Пустая, словно вымершая деревушка. Да как ни назови: вымерзшая, оставленная, брошенная – все правда. Сплошная искрящаяся белизна, неестественная тишина и ни дымка, ни следа, ни звука, кроме зловещего скрипа деревьев да хлопающих на ветру, сиротливо распахнутых дверей и ставней.
По мере приближения к Цветане мороз крепчал, снег становился глубже, затрудняя ход лошадей, по колено утопавших в нем. Рядом со мной сегодня шел Хейго. Утром я вновь нечаянно поймала его загадочный бледно-голубой взгляд и с того момента не могла отстраниться от впечатления, которое он произвел. Хейго не просто смотрел, терпеливо ожидая, пока я соберусь в путь, а наблюдал и оценивал. И даже если на его губах была улыбка, глаза оставались внимательными, выдавая работу мысли, острой как клинок. Верно, этот риирец всегда начеку. Да и немудрено – в краю, где подопечную постоянно подстерегает опасность.
И все-таки в его взгляде мелькало сочувствие, пусть невольное, а может, мне почудилось. Как можно быть уверенной с темными, иномирцами, когда дело касается такой тонкой материи – человеческих чувств? Правда, одно я уяснила четко: риирцы, если о чем-то говорят, то имеют в виду именно это. Им не присущи иносказание и двусмысленность – не понимают и не используют в обиходе. Для них естественна прямота, причем, как мне подумалось, абсолютная, даже если та кого-то ранит. Но, кажется, лучше промолчат, нежели выскажут нечто такое, что может задеть чувства другого. В данном случае – мои. А между собой… они без слов общаются и, надо думать, к какому-то решению приходят.
Я тоже продолжала тайком изучать риирцев. Они же постоянно на виду, вот волей-неволей и приходилось что-то подмечать. О чем-то удавалось расспросить. Их отношение ко мне, как хлопотному и хрупкому грузу, приносило даже некоторое успокоение: заботились и берегли на совесть, но с вопросами в душу не лезли, не говоря уже о том, чтобы домогаться или посягать на честь. В друзья тоже не навязывались.
Темные вели себя так, как если бы выполняли рутинную работу. Несколько выделялись из общей компании Хал и Хейго. Один – тем, что пытался вести со мной светский разговор и учился шутить, в какой-то степени развлекая; второй – проявлением ненавязчивой заботы о моем физическом и душевном состоянии. Хотя иногда я ловила на себе разноцветные взгляды других риирцев, внимательные и цепкие, словно те искали во мне нечто, свойственное потомку королевского рода. Наверное. Но видели неуклюжего «мехового» снеговика, которому даже головой вертеть проблематично, чтобы ответить на их любопытствующие взгляды. И тогда я вновь настораживалась.
И все же, стоило мне уткнуться взглядом в широкую спину или профиль Хейго, тревожные мысли постепенно отступали, вновь сменяясь любопытством. Раньше меня не занимали ширина мужских плеч, сила рук и все остальное, из чего слагается мужественный облик. Даже поначалу наводивший страх плащ-тьма, клубящейся черной массой спускающийся донизу, притягивал внимание. Таким образом, наблюдая за темным, я подметила еще одну странность: вылетавший из-под лошадиных копыт снег не оставался на подоле, а исчезал, попадая на «ткань». Неужели проникал сквозь нее?
Вроде ничего нового не происходило, но конкретно этот риирец не отпускал моего внимания, и я совершенно свободно, не опасаясь выглядеть неприлично, рассматривала нашего командира. И пусть у меня поредеют волосы, если я не ощущала на себе его не менее пристальный изучающий взгляд, когда меняла объект своего внимания. Правда, Хейго ничего не стоило скрывать свой интерес. Хотя, возможно, это было простое любопытство.
Сразу за околицей занесенной снегом деревушки от идущего в голове нашего отряда Свера резко выстрелили серые «нити». Получив сообщение, риирцы остановились, положили ладони на холки лошадей. Видимо, угрозу почувствовали серьезную, раз Хейго помимо лошади решил «успокоить» и меня, опустив тяжелую ладонь мне на бедро. Я невольно посмотрела вниз: его рука, словно в черной перчатке, резко контрастировала с мягким белоснежным мехом моих штанов. И, несмотря на толстый пушистый мех, длинные мужские пальцы перекрыли мое бедро, словно утверждая право сильного. Конечно, с такой-то лапищей!
