Сквозь сон я услышала странный, подзабытый, но от того ставший приятным вдвойне звук – треск горящих сухих поленьев. Смолистых, пахучих… Он казался ненастоящим, словно из далекого прошлого повеяло, когда можно было, ничего не опасаясь, разводить огонь в очаге, чтобы обогреться, вскипятить воду и заварить ароматные травы с медом…
С трудом разлепив глаза, я сперва зажмурилась от яркого утреннего света, льющегося из ничем не закрытых окон, затем тихонечко, по привычке, которой обзавелась в походе, вздохнула и, к своему полному удивлению, не заметила даже маленького облачка пара. Сонное состояние сразу как ветром сдуло.
Приподнявшись на локте, я обнаружила, что спала в штанах, носках и рубашке, без меховой одежды, а запасная шкура в ногах сбилась. Видимо, меня ею накрыли, когда было еще холодно, а потом стало жарко. Вот я и раскрылась.
Как же легко ощущать себя без надоевшей, круглые сутки не снимаемой теплой одежды! Чувствовать свою силу! Отклик магии родных стен!
И самое замечательное: я в своей собственной опочивальне, на своей собственной кровати во дворце Малина. Какое счастье! Чудо! Сердце дрогнуло от счастья, заколотилось в груди, взгляд радостно метался по знакомым с детства покоям, отмечая детали. Зеленый шелковый балдахин, щедро украшенный вышивкой, подобранный желтыми шнурами с кистями, который в случае необходимости можно опускать до самого пола. Толстый ковер с красно-бежево-зеленым орнаментом так и манил пройтись по нему босиком. Великолепные гобелены, изящная девичья мебель.
Я уже хотела позвать горничных, но в этот миг взгляд упал на две красивые стеклянные вазы на туалетном столике, в которых раньше всегда стояли свежесрезанные цветы, радуя меня в любое время года. Но не сейчас…
Теперь оттуда торчали бурые стебли с тоскливо поникшими, свесившимися на стенки листьями и цветами – видимо, только-только оттаяли. На этот раз я вздохнула глубоко и с надрывом, понимая, что проблемы никуда не делись, а родные умерли… Все умерли! И это не кошмарный сон. Даже не позвать никого, ни фрейлин, ни горничных, даром что колокольчик висит. Одна принцесса… развалилась в роскошных королевских покоях в мужской одежде. Слава всем богам, хоть натоплено.
Я привстала, опершись на локоть, и угрюмо уставилась в стену с мыслью: «А где?..» За спиной что-то зашевелилось. Резко обернувшись и едва не сорвавшись с места от страха, я увидела Хейго, полулежа устроившегося с другой стороны, облокотившись на вторую подушку и свесив длинные ноги с кровати. Из-за яркого света, бившего в глаза, я не смогла подробно рассмотреть выражение его лица, попавшего в тень балдахина.
– Уф-ф-ф! – Облегченно выдохнув, я плюхнулась на подушку и искренне улыбнулась: – Доброе утро, лар Хейго.
Меня сразу же накрыло волной удовольствия, словно чья-то радость пошла через край, а следом неожиданно сменилась настороженностью.
Странно, почему это я испытываю подобные чувства?
Хейго приподнялся, подался ко мне и, склонившись, уже привычно положил ладонь на мою щеку. С невыразимым удовольствием погладил и ласково прошелестел, вглядываясь мне в глаза:
– Выспалась, единственная моя?!
Голубые озера его глаз темнели, превращаясь в черные бездонные омуты. Я в ужасе уставилась на него и захлебнулась от крика, сразу во всех подробностях вспомнив случившуюся накануне, всеми святыми и высшими проклятую инициацию, почерневшее надвигавшееся лицо риирца, заставившего пройти через пренеприятнейшее испытание, лишившее последних сил. И незабываемое ощущение лютого холода, выстудившего внутренности в момент, когда Тьма проникала в меня…
Словно решив освежить мою память, Тьма, как и вчера, заполонила не только радужку, белок тоже стал полностью черным. Мало того, совершенно черная слеза скатилась из уголка глаза к подбородку и – упала мне на руку. В следующее мгновение я, будто пружиной подброшенная, с такой силой отпихнула Хейго, что он упал на подушки спиной. А сама, резво подскочив, с диким воем кинулась вон. Благо теперь меня не стесняли ни шуба, ни меховые штаны, ни уни.
