Яркий лучик света, проникший сквозь щель покореженных ставней очередной заброшенной избушки, дал знать об окончании «летней» ночи и наступлении раннего утра. Посланник солнца игриво коснулся моих век, заставляя жмуриться и прятаться под пологом мехового мешка. Я не выспалась, солнце ясное. Целыми днями трястись в седле – нелегкий труд, а ночь слишком коротка для полноценного отдыха. Мы делали достаточно большие переходы, останавливаясь только из-за меня да на короткую ночь. При встрече с монстрами темные действовали по-военному четко и слаженно, словно проводили отточенный до последнего движения ритуал.
Отодвинув край шкуры, я высунулась наружу и, выдохнув облачко пара, сразу уперлась взглядом в лежащего рядом Хейго. Вернее, парящего с закрытыми глазами в горизонтальном положении, потому что между ним и полом ничего, кроме свисающего плаща, не обнаружила. Сон как рукой сняло!
Слегка приподнявшись, удивилась еще больше: в приглушенном голубоватом свете магического светляка трое других темных, карауливших сегодня внутри избушки, тоже повисли в воздухе подобным образом. Правда, их плащи не спадали на пол, а клубились плотной живой тьмой, скрывая тела и лица. Впрочем, уверенности в том не было – может, под плащом и нет ничего. Да точно нет, духи же…
Как «сидят» – видела, но чтобы лежали по-человечески – впервые! Жутковато!
Решив не обнаруживать своего пробуждения, чтобы тайком полюбопытствовать, я посмотрела на «улегшегося» рядом со мной риирца, отметив, что привычное, присущее ему тепло продолжает исправно согревать меня. Черты его лица остались четкими и неизменными, какими день назад проявились, такими и остались. Третий день в пути, но другие темные не показали «свои» лица, видно, не захотели, и узнавала я их по цвету глаз. Кроме Хейго со мной общались только личные охранники – исключительно по необходимости, односложно, скучно.
Даже во сне лицо командира отряда было строгим, суровым, словно вырезанным из камня. И общее впечатление сглаживали лишь видневшиеся из-под капюшона завитки рыжих волос. Неожиданно мне захотелось потрогать их, узнать, каковы они на ощупь: мягкие или жесткие, как сам риирец. Светлые брови мужчины, которого я с большим интересом рассматривала, чуть сошлись к переносице, будто он недоволен чужим вниманием или ему снится что-то неприятное.
Невольно скользнув глазами немного ниже, а то вдруг он взгляд почувствует, я осмотрела вызывающе упрямый подбородок, неожиданно оказавшийся гладким, без темной щетины. Неужели у этого мужчины нет волос на лице? Вообще? Он никогда не пользуется бритвой? Нет, ну правда?! Темный же… Дальше шел глухо закрытый ворот, и на мощной груди полы плаща словно спаяны – ни завязок, ни пуговиц. Затем я неторопливо прошлась взглядом по телу Хейго до ступней: тьма там клубилась сильнее, потому разглядеть что-либо еще оказалось невозможным. Мое любопытство – есть ли у темных ноги? – так и осталось неудовлетворенным.
Почувствовав на себе взгляд, я быстро посмотрела в лицо Хейго и вздрогнула от неожиданности – попалась! Предмет моего внимательного изучения не спал и совершенно ясными, не затуманенными сном глазами смотрел на меня. Неуловимое движение, чуть рассеянный след – и вот он уже опирается на локоть и, лежа на боку, с нескрываемым интересом тоже разглядывает меня.
С трудом подавив порыв нырнуть в мешок поглубже, как ребенок под одеяло, чтобы спрятаться от пристального льдистого взгляда иномирца, я сипло шепнула, заливаясь краской:
– Доброе утро.
– Как ваше самочувствие? – Кажется, Хейго улыбнулся глазами, а вопрос прозвучал совершенно серьезно, как будто целитель спросил. Причем уже второе утро интересовался.
– Привыкаю, – ответила я, не собираясь вдаваться в подробности о «самочувствии» моего многострадального зада. Да только от мысли, что скоро снова придется садиться в седло, утро перестало быть добрым.
Не выдержав одолевавшего второй день любопытства, отважилась спросить:
– Вы вообще спите?.. Едите?..
В конце концов, не съедят же они меня.