Посмотрев на Хейго, я столкнулась с его пронзительным взглядом. Глаза цвета горного хрусталя предупреждающе блеснули под капюшоном. Затем он тихо, но жестко предупредил:
– Сейчас молчи, что бы ни случилось! Помни, я рядом!
Какое уж тут спокойствие! Хейго впервые за шесть дней обратился ко мне так строго и сразу отвернулся, но продолжил поглаживать по бедру. Бессознательно, наверное. Больше ничего на сей счет подумать не успела – вокруг нас вырос и уплотнился серый защитный купол магии темных. А в следующий момент начали закручиваться десятки – о, боги, десятки! – снежных смерчей. Один за другим из них выходили монстры. Я вцепилась в луку седла, вытаращившись на жутких созданий.
Как же их много в этот раз!
Снежные твари рыскали вокруг нас. Темные отводили лошадей с их пути, избегая случайного столкновения, словно в шахматы играли на выживание, меняя один квадрат на другой. И все это происходило в звенящей тишине, нарушаемой лишь всхрапыванием испуганных животных и бешеным стуком моего сердца. Как ни странно, рука Хейго, лежавшая на моем бедре, и тепло его магии действительно придавали мне уверенности.
Играть в шахматы и искать свободные клетки становилось все сложнее, наш отряд постепенно разделился на мелкие группы, чтобы лавировать между тварями было легче. А затем произошло жуткое. Кайго снял поклажу с лошади, свалил ее кучей в снег. Положил ладонь на голову старому коню и – выпустил тьму. Я задохнулась от зрелища брызнувшей из пальцев темного серой массы, которая паутиной начала оплетать лошадиную морду. Потом паутина разбухала, наливалась черным цветом, словно высасывала саму жизнь из лошади. Я всхлипнула, ладонь на моем бедре предупреждающе сжалась, сдавливая, но не причиняя боли.
Дальше я сквозь слезы смотрела в глаза Хейго, в которых были приказ молчать и сочувствие. Он не позволил мне отвести глаза, «отпустил» только тогда, когда после жуткого хрипа раздался глухой топот копыт. Конь, словно заведенная игрушка, ритмично переставляя ноги, уносился в белое безмолвие. За ним азартно рванула огромная свора монстров.
Кто бы сомневался, что скоро несчастное животное настигнут и разорвут в клочья?
Зато наш путь стал свободным, чем мы воспользовались, быстро уходя прочь. Старые лошади очень бодро рысили, спеша убраться подальше от белых хищников, и сама я невольно сжимала бока своей клячи, к счастью, оставшейся при мне.
И ведь подобное может произойти с любым… живым. Со мной, если отстану!
– Не оплакивай его! – неожиданно прошелестел Хейго. – Он спас других, дал нам еще немного форы. Чем позже о нас узнают белые, тем дальше мы пройдем без особых проблем.
– Но его смерть будет мучительной… – всхлипнула я.
Глупо, конечно, в ситуации, когда от нас зависит судьба мира, а не только коня, но смерть всегда ужасна – люди ли умирают, или животные. К этому невозможно привыкнуть!
– Кайго забрал его душу, прежде чем отпустил, не переживай. Лошадь увела охотников за собой, но была уже практически мертвой и боли не почувствует. На ближайшей стоянке он отпустит душу на свободу, животное заслужило эту честь.
– Он… вы можете забрать душу? – просипела я, вытаращившись на Хейго.
Несколько долгих страшных мгновений мы смотрели друг на друга, и я вновь, уже в который раз, удивилась: его лицо, с такими знакомыми чертами давно почившего легендарного воителя Цветаны, но в то же время другое, будто прижилось. Полностью закрепилось. Теперь эмоции и чувства вполне сносно отражались на нем. Чего сам темный, кажется, еще не осознал. Вон как хорошо проступила досада и легкое раздражение.
– Да, – все же ответил он и отвернулся.
Настаивать на продолжении неприятной и опасной темы я не стала. Пожав плечами, задумалась о другом. На Эйре существуют четыре типа представителей, наделенных магией: стихийники, материалисты, менталисты и жизневики.
