Локи глядел на Фенрира, а тот, замерев, на своего отца. Один за другим к новому Иггдрасилю подходили другие асы, наспех натянувшие одежду, возрождённую Старым Хрофтом вместе с сундуками и другим убранством Асгарда.
Тор, Сиф, Фрейя, Хеймдалль, Идун, Ньёрд, Тюр, Браги, Гевьон, Фулла, Видар, Эйр…
И другие.
Они собирались в благоговейном молчании, глядя на неподвижное тело Отца Богов.
Рыжебородый Тор растерянно замигал, Сиф прижалась к его плечу, утирая глаза.
– Нет, – вдруг сказал Локи. – Рано плакать. Великий О́дин вывел всех нас из смертной тени, и теперь настал наш черёд. Он тут, он недалеко, я чувствую его… Тор!
Извечный друг-соперник Локи, не раздумывая, встал рядом с богом огня.
– Что вы собрались делать? – сварливо осведомился посланец Дальних. – Старый Хрофт ушёл в смерть. Он так выбрал…
– Не оскорбляй, чужеземец, нашего отца и повелителя, – отрезал Локи.
– Он дал мне слово!..
– Значит, мы его исполним, – прорычал Тор, а молчаливый Видар, хоть и безоружный, беззвучно надвинулся на посла.
– Вы? Вы поведёте это воинство? Которые мы собрали с великими трудами?
– Может быть, и мы, – хладнокровно сказал Локи. – Наш повелитель вернул нам нас. Мы не допустим урона его чести.
– Только Старый Хрофт мог бросить вызов злобным и вредоносным сущностям, которые…
Над телом Отца Дружин медленно склонилась ещё одна фигура. Статная, величественная, настоящая Мать Богов.
Фригг.
Её пальцы легли на холодные виски мужа.
И она позвала.
…Старый Хрофт плавал в сером тумане. Он ощущал, что дело сделано, что Асгард будет вновь полон жизнью, а что касается этого нового источника – Локи разберётся. Он хитроумный, он сможет.
Так хорошо, так спокойно. Долг исполнен, его род будет жить. Упорядоченное велико, всем хватит места.
Дети будут жить, ну а он – он уйдёт, может, на их место к Демогоргону, чтобы не так гневался великий дух, чьи границы они так непочтительно нарушили.
Сила плескалась вокруг него, ласково и нежно. Асгард, как и положено, плыл высоко над туманами смертного мира, мира Хьёрварда, где когда-то кипели свирепые битвы с гримтурсенами, где свистел, поражая врагов, молот его старшего сына; асы любили друг друга, ссорились, мирились, изменяли, ревновали – всё как у живых, несовершенных, но потому и живых, именно в этой несовершенности, неупорядоченности, неуравновешенности.
Где нет страсти, там нет движения, там наступает вечный покой.
Старому Хрофту казалось, что он видит под собой очертания материков и океанов Хьёрварда. Горные хребты, леса, широкие степи, города – всюду жизнь, она кипит и продолжается.
Она продолжается – а он отдал себя всего и должен уходить. Отдаться тихому потоку, дать унести себя прочь, по прямому пути, туда, где высится Великое Древо.
– Нет, дорогой…
Голос, так похожий на Фригг и так не непохожий. Признаться, Старый Хрофт гораздо больше привык к громовым его раскатам, когда законная супруга укоряла его очередной девчонкой-валькирией, явившейся в Асгард.
Только что горшками не кидалась, за неимением оных.
А сейчас – она звала негромко, завораживающе, словно имея власть над мёртвыми.
Да – она же имела! Имела власть именно над мёртвыми, хоть и не такую, как жуткая Хель!
Фригг звала его, шептала на ухо слова, которые знали только они двое и которые произносили только друг другу.
Сила вокруг Старого Хрофта дрогнула, взволновалась. Едва ощутимо, но он, пребывая меж жизнью и смертью, почувствовал.
Хьёрвард. Его мир, его люди в нём. Он был его задолго до ямертов и хединов. Он был там первым.
И сейчас Хьёрвард содрогнулся.
Спазм боли прокатился по миру, вырвался в Упорядоченное, достигая Асгарда.
Взгляд Старого Хрофта скрестился с другим взглядом, взглядом сущности, успевшей укорениться в Хьёрварде и готовой объявить его своим.
«И ты тоже мой», – казалось, говорил этот взгляд.
Всё – моё. Всё в меня вернётся и во мне пребудет.
Отец Дружин не мог поверить; и от спокойствия его, от умиротворённости не осталось и следа.
… – Локи! Помогай!
Фригг звала, тянула на себя незримый, но донельзя тяжёлый груз. Волк Фенрир вновь принялся лизать Старому Хрофту лицо, словно был и не волк вовсе, а верный пёс; меж ладонями Локи заметались языки пламени, он положил их на грудь названому старшему брату, и пламя исчезло, словно втянутое в сердце.
Тор осторожно и неловко взял владыку Асгарда за руку, крепко стиснул.
– Отец… не оставляй нас… отец!..
«Всевеликий Дух, могучий Демогоргон, – взмолился про себя Фенрир. – Прошу тебя и заклинаю – возьми то, что не даёт мне умереть, отдай его Отцу Дружин! Он нужен, я – нет. Помоги, прошу! И я по доброй воле приду к тебе, буду верно служить, покуда будет тебе угодна моя служба!..»
Кто знает, услышал ли его Соборный Дух, но недвижные веки Старого Хрофта внезапно дрогнули.
…Он слышал их, слышал своих асов. И изо всех сил постарался всплыть из внезапно оледеневших глубин к поверхности, где воет ветер и «драконы» режут высокими носами белопенные волны.
Этот мир – мой!
И это – моя жена!
Мои сыновья и дочери! Мой род! Мои братья!..
Он знал Того, чей взгляд преследовал его, пытаясь затащить глубже в Смерть. Спаситель спустился в Хьёрвард – Старый Хрофт слишком хорошо знал, чем кончаются подобные пришествия.
А прямо сквозь Межреальность к Хьёрварду двигалось ещё и войско – войско мёртвых во главе с такой знакомой фигурой в тёмных доспехах.
Их туда тянул тот же взгляд, тот же приказ.
Ты никогда ничего не забываешь, Спаситель. Мёртвые служат тебе и помогают исполнить страшные твои пророчества.
Значит, он, Старый Хрофт, должен преградить им путь.
Нет, уходить нельзя, как бы ни хотелось!
Прости меня, Великий Дух. Я знаю, настанет день, когда я стану-таки твоим гостем, но пока…
Толчок, толчок, ещё один…
– Отец!
– Муж мой!..
– Брат… – последнее еле слышно произнёс Локи, пряча обожжённые ладони, хотя пламя, казалось бы, не должно вредить своему повелителю.
Старый Хрофт выпрямлялся, по груди, бороде, усам стекала вода, словно магия преобразилась, обретая обыденный вид.
В глазах всё ещё плыло, но впереди маячила фигура посланца, и глас Отца Дружин прогремел над Асгардом Возрождённым так, словно в дни Боргильдовой Битвы.
– Я поведу твоё войско, Дальний!.. Сейчас! Немедленно!..