Тяжёлые плащ, камзол, порты – расшитые золотой нитью, разубранные самоцветами, излюбленное одеяние достопочтенного лекаря Динтры – валялись скомканные в углу. Круглое помещение без окон, стены грубой каменной кладки, узкая и низкая дверца – чёрное кованое железо гномов.
Коричневые стойки с оружием, самым разнообразным. Мечи простые, полуторные эстоки, бастарды, двуручные чудовища в человеческий рост; секиры и топоры, бердыши, пики, алебарды, гизармы, совни; и очень необычная глефа, с выбросными лезвиями на обоих концах древка.
Щиты, доспехи кольчатые и пластинчатые, зерцала, кирасы, поножи, наручи, шлемы всех видов – здесь хватило бы вооружить с ног до головы добрую дюжину латников.
И посреди всего этого, сумрачно глядя на тускло поблёскивающую сталь, застыл высокий седой человек, неуловимо похожий на старого, но по-прежнему смертельно опасного волка-одиночку.
Его волосы не проредили годы; но зато лицо иссекло шрамами. Впалые щёки, белоснежные крепкие зубы.
– Я готов, Учитель. – Хаген, тан Хединсея, рождённый когда-то очень, очень давно в Восточном Хьёрварде, говорил, обращаясь к розоватому кристаллу, уютно устроившемуся в его левой ладони. Правая лежала на рукояти обнажённого ножа тёмной стали.
Внутри кристалла слабо светился крошечный огонёк, напоминавший сейчас угодившего в банку светлячка.
– Я готов, Учитель. Сильвия Нагваль выполняет твою волю, и выполняет весьма ретиво.
Огонёк замерцал, словно отвечая, однако седые брови последнего Ученика внезапно сдвинулись.
– Учитель?
Кристалл вздрогнул, искорка света в нём судорожно заметалась, словно и впрямь пленный светляк.
– Учитель? – голос Хагена сделался холоден и напряжён, брови сошлись, губы сжались в злую ухмылку.
– Кажется, они очень торопятся, – сообщил он молчаливым пикам и алебардам. – Так торопятся, что совсем уже не стесняются…
Подбросил и вновь поймал розовый кристалл.
Целитель Динтра, толстый, одышливый и неторопливый, соблюдая достоинство и опираясь на внушительного вида чёрный посох, шествовал улицами Долины. Ему поспешно и почтительно кланялись – новая распорядительница Совета Долины, госпожа Нагваль выказывала целителю особое уважение, прислушиваясь к мудрым советам.
Долина напоминала сейчас разворошённый муравейник, спешили туда-сюда озабоченные маги, торопились слуги, пахари-арендаторы – дело находилось всем.
Мир под названием Джерто пал к ногам Сильвии Нагваль, последней из Красного Арка, а теперь – «досточтимой распорядительницы Совета Долины», – словно перезревший плод. Пять ударных отрядов, возглавляемых двойками магов из гильдии Эвис Эмплады, одновременно, на рассвете, обезглавили все пять имевшихся во всём Джерто королевств. Маги-погодники и иллюзионисты обеспечили эффектные и красочные представления перед сбежавшимся на площади народом.
И людям было объявлено, что отныне жизнь их меняется, могучие чародеи из Долины Магов будут следить, чтобы со всеми поступали по справедливости: бедные не умирали бы в муках от голода, лорды не чинили бы произвол и купцы не драли бы последний грош за гнилой товар. Королей не станет, а будут советы из достойных; если же и они не оправдают доверия, так расправа у господ чародеев короткая.
Народ было приуныл, но, едва ему зачитали список отменяемых или снижаемых податей, весьма повеселел.
Во всём Джерто не нашлось и сотни тех, кто, несмотря ни на что, решил бороться с захватчиками, но с ними Гильдия Боевых Магов разберётся в будущем, если, конечно, их не переловят сами пахари и горожане, которым станет жить куда лучше при новой власти.
Врачеватель Динтра никуда не торопился. Он шёл в Совет.
– Госпожа распорядительница, прибыл досточтимый целитель…
– Просите! – Сильвия резко поднялась.