Дар стихийника может быть уникальным, определенной направленности и энергии – огня, воды, воздуха, земли – и смешанным. В зависимости от того, какой энергией наделен стихийник, та и будет ему наиболее подвластна. Что не отменяет способностей в других сферах, но они даются значительно труднее и требуют больших затрат сил.
Самая большая группа магов – материалисты. Не обладая стихийными способностями, они могут использовать любую материю для придания ей нужной формы и свойств. Материалисты, как и стихийники, обладают своей энергией.
И наконец, выражаясь высоким слогом, обладатели психических и интеллектуальных способностей – менталисты. Главное оружие которых – мозг и сила для воздействия на сознание окружающих.
Особой, весьма уважаемой и востребованной группой среди магов являются жизневики, которые делятся на целителей, что ставят на ноги любого больного, еще живого, и некромантов, поднимающих уже мертвых. Несмотря на более чем специфичную деятельность, последние успешно служат государству. В основном в сыскных ведомствах, охранных и прочих, связанных с упокоением и наследованием.
С появлением темных, выходит, нужно разобраться и с их магией. Особенно со способностью забирать саму душу. Теперь понятно, от чего пробирало короля Дармаша с приближенными – людей весьма почитаемых, заслуженных и магически одаренных. Наверное, не как я, от зловещего вида иномирцев в обморок не падавших. Лорд Хортус, маг со стальными нервами, жутковатых темных пришельцев точно не испугался, хоть и опасался. И несмотря на эту их способность, меня отправили с ними. Думаю, без особых сомнений.
До самого вечера я ехала молча, потрясенная произошедшим сегодня и новым знанием о своих спутниках. А вчера, по наивности и недоразумению, решила предложить им в Цветане поселиться. Жить рядом с «душегубами»! Страшно. И опасно! По сути, их магия чем-то напоминает воздействие белых… бр-р-р…
С местом ночевки сегодня нам с лошадьми повезло. Риирцы нашли маленькое, видимо, родовое поселение из трех добротных домов, обнесенных высоким крепким забором. В сарае лежало сено, и расседланные уставшие коняги, не дожидаясь овса, принялись за него.
Надо отдать должное, темные тщательно заботятся о животных, несмотря на то что судьба их, по сути, предрешена. Рано или поздно, в любой момент, станут жертвами монстров.
На душе у меня было слишком тяжело. Еще не зарубцевались раны от разорванных магических связей с погибшей сестрой, вновь терзали воспоминания о родных, а сегодня – снова смерть. Все разом и скопом, словно сговорилось, навалилось, грызло и давило пудовым мешком. Я ощущала себя несчастной, смертельно уставшей и больной, проходя в дом в сопровождении Кайго. Сразу забралась с ногами на широкую лавку в горнице и легла, положив под голову торбу, блаженно вытянув ноги и прикрыв глаза.
Но заснуть не получилось. Я чувствовала взгляд застывшего рядом охранника, упорно не дававший спокойно заснуть. Вздохнув, приоткрыла глаза и встретилась с его светящимися потусторонним светом зелеными глазами, слишком пристально изучающими меня из-под капюшона. Повернувшись на бок, подтянула колени к животу и подложила под щеку руку в меховой рукавичке. Мех щекотал ноздри, на ворсинках быстро застывали кристаллики от моего дыхания.
– Леди Оливия, вам необходимо поесть. – В голосе Кайго прозвучали нотки искреннего беспокойства.
– Спасибо большое, но я пока не хочу, – тихо ответила я, снова прикрыв глаза в надежде, что меня оставят в покое.
Как же я устала. И держусь, наверное, исключительно жаждой жизни да благодаря желанию вернуться домой и восстановить любимую Цветану. Пока есть хотя бы малейший шанс, надо все сделать для процветания родины. Просто сейчас мне необходимо отдохнуть, потому что от усталости я уже не чувствую ни холода, ни голода. Магу земли нужны солнце, воздух и песня земли, а здесь я словно слепну и глохну, грудь давит холод чужого мира. Земля не поет, а лишь едва слышно стонет, скованная морозом, засыпая навеки.
У меня даже сил не осталось сказать об этом Кайго, а Хейго советовал делиться с ними всеми проблемами в пути. Слишком трудный день сказался на моем самочувствии и отношении к жизни. Огромное моральное давление в дополнение к трагическим воспоминаниям и потерям. И ведь взамен пока ничего, что бы чуть-чуть утешало. Лишь призрачные мечты и надежды.