Сзади раздался насмешливый «хмык» и, обернувшись, я увидела взметнувшиеся полы черного плаща – «поднялся» Хал.
– Все зависит от формы нашего тела. – Черты его лица плыли, но улыбка достаточно хорошо проступила. – Элементали в первой ипостаси не нуждаются в отдыхе, питаемся мы энергией окружающей среды. А для поддержания физической формы необходима еда и полноценный сон, как и вам, людям.
Голоса у риирцев тоже отличаются, не так ярко, как глаза, но при сходном «шелестящем» звуке тембр разный. У Хейго – более глубокий грудной; у Хала – резковатый; у Тижа – глухой. Другие спутники пока не обращались ко мне и беседы вели между собой совсем тихо. Иногда казалось, что это ветер шумит, усиливаясь, а иногда – что они безмолвно каким-то образом разговаривают.
– Но ведь сейчас вы вроде бы спали? – уточнила я, усевшись и наполовину выбравшись из мешка.
– Нет! – Хейго так же, как и Хал, резко принял вертикальное положение, отчего в стороны слегка брызнула тьма, частично скрыв мой белоснежный мех. – В этой форме мы попросту тратим время, а лежим, чтобы не пугать вас, леди Оливия.
В его голосе не прозвучало упрека – обычное пояснение, констатация факта. А по части «не пугать», так их что поставь, что положи – один черт. Но опять-таки немаловажно – заботятся о моем душевном состоянии. Еще, в который раз за время нашего знакомства, поймала себя на мысли: Хейго не сюсюкал со мной будто с ребенком, чем грешат мужчины, разговаривая с хорошенькими женщинами или молодыми незамужними аристократками. Словно те глупее обычных и замужних. Не пытался приукрасить или обмануть. Отвечал конкретно, по делу, четко и понятно.
– Можно поинтересоваться, лары? – не унималась я, коль собеседники не выражали недовольства моей, нет, не настырностью, любознательностью. – Зачем меня одели в белое, а сами – в черном? Вы же выдаете нас… на снегу…
Тиж с Тьюго молча забрали поклажу и вышли из избушки. Отвечать пришлось Халу:
– Мы – энергетические сущности, как вы говорите, духи стихии, поэтому монстры нас не видят в первой ипостаси. Мы наблюдали за ними и выяснили, что они ориентируются на тепло. И перерожденные люди тоже. Выражаясь ученым языком, обладают тепловым зрением, поэтому им все равно, какого цвета наша одежда. А вот их хозяева, которых вы назвали белыми, цвета различают. Мы специально проверяли. Цвет вашей одежды может послужить защитой, не полной, но не лишней. Мало ли что в дороге может произойти… Ни те, ни другие не представляют для нас опасности, когда мы в этой форме!
О! Вот это новость! Значит, монстры и белые темным не страшны, но тоже не по нраву. Меня же в белое нарядили, чтобы, если что, как они сказали, могла слиться с окружающей природой или прикинуться старой шубой, ненароком забытой под каким-нибудь кустом. Хотя нет – новой. Замечательно!
Я вздохнула, еще не определившись, радоваться или не очень этой новости, а следующий вопрос сам собой сорвался с языка:
– Лары, скажите, почему мы не сразу напротив форта перешли границу, а ушли дальше? Ведь несколько часов потеряли…
Хал переглянулся с Хейго, поручая тому самому отвечать:
– Если бы мы пересекли границу напротив Тартуса, пришлось бы идти через погибший городок. Я не уверен, что вы смогли бы перенести это печальное зрелище спокойно… как это у вас называется… без душевных переживаний. Там много перерожденных, и некоторые в поисках живого тепла добираются до Грани. Ваши пограничники с ними сталкиваются ежедневно и посоветовали не рисковать вашим… самочувствием сразу, а обойти неблагоприятное место и дать немного привыкнуть. К нам!
Несколько долгих мгновений я смотрела на него, переваривая короткие, но емкие сведения. Ведь совершенно забыла про Дышовец и тамошних жителей. Перерожденных, как назвал их риирец, или зомби, на наш лад. На самом деле это «замороженные» люди, душу которых забрали белые. Заразили лютым холодом. Бродят теперь те несчастные голодным зверьем, подобно монстрам белых, и ищут живое тепло, чтобы согреться. Но разве без души можно согреться? Сама утратила лишь частичку души – и то постоянно мучаюсь от холода. Вот и сейчас, зябко передернулась, разворошив воспоминания и испытывая душевную боль.