Паж в беретике и сером с янтарём камзольчике поклонился, распахивая двери, в которые величественно вплыл необъятный живот досточтимого целителя, обтянутый парчой и бархатом. Стукнул о пол чёрный посох.
– Ступай, милый, ступай себе, – барственно обронил целитель, не поворачивая головы к юному пажу. Мальчишка торопливо отсалютовал и пулей вылетел за дверь, забыв даже испросить разрешения у Сильвии.
«Розог бы ему», – мстительно подумала дочь Хозяина Ливня. Впрочем, паренька можно понять. Как бы ни были хороши заклятия, скрывавшие истинный облик старого лекаря, что-то всё равно оставалось, и юный паж это чувствовал.
– Можешь сесть, – сухо сказал Динтра. Закряхтел, опуская массивное раздобревшее тело в широкое кресло.
«Славно притворяешься. Но я-то знаю, каков ты, когда без маскарада. Старый волк, волк-оборотень. Смертельно опасный, кого боится даже Хаос во мне. Слуга или посланец кого-то из великих… нет, скорее именно посланец. Слуги так себя не ведут, даже самые доверенные».
Сильвия молча села, пытаясь сохранить остатки достоинства.
– В этом Джерто у тебя неплохо получилось. – Динтра глядел прямо в глаза девушке, и взор у него был прежний, волчий. Как тогда, когда он держал меч у её горла, а остриё прокалывало кожу.
– Благодарю, – в тон приветствию, так же сухо отозвалась Сильвия. И – замолчала. Пусть говорит пришелец.
– Справились быстро, без лишней крови и ненужной суеты…
«Чего он тянет? Это все и так знают. Испытывает меня? Ждёт, как я отвечу? Не буду я ему отвечать! Слушаться буду, а стелиться – ни за что!»
– Сопротивление слабое, кучка героев – или дураков, что зачастую одно и то же – особых неприятностей не доставит…
«Угу, не доставит. Знал бы ты, с каким удовольствием я б их всех перевешала. Просто чтобы забыть унижение от тебя…»
– Пришла пора приступить к следующей стадии плана. – Целитель шевельнулся в жалобно заскрипевшем кресле. Маскировка его была почти идеальна. – Отправиться в тот мир, который я тебе показывал.
«А собственно говоря, чего я бешусь? – вдруг подумала Сильвия. – Я проиграла не войну, даже не сражение – так, мелкую стычку. И проиграла кому!.. Если будешь грызть себе локти и лезть на стену, милая, никогда ничего не добьёшься. Ты его должна полюбить, полюбить по-настоящему, всякий обман он раскроет мигом, нечего и пытаться… Раскроет и…»
«… и убьёт» – закончил кто-то в её сознании холодным, рассудительным голосом.
Лекарь откровенно наблюдал за ней, утвердив локти на боковинах кресла и соединив кончики пальцев. Ни дать ни взять – пожилой профессор, ведущий персональное собеседование с подающей надежды аспиранткой.
– Да, господин Динтра, – Сильвия опустила глаза. – Я помню. Мой отряд, пять десятков магов и я сама, мы должны отправиться в показанный вами мир. Отправиться и…
– И сделать так, чтобы с шаров, принадлежащих Читающим Заклятия, никто, кроме нас, не смог бы ничего считать, – внушительно закончил целитель.
– Но, высокочтимый господин, как вам угодно, чтобы я это осуществила? – Хаос оживился внутри. Глупый он, однако, ему лишь бы разрушать. – Желательно, чтобы там вообще бы ничего не осталось?
– Если не будет иного выхода, – жёстко сказал Динтра, и глаза его сделались поистине волчьими. – Но я предпочёл бы увидеть… э-э-э… результат, подобный Джерто. Шары могут мне понадобиться.
– Но мир, даже самый мелкий, всё равно огромен, – Сильвия осторожно пробиралась сквозь разговор, словно по тонкому льду. – Пять десятков магов может не хватить, тем более что боевых там – всего десяток. Нужны карты; про Джерто мы знали всё, а об этом мире – не знаем совершенно ничего, даже дороги туда не знаем… Куда бить, какой там враг, какова его природа, сколько воинов, какое оружие…
– Н-да, тебе, Нагваль, можно только посочувствовать, – усмехнулся целитель.
