Шекспира: все возможные образчики человеческой природы, все человеческие типы - от животного до ангельского, все возможные пропорции со всеми сочетаниями Бога и дьявола.
"Буря" опирается на слияние жанров волшебной сказки, пасторали и
театра масок, объединяемых преобладающей в них символикой
мифологической метаморфозы. Действие пьесы сосредоточено исключительно
на "волшебном" острове, который в русле мифологической традиции
отождествляется с "загробным миром" или "обетованным краем". Его
амбивалентный смысл наиболее отчетливо раскрывается в противоречивых
взглядах Гонзало, который, с одной стороны, увидел в нем страну
несбыточной мечты, с другой - "ужасный край мученья, тревоги, тайны,
изумленья".
У. Найт обнаружил в "Буре" своеобразный синтез поэтических открытий Шекспира, повторение его главных тем. Но главная проблема - природа свободы человека. Свобода - ключевое слово, подсознательно тревожащее творца: free, freedom, liberty, to set free, to release, to disharge...