Три года прошло, но мне до сих пор слишком больно.
Они правы, прислушиваться и приглядываться я только вчера к вечеру начала, обвыкнувшись с моим надежным иномирным окружением и слегка осмелев. Хотелось задать темным сотни вопросов. Но пришлось усмирить природную любознательность и вылезти из мешка.
Рассеянно потерла лицо, нестерпимо хотела хотя бы умыться, хотя бы снегом. К бытовой магии я пока не прибегала в силу прямого запрета. Но, думаю, стоит попробовать обсудить это с риирцами. Вчера они неизменно грели мне еду. С собой нам собрали мясо с картошкой, без опаски, что пропадет. Конечно, в таком-то холоде!
Отняв ладони от лица, я вновь тяжело вздохнула и поймала на себе изучающий взгляд Хейго. Чтобы спрятаться от него, занялась укладыванием шкуры и спального мешка, своей единственной обязанностью, помимо изматывающей верховой езды. Едва я выпрямилась, закончив со сборами спального места, рядом возник Хейго и протянул мне небольшой деревянный тазик, наверняка найденный в этой хибарке. Какая радость: в нем под защитой серой дымки, скрывающей тепло, плескалась вода, от которой поднимался пар. Совсем немного, но вполне достаточно, чтобы умыться.
Я благодарно взяла тазик:
– Спасибо!
Хейго бесстрастно кивнул и, забрав мой мешок, вышел. Видимо, он даже не понял, какой подарок сейчас преподнес. В отличие от охранников, непосредственно опекавших меня, подумал о такой мелочи как обычное умывание.
Оставшись одна, я, недолго думая, отчаянно содрогаясь от холода, разделась до пояса, умылась и наскоро обтерлась едва теплой водой. И тем не менее завязывая последнюю тесемочку на своем меховом облачении, чувствовала себя превосходно, мысленно послав благодарность заботливому мужчине.
На пятый день пути я привыкла и уверилась, что рядом с темными монстры белых мне не страшны. Настолько, что перестала остро реагировать на каждое их появление. Конечно, относилась к зверюгам настороженно, но вполне достойно пережидала опасность и не ловила себя на желании с криком бежать куда глаза глядят. И серая мгла магии риирцев, неизменно окутывавшая нас с лошадками, скрывая живое тепло, теперь тоже воспринималась как полезная – если не родная, то не чужая точно. Ведь она непостижимым образом согревала мою душу.
Королевство Шандар. Мне довелось гостить во дворце, при Дворе здешнего правителя, в бытность младшей принцессой соседнего королевства. Было большое торжество – свадьба принца. Праздник продолжался три дня, и я веселилась от всей души, от рассвета до заката. Позже, уже беженкой, вместе с тысячами других обездоленных людей проезжала по Шандару, но места, по которым мы ехали сегодня, не узнавала.
Показалось, что происходит нечто странное, подозрительное. Сначала мои спутники поглядывали по сторонам, потом всматривались, принюхивались и прислушивались, словно хищники на охоте. Не то чтобы очень чем-то озаботились, но, присмотревшись к их «манерам», я чувствовала и замечала даже нюансы. С раннего утра вокруг нас, то тут то там, возникали десятки снежных смерчей, из которых появлялись монстры. Пока все шло, как обычно: твари, не обнаружив нас, исчезали ни с чем в белом безмолвии. И я провожала их мстительным взглядом: что, съели?!
Далее я заметила сначала одну серую ниточку, стремительно протянувшуюся от Тижа к Хейго, потом между темными словно сплелась паутина из тончайших серых нитей. За прошедшие дни неоднократно подмечала эти «нити» и постепенно догадалась, что так мои спутники разговаривают между собой. На сей раз беседа затянулась и, видимо, была «на повышенных тонах». Плащи почернели, будто тьмой налились, и пульсировали, клубились подобно грозовым тучам… Неужели от сильных эмоций?
В ходе безмолвной перепалки темных я опять обратила внимание на их не одинаково черные плащи. У Хейго, Тижа и Хала более «густая», насыщенная «расцветка», чем у остальных. Может, это проявление градации силы у темных магов? Занятно, но пока мой очередной вопрос останется без ответа.