– Но, высокочтимый… разве не в ваших интересах сделать так, чтобы моей миссии сопутствовал успех?
– Разумеется, в моих. – Динтра глядел на неё в упор, неотрывно. – Поверь мне, Нагваль, я с куда большей охотой отправился бы туда сам. Но порядок вещей именно таков, как он есть. Что же до карт… – Он ловко извлёк из недр плаща давешний свиток. – Бери. Здесь всё.
Сильвия молча приняла свиток, не развернув. В кабинете досточтимой распорядительницы Совета Долины наступила странная тишина.
– Если это испытание, – глухо сказала наконец девушка, – то, право же, господин Динтра, не самым лучшим методом. Если вы сомневаетесь, что я могу сжечь в пепел всех этих ваших «читающих», то зря. Сожгу и не поморщусь.
Динтра не перебивал, слушал, слегка кивая, словно соглашался.
– Если вы сомневаетесь, что я справлюсь, оказавшись в совершенно незнакомом мире, в компании с полусотней чародеев, из которых хорошо если пятеро хоть что-то понимают в войне, – то тоже зря. Я справлюсь. Может, неэлегантно, но эффективно. Как уже сказала, просто сожгу. Вы же не установили категорического запрета на разрушение этих ваших «шаров».
– Продолжай.
Его что, это забавляет? Нет, Сильвия, не злись, не злись, не давай Хаосу воли, ни в коем случае не злись!
– Я хочу предстать, – вдруг выпалила она.
– Чего? – Кажется, ей удалось его удивить. – Предстать? Где предстать? Зачем предстать?
Сильвия не улыбнулась.
– Перед теми, кто послал вас сюда, высокочтимый. Я хочу служить им, так же, как служите вы.
– И кому же я служу, Нагваль?
– Не ведаю, – она пожала плечами. – Но кому-то очень, очень могущественному. Никто в Долине не сотворит подобных маскирующих чар, даже мессир Архимаг, не говоря уж о сгинувшей Радуге. Так вот, – она бестрепетно воззрилась на Динтру. – Я хочу служить им. Как… как вы, досточтимый.
– Ты не понимаешь, Нагваль. – Взгляд волчьих глаз сделался ледяным. – Ты думаешь – «прибьюсь к кому помогущественнее, и будут мне всякие вкусности», так?
– Так. – Врать этому человеку смысла не имело. – Но что ж с того? А вы сами, многопочтенный? Вы – не «прибились»? И на «вкусности» не рассчитывали?
Динтра неожиданно улыбнулся, и это была совершенно не та улыбка старого добродушного лекаря, которую знали все в Долине от мала до велика. Так мог бы улыбаться вождь, стоя перед готовой к долгожданному бою дружиной.
– Я не прибивался, Нагваль. Мой путь был предначертан, и я иду по нему с самого рождения, но об этом мы с тобой говорить не будем.
– Отчего же, господин Динтра? – негромко ответила она. – Я ведь тоже не выбирала ни родителей, ни дороги. Её выбрали за меня…
– Чушь, – резко бросил целитель. – Ты приняла в себя Хаос. Ты выбрала.
– А разве можно было избежать?
– Конечно, – Динтра пожал плечами. – Хаос не настолько могуществен, иначе от всего Упорядоченного уже давно бы ничего не осталось. Он никем не может овладеть насильно – только если тот, на кого он нацелился, уже согласен. А ты была согласна, Нагваль.
– И что же, господин Динтра? Что с того? Вы не убили меня сразу…
– Потому что даже Хаос можно обратить себе на пользу, – перебил её целитель. – Если, конечно, знать как. Однако, Нагваль, тебе время собираться. Играть в правительницу Долины, конечно, очень весело и приятно, но пора и честь знать.
– Мы готовы, – она пожала плечами. – Свиток…
– Укажет тебе дорогу, – вновь перебил лекарь. – На твоё счастье, там не так много настоящих крепостей, которые придётся штурмовать. Советую начать с главной, куда тебя выведет пергамент.