– Леди Оливия, вы должны встать и поесть! – прозвучал приказ Хейго.
Не посмев просто отвернуться и уснуть, я неохотно открыла глаза – и сон как рукой сняло от удивления: он держал в руках ведро с горячей водой и тарелку с вкусно пахнущей похлебкой. Не ежедневную, порядком надоевшую картошку с мясом, а что-то новое, хоть и не кулинарный шедевр.
Я резко села и выдохнула потрясенно:
– Это мне?
Голубые глаза насмешливо вспыхнули. Кажется, он удивился моей радости столь малому.
– Вам, леди Оливия. Сначала помывка, а то слишком много тепла. Но сегодня можно – дом достаточно надежный. Потом обязательно поешьте. Если остынет, я подогрею. Внутри защитного купола будет сохраняться тепло, вы не замерзнете. Коснитесь ведра, он накроет вас, только не пугайтесь. Мы подождем снаружи.
Хейго поставил ведро возле лавки и вышел. Больше не медля, я начала спешно раздеваться. Как обещано, серый купол, созданный магией темных, расширился, укрыв меня. Я склонилась над водой и с наслаждением, поторапливаясь, помылась. Какое счастье! Словно смыла проблемы и усталость. Только голову вымыть не решилась, иначе на морозе мокрые волосы льдом схватятся, а рисковать даже ради чистоты неумно.
Поэтому заманчивую мысль воспользоваться своей бытовой магией, чтобы быстренько высушить волосы, отринула, тяжело вздохнув. Еще неделю можно потерпеть, забыть о заложенных с детства привычках. Хорошо запомнила, как на второй день путешествия, на привале, по привычке почистила меховые штаны, на которые уронила тарелку с едой, не удержав меховыми рукавицами. Темные моментально отреагировали: двое встали вплотную ко мне, остальные скользнули к лошадям – а в следующий миг вокруг нас взметнулись снежные смерчи, из которых выскочили монстры.
Воочию убедилась тогда, с чем связан категоричный запрет на любое использование магии: мой дар действительно горящий факел, сильнейший призыв и маяк для белых тварей.
Я шустро вытерлась и надела чистое белье, уже леденеющими руками застегнула верхнюю одежду, раскатала меховой мешок и залезла туда. Тарелка с едой хранила тепло, и пальцы я согревала, держа ее и смакуя простенькую похлебку из крупы, вяленого мяса и непроваренных кусочков овощей. Готовили, однозначно, сами риирцы, но было все равно вкусно, тепло и сытно.
Решено: разрешу им поселиться на своих землях!
Как заведено, трое темных остались с лошадьми, четверо пришли охранять меня – главный груз. Ну и мешок с «Шарлем», который заносили на ночь в помещение или клали рядом со мной, если ночевали в поле. Видимо, предпочитали самое ценное хранить в одном месте, на всякий случай. Приходилось спать рядом с телом кузена, но, в сравнении с другими трудностями путешествия, это такая, в сущности, ерунда. Опасаться надо живых, а не мертвых. Кроме того, к ночи я выматывалась настолько, что мне было все равно.
В холодном синеватом сумраке, поддерживаемом парой магических светляков под потолком, караульные, чтобы не смущать меня, немного смешно уселись рядком на лавке напротив. Невольно вспомнились байки-страшилки, коими нижнее сословие Эйра частенько пугало своих детей, дабы на кладбище игр не затевали. Якобы смерть – костлявая баба в черном плаще с косой – за душами смертных там охотится. Вот мне на миг и почудились сразу четыре подобные «бабы».
– Душу отпустили? – вырвался насущный вопрос.
Кайго встал, блеснув в сумраке зелеными глазищами. Подошел ко мне, заставив напрячься и бросить быстрый взгляд на Хейго. Но тот смотрел, как обычно, внимательно и беспокойства не проявлял. И опять же, удивив себя саму, я тоже успокоилась.
Присев на краю моей лавки, даже не коснувшись плащом шкуры, Кайго вытянул руку, тряхнул кистью, сбрасывая черную перчатку-тьму. Та исчезла. Риирец раскрыл «обнаженную» ладонь и произнес:
– Ведущий решил, что вам будет интересно увидеть душу… коня. Для понимания.
