Я неохотно открыла глаза, встречая рассвет девятого дня похода в край, захваченный белыми иномирцами, представляя очередной долгий, холодный день. Словно и время замерзло и мучительно медленно ползет. Тянется, тоже скованное льдом, как зимняя река.
Вчера нам пришлось срочно сворачивать с тракта в лес, потому что риирцы почувствовали слишком большую стаю монстров. Передвигаясь по глубокому снегу, лошади быстро выдохлись, и мы остановились на ночлег в первом попавшемся укрытии – избушке-землянке.
Мое дыхание паром поднималось вверх. Внутри мешка, в походном меховом облачении, было тепло, но ощущала я себя беспомощным, неуклюжим младенцем в пеленках. Последние дни даже капюшон не снимала – в шапке замерзали уши и лоб. На ночь натягивала на нос вязаный шарф. Меховой сугроб с виду, да и только. Хорошо риирцам: не мерзнут.
Потянулась, посмотрела на крошечное оконце, через покосившийся ставень которого в избушку проникал свет. Затем огляделась и оторопела, увидев «лежащего» рядом Хейго. В этой едва-едва заметной, засыпанной снегом крошечной избушке, наполовину вырытой в земле, места, кроме меня, хватило ему и Тьюго. Второй охранник уже «встал» и вышел, надо думать. Я тихонько повернулась на бок и, затаив дыхание, рассматривала Хейго, воспользовавшись тем, что он близко и не сверлит меня льдисто-голубыми глазами. Подробно рассмотрела его обрамленное капюшоном лицо с четкими, характерными чертами.
Теперь сходство Хейго с моим далеким предком Феодосом было очевидно. Тем не менее, суть однозначно наложила отпечаток на образ темного мага – «хищника» с более резкими чертами, в сравнении с «одомашненным» представителем моего рода. Хорошо очерченные, строго сжатые, чувственные губы, выступающий подбородок, высокие скулы, делающие облик иномирца более выразительным и суровым. Казалось, рыжеватые волосы должны придавать ему более задорный, бесшабашный вид, но в случае этого мужчины скорее наоборот, создают яркий контраст темной сути и светлого обличья, заставляя настороженно ожидать, что он может выкинуть в следующий миг.
Вот такое необычное создание природы! Не то дух, не то из плоти.
И опять поймала себя на мысли, что Хейго мне интересен со всех сторон, даже слишком. Хотела бы узнать о нем больше, а иногда, ужасно неловко осознавать это, – просто потрогать.
Эх, была не была! Хоть риирцы говорили, что не спят, а в горизонтальном положении парят, чтобы не пугать меня, тем не менее осмелилась на дерзкий шаг, своего рода авантюру, не в силах сопротивляться любопытству. Вытащила руку из мешка и осторожно помахала над лицом Хейго. Отклика не последовало, поэтому я продолжила: медленно коснулась рукой в варежке занятного плаща, пытаясь проверить, насколько «настоящий».
Результат оказался потрясающим – белый мех словно провалился в темноту! Моему изумлению не было предела.
– Спокойного вам утра, леди Оливия, – прошелестел Хейго.
Я испуганно отдернула руку и, закусив губу, искоса посмотрела ему в лицо, проверяя, видел ли он мою глупую выходку.
Видел! Щеки ошпарило стыдом. Попалась!
– Доброе утро, лар Хейго, – нашлась я и сразу предприняла попытку оправдаться в лучших традициях придворного этикета. – Я проснулась и… чтобы не тратить время зря, сочла возможным побеспокоить вас.
– Я так и понял, – улыбнулся он глазами. Уголки его губ едва дрогнули.
– Тогда подъем, – кивнула я и усиленно завозилась, выбираясь из мехов.
Перед тем как сесть в седло, я отпросилась в «уборную». И в сопровождении Хейго, чаще других опекавшего меня, залезла в ближайшие заснеженные кустики. С недавних пор даже смешно стало: эдаким сугробчиком прикидываюсь. Быстро управившись, отряхнула со штанов снег, шагнула на полянку к моим спутникам – и замерла, уставившись в светящиеся потусторонним светом глаза-льдинки огромного снежного монстра.