Разговоры разговорами, но двигались мы в том же темпе, ничуть не замедлившись. Темные теперь и при приближении монстров не останавливались. Лишь напряженные спины-плащи да сверкающие из-под капюшонов глаза выдавали спорщиков. Кажется, зачинщиком выступил Хейго, по обыкновению паривший рядом с лошадью. Рука его, лежавшая на холке, почернела.
В последнее время я постоянно, словно так само собой выходило, присматривалась к его фигуре, пытаясь определиться с особенностями, которые исподволь выделяли для меня этого спутника среди остальных. Поэтому сейчас без особого труда улавливала, как он едва заметно поворачивал голову, скрытую капюшоном, то в одну сторону, то в другую, упорно не желая соглашаться с чем-то. А сама представляла его сверкающие ледяные глаза, светлые насупленные брови, упрямо поджатые губы, «упертый» подбородок…
Наконец спорщики пришли к единому мнению: «нити» в последний раз дрогнули и медленно развеялись, словно осталось что-то невысказанное, что предпочли придержать. И мы постепенно начали забирать на запад, ближе к тому пути, которым бежала от нашествия белых моя семья.
О чем они спорили?
Сегодня рядом со мной в коконе созданной им же защитной мглы шел Хал. Этот риирец с красивыми, зеленовато-голубыми глазами казался мне более улыбчивым, чем остальные. Во всяком случае, не столь пугающим, как Тиж, который одним только взглядом пурпурных, похожих на кровь глаз безотчетно пугал до дрожи.
После полудня, не выдержав молчания, я решилась полюбопытствовать:
– Лар Хал, позвольте спросить, почему мы изменили направление?
Он, как мне показалось, посмотрел в спину Хейго, прежде чем пояснить:
– Ведущий решил: пока есть возможность, лучше не выходить на прямое столкновение с белыми. Их скопление проще обойти, чем доставлять вам… душевные страдания.
– То есть впереди были белые?.. – хрипло выдавила я, невольно сжимая поводья от страха.
Обернувшийся в этот момент Хал, видно, отметив мое состояние, положил ладонь на холку моей лошади и мягко прошелестел:
– Вы не должны бояться, леди Оливия. – От его руки потекла черная мгла, надо думать, решил усмирить животинушку на всякий случай, если я со страху рвану в неизвестном направлении. – Вам ничто не угрожает рядом с сильнейшими риирцами. Ничто, кроме скучного длительного путешествия. Из предполагаемых вначале трех недель благодаря вам мы уже сберегли день пути. Если получится и дальше делать длинные переходы, сократим путь еще немного.
– Вы рассчитывали, что идти придется медленно? – усмехнулась я, чуть расслабившись.
– Мы не знали тогда, с кем пойдем в Цветану. Поэтому рассчитывали различные маршруты и варианты поведения груза. Я хотел сказать…
– Поняла-поняла вас, лар Хал, – хихикнула я, совсем успокоившись. – Грузом мне еще ни разу не приходилось быть, зато опыт получу всесторонний.
– Мы рады обогатить ваш опыт любым доступным способом, – ровно ответил Хал, слегка кивнув.
Услышав двусмысленное предложение, я невольно опешила. Мало ли что они иномирцы, духи? Никто не отменял того факта, что они мужчины. И в физической форме размножаются…
Я было приготовилась строго высказаться о недопустимости подобных намеков, но духу не хватило. Слегка недовольно, тихонько укорила:
– Ваш флирт, лар Хал, в данных обстоятельствах неуместен. И не с леди!
– Флирт? – Из-под капюшона блеснул его заинтересованный взгляд, а в голосе прозвучало искреннее недоумение: – Вы сочли, что этой фразой… я за вами… как это у вас… ухаживаю? Да? Почему?
Наверное, со стороны выглядела я глупейшим образом. Мы с Халом шептались между собой, но парившие рядом риирцы несомненно услышали наш разговор и, что называется, тоже решили погреть уши.
– Потому что ваше предложение прозвучало двусмысленно, – без особого рвения объясняться с мужчиной в присутствии других мужчин ответила я.
Сама же не в ту степь разговор повернула. Еще, не дай боги, о совсем сокровенном придется говорить. Или о том, чему может научить мужчина женщину наедине. Мои щеки вспыхнули от смущения.