Испуганно втянув голову в плечи, затаив дыхание, я наблюдала, как из широкой, кажется, вполне обычной человеческой ладони выпорхнул темный шарик. С него обратно в руку риирца стекла чернота, явив яркое, светлое, шарообразное нечто, которое счастливо встрепенулось, заискрилось, затем резко увеличилось чуть ли не вдвое, будто вырвалось на свободу, – и резво, радостно рвануло вверх.
Я удивленно таращилась на давно не беленый потолок, где исчезла сверкающая энергетическая сущность. Разве стена остановит светлую душу, когда свобода зовет?!
– Теперь он избавлен от старости, боли и одиночества. Его душа ушла на новый виток перерождения, – тихо прошелестел Кайго, вставая с лавки и возвращая «перчатку» на руку.
По моей щеке бежала слезинка, за ней скользил холод, выстужая мокрую дорожку. Я вытерла ее рукавицей и счастливо выдохнула:
– Спасибо, что позволили увидеть! Это потрясающе!
– Мы рады, леди Оливия, что не напугали вас, – сказал Кайго, задержавшись рядом со мной.
Я поддалась порыву, не сдержав любопытства:
– Пожалуйста, если можно, расскажите о вашем мире… о вашем народе. Хотя бы немножко, о чем можно…
Кайго бросил выразительный взгляд на Хала, и тот едва заметно кивнул. Видно, зеленоглазый риирец не мастер рассказывать. Мгновенно мелькнул темный шлейф – и вот уже Хал рядом со мной присаживается, а Кайго занимает его место на лавке.
– Что вас больше интересует, леди Оливия?
– Почему вы здесь? На Эйре? – недолго думая, выпалила я, замирая от возможности узнать о загадочных иномирцах от них самих.
Хал помолчал, проявил свое лицо, позволив увидеть человеческие черты. А его бирюзовые глаза немного потухли.
– Наш мир погиб тринадцать лет назад по летоисчислению Эйра. Неизвестно почему и что это было. Катастрофа произошла внезапно. Непредсказуемо. Мы видели яркий росчерк в небесах, словно жидкий огонь пролился на Риир. Небесное тело вроде бы небольшого размера врезалось в твердь. Несколько часов ничего не происходило, все успокоились, а потом земля словно набухла изнутри. Наш мир разрушился за считаные минуты, разорванный чудовищной силой.
– Но как же удалось выжить вам? – потрясенно выдохнула я.
Хал отвел взгляд и словно сквозь пространство и время смотрел, возвращаясь к тем событиям:
– Наш мир не такой как ваш… был. Нашу суть вы называете темной магией. А нас – элементалями, духами Тьмы. Отчасти вы правы. Каждый житель Риира – элементаль тьмы. Чтобы контролировать баланс, не допустить хаоса и сохранить Закон, был учрежден Орден Судий. Судия – это тот, кто хранит закон, несет слово истины, вершит правосудие. Судия – это справедливость, равновесие и наказание для виновных.
– О?..
– Для соблюдения абсолютной беспристрастности судии не имеют права на семью, чувства и физическое воплощение. Орден расположен… был на вершине неприступной скалы, вдали от наших поселений. Мы не подчинялись никому, лишь Закону Риира и Истине. Судиями становились самые сильные по своей сути мужчины, отрекаясь от прежней жизни.
– Как монахи? – переспросила я. – У нас тоже есть множество орденов, созданных в честь наших богов…
– Да, немного похоже, – едва заметно улыбнулся Хал. А с лавки я услышала снисходительный «хмык» других слушателей.
– Так вот, мы судии. Когда произошла катастрофа, наш верховный судия пробил пространство и открыл портал в ваш мир. В тот момент мы не знали, куда конкретно, что за мир, приемлемы ли в нем условия для выживания. Скорее всего, он успел задать параметры, давно найденные им в орденских летописях. Счет времени шел на мгновения, которых не хватало на раздумья… Все было так спонтанно… Созданный верховным портал потреблял много энергии, засасывал самых сильных судий, находившихся в тот момент в резиденции ордена, в непосредственной близости. До полного разрушения Риира успели «уйти» сто пятьдесят судий. Я был последним и видел, как мир взорвался подобно вулкану. Пламя, лава, камни, клубы пыли, дым… Наш сильнейший, величайший из риирцев верховный судия отдал почти всю свою суть, пока держал портал, не смог уйти вслед за нами, ему просто не хватило сил. Он остался там, в небытии, с нашим народом, памятью и погибшей цивилизацией.