Это исчадие белого мира явно «учуяло» меня, «увидело» мое тепло. Я открыла рот позвать на помощь, но из глотки вырвался лишь жалкий хрип. А в следующее мгновение между мной и монстром выросла черная фигура Хейго. Еще миг – и белая тварь рассыпалась, словно огромный ком снега разлетелся вдребезги, свалившись с высоты.
«Да, монстр риирцу не соперник!» – мысленно восхитилась я.
И сразу оторопела: поляна кишела монстрами и… их хозяевами!
– Стой на месте! – раздался приказ Хейго.
– Стою! – прохрипела я.
Убежать при всем своем желании была не в состоянии, а вот плюхнуться в снег при виде монстров, рвущих лошадь, и их хозяев – вполне. Колени предательски подгибались и тряслись. Трех других коняг оберегали Свер, Тиж и Кайго. От ладоней последнего к головам животных протянулись темные щупальца. Видимо, из-за магического воздействия этого риирца они стояли смирно, словно вокруг никакой опасности нет. А Свер с Тижем, напоминающие в данный момент грозные черные смерчи, обороняли животных, давая отпор голодным тварям.
Фрей, у «ног» которого я увидела мешок с гробом Шарля, почти не сходя с места, крутился волчком, поражая врагов.
Едва нашла глазами Тьюго и Хала, наступавших на белых, которых было не меньше двух десятков, прямо передо мной выросла зловещая фигура в красивом, белейшем, струящемся, подобно дорогому шелку, балахоне, будто сотканном из тысяч снежинок. Глаз не отвести, если бы не омерзительная бледная физиономия с голубоватыми прожилками и жуткими темно-серыми глазами-щелочками с узким росчерком зрачка.
Кошмарная вариация Матушки Метели из детских сказок – этот иномирец. Я не только видела, как искрятся его «волосы», или что там у белых на голове растет, напоминающее тонюсенькие сосульки, но и ощущала скрытую в них силу. То ли чужая энергия покалывала кожу, то ли от страха я «гусиной кожей» покрылась… Настолько близко еще ни разу не оказывалась рядом с белым. И, вместо того чтобы бежать или защищаться, будто парализованная ужасом, продолжала стоять и смотреть, как он поднимает руку и собирается сделать пару последних шагов, чтобы коснуться, забрать мою душу и тепло жизни.
Между мной и опасностью опять вырос черный клубящийся плащ-тьма, резко увеличился – и брызнул в стороны. В следующий миг белый, окутанный с ног до головы той самой «живой паутиной», что и погибший накануне коняга, замер с раззявленным в безмолвном крике боли ртом-дырой. Затем сломанной куклой упал в снег, словно разом лишился костей. Тьма покинула его тело, взметнувшись вверх, и сформировалась в человеческую фигуру – Хейго с голубоватым сияющим сгустком в руке.
Я ощутила, догадалась, поняла: это – суть белого!
Хейго сжал сгусток, а дальше тот исчез в его ладони, верно, поглощенный сутью, оказавшейся сильнее. Затем темный брезгливо встряхнул кистью, словно испачкался в какой-то гадости. Едва заметное движение – и в его руках сверкнули черными искрами короткие мечи. Клинки будто горели самой первозданной Тьмой – настолько завораживающе страшно выглядело оружие, созданное магией риирцев. Кажется, я выпала из реальности от потрясения, глядя, как темные маги, один за другим, сотворили такие же мечи.
На поляне развернулась настоящая бойня. Вокруг меня кружил Хейго, уничтожая любого, кто пытался приблизиться ко мне, едва державшейся на нетвердых ногах. Словно сама Смерть встала на мою защиту и собирала дань из душ врагов. Трое риирцев защищали непосредственно лошадей, еще трое успешно уничтожали белых, летая по всей поляне. То тут то там мелькали шлейфы, оставляемые почерневшими плащами.
Неожиданно в обволакивающий меня серый кокон попал белоснежный сгусток, посланный кем-то из белых, хорошо запомнившийся по былым столкновениям. Я вскрикнула, закрываясь ладонями, но защита темных выдержала – «дымящаяся» белая масса растаяла, как лед или снег, попавший на печь или в костер. Только вот не шипела и не исходила паром.