Обретя былую прыть, я пролетела по своим покоям, отметив, что портреты родителей в тяжелых золоченых рамах и наш с Алекс по-прежнему на месте, висят в гостиной.
– Оли, родная… – понапрасну звал Хейго.
Я уже протянула руку толкнуть дверь, ведущую в коридор, авось где-нибудь спрячусь, – а створки резко распахнулись, явив моему взору двух молодых женщин. Опешив, я встала как вкопанная и вытаращилась на них – совершенно не ожидала встретить здесь помимо риирцев людей. Живых, не зомби! Причем с нескрываемым любопытством, немного настороженно, но приветливо и по-доброму смотревших на меня.
Оглядев высокую брюнетку с чуть раскосыми карими глазами, одетую в голубое шерстяное платье, поверх которого красовалась лисья шубка, и хорошенькую голубоглазую блондинку, беременную, кстати, нарядившуюся в синее и подбитый кроличьим мехом с серебряной вышивкой сюртук, я совсем растерялась. Ведь одежда эта мне хорошо знакома… до боли…
Не успела я высказаться, что нехорошо мародерствовать, тем более, как в Дармаше говорят, хозяйка объявилась, у блондинки из волос будто черная тоненькая змейка выскользнула. И сразу исчезла, растворившись на виске. У меня дар речи пропал! Только я попыталась обогнуть этих жутких гостий, чтобы убежать, – по лицу брюнетки забегали юркие черные «ручейки», а темные глаза почернели, прямо как у Хейго. Тьма!
Сердце сначала оборвалось, а затем громко забухало в горле!
– Здравствуйте, леди Оливия, – пропела высоким звонким голосом блондинка, делая шаг ко мне. Она явно волновалась, когда продолжила: – Мы счастливы приветствовать вас в нашем…
Из уголка ее глаза вынырнул очередной черный «ручеек» и спрятался под воротником, потом показался на бледной коже запястья, окрасил ногти. «Бум-бум-бум…» – теперь грохотало у меня в голове, оглушая, мешая связно мыслить. Женщина подняла руку в черных разводах и протянула ее мне. Как зомби, когда те синюшные руки тянули… Я сделала шаг назад, другой, а она продолжала тянуть ко мне черную ладонь. Дальше я не выдержала и с криком кинулась в купальню, в надежде укрыться там от кошмарных визитеров.
Захлопнув дверь перед опешившими незнакомками и нахмурившимся Хейго, я метнулась к комоду и лихо придвинула его к двери. Хотя, помнится, раньше этот комод две горничные с трудом сдвинули с места, когда за него что-то свалилось. Мой панический вой перешел в хрип и наконец оборвался – воздух кончился. В дверь вопреки моим «стараниям» никто не ломился, поэтому я бухнулась на лавку: ноги подкашивались.
Огляделась. Все осталось на прежних местах, как мне запомнилось: большая медная ванна, мягкая мебель для отдыха после омовений, огромное зеркало и фаянсовый таз с водой. Поплескала себе в лицо водой, свежей, кстати. Неужели мой темный побеспокоился? Но ясности мыслям вода не принесла. Может, я просто схожу с ума? После той проклятой инициации? Может, я все еще сплю? Вот это было бы самым лучшим выходом, а не то… Нет, нет и еще раз нет!
Судорожно вздохнув, я встала, оперлась ладонями о холодную мраморную поверхность подзеркальника и замерла, ощущая, как сердце вновь заходится в неистовом ритме – руки продолжали «радовать» черными ногтями. Мои собственные руки! Решила поскрести, убеждая себя, что это всего-навсего грязь въелась за три недели путешествия. И тут же вспомнила, что вся, целиком, тоже давно нуждаюсь в воде и мыле, особенно волосы. Сказано – сделано. Тем более в родных стенах мой резерв быстро восстановился, и я с удовольствием воспользовалась возможностями магии для чистки тела и одежды.