– Двусмысленно – это?..
Хал, видимо, не смог подобрать сразу подходящего слова. На помощь ему пришел Тьюго. Его глухой голос тоже прозвучал заинтересованно.
– …когда у слов есть другое значение. Да?
– Нет, это когда вы говорите одно, но на самом деле подразумеваете другое, – поправила я.
Собеседники переглянулись, а я призадумалась: если они не знают, что такое двусмысленность, то ни о каком нарушении приличий речь не идет.
– А какое другое значение можно вложить в мое предложение поделиться опытом? – Вопрос Хала прозвучал чересчур заинтересованно. – У нас слова имеют лишь один смысл, иначе можно настолько усложнить жизнь, что дойдет до суда справедливости.
Я уже пожалела, что вообще завела разговор о приличиях. Обвинила иномирца в домогательствах, в темных мыслях, а выходит, только у меня голова дурная. Поэтому махнула пушистой белой варежкой и попросила:
– Оставьте, лар Хал! Забудем.
Не тут-то было, сзади раздался голос Кайго:
– Леди Оливия, если я другим женщинам это предложу, они тоже сочтут, что за ними ухаживают? Или, как вы сказали, флиртуют?
Я скрежетнула зубами и ответила, не оборачиваясь:
– Вполне возможно. Смотря как будет сделано ваше предложение, в связи с чем, в какой обстановке. Даже тональность голоса влияет.
– Леди Оливия, какой второй смысл вы нашли в предложении Хала? – не унимался Тьюго, причем, мне показалось, не без иронии.
Ох, как же неприятно слушать его мрачные и язвительные высказывания! Раза три открыл при мне рот, но каждый – с подковыркой.
– Уже не важно! И давайте забудем! Пожалуйста.
Дальше я ехала молча, самой себе напоминая толстого, надувшегося на «взрослых дяденек» снеговика. По большому счету, по собственной неосторожности попала в двусмысленную ситуацию, а дуться на себя – глупо. Зад ныл от тряски; было откровенно скучно. Окружающий пейзаж производил удручающее впечатление, напоминая о событиях трехлетней давности: редколесье с одной стороны, кажется, дальше болота… были, с другой – длинная цепь невысоких холмов, покрытых голым кустарником и заметенных снегом.
В груди екнуло, когда после поворота перед нами раскинулась до самого горизонта степь. Раньше здесь было раздолье степнякам. Шандар – их исконная территория. Здесь три года назад стояли многочисленные пестрые шатры, повозки. Город Шидарцы – яркая, шумная, казалось, вечная праздничная ярмарка с бойкой торговлей, зазывалами, шутками, песнями и плясками, почестями Богу Ветра и Богу Торговли.
А сейчас вместо городка – ровное белоснежное поле, заливаемое солнечным светом до слепящей яркости. Прикрыв рукой в варежке глаза, я отыскала посреди этой белой пустыни одинокое, невысокое дерево розан. Ровный толстенький ствол и густая шарообразная крона нежно-розового цвета. Мороз, а на ветру все равно трепещут розовые листики…
Боль воспоминаний захлестнула меня с такой силой, что, не думая ни о чем, я подчинилась порыву души. Неожиданно легко перекинула ногу и, соскользнув с лошади, рухнула в снег. Хал на миг застыл от удивления, а я, неуклюже поднявшись, заковыляла к розану, загребая унями снег. Даже если придется пробираться на четвереньках, ползти, меня ничто не остановит, даже монстры!
Я неловко бежала, шумно дыша от подступающих к горлу рыданий, не обращая внимания на окрики Хала, пока не остановилась перед розаном, встретившим меня родным, до судорожного вздоха известным откликом силы. Той силы, что когда-то переплеталась с моей собственной, удваивая ее. Сбросив варежки, чтобы не мешали, я с трепетом коснулась кончиками пальцев живых розовых листочков – нежных, тоненьких, уязвимых, но противостоящих морозу. Еще слишком много магии сохранилось в этом месте.
Затем нашла небольшой белый холмик у подножия дерева, подошла к нему и осела на колени. Протянула руки и зарыла в снег, пытаясь достать до земли, несмотря на сковывающий пальцы холод. Я чувствовала ответную магическую песнь самой земли. Так звонко и так пронизывающе!
