Как Джойс, Шекспир - ловец слов, искатель жемчугов слов, нанизыватель этих жемчугов в цепи и ожерелья, златокузнец отточенных фраз, искусный фехтовальщик, жонглер, эквилибрист фразами и словами. Благо, богатый полисемией и омонимией английский - прекрасная почва для квибблов, эвфемизмов, каламбуров, острот.
Читатель из трагедии, виттенбергский студент Гамлет, беседуя с
книгой, желчно ее попрекает: "Слова, слова, слова" (words, words,
words), что звучит почти как (world, world, world). Но писатель
комедий Шекспир очень любит слова, слова, слова. Сэр Фальстаф
старается отождествить хотя бы звуково "good words" (добрые слова) с
"good worts" (разросшаяся трава). И действительно, слова и словарь
великого комедиографа растут очень буйно. Костард, обращаясь к
маленькому пажу по имени Моль (мы уже с ним знакомы), говорит: "Этакое
какое-нибудь слово honorificabilitudinitatibus будет повыше тебя
ростом, малыш ("Напрасный труд любви", V, I). И временами кажется,
будто фразы действительно перерастают самих неутомимых комедийных
фразеров Шекспира. Периоды подвязываются к периодам, как лестница к
лестнице; гиперболы, раздуваясь, подобно глубоководным рыбам,
вытянутым на поверхность, готовы лопнуть; словесное бильбоке
подбрасывает и ловит омонимы; неутомимые квиббли и джоки сшибаются
лбами. Многих, и притом самых почтенных, критиков это приводило к
брюзжанию и попрекам. Так, даже терпеливейший Семьюэль Джонсон и тот
журил полуторастолетний прах Шекспира: "Игра словами для Шекспира то
же, что блуждающие огоньки для путника; они сбивают его с пути и
заводят в трясину... Игра в слова была для него роковой Клеопатрой,
ради которой он готов был забыть весь мир, ничуть при этом не жалея о
забытом".
Действительно, игра словами играет автором игры слов. Он увлечен
фразеологической пиротехникой. Потешные огни лексем, переливы гласных
и согласных, пафос восклицательных знаков и зигзаги периодов властвуют
над писателем.
Аллитерация, звуковые повторы всегда играли значительную роль в английской поэзии. До Шекспира к ней часто прибегали Чосер, Спенсер, Лили, Сидней с целью усиления интонационно-смысловой структуры стиха и экспрессивности поэтической речи. Но именно Шекспир научился ткать сложные и яркие узоры звуковых повторений, не только интересные сами по себе как формальные свидетельства поэтического мастерства, но служащие усилению поэтической выразительности и эмоционального воздействия на подсознание слушателя.
В поэтическом арсенале драматурга аллитерация играет такую
значительную роль именно потому, что она дает возможность в пределах
небольшой по размеру фразы, строки или стихотворения использовать
дополнительные средства выражения чувств, эмоций, настроения
гармонического звучания таким образом, что их сложный характер
воспринимается более рельефно, синтетически, как одно целое, и мы как
будто видим, слышим и чувствуем, о чем говорит поэт. В этом большое
художественное значение аллитерации в драматических произведениях
Шекспира.
Особенное чувство ритма и симметрии, своеобразного "перекликания"
слов достигается благодаря регулярной аллитерации, при которой
корреспондирующие звуки размещаются в интервалах с почти
математической точностью.
Интересным примером аллитерации в поэзии Шекспира является так
называемое кольцо, когда слова строки или фразы начинаются и
оканчиваются одинаковым звуком. Этим поэт создает впечатление
своеобразной звуковой "рамки" в оформлении стихотворения...
...особенно характерной чертой стиля Шекспира является поистине
калейдоскопическое разнообразие аллитерирующих звуков...
Мастер ритма и аритмии, Шекспир широко использует ритмический строй стиха для передачи настроения, порядка, хаоса, дисгармонии. Ритм и асимметрия становятся самостоятельными художественными приемами, входящими в художественный замысел, средствами визуализации внутреннего мира человека или структуры бытия.
Бог с вами! Я один теперь.