Хейго мгновенно перевел внимание на меня, обеспокоенно взглянул и, убедившись, что я цела, продолжил отбиваться от наседающих тварей. Мне нестерпимо хотелось помочь своим спутникам. Поднять земляные валы, используя прошлый опыт, и похоронить под их толщей ненавистных врагов. Но ведь мне строжайше запретили магичить во время похода. Как же поступить? Помочь? Нарушить приказ?
Закусив губу едва не до крови, я в страшном напряжении наблюдала за боем. Может быть, и не выдержала бы – применила свой дар, но мои спутники вскоре добили последних тварей. Осмотрели заваленную останками белых поляну, черным возмездием скользя над ними. Спору нет, смерть никого не красит, но если от монстров почти ничего не осталось, то трупы белых представляли собой жалкое зрелище: какие-то грязно-серые карлики. Куда только подевались великолепные балахоны и светящиеся «волосы»?
«Отпуская» лошадей, Кайго втянул черные щупальца в ладони и, повернувшись к нам, спокойно объявил:
– Пора в путь!
Риирцы проверили поклажу, снятую с растерзанного коняги, в сторону останков которого я боялась даже посмотреть, чтобы позорно не свалиться в обморок. В морозном воздухе разливался противный запах крови. На одеревеневших ногах подошла к своей лошадке и, ткнувшись ей в морду лбом, гладила, привычно успокаивая и себя, и ее, пока спутники собирались.
С негостеприимной поляны мы уходили под защитным туманом магии темных. Вокруг опять начали появляться монстры, наверняка почуявшие еще не остывшее тело погибшей лошади, и значит, их белые хозяева тоже близко.
Дальнейший переход прошел под впечатлением от утреннего столкновения. То ли еще будет в Цветане, вернее Риире, к границе с которым мы подойдем дня через два! Но какие же риирцы сильные! Не только маги, но и воины. Если белые применяли магические способности, то темные полагались еще и на боевые умения. Действовали стремительно, безжалостно и неотвратимо – прямо дух захватывало.
Я признательно поглядывала на темных, вспоминая эпизоды короткого боя с белыми, невольно по-хорошему завидуя и восторгаясь их возможностями, спокойствием и выдержкой. Особенно часто смотрела на Хейго. Наверняка за его сильной широкой спиной никакое вселенское зло не страшно…
Самое странное, что о потерянном королевстве я сегодня не грустила. Даже о разрушенном прошлом и слишком призрачном, неоднозначном будущем не думала, находясь под впечатлением от куда более насыщенного событиями настоящего.
Вокруг царила привычная мертвая тишина, из-за которой сумерки становились настолько зловещими, что, кажется, больше не рассветет. И только непокорный захватчикам гуляка-ветер гудел над головой, шумел в ветвях деревьев, когда поздним вечером мы разбили лагерь в тихой лощине.
После столкновения с белыми монстры стали появляться чаще, причем целыми стаями. С другой стороны, мы подобрались ближе к их логову. Еще раз встретили белых, на этот раз троих. Видимо, дозорных. Слава богам, не успели те нелюди осмотреться, выйдя из своих смерчей-порталов, а темные уже брезгливо стряхивали с рук их раздавленные, светящиеся холодным голубоватым светом «сердца». Жутко, конечно, но у меня в душе не нашлось жалостливого отклика.
Три оставшиеся в живых лошадки вытоптали небольшой круг в снегу. В сгущающейся темноте серый защитный туман над ними почти не разглядеть. Сегодня им задали двойного корма. Темные, наверное, решили не экономить и порадовать бедных животин напоследок, как ни горько это осознавать. Вот и хрустели клячи овсом, уткнувшись мордами в торбы.
Я забралась в разложенный на санях меховой мешок, в который перед сном на «свежем воздухе» теперь ныряла по самую макушку и даже нос не высовывала, и наблюдала за нынче кашеварившим Свером. Он сложил замороженные продукты в миску и накрыл руками. Я даже рот раскрыла от удивления, когда овощи, снег и сушеное мясо накрыла тьма, а спустя минутку варево аппетитно забулькало. Свер поглядывал по сторонам, пока готовил мне ужин, потом вроде бы принюхался и, предварительно сам себе кивнув, мол, да, готово, вернул тьму в ладони.
Далее маг-повар повернулся ко мне, намереваясь передать блюдо «темной кухни». Я сомневалась мгновение, долгое и мучительное, но голод не тетка, как и холод. В общем, мы «втроем» решили не привередничать. Вымученно улыбнувшись, протянула руки к миске.