Это было уже кое-что. Сильвия деловито кивнула.
– Численность гарнизона, его состав, вооружение – мне всего этого знать не полагается?
– Этого я и сам не знаю, – нехотя сказал целитель. – Не забывай, Читающие Заклятия на то и Читающие, чтобы не подпускать к себе чужие чары или прознатчиков. Ты не подумала об этом, Нагваль?
Сильвия мысленно обозвала себя дурой.
– Вот почему тебе предстоит свалиться на них, как тот самый снег на голову. Внезапно, без разведки, без дозоров, почти ничего о них не зная. Но при этом и они о тебе знать ничего не будут. Ошеломить их дерзостью, даже, я бы сказал, – наглостью; ошарашить, чтобы они растерялись, чтобы от страха забыли б даже собственные имена, буде у них таковые имеются.
– Вы не знаете этого наверняка, досточтимый господин?
– Нет, – покачал головой Динтра. – И никто не знает, Сильвия.
Впервые за весь разговор он назвал её по имени.
– А… а вы? Вы пойдёте с нами? – вырвалось вдруг у неё.
– Нет, – целитель глядел на неё сурово и мрачно. – У меня… открылись срочные дела. К тому же целителей у тебя тут хватает. Как нетрудно понять, явиться там в моём… ином облике, скажем так, не представляется возможным.
«В ином облике. В ином. Он не сказал – в истинном. Запомним».
– Тебе предстоит показать, на что ты способна по-настоящему, – Динтра поднимался из глубины кресла, словно мифический зверь Ка-Торр из болотного логова. – Исполни это, и… и ты будешь «представлена». Только не думай, что тебя ожидают тут какие-то привилегии или что-то ещё. В тебе Хаос, а он – всеобщий враг.
«Он служит врагам Хаоса, это ясно. Что ж… тогда, может, и впрямь пока не стоит спешить…»
– Да, и ещё одно, – целитель встал, шагнул к порогу, но приостановился. – Не исключаю, тебе станут задавать всякие ненужные вопросы, требовать обоснований и прочего. В силу исключительности обстоятельств помогу тебе и в этом. Начнут… э-э-э… выражать сомнения в разумности всего предприятия – сошлись на документ Игнациуса. Свиток покажет. Спросят, откуда взяла, – говори, от меня. Все знают, что старик Коппер, скажем так, имел привычку время от времени беседовать со мной о высоких материях.
«Ты всё продумал, волк. Решил, что загнал меня, что я никуда уже не денусь. Что ж, думай так, мне оно даже выгоднее. А уж кто я на самом деле – дичь или охотник, мы ещё посмотрим».
– Благодарю, – сказала она вслух. – Благодарю вас, высокочтимый господин Динтра. Мечтаю в один прекрасный день почтительнейше обратиться к вам вашим истинным именем.
– Моё истинное имя – Динтра, – сухо отрезал лекарь. – Ничего, двери я за собой закрою сам.
– Господа маги, – Сильвия стояла в середине неширокого круга. – Первое дело – с Джерто – мы закончили более чем удачно. Теперь предстоит второе, несколько неожиданное…
«Всё-таки великая вещь – успех. Смотрят на тебя, Сильвия, уже совершенно по-иному. Одна только Эвис Эмплада мечет глазами молнии, но это мы уж как-нибудь перетерпим».
Боевые маги глядят веселее других, в конце концов, они все – наёмники, и подобные дела, навроде убийства в постели королей и правителей, им должны быть привычны. А вот всякие погодники с иллюзионистами – держатся так себе, и это скверно.
– Благодаря нам у простых людей Джерто теперь будет новая, лучшая жизнь, – продолжала Сильвия. – Никому не нужны зряшные убийства, но тираны и деспоты не заслуживают снисхождения, ибо каждый день их правления оборачивается смертями невинных.
«Так, двое приосанились, расправили плечи… Немного, но всё же!»
– Но сейчас, как я сказала, у нас совершенно особое дело. Чужая крепость в неведомом мире, в мире, где…
«Нет, я не скажу им, что там умеют читать сотворённые заклятия. Для магов Долины такое дороже золота и истинного серебра-мифрила, они вполне могут захотеть прибрать этакое богатство к рукам, а это едва ли понравится Динтре с его хозяевами».