Боги, как же давно я об этом мечтала – ощутить себя чистенькой. Конечно, это не в воде искупаться – полного ощущения комфорта не появилось, но стоило силе улечься, пряди черных волос с сухим треском разметались по рукам и спине. Затем, затаив дыхание, проверила ногти, но они так и остались темными.
«Нет! Нет! Нет! Только не это…» – простонала я.
Внезапно между пальцами блеснуло черное пятнышко, стремительно вытянулось в ленточку-змейку, которая, пробежавшись по пальцам, собрала всю «грязь» с ногтей. Запаниковав еще больше, я трясла рукой, пытаясь стряхнуть эту омерзительную гадость, но она юркнула под рукав рубашки. Я с воплем попыталась задержать «змейку» у локтя, даже собралась разодрать рукав, чтобы добраться. Но в этот момент поймала свое отражение в зеркале: взлохмаченная, испуганная, с круглыми безумными глазами – как затравленное животное! Не успела «полюбоваться» загоревшим, обветренным лицом, как по нему тоже побежали черные «змейки».
Вопя на все лады, я сбивала эту пакость с себя, впустую шлепая по голове, пытаясь выдрать из волос, стряхивая с одежды. Крутилась вокруг своей оси в бесплодной попытке избавиться от ползающего по мне безобразия. В дверь начали громко стучать жуткие незваные гостьи, о чем-то просили, повергая меня в еще большее безумство. Им вторил Хейго, призывая успокоиться.
Мой вой оборвала стремительно закрутившаяся прямо посреди комнаты воронка. Пока я, отшатнувшись к стене, удивленно хлопала глазами, из нее вышел Хейго в ипостаси хорошо знакомого черного «плаща». Тьма развеялась, а он принял человеческий вид. На мое счастье, Хейго выглядел настолько невозмутимо спокойным, что в надежде на скорое спасение я вытаращилась на него, как на воплощение надежности и тепла, продолжая судорожно стряхивать с себя «змеек», подергиваясь всем телом, словно больная или безумная.
Между золотистых бровей риирца залегла виновато-грустная морщинка, когда он, наконец, попросил:
– Оливия, Ягодка моя, успокойся! Я с тобой, все будет хорошо. – Его голос шелестел ласково, нежно. – Не бегай от меня больше. Мы протопили и защитили пока только одно крыло!
Значит, я точно не сошла с ума! И мне это не привиделось, потому что по его лицу тоже скользнула черная «змейка», впилась в бровь, исчезла, а он даже глазом не моргнул, будто не заметил. Выходит, я стала, как они, – темной?! О нет, я так не хочу!..
– Хейго, что происходит? – заплакала я, больше не в силах справиться с жестокой действительностью, отчаянно, по-детски надеясь, что этот мужчина, большой и сильный, как всегда, развеет мои страхи.
Я обняла себя руками, словно так могла защититься от темной напасти. Хейго приблизился ко мне вплотную. Взял за руки, поднес их к своим губам и поцеловал кончики пальцев, затем осторожно, словно фарфоровую, обнял, не обращая внимания на мои жалкие попытки оттолкнуть его.
Дело в том, что я привыкла, слишком привыкла за время похода полагаться на его силу, защиту, а последние три дня млела в его объятьях, даривших столько тепла и приятных ощущений. Вот и сейчас, стоило ему сомкнуть вокруг меня руки, неосознанно расслабилась и тотчас согрелась. Не разумом, а именно сутью и, быть может, душой признала, что Хейго прав: раз он со мной, все будет хорошо. Слезы высохли. И тем не менее я обиженно стукнула его в грудь кулаком, один раз, второй:
– Это ты виноват! Ты! Я превратилась в исчадие подземного мира! По мне ползают… неизвестно кто…
Невольно заглянула в зеркало и нашла тому подтверждение: по мне продолжают лазать всякие «гады».