– Какой ужас! – Я заморгала, пытаясь удержать слезы. – А что было дальше?
Хал повернулся ко мне и грустно улыбнулся:
– Дальше? Дальше сто пятьдесят риирцев оказались в степи, полумертвые от магического истощения. В неизвестном мире! Судии, которые призваны судить, а не сохранять жизнь. Мужчины, которые клялись хранить лишь одну форму… Не имели права на чувства и пару…
– Не нагнетай атмосферу, не то леди Оливия сейчас расплачется. А слезы тоже испускают тепло, – едко процедил Тьюго.
Ох, ну какой же он язвительный!
Кто-то из «сидящих» на лавке хмыкнул весело, а Хал, покосившись на насмешников, покачав головой, продолжил:
– Естественно, мы затаились в более привычной для нас, но труднодоступной людям местности и в течение первых лет незримо, тщательно изучали ваш мир, действовали незаметно. Потом решили «проявить» себя на людях, постараться расположить вас к себе и дать понять, что не несем опасности Эйру.
Я впервые услышала хрипловатый голос Фрея, глухо сетовавшего:
– Первые встречи с людьми я надолго запомню. Особенно вопли «Смерть, Смерть за нами пришла!». Как вообще можно спутать мужчину с женщиной?
Хал усмехнулся, добавив:
– Мы ошиблись, решив впервые показаться в глухой деревне. Потом исправились – появились в городе, крупном, где чувствовалось большое скопление энергии. Хм-м-м, так мы ваших магов ощущаем. Вторая встреча прошла пристойнее и спокойнее. Люди встретились более образованные и менее пугливые к непривычному и незнакомому облику.
– Могу представить, – улыбнулась я, в красках воображая приключения риирцев.
После того как они поделились своей бедой, мне стало гораздо проще воспринимать этих пришельцев из другого мира, которым и кое-что человеческое, оказывается, не чуждо.
– Да, более образованные горожане. Но колоть незнакомцев пиками и метать арбалетные болты было совсем невежливо и негостеприимно. И совершенно непредусмотрительно! Если бы я рассердился, снес бы ту площадь или городишко! Но ограничился оружием, которым нам пытались угрожать.
Я испуганно уставилась на Тьюго.
– Поэтому ты с трудом прошел отбор в судии, – флегматично заметил Хейго. – Слишком импульсивен и часто несдержан на язык.
Медово-желтые глаза Тьюго вспыхнули, как у раздраженного кота, и быстро потухли.
– Все в прошлом, – прошелестел он глухо. – Ты же знаешь, я тренирую выдержку и готов отдать свою суть на благо будущего…
– Знаю, поэтому сейчас ты здесь, – так же ровно, спокойно отозвался Хейго.
Вот только у меня холодок беспокойства комочком свернулся в груди. Я решилась задать главный вопрос, который напрашивался еще в Тартусе:
– Почему вы сейчас здесь? – И сразу уточнила: – Какую награду вам обещали правители за спасение Эйра?
Хал обернулся к сородичам, видимо, советуясь, ответить или промолчать, а потом вновь обратил внимание на меня:
– Мы получили все, что нужно для возрождения Риира. Пусть всего лишь, как у вас называют, королевства, а не целого мира, но Эйр станет полноценным домом нашему народу. Местом, где будут жить наши семьи. Мы получили территорию, которую наши дети будут считать родиной, колыбелью жизни.
– Вы хотите сказать, что вам пообещали чьи-то земли? – сипло выдавила я, уже предполагая самый неблагоприятный исход, но по привычке на что-то надеясь.
– Нет. Не только пообещали. Несколько дней назад правители и представители правящих Домов каждого из двадцати девяти королевств подписали кровный договор. Теперь коронация каждого следующего монарха любой страны будет происходить в присутствии риирца и включать клятву о соблюдении установленных условий договора.
– А конкретно… – невежливо поторопила я.