– Где пристально следят за нашими последними успехами. Следят с нескрываемой завистью.
Эвис Эмплада нервно дёрнула щекой, положила руку на эфес, вскинула другую.
– Госпожа распорядительница! Никто в Долине никогда ни о чём подобном даже и не слыхивал. И мессир Архимаг тоже никогда об этом не упоминал, а уж он-то, будьте уверены, об окрестных мирах знал всё, и даже больше.
«Ишь ты, какая смелая. Просто „госпожа распорядительница“, без „… Совета“, без имени. Тебя-то, Эвис, я сломаю играючи, на тебя-то у нас с Хаосом сил хватит…»
По правилам, накрепко вбитым в юную Сильвию ещё дедом – командором Красного Арка, ей сейчас полагалось ввинтить дерзкую магичку физиономией в землю, заставить глотать собственную кровь, чтобы никто и помыслить не смог о мятеже.
По старым правилам…
– Мессир Архимаг был мудр и велик, – ласково проговорила Сильвия, подходя к набычившейся Эвис. – Под его защитой Долина жила мирно и спокойно. Его сила была такова, что не требовалось беспокоиться о каких-то завистниках и соперниках. Однако я – не мессир. Приходится думать и о подобных вещах. А что же до доказательств… не стану ждать ваших вопросов, господа маги, прошу, полюбуйтесь, – и она эффектным жестом развернула свиток.
…Сильвия не сомневалась в Динтре. Кто бы ни скрывался под его личиной, как бы ни звали на самом деле Старого Волка, как стала она прозывать своего победителя, – они играли честно. Угрозы были угрозами, обещания – обещаниями. И то и другое они выполняли. Дочь Хозяина Ливня была уверена, что свиток её не подведёт и не ошиблась.
– Рука мессира Игнациуса, – раздался голос кого-то из более старших чародеев. – И его печать…
– Такое не подделаешь, – тотчас подхватил другой.
«Интересные дела. Мессир Архимаг занимался разработкой ловушки для богов, а тут кто-то играючи подделывает его документ? Надо тоже запомнить…»
Эвис Эмплада – глаза горят, ноздри раздуваются – подошла ближе всех.
– Я должна это видеть, госпожа распорядительница.
– Смотри, Эвис, – равнодушно отозвалась Сильвия.
Глава Гильдии Боевых Магов смотрела долго, морщилась, хмурилась, кусала губу.
«Далеко тебе до Клары Хюммель, девушка. Ну да, ты куда старше меня, а всё равно – девушка. Не жила ты под Смертным Ливнем, который водил мой отец…»
Отчего-то Сильвии казалось, что чародейка Хюммель не купилась бы на столь нехитрую уловку.
«Или они просто все очень хотят поверить? Поверить, что их одолела не просто соплячка из ниоткуда, какие всё время прибредают к порогу их знаменитой Академии, а некто, имеющий право, с какими-то особыми, тайными отношениями с Архимагом, великим и ужасным? Ну да, наверное. Мне ведь тоже легче думать, что меня одолел посланец неведомых и грозных сил, противников Хаоса, хранителей равновесия вселенной…»
– Да, – наконец тяжело выдохнула Эвис. – Мессир Архимаг считал, что это… может быть проблемой. Чем скорее мы с ней покончим, тем лучше.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Сильвия. Улыбнулась совершенно искренне, ей даже не пришлось притворяться. – Тогда в дорогу, господа маги.
Хаген, тан Хединсея, ученик Хедина, Познавшего Тьму, оставил Долину почти сразу же после разговора с её самозваной правительницей.
Его никто не видел – ни гоблины, ни слуги, ни арендаторы. Вернее, видели высокого воина в чёрном кольчужном доспехе, и каждому он показался знакомым – командир полусотни алебардистов-наёмников, а может, старшой в охране купеческого каравана, что хаживали проложенными силою магов тропами через Межреальность до ближайших миров.
Каждый увидел своё, каждый ничуть не удивился и каждый очень быстро об этом забыл.