Хейго прижался щекой к моей макушке, заставив уткнуться ему в грудь лицом. Как обычно зарылся пальцами в волосы у меня на затылке, тут же напомнив, что я лохматая, нечесаная просто до неприличия, и прошелестел виновато:
– Прости, родная! Если бы ты узнала обо всех особенностях нашего союза раньше, боюсь, сбежала бы в ужасе, забыв о цели кампании. Мы уже сталкивались с подобным…
– Да-да! И не раз! – донесся из-за двери задорный голосок блондинки.
Они там что – остались и подслушивают? А, ладно, пусть их! Даже на почерневшие ногти посмотрела как на неизбежность. Ну… тоже не смертельно. Наверное, я немного успокоилась, и эта гадость вновь обосновалась на кончиках пальцев. Но проверять догадку в зеркале не отважилась.
– Оли, я хотел тебе рассказать, когда проснешься, сразу, но ты сбежала…
– Да-да! – опять подтвердила блондинка. – Оправдывайся теперь. Дотянул, как и Шейго, до кровати. А если бы вы своевременно рассказывали…
Кажется, блондинку кто-то оборвал: за дверью послышались возня и ворчание. Хейго, скрипнув зубами, продолжил:
– Прости за то, что принес тебе столько боли и напугал опять. Прости. – Он сжал меня в объятиях, будто я опять собралась убегать. – Оли, я думал, что успею объяснить.
Как всегда, в голосе Хейго я не услышала ни притворства, ни лжи. Обняла его за торс, судорожно всхлипнув:
– Рассказывай!
– Ты видела нас в истинном виде, мы – чистая Тьма. Раньше, когда существовал Риир и разнополые сущности, мы обменивались частью друг друга, проходя слияние. И становились едины, двумя половинками одного целого, обретали стабильную физическую форму, не нуждаясь при этом в постоянном контакте. Мы почти не менялись внешне. Были элементалями… а люди – нет.
– Я помню, мы неровня вам, слабые…
– Вы слабые маги, но душой сильнее любого элементаля, – поправил меня Хейго. – Настолько сильны, что белые кормились людскими душами долгие три года, – это непостижимо, но факт.
– Только тем несчастным людям от этого не легче. Думаю, лучше умереть сразу, чем мучиться столько лет в душевном рабстве, – горько возразила я.
И опять корила себя: моя семья во всем виновата…
– Я говорю как есть, чтобы ты поняла и приняла правду о вас и о нас.
Хейго погладил меня по затылку и вновь забавно почесал за ухом, будто кошку.
– Извини, я перебила. – Опасаясь, что до сути так и не доберемся, настойчиво поторопила: – Рассказывай дальше, пожалуйста.
– Благодаря Тьяне, Лилии и их половинкам Шейго и Сайло мы выяснили, что процесс слияния риирца с человеком несколько изменился. Риирец по-прежнему обретает устойчивую физическую форму, но в тесном контакте со своей половинкой. Наша Тьма проникает в вас, впитывается в тела. Мы в буквальном смысле проникаем друг в друга: ты своим теплом – в меня, а я своей Тьмой – в тебя! А те черные разводы на коже, которых ты испугалась, – это я… малая часть меня и Тьмы.
– Она слишком холодная, чуть не заморозила меня вчера, – пожаловалась я.
Хейго хмыкнул грустно, потерся о мою макушку щекой и признал:
– В этом холоде мы постоянно обретаемся, ждем свою половинку. Теперь ты понимаешь, насколько ценно ваше тепло, твое тепло. И наше единение для меня.
– Тогда почему ты злился, когда мы в яму свалились?
Я храбро посмотрела ему в глаза – то голубые, то от волнения, наверное, темнеющие под сошедшимися на переносице золотистыми бровями.
Слегка наклонив голову, Хейго с каким-то ненормальным удовольствием рассматривал меня, опять заставив вспомнить о неподобающем принцессе Цветанской виде.
