Дух мог быть сатана; лукавый властен
Принять заманчивый, прекрасный образ.
Я слаб и предан грусти, может статься,
Он, сильный над скорбящею душой,
Влечет меня на вечную погибель.
Мне нужно основание потверже.
Злодею зеркалом пусть будет представленье
И совесть скажется и выдаст преступленье.
Мысль Шекспира движется совершенно иначе, чем у Бена Джонсона или
Бомонта и Флетчера. Они видят предложение или смысловой отрывок весь
целиком и затем целиком же облекают его в материальную форму. Шекспир
приступает к творчеству, извлекая "в" из "а", а "с" из "в" и т.д.,
наподобие того, как движется змея, превращающая свое тело в рычаг и
как бы все время скручивая и раскручивая собственную силу... У
Шекспира одно предложение естественно порождает другое, полностью
вплетая в него смысл.
Движение смысла, "змеинообразно" передающегося от предложения к
предложению, достигается
у Шекспира семантической гибкостью поэтического слова. Текст, разбитый на определенные матрицы драматургической речи, сочленяется также и в единства, диктуемые поэтикой словесных лейтмотивов.
Стилю Шекспира присуща афористичность. Его можно почти полностью "разобрать" на "крылатые фразы". Их - тысячи и тысячи... Всего лишь несколько примеров:
И милосердье изгнано враждою.
Зло - в добре, добро - во зле.
Сведи к необходимости всю жизнь, и человек сравняется с животным.
Нет ничего хорошего или плохого, это только размышление делает
его таким.
Мы в каменной тюрьме переживем все лжеученья, всех великих мира,
все смены их, прилив их и отлив.
...беда уму стать жертвой и игрушкой безрассудства. Тупая мысль
как притупленный меч.
Мир - сцена, где у каждого есть роль.
Весь мир - театр.
Любовь слепа и нас лишает глаз.
Из ничего не выйдет ничего...
СИМВОЛЫ
В поисках жанра и стиля Шекспира перебраны все мыслимые и немыслимые возможности. "Вершина" нашей шекспировской мысли: пьеса как "органичный сплав эпоса, лирики и драмы". "Эпическая масштабность действия сочетается с возвышенной лирикой, и все это проникнуто подлинным драматизмом". Все это схоластика, словесная эквилибристика, картотечный зуд. Шекспиры неразложимы по полкам, они сами себе направления и жанры. В мировой литературе есть такой жанр-Данте, и есть такой жанр-Шекспир, и есть такой жанр-гений. Вся культура делится на два жанра: первопроходцев и фонящих. Набитые книгами библиотеки - это фон, шум, гам для 100 имен-жанров. Это не значит, что фон излишен - без фона нет пиков, как без Гималаев нет Джомолунгмы. Временами в экстремистском раже мне хочется освободить 99% читающих от ущербного чтива. И лишь остыв, начинаешь понимать утопичность такой затеи, ибо, освободи эти 99% от печатного дерьма, они вообще перестанут читать - кроме глаз еще необходимы мозги...
Уолтер Уайтер еще в XVIII веке обнаружил, что в соответствие с учением Локка об ассоциации идей в любой пьесе Шекспира имеются повторяющиеся образы. Обрабатываемая тема вызывала в воображении поэта картины и символы, вновь и вновь повторяющиеся на протяжении пьесы в форме сравнений или метафор.
Кэролайн Сперджен выяснила определяющую роль словесных лейтмотивов в раскрытии образного содержания во всей его сложности. Выполняя в драматургии Шекспира множество функций, лейтмотив "составляет второй план сценического действия, его подводное течение".
Поэтика слияния образного строя поэтической речи с
драматургической структурой складывалась у Шекспира постепенно. В
ранних его пьесах "бархат фраз", "парча гипербол" и "пышные сравнения"
часто являются лишь украшением речи, а "мгновенные и сразу понятные
озарения" (Б. Л. Пастернак) метафорики его языка еще не стали
ассоциативными опорами в развитии сюжета. Но уже в хрониках начинается
процесс внедрения поэтической речи в сценическое действие. Он
осуществляется при помощи системы словесных лейтмотивов.
"Для удобства языка не всегда нужно, чтобы слова обладали точным
смыслом. Неясность тоже может оказать услугу. Она - как форма с пустой
сердцевиной: каждый может заполнить ее по собственному желанию".
Именно это свойство языковой системы - несоответствие между формой и