Хм-м… а на вкус обычная похлебка… Горячая, наваристая. Умеют же!
Проглотив первую ложку, я уже, кажется, привычно поймала внимательный взгляд Хейго. Хотя не только его, остальные спутники тоже дружно сверкали на меня в темноте разноцветными глазами. Кто-то изучающе, кто-то насмешливо, изумленно, снисходительно, но однозначно с любопытством. Будто я зверюшка на ярмарочном цирковом представлении.
А, ладно. Ну и пусть смотрят. В конце концов, куда им глаза девать, когда вокруг снег, темнота и спать не надо? Не особенно-то меня задевает повышенное внимание темных.
Может, именно любопытство иномирцев толкнуло меня на ответное, когда я съела похлебку и с благодарной улыбкой приняла от Свера кружку с кипятком, куда предварительно положила свой лечебный сбор. Недолго раздумывая, слегка расслабившись после ужина и вдохнув горячий аромат травяного напитка, поинтересовалась:
– Лары, а ваши женщины… с Риира… какие они? Были?
Мужчины молчали некоторое время, и я уже не надеялась услышать ответ. Даже укорила себя мысленно за то, что разбередила их раны, начав нелепую беседу, как на светском чаепитии.
– Такие же, как и мужчины Риира, – неожиданно ответил Свер. Слегка шелестящий, мягкий голос синеглазого риирца, словно ночной летний ветерок, ласкал мой слух. – Элементали Тьмы.
– Такие же, как вы? В темных плащах? – растерялась я.
Семь пар глаз, глядевших на меня, улыбнулись снисходительно, но по-доброму, невольно согрев мое сердце.
– Плащ – всего лишь привычная людям одежда, – продолжил Свер. – Оболочка, которая помогает скрыть… э-э-э… наш дух. Или сущность. Но мы можем сменить этот облик и на другой, распространенный на Риире. Когда-то!
– Но… но ведь чем-то же женские сущности от мужских отличаются? – не сдавалась я.
Ого, а «мужским сущностям» становится еще веселее. Вон как глаза сверкают все ярче. Насмешники!
– Сутью! – кивнул Свер. – Любой риирец запросто определит, кто перед ним и какого пола. По энергетике.
– А формы у них тоже были две? – шепотом спросила я, вспоминая о мерах предосторожности.
Свер кивнул, кажется, не в силах доступно объяснить мне то, что было столь очевидно им.
На мою удачу, на помощь ему пришел Фрей:
– Мы рождаемся, как ваши дети, леди Оливия. И младенцами имеем вполне физическое воплощение. И даже делимся на мальчиков и девочек, с внешними различиями. Но, достигая переходного возраста, развоплощаемся, обретая дух и энергию. Как вы предпочитаете называть – магию. И пока не обретем свою вторую половинку, имеем возможность лишь на непродолжительное время переходить в физическую форму.
– Половинку? – выдохнула я.
– Да! Именно половинку. Которую… полюбим, ощутим, почувствуем сутью…
– Мне кажется, это замечательно и прекрасно – такое единение между мужчиной и женщиной, – признала я, отставив кружку, и натянула на плечи шкуру-одеяло.
Мужчины опять молча разглядывали меня, загадочно поблескивая глазами. Наконец Хал произнес:
– Мы изучили вашу систему ценностей и мироустройство. К сожалению, а может, к счастью, мы слишком отличаемся. Наши э-э-э… браки крепкие, пожизненные и очень… тесные, в прямом смысле слова. Мужчина и женщина едины во всем.
– А не слишком ли тяжело – быть единым во всем с кем-то? – набралась храбрости усомниться.
– Может быть, но за все требуется плата. Особенно за семью и возможность продолжения своего рода. Создатель нашего мира решил, что семья – единое целое. Только тогда она дает крепкое полноценное потомство.
– То есть вы выбираете женщину по наличию родственной магии… ой, энергетике? Не за внешность? Я правильно вас поняла? – улыбнулась я, задавая этот вопрос.
– Внешность слишком изменчива, – усмехнулся Хал, почему-то посмотрев на Хейго.