– Я уже говорил, что не злился на тебя. Это ярость Тьмы, нестерпимое желание завершить слияние и согреться. Завладеть тобой, стать цельным. Но я бы тебя изменил, наши спутники были правы: этого нельзя было допустить, иначе дворец мог не узнать тебя. Рассказывать, что происходит в момент слияния, мы не стали сознательно, из прошлого опыта зная, как люди воспринимают последствия связи. А ловить тебя наперегонки с тварями и белыми, расстраивать еще больше, мы не хотели. Опасались…
– Да, но ты мог хотя бы рассказать о нюансах этого ритуала до слияния! – не согласилась я. – И уже во дворце! А ты?! Ты свалил меня прямо на пол в подвале, среди трупов сразу после закрытия портала… как варвар после взятия крепости.
– Достаточно! – виновато попросил Хейго. – Прости! Признаю свои ошибки, а лежачего не бьют.
– Да-а-а?.. И откуда эта пословица? – Я подозрительно уставилась на него. – За такие ошибки не только бьют, но еще и потоптаться можно!
– Люди так на юге говорят, – неожиданно широко улыбнулся Хейго. – Еще я знаю: когда человеку плохо даются извинения из-за бедного словарного запаса, он хочет как можно быстрее завершить неприятный разговор о своих ошибках.
Я не выдержала и хихикнула: ох уж мне эта честность темных. Хоть плачь, хоть смейся. Жаль, над собой. Их-то не изменить!
– Возьму на заметку! – пообещала я, хитро усмехнувшись.
– Не стоит, – мотнул головой Хейго.
– Стало быть, тебе можно прикидываться «лежачим», а мне нельзя?
– Нет, мы теперь неразлучны как в прямом, так и переносном смысле. Мы же рассказывали, что наши семейные союзы очень тесные. По вашим меркам и по мнению Тьяны и Лилии – чересчур.
– Ясно… – протянула я.
– Поэтому все наши ошибки будут обоюдными. А топтаться бессмысленно, поскольку ты будешь в полной мере ощущать мои чувства и эмоции, а я – твои. Пока слабо, но со временем – как свои.
Я ошарашенно хлопала глазами, а слова застряли у меня в горле. Надо ли мне такое счастье? Неужели я настолько сильно влюблена в этого чужака, чтобы лишиться не только части себя, но и полностью свободы выбора и чувств?
– Как же это с нами случилось… такое? – наконец потрясенно вырвалось у меня.
– Мы увидели друг друга и, думаю, по разным причинам выделили среди остальных, – спокойно ответил Хейго. – Обратили внимание, взрастили особое отношение, укрепили его во время путешествия. Потянулись друг к другу духом… душой, зацепились так, что было бы сложно забыть, разорвать связь. Понравились настолько, что возникли и чувства, глубокие, ответные, которые мы разделили только друг с другом. И Тьма приняла наш выбор, одобрила и соединила нас в единое целое. Поверь, если бы мы остались равнодушными, ничего бы не произошло. Ты же касалась Хала…
И он еще на бедный словарный запас жаловался? Но спросила я о самом насущном:
– Что же теперь будет с нами?
– Мы будем жить! – выслушав мой хриплый шепот, улыбнулся темный нареченный, блеснув красивой белоснежной улыбкой. – Ведь жизнь прекрасна.
– Ты уверен? – сомневалась я, с тяжелым вздохом взглянув на свои черные ногти, а потом на окно, в котором блеснул луч солнца.
– Абсолютно! – твердо заявил он. Пристально посмотрел мне в глаза и кончиками пальцев нежно погладил по щеке. – Лучшего выбора я бы никогда не сделал. Даже в другом мире нашел свою единственную… половинку души! Оли, душа моя, ты согреваешь меня каждым взглядом, каждым вздохом…
Смутившись, я попыталась опустить лицо. Но Хейго обеими ладонями обхватил мою голову и с жадностью приник к губам. Неожиданно для самой себя я отдалась его порыву с удовольствием, словно пока мы были в окружении спутников и предстояло выполнить миссию под стать подвигу, было нельзя, а теперь – можно. Поцелуй кружил голову, туманил разум, проникал в душу, дарил непередаваемо приятные ощущения, мурашками разбегавшиеся по телу. Кажется, я забыла дышать, поэтому невольно открыла глаза и уперлась взглядом в переносицу Хейго – как раз в этот момент с его брови мне на скулу упала черная капля.
Вскрикнув, я неосознанно отшатнулась. Он разочарованно поморщился, облизнулся, с жадным интересом разглядывая мои губы, а затем обиженно посмотрел мне в глаза:
– Что не так?
Упершись ему в грудь руками, я всхлипнула:
– Не понимаю я… ведь когда ты перестал быть элементалем… – Увидев, что Хейго хочет меня остановить, поспешила заверить: – Да помню, помню! Ты по-прежнему элементаль. Но ведь до этого ужасного слияния ты был почти нормальным. Как… живой… человек.
За дверью кто-то из женщин расхохотался, и слышалась мне в этом хохоте «шпилька» всемогущим риирским магам.
– Я и так живой, – повторил Хейго. Ну прямо как маленькая, в самом деле. – Но я не человек и никогда им не стану.
– Но ведь раньше с тебя ничего не капало… и по мне не бегало!
Я нервно глянула на свою руку: увы, ногти черные и «гады» ползают как ни в чем не бывало. Только невероятным усилием воли снова не начала избавляться от них, но все равно непроизвольно передернулась.
– Оли, родная моя, единственная…
– …малышка моя…
– …любимая… – доносились подсказки из-за двери, только теперь от советчиков мужского пола.
Неожиданно страх уступил место раздражению и злости. И хотелось мне этого невидимого умника убить. Прямо сейчас. Срочно. Я поймала взгляд Хейго: в голубых глазах искрились лед и отражение моего желания.
Заметив, что я слежу за ним, «живой элементаль» глубоко вздохнул, разжал кулаки и вымученно улыбнулся уголками рта. Затем, придвинувшись ближе, прошелестел:
– Ягодка, раньше моя Тьма не знала, насколько ты горячая, вкусная… моя, а теперь ее невозможно удержать под контролем, в узде. Мой элементаль стремится любыми путями добраться до тебя, коснуться, проникнуть тебе под кожу и согреться, насладиться тобой. Я понимаю, что это проявление сущности темных… для вас пугающее, может быть даже… отталкивающее, но суть не изменить. Мы такие, какие есть.
– А я?
Подняла руку и загнула палец, с кончика которого прямо в центр моей ладони нырнула «змейка».
Хейго снова вздохнул, взял мою руку в ладони, зачем-то слегка потер, разогревая кожу, а после признался:
– У нас все только началось. Моя Тьма устраивается, обосновывается. Со временем, возможно, она станет менее заметной, прекратит, как ты сказала, бегать. Если, конечно, нервничать не будешь или испытывать сильных чувств…
– В общем, рассчитывать, что она успокоится и перестанет вылезать наружу, не стоит! – удрученно констатировала я.
– Вероятно, – осторожно согласился Хейго, заглядывая мне в глаза. – Вы, люди, такие эмоциональные…
– А вы? – не осталась в долгу я.
– Мы стараемся быть похожими на вас. Хоть немного, как получается. Чтобы создать вам привычную среду, примирить с другими нашими особенностями, – спокойно, почти невозмутимо ответил Хейго.
Похоже, они не всегда показывают свой «веселый» нрав. И задумалась: может, все это напускное?
– Оли, полностью раскрываемся мы только в кругу своих и семьи, не придумывай лишнего, тем более плохого, – попросил Хейго, видимо, уловив отражение мыслей на моем лице.
– Но и я не риирец, – пряча глаза и безуспешно пытаясь отодвинуться, начала объяснять я. – Мой статус пока непонятен даже мне, что говорить про других людей. Я… я так не могу. Я принцесса, пусть и про́клятая, из уже не существующего королевства, но у меня еще осталась честь. Честь рода Малина и…
Мое сопротивление Хейго смел легко и уже как-то привычно. Прижал к груди и выдохнул:
– Какие же вы похожие… – Я опять уперлась ему в грудь руками, собираясь возмутиться совершенно неуместными сравнениями, но не успела. Он с гордостью заверил: – Зато я уже в курсе, что последует и как предупредить проблемы…
– Только почему-то не учишься на чужих ошибках! – прозвучал из-за двери звонкий голос блондинки. – Леди Оливия, скорее всего, им нравится повторять друг за другом одни и те же ошибки. Раз за разом наступать на одни и те же грабли.
Я заинтересовалась этой явно неглупой и обладающей чувством юмора особой, она мне даже нравиться начала.
– Тьяна!
Незнакомый мужской шелестящий голос призвал сочувствующую мне женщину к порядку.
Хотя, вспомнив, что это та самая Тьяна, которая учила риирцев, как со мной следует себя вести, я немного разочаровалась в ней.
– Да, любимый?! – пропела она излишне громко и язвительно. – Подожди малость, сейчас твой друг наконец сообщит третьей подданной Риира самое главное: ее свадьба не за горами. Как только найдут жреца Богини Любви и Брака, который согласится провести обряд темного с человеком, проведем церемонию. И станет она настоящей супругой по человеческим законам, сохранив честь. Мы с Лилией тоже через это прошли, а вы знаете, как женщины трепетно относятся к брачным клятвам. И что брачная ночь у них…
– Я сам ей все расскажу!
Хейго громко и яростно прекратил откровения, на его взгляд, чересчур разговорившейся женщины.
– Свадьба? – потрясенно выдохнула я. – Но мы даже не помолвлены.
Хейго мрачно кивнул, но, посмотрев на меня, быстро сменил выражение лица и заверил:
– Элементали собирают любой опыт, и кто бы о чем ни говорил за дверью, – повысил он голос, – учатся не только на своих ошибка! И предвосхищают события. Так вот, после того как найдем королевскую сокровищницу, думаю, там отыщется и приемлемое кольцо. Я сразу сделаю тебе официальное предложение по законам вашего мира и твоего королевства. Мы готовы идти человеческим парам и законам навстречу. Но это все равно не отменяет свершившегося события, что ты – моя, а я – твой. Для любого риирца мы – законная пара. До самой смерти и…
– Нашу семейную сокровищницу? Ты собрался дарить мне взятое оттуда обручальное кольцо? Которое и так мое?
Я негодовала.
– Нашу сокровищницу! – выделил он первое слово. – Поскольку дворец, земли и прочее теперь составляют казну Риира. Да и соблюдение традиции обмена кольцами – это…
– Эта традиция существует испокон веков! – обиженно возразила я.
А ведь и правда, все в замке принадлежит темным. Даже одежда погибших сестры и матери, которую надели те женщины, первые подданные Риира.
– Прости, тебе снова больно, – прошелестел Хейго у меня над ухом.
Вероятно, чтобы никто из любопытствующих «гостей», продолжавших топтаться за дверью, не услышал.
– Ты прав, моего здесь больше ничего нет, – мотнула я головой, пряча повлажневшие глаза. – Просто я все время забываю об этом.
– Лично нам не нужны драгоценности и ваши деньги, – спокойно пояснил Хейго. – Любое кольцо спадет, стоит начать перемещение или перейти в форму элементаля. А деньги необходимы для обустройства дома для наших половинок. Чтобы наши семьи жили достойно, комфортно. Поверь, все, что хранится в твоем королевстве, пойдет на пользу и тебе, и твоему народу, если кто-то из бывших жителей решит вернуться в свои дома.
– И вы позволите?
Я устала удивляться, но эта новость приятно удивила.
– Любой, кто принесет клятву верности Рииру, сможет поселиться у нас. Земли много, она не должна оставаться бесхозной, а нас очень мало. Большие города нам тоже без надобности, но если они будут нужны людям…
– Я поняла, – улыбнулась от всей души. – И готова помогать вам восстанавливать Цве… Риир всеми силами. Покажу все секреты замка и опорных крепостей на границах моих… наших земель.
Хейго обнял меня крепче прежнего и довольно прошелестел:
– Маленькая моя…
Я невольно закатила глаза, услышав сомнительный комплимент, хмыкнула и неожиданно даже для себя высказала пожелание:
– «Моя Ягодка» у тебя душевнее выходит.
За дверью раздался громогласный хохот, причем смеялись и мужчины, и женщины. Все, точно закопаю… живьем!