Слезы текли по моим щекам, падали на мех, на снег, а я горько счастливо улыбалась:
– Ну здравствуй, родная. Видишь, я вернулась! Мне столько тебе надо рассказать…
– Леди Оливия, что происходит? – позади меня отрезвляюще прозвучал голос Хейго.
Не отнимая рук от земли, я подняла лицо и прошептала:
– Здесь похоронена моя сестра.
– Вы уверены? – прошелестел его голос.
– Да. – Я снова посмотрела на трепещущие листики над головой. – Это место я не забуду никогда. Узнаю даже под толщей льда. Розаны растут только над могилами магов земли. И чем сильнее землянин, тем быстрее и крепче дерево. Смотрите, этот розан не замерзнет еще пару лет, я уверена. Александра была одним из сильнейших землян Эйра. Наша магия едина… Я ощущаю ее своей.
– Суть вечна, желаю ей скорейшего перерождения, – тихо посочувствовал Хейго, отступая назад.
Я кивала, роняя слезы, а потом всхлипнула:
– Чем ближе к Цветане, тем чаще будут встречаться розаны. Думаю, мы встретим целые розовые сады. Маги земли рождались и жили в основном на наших землях, а погибали первыми, защищая своих родных и дом. На Эйре осталось слишком мало землян.
Я отвернулась, спрятав лицо в ледяных руках, почти не чувствуя замерзших пальцев, чтобы истово помолиться за погибших и оставшихся живыми. За своих и чужих. За Цветану, Шандар и Коралис. За Алекс, папу и маму. За себя!
Не знаю, как долго мне пришлось простоять на коленях, забыв о реальности, погрузившись в себя, обращаясь к богам и стихиям. Застыв у занесенного снегом холмика, словно прислонившись к силе, мысленно разговаривала с Алекс. Но Хейго все-таки вздернул меня с колен, окутал теплом. И я, припав к его груди, разрыдалась – слишком давно не плакала. Раньше было не о чем, а потом – нельзя. Иначе развалишься – и все, жизнь закончится.
Темный стоял недвижимо, как скала, неуверенно положив руки мне на спину. Наверное, ему впервые довелось столкнуться с истерящей женщиной в качестве утешителя. Наревевшись до икоты, я получила кружку с теплой водой, кем-то сунутую в руки, потом меня подсадили на лошадь, напомнили надеть варежки, и мы тронулись дальше. Я еще долго оглядывалась назад, на одинокое розовое деревце, опять ощущая, как рвутся невидимые связи нашей с сестрой магии.
Хал взял на себя обязанности ведущего, а Хейго шел рядом со мной, иногда загадочно поглядывая. Вот только мне было не до загадок – ушла в себя и ехала молча, качаясь из стороны в сторону. Но я не погрязла в собственном горе, отнюдь. Должно быть, после прикосновения к земле, где покоится моя решительная Александра, которой не судьба была стать королевой, во мне зародилась уверенность: непременно дойду до Цветаны. Обязательно. Ради родных! Ради себя! Закроем этот про́клятый богами портал – и я восстановлю Цветану. Мое родное королевство, единственный дом, где жили самые светлые мечты и надежды на счастливое будущее.
Ночевать расположились прямо в поле, с подветренной стороны холма. После традиционного ужина зарывшись в мешок с головой, я уверенно смотрела вперед: иду возрождать Цветану! Трепещите, белые твари! В сопровождении темных, которым на вас плевать, идет Оливия Малина. Уже не та юная Оли-ягодка, какой была, а королева Оливия Цветанская, бесстрашная и беспощадная к врагам!
Перед погружением в сон мелькнула мысль заключить договор с темными. Разрешить им поселиться на своих землях. А взамен бы они охраняли меня… нас. Надеюсь, оставшиеся в живых мои подданные вернутся домой. Рядом с темными нам никто не будет страшен, они кого угодно до икоты доведут одним видом. И маги очень сильные. А питаются, считай, одним воздухом. Обмундирования не нужно, коней тоже. Заманчиво! Для разоренного королевства лучше не придумать. Все, решено, великодушно позволю им поселиться в Цветане. Какая разница, в каких горах им жить? Могут и в наших прекрасное местечко найти. Отличный план!..