– Договор включает несколько условий, но одно из главных: бывшие земли Цветаны теперь называются Риир и неприкосновенны. Клятва подписана кровью, ее нарушение влечет гибель всего рода преступившего клятву короля.
У меня сердце оборвалось: мечты, надежды, дом – я все снова потеряла и теперь окончательно. Что-то умерло у меня внутри, но, привычно держа удар, продолжила тему:
– То есть земли Цветаны не единственное… вознаграждение за спасение мира?
– Нет, но… остальное не слишком масштабно и, вероятно, вам мало интересно, – прекратил разговор Хейго. Все молчали, и в гнетущей тишине неожиданно прошелестел его голос: – А что пообещали вам за этот поход?
Мне хотелось разрыдаться, топать ногами, завыть от разочарования, в конце концов. Может быть, я так бы и сделала, если бы не крайняя усталость, меховой мешок и гордость, поэтому спокойно ответила, прикрыв глаза:
– То, чего уже нет и никогда не будет.
Собеседники промолчали, но я чувствовала их внимательные, цепкие взгляды.
– Вам пообещали ваше королевство? – Все-таки Хал догадался.
Я с трудом вдохнула и выдохнула, словно вытолкнула боль наружу:
– Не думайте, лары, нарушение договора не помешает мне выполнить свой долг. – И вымученно улыбнулась: – Ведь это мой мир, а не только часть суши, бывшая домом.
Затем, как старая бабка, что чувствует каждую косточку в своем теле, с трудом повернулась, накрылась шкурой и закрыла глаза. Что толку сотрясать воздух – возмущаться и обвинять королей в обмане и предательстве? Доля у них такая. Пожалуй, я изначально подозревала подвох, но хотела верить. Гарантий требовала…
Сейчас же мне ничего больше не оставалось, кроме как глубоко, медленно дышать, чтобы не захлебнуться горячими слезами, ведь лишнее тепло придется прятать риирцам. Но до чего же больно, когда окончательно и бесповоротно умирают мечты и надежды. Заново растаптывается будущее.
Теперь понятно, почему мне легко отдали королевство. Поклялись, что ни один король не посягнет на мои территории. На мои… которые теперь принадлежат темным и даже называются Риир. Скоро и памяти не останется о некогда великой Цветане. О про́клятой династии Малина. Мою родину в буквальном смысле стерли с карты Эйра.
Какая жестокая насмешка судьбы! Наверное, Бариус с приближенными давились от смеха и яда, когда составляли договор со мной. Еще бы, отправили на смерть глупую, наивную, про́клятую принцессу уже не существующей страны. Провезли в карете полкоролевства, чтобы «полюбовалась» на умирающую природу, чай, маг земли, да была сговорчивее.
Я вновь обернулась к темным:
– Можно вас попросить? – От тошнотворной мысли, что придется возвращаться в Дармаш, я отмела гордость и достоинство. – Разрешите мне остаться в Цвета… Риире.
– Мы… – осторожно начал Хейго.
– Я ни на что не претендую, – лихорадочно зачастила я, – просто позвольте мне обосноваться где-нибудь рядом с дворцом. В королевских садах есть небольшой домик садовника. Была бы очень признательна, если бы мне позволили в нем жить. Я сильнейший маг земли, а вам… потом придется восстанавливать королевство. Все вымерзло же… А я знаю там каждый кустик, каждую пядь. Помогу совершенно безвозмездно, только позвольте мне остаться в… В новом Риире…
Говорила, говорила… повторялась… а сама чувствовала, что на грани. Вот-вот позорно разрыдаюсь. Умоляла. Унижалась. А ведь совсем недавно высокомерно раздумывала: позволить или нет темным поселиться на своих землях. Боги, куда катится мой мир?
Риирцы несколько долгих мгновений смотрели на меня спокойно, наконец Хейго произнес:
– Однажды потерявший дом не откажет другому в приюте. Уверен, совет поддержит наше обещание. Вы станете третьей подданной нового Риира не нашей расы.
– Уже третьей? – устало улыбнулась я, чувствуя, что глаза наполняются слезами облегчения.
– Да, – ответил Хейго.
Облизнув губы, я опустила голову на лавку и, закрыв глаза, ощутив себя смертельно уставшей, словно выпитой до дна. Раздавленной, обманутой и униженной. А еще недавно считала, что страшнее прошлого ничего быть не может.