Я тоже перевела на него взгляд и сразу попала в знакомый плен голубых глаз, мгновение назад раздраженно блеснувших на Хала. И светилось в них странно тягучее, почти осязаемое любопытство.
Мой собеседник между тем продолжил:
– Не только по энергетике. По сути мы духи, но похожи на вас, людей. И умеем чувствовать…
– Ты не прав, Хал! – вклинился в разговор язвительный Тьюго. – Теперь, после гибели Риира, внешность играет отнюдь не последнюю роль. С учетом отсутствия среди нас в настоящее время особей женского пола! А люди статичны в своей первичной форме.
Услышав это более чем необычное заявление, я поймала себя на том, что прямо-таки неприлично вытаращилась на Тьюго, окончательно слившегося с темнотой, в которой светились семь пар нечеловечески ярких красивых глаз. Да кони за спиной уютно храпели и пофыркивали.
– Неужели вы собираетесь выбирать пару среди наших женщин? – с придыханием поинтересовалась я.
– Физически наши виды совместимы. Если мы вас пугаем, то внешность эйрцев порой приятна… – ухмыльнулся язва-риирец, по-кошачьи недовольно сузив желтые глаза.
Не выдержала, негостеприимно съехидничала в обратную:
– Ко всему привыкаешь со временем. Но боюсь, ваша половинка, лар Тьюго, не успеет свыкнуться… ни с внешностью, ни с характером. Особенно с последним…
Глаза Тьюго округлились.
– Это почему?
– Сбежит! – мрачно ответила я и твердо добавила: – Непременно!
– Вспомните Тьяну, – неожиданно весело заметил Фрей. – Шейго ее едва-едва догнал…
– Да… раз десять догонял… – поддержал его Кайго.
– А с каким азартом ловил! – радостно припечатал Тиж.
– Не всем же так везет, как Сайло с Лилией. Та южанка – единственная не орала как сумасшедшая, когда…
– Хватит! – ровно, но безоговорочно обрубил соплеменников Хейго.
Эх, а ведь я только-только начала узнавать суровых риирцев лучше.
В наступившей тишине вновь раздался его голос:
– Леди Оливия, почему вас тревожит, насколько сильно похожи наши женщины на ваших?
Я сглотнула, поставила уже холодную пустую кружку на снег и, зябко передернув плечами, осторожно ответила:
– Вы разрешили мне остаться в… на вашей земле, лар Хейго. Поэтому вполне закономерно, что мне захотелось узнать, с чем и с кем придется столкнуться в будущем и жить рядом. И…
– Леди Оливия, вы красивая женщина с большим даром и сильная духом. Поэтому я уверен: в новом Риире вы легко приживетесь и найдете свое место, где вам будет спокойно и… комфортно.
– Красивая? – вырвалось у меня.
И тут же ощутила, как загорелись щеки и потеплело на душе, растворяя холодную горечь разрушенных надежд и обмана. Хейго счел меня красивой, оказывается! Совершенно неожиданно и от того приятно вдвойне и важно! И сам он сейчас смотрит еще более пристально и волнующе до мурашек.
– У вас очень приятная внешность. – Черный капюшон Тьюго едва заметно качнулся в темноте. Потом риирец с присущим ему ехидным тоном добавил: – Особенно в тот день, когда мы впервые встретились с вами в Тартусе.
– Глаза красивые, да, – уточнил Хал. – Серые, прозрачные, как воды Думласса на Риире…
– Хорошенькая, мне больше нравится ее очень светлая кожа. Гладкая, наверное, шелковистая… теплая.
– А по мне, брюнетки не… – открыл рот Кайго.
– Хватит! – вновь, но уже не столь спокойным тоном прекратил поток комплиментов Хейго.
Открытое обсуждение моей внешности чересчур правдивыми, откровенными риирцами смутило не на шутку. У меня пылали не только щеки, но и уши. Красивой целиком и полностью меня счел один. Остальные оценивали «частями». Ну что же, на вкус и цвет товарища нет. Только вот непонятно, отчего разозлился Хейго.
– Завтра рано вставать, лары. Спокойной ночи! – выпалила я, отвернулась и, зарывшись в мешок, закрыла глаза.
Не тут-то было, риирцы продолжали разговаривать посредством своих «нитей» – чувствовалось магическое напряжение между ними. Оставалось надеяться, что продолжали беседовать не обо мне.