Личину Динтры Хаген оставил позади вместе с ворохом вычурных, безумно дорогих и столь же безумно неудобных одеяний.
Он вёл за собой коня, могучего вороного жеребца; благородный скакун гневался, будучи нагружен седельными сумами, словно какой-то презренный вьючный мул.
– Так надо, дружище, – звучал язык Восточного Хьёрварда, древний, во многом уже успевший измениться.
Жеребец обиженно фыркнул.
Поля, и фермы, и неширокий круг лесов остались позади, ученику Хедина распахивала свои объятия Межреальность.
Учитель не отозвался. Розоватый кристалл – самое надёжное средство дотянуться до него – оставался глух и нем, словно зажив своей собственной жизнью и не повинуясь более Хагену.
Но Познавший Тьму предвидел и такое.
– Оставляй всё и немедля в дорогу. Сам ощутишь куда. Давать наставления – только зря всё запутывать.
Губы Хагена плотно сжаты, брови нахмурены. Если замолчал розовый кристалл – это плохо, очень плохо. Сила пошла вразнос, пусть даже он сам, рождённый простой смертной, ничего не ощутил.
Сила пошла вразнос, это да, но также вмешался и кто-то ещё, очень могущественный, не уступающий, пожалуй, Истинным Магам. Кто-то смог додуматься, как помешать связанным друг с другом кристаллам, творению самого Познавшего Тьму, – а на такое способна была, наверное, разве только сама Сигрлинн.
И вот появился некто равный ей.
Конь размеренно рысил по змеящейся между мирами тропе; отсюда, из пределов Межреальности, они порой кажутся чем-то вроде дальних рощ, когда едешь по гребню холмистой гряды. Глаза стараются помочь, превращают непредставимое и невообразимое в нечто более-менее понятное и привычное.
Наверное, через Астрал было бы ещё быстрее, но Хагену требовалось ощутить направление. Учитель не мог снабжать его подробными указаниями, куда, когда и зачем.
Наставник Хедин мог расстаться с Зерном Судьбы своего последнего истинного ученика, но связи, из него проросшие, не разорвать уже никакими силами.
Познавший Тьму где-то далеко, но он здесь, в обычном пространстве Упорядоченного; творит сейчас что-то, что именно – Хаген сказать не мог, просто ощущал присутствие Учителя.
Никто не дерзал заступить дорогу хединсейскому тану; только какая-то тварь, напоминавшая сухопутного многоногого спрута в кольцах костяной брони, дёрнулась было наперерез из хищных ловчих кустов, однако, лишившись пары щупалец, быстренько ретировалась, заливая дорогу чёрной кровью из содрогающихся обрубков.
Привычно и даже не стоит внимания.
Вторая бестия оказалась на его пути, когда дорога нырнула в некое подобие ложбины, а хищные заросли почти сомкнулись над головой. Обычно тропы Упорядоченного не заводят умеющих ходить по ним в подобные места, но даже если и завели, такого, как Хаген, это не смутит.
Правда, на сей раз тропа завела прямо к логову сидячего проглота – твари, что врастает костями в ткань Межреальности и умеет так изогнуть все близлежащие пути с тропами, что ведут они прямиком в голодную пасть.
Жеребец Хагена не испугался, напротив, прибавил ходу, зло захрапел, словно ему не терпелось схватиться с врагом.
– Каков хозяин, таков и конь, да, приятель? – ученик Хедина похлопал скакуна по шее, привычно выхватил клинок.
…Метнувшиеся ловчие клешни-захваты с остриями и зацепами Хаген отбил, проскальзывая меж ними, уклоняясь и уворачиваясь; клинок с шипением рассекал плоть вместе с наросшими на ней пластами хитиновой брони.
– Зря ты это, приятель, – бросил Хаген, проезжая залитое тёмной кровью логово. – Сидел бы себе тихонечко, ловил мелких тварюшек, был бы цел и невредим.
Проглот ничего не ответил – нечем было отвечать.
На третий раз Хаген остановился. Дорога снова ныряла вниз, под крутой откос, тонула в волнах сизого тумана; а там, в этом тумане, явственно ощущалось движение, множественное, голодное и злое.
– Тебе это тоже не нравится? – вполголоса проговорил воитель коню.
Жеребец поглядел на Хагена фиолетовым глазом и согласно всхрапнул.
Третий раз. Это уже не случайность, не может быть случайностью.
Но как? Ученик Хедина ощутил бы наброшенное на него заклятие, привлекающее хищников Межреальности, представляющее его лёгкой добычей. Да и то сказать – пока что никого по-настоящему опасного на его пути не оказалось.
До сего момента.
Хаген не колебался. Решительно натянул поводья и двинулся в обход залитой клубящимся туманом низменности. Он давно уже не тот, что ищет победы в каждой схватке, зачастую бессмысленной.
Умеющий ходить между мирами всегда проложит новую дорогу там, где упёрлась в тупик или замкнулась в петлю старая.
Туман и ложбина остались по левую руку. Хаген настойчиво толкал коня противосолонь, обходя странное препятствие.
Правда, пробивать тропу становилось всё труднее – ощущение, словно бредёшь по грудь в вязкой тине. Так бывает, когда кто-то настойчиво пытается тебя остановить.
Глаза Хагена опасно сузились. Это будет интересно; давненько перед ним не оказывалось равного противника. Порученное Учителем он выполнял старательно, понимая, отчего тот возложил на него ношу легче действительных его сил, – Хаген не бессмертен, Познавший Тьму может лишь обманывать время, продлевая и продлевая жизнь своему ученику.
И для этого хединсейскому тану надлежало пребывать вдалеке, в поистине волшебном месте, таком как Долина Магов. Тамошние обитатели, сами того не зная, устроились очень подходяще; и даже когда по трусости переместили Долину куда подальше от угрозы вторжения козлоногих, то – наверное, инстинктивно – вновь выбрали место, как нельзя лучше подходящее для задуманного Учителем.
Но сейчас, так или иначе, ему нужно пройти. И он пройдёт.
Под копытами жеребца начала разворачиваться тропа, однако медленно и словно бы нехотя. Разворачивалась и сразу же гасла за спиной, не держалась; и всё время норовила свернуть влево, уткнуться в волны сизой мглы.
После того как пришлось в четвёртый раз исправлять её путь, Хаген не выдержал. Слез с седла, выдернул меч и осторожно зашагал к краю оврага, тотчас же придвинувшемуся с жадной готовностью.
Кто там прячется – уже не так важно. Межреальность огромна, никто не похвастается, что знает наперечёт всех её обитателей. Куда важнее, кто дерзнул шутить шутки с ним, Хагеном, таном Хединсея (тан – он тан навсегда).
Ученик Хедина застыл на краю заполненной туманом котловины. Велика… и всё растёт. Торчат над волнами мглы руки-ветки живого леса, словно затопленного половодьем, и кто-то беспрестанно снуёт, шмыгает, шевелится – там, под непроглядным одеялом клубящейся хмари.
Снуёт и шмыгает, но наверх благоразумно не лезет.
«Ну и не лезьте, не нужны вы мне здесь».
Хаген никогда не считал себя «чародеем». Его путь изменён Зерном Судьбы, и способности пришли с этим изменением. Сейчас же он настойчиво искал, кто же направил ищеек на его след, направил так ловко, что на нём самом не повисло ни одного следящего заклинания.
Это трудно – как сотворить такое, так и отыскать сотворившего. А труднее всего – не дать ему узнать, что ты его разыскиваешь.
Посмотрим, кто кого.
Коротким ударом Хаген вогнал меч прямо себе под ноги. Отступил на шаг и приготовился.
Вонзённый в ткань Межреальности меч сперва оставался неподвижен, затем слабо дрогнул несколько раз, по лезвию вверх от острия к эфесу бежали алые струйки, словно кровь.
У каждого, кто сам способен пересекать пространство между мирами, есть свой собственный магический запах, как есть запах обычный у всякого зверя или человека. На него можно навести, притравить по нему, но и этого не сделаешь так просто. Надо знать, на кого притравливаешь своих тварей; надо точно знать, кто кроется под личиной целителя Динтры.
Рассуждения эти Хагену с каждой минутой нравились всё меньше и меньше.
Учитель отправил его в Долину во многом и потому, что знал: на этот лакомый кусочек, подобно мухам на мёд, неизбежно слетятся всякого рода авантюристы наподобие Сильвии Нагваль, с Хаосом в крови или же без него. Явятся изгнанные короли, алчущие трона младшие дети правителей, не пройдут мимо разнообразные искатели приключений – маги Долины протаптывали тропы через Межреальность во многие близкие миры, так что по ним мог путешествовать даже не слишком опытный чародей.
Именно так добирались до знаменитой Академии её студенты и студентки.
Самый разный народ мог шастать в Долину и из неё, но кто мог догадаться о том, кто скрывается под личиной Динтры, если это оказалось не по зубам самому мессиру Архимагу?
Или он, Хаген, даёт себе увлечься лишь одной стороной дела, одним привычным обстоятельством? А что, если никто не засылал никаких прознатчиков в Долину, никто не накидывал на него никаких чар, а он столкнулся с чем-то совершенно новым, необычным и непонятным?..
Такое ведь тоже случалось. Взять хоть ту же Войну Ангелов. Никто не верил, а она взяла и произошла…
Меч подрагивал, вокруг эфеса сгустилось облачко алых капель. Хаген искал следы чужого взгляда, чужих чар и ничего не находил.
Наконец он со злостью выдернул меч, красные капельки разлетелись в разные стороны, словно стайка мошкары.
Простое, понятное и известное не сработало. Чары, полученные когда-то от Учителя и усовершенствованные за долгие годы в Долине, оказались бессильны. Всё в порядке, уверяли они, а Хаген знал наверняка, что нет, всё далеко не в порядке.
Заклятия не лгали, они просто больше не годились. В Упорядоченном появился тот, кто играючи или не очень, но обошёл, обманул чары, сотворённые Истинным Магом.
Хаген не сел в седло, и тропа Междумирья больше не разворачивалась перед ним. Ученик Познавшего Тьму повёл плечом, махнул для пробы пару раз мечом и, не оглядываясь, зашагал прямиком в заполнивший котловину густой сизый туман.
– Это здесь, господа маги.
Мир лежал под ними, укрытый густым облачным покрывалом. Там, похоже, всё серое, мглистое, туманное. И сырое. Скорее всего – сырое.
Сильвия невольно вспомнила Радугу. Красный Арк традиционно считался «мастерами огня», хотя сырости в подземельях это не убавляло. О других же орденах и говорить не приходилось. Мокрицы, ползающие по стенам, плесень, темновые грибы и прочие прелести.
«Почему я вспоминаю эту чушь? Мне надо думать, чтобы никто из моего воинства не разбежался, не исключая и Гильдию Боевых Магов. Эвон, как Эмплада опять зыркает; её б воля, точно всадила бы мне огнешар в спину».
Клара-то Хюммель, та уж наверняка бы всадила… Хорошо всё-таки, что она убралась из Долины куда подальше, в какие места – Сильвия и знать не желала.
Никаких порталов и нахоженных троп – отряд пробирался к миру-цели глухими окольными путями, лишь самую малость меняя им направления. Недоумения нарастали, Сильвии пришлось гаркнуть, что, мол, тут засели те, кто давным-давно следит за Долиной, подсматривает и подслушивает и кто знает, что они там способны учуять?.. Может, даже супружескую измену достопочтенных чародеев и чародеек!
Сразу несколько достопочтенных чародеев (как, впрочем, и чародеек) обнаружили известное беспокойство.
Развёрнутый свиток в руках Сильвии налился лиловым, на пергаменте проступили контуры горной цепи, крепостных стен, низких лесов, карабкавшихся по склонам, – всё тусклое, подёрнутое фиолетовой дымкой.
– Нам сюда, вот в это горло долины, меж двух склонов, – показывала Сильвия. – Сторожевые башни здесь и здесь, здесь – ворота. Нужно прорваться внутрь, и дальше – только прямо.
– Куда «прямо»? – каркнула Эвис Эмплада. