Продвинулись в глубину "вражеской" обороны километра на три и получили приказ: "Отбой!" Ночью спали мертвецким сном...
Утром в батальон приехало командование дивизии и полка. Полковник Шатилов и начальник политотдела Воронин провели разбор учения. Оценку мы получили отличную. Личному составу от имени командующего фронтом объявили благодарность. Нас попросили составить списки воинов для награждения ручными часами, которые генерал армии Еременко выдал отличившимся. Строительство второй линии обороны по восточному берегу реки Великой было закончено, и батальон, находясь в дивизионных тылах, получил возможность отдышаться. Жили по распорядку дня мирного времени. Во всех подразделениях прошли партийные и комсомольские собрания. Отличившихся в последних боях и на учении приняли в партию. Партийно-комсомольская прослойка была, как никогда, очень высокой - до пятидесяти процентов общей численности батальона. Огорчало одно - отсутствие в батальоне майора Колтунова. Полковник Болынин, как мне стало потом известно, сводил с Иваном Васильевичем какие-то старые счеты. Но командование и политический отдел дивизии представление командира полка не утвердили, и, к нашей радости, комбат вскоре вернулся на свою должность.
* * *
20 июня командование батальона вместе с командирами рот и спецподразделений вызвали на передовую. Предстояло пройти километров пятнадцать. Миновали Козий брод - приток реки Великой. Он был неглубоким, всего по колено, очевидно, поэтому и получил такое смешное название Козий. Между холмов и высот, по лощинам, обросшим стройными березами, где пели какие-то пичужки, вышли на опушку леса между двух озер. По опушке проходили наши траншеи, их занимали подразделения первого эшелона.
Озера соединены между собой протокой. Ширина протоки достигала пятидесяти, глубина местами - более двух метров. Серьезная водная преграда. От западного берега протоки не далее как в пяти-шести метрах начинались крутые скаты высоты 228,4.
Высота поросла редким кустарником. Кое-где на ней стояли изуродованные войной, без верхушек, вековые сосны.
В первой траншее, на наблюдательном пункте батальона Василия Иннокентьевича Давыдова, нас встретили командир полка и начальник штаба подполковник Уткин. Болынин посмотрел на часы:
- Да, ничего не скажешь - вовремя.
- Стараюсь исправиться, товарищ полковник, - ответил майор Колтунов.
Уткин и стоявший рядом с ним капитан Давыдов рассмеялись.
- Но-но, к делу! - оборвал их командир полка.
Подошел капитан Федор Алексеевич Ионкин со своими командирами. Появились командиры поддерживающих и приданных артиллерийских и танковых подразделений. Полковник Болынин очень грамотно, по-командирски ввел в обстановку. Был он настоящим военным. Вот только несколько грубоватым и не всегда справедливым.
- Высоту 228,4, или, как ее прозвали солдаты, "Заозерную", противник занимает в течение двух месяцев. С нее просматривается наше расположение на восемь-девять километров, местами до двенадцати. С овладением "Заозерной" мы лишим противника важного опорного пункта. Получим возможность ввести в бой крупные танковые и механизированные силы, то есть выйдем на тактический простор. За высотой местность только слегка холмистая, а в основном ровная и позволит использовать в полном объеме всю боевую технику. Болынин сделал паузу.
- Но овладеть высотой нелегко. По скатам, обращенным к нам, имеются, как вы видите, траншеи. За обратными скатами, по сведениям нашей разведки, прочные блиндажи - в пять-шесть накатов. Соединяются они с траншеями, перекрытыми в два наката ходами сообщения. Обороняют высоту части пятнадцатой дивизии СС. На западных скатах "Заозерной" - дивизион минометов. Обороняющихся поддерживают два артдивизиона стопятидесятимиллиметровых орудий. Фашисты, прикрываясь протокой и прочной обороной, чувствуют себя спокойно. По наблюдениям воздушной разведки установлено, что фашисты днем за высотой свободно отдыхают, даже загорают. Правда, ночью все траншеи и пулеметные точки занимаются войсками. Днем остаются наблюдатели и дежурные пулеметчики.
Полковник снова умолкает, потом говорит с расстановкой:
- Поэтому будем наступать не в семь-восемь часов, как обычно, а в десять. Разведкой установлено точно, что фашисты с девяти до десяти завтракают, после завтрака у них перекур. Вот и дадим им прикурить.
Он взглядом обратился к командиру дивизиона "катюш". Все рассмеялись. Высота "Заозерная" показалась не такой уж страшной.
Поступил боевой приказ: "Второй батальон майора Колтунова с ротой танков Т-34 при поддержке артиллерийского дивизиона и дивизиона "катюш" наступает в первом эшелоне с задачей - овладеть высотой и закрепиться на ее западных скатах. Батальонам Давыдова и Ионкина находиться в траншеях исходного положения и быть готовыми развить успех первого эшелона полка".
Перед рассветом 22 июня роты бесшумно, с соблюдением строжайшей маскировки заняли свои места. За протокой высилась "Заозерная".
Поднялось солнце. Тихо. Настолько тихо, что слышим, как в кустах порхают птицы. Становится тепло, даже жарко. Стрелки часов медленно подходят к десяти.
И тут началось. На высоту полетели, как раскаленные головешки, снаряды "катюш". Заухали пушки. Захлопали минометы. "Заозерную" заволокло дымом и пылью.
Минут через десять по нашим траншеям ударила немецкая артиллерия.
Земля и, кажется, даже небо закачались и застонали. Фашисты поставили неподвижный заградительный огонь по протоке. Мины ровной лентой ложились одна к другой. Как же теперь пройти через стену раскаленного металла, через протоку, как вскарабкаться по крутым скатам "Заозерной" и достичь траншей? Но ведь такое встречалось и раньше... Встречалось! И мы проходили. Пройдем и теперь!
С командного пункта полка взвивается серия зеленых ракет - сигнал атаки!
- За Родину!..
Вслед за ротой, которую вел знакомый мне по полевому госпиталю старший лейтенант Григорий Сергеевич Решетняк, батальон бросился вперед.
Я вместе с комбатом нахожусь на НП и слежу за ротами. Иван Васильевич берет телефонную трубку, не кричит, как кое-кто в этот момент, а медленно, негромко, но с силой выжимает не из груди, а из самого сердца:
- Семь-де-сят пя-тый, о-го-нь по объ-ек-ту че-тыре! Кладет трубку и тут же поворачивается к представителю танкистов:
- По-ра-а... Ган-че-нко, в пя-тую, Не-уст-ро-ев, в че-твер-тую.
Перед тем как выскочить из траншей, я в бинокль беглым взглядом пробежал расстояние в полтора километра от одного озера до другого. Вижу: Гриша Решетняк, размахивая пистолетом, бежит по склону "Заозерной" к первой траншее, до нее не более ста метров. За ним, в нескольких шагах, жидкая цепь его роты. На левом фланге шестая рота, преодолев протоку, поднимается по скату. Пятая залегла на том берегу. Понятно, почему комбат послал туда заместителя по политчасти Ганченко, - он поднимет, сомневаться не нужно! Смотрю на левый фланг. Четвертая рота тоже ложится. Надо бежать!
Я и сам не заметил, как переплыл протоку, достиг берега. Командир роты капитан Ромашов тяжело ранен.
Напрягая голос, командую:
- Ро-та-а, за мной... в а-та-ку - впе-р-е-е-е-д!
На мгновение приостанавливаюсь, стою в полный рост. Вижу, как встает один, второй, третий... Рота поднялась!
В траншеях убитые - наши и немцы. Стонут раненые. Здесь уже прошла рота старшего лейтенанта Григория Решетняка. Бой идет во второй и третьей траншеях. Рота понесла значительные потери и выдыхается. Требуется помощь.
Батальон тремя стрелковыми ротами проскакивает через траншеи и выходит на западные скаты "Заозерной". За нашей спиной, в траншеях, слышатся только отдельные выстрелы.
Высота взята!
Но по протоке и всему восточному скату немцы ведут минометный огонь и с каждой минутой его усиливают - уплотняют. В воздухе показались "мессеры".
Переместился штаб батальона. Колтунов уже поблизости в каком-то окопе на западном скате высоты. Как и перед атакой, сосредоточенный и собранный, он командует внушительно и властно:
- Свя-зи-сты, свя-зь с ро-та-ми...
Еще через минуту следует команда:
- Окопаться! Сейчас последует контратака.
Рыли окопы, тянули связь, тащили пушки на прямую наводку, устанавливали танки для ведения огня с места. Минометчики вели пристрелку западного подножия высоты. На случай атаки они готовили неподвижный заградительный огонь.
Болынин ввел в бой батальон Давыдова. Он занял позиции левее нас. Немецкие самолеты бомбили наши ближние тылы - районы огневых позиций артиллерии.
К обеду после непродолжительной, но интенсивной артподготовки фашисты перешли в контратаку. С "Заозерной" мы имели хороший обзор, запад просматривался километров на десять. Было видно, как немецкие танки - я насчитал их до тридцати - развернулись на широком фронте и двинулись к высоте. За танками, примерно в двух километрах от нас, шла пехота. Ее видно как на ладони.
Наша артиллерия и минометы открыли огонь. Вражескую цепь заволокло дымом...
Перед вечером гитлеровцы снова предприняли атаку, но и она не имела успеха.
Ночь на 23 июня прошла спокойно. Люди немного отдохнули.
Батальон Ионкина составил второй эшелон полка и находился в немецких траншеях на восточных скатах "Заозерной". По замыслу командира полка, его можно было использовать как резерв для удара в случае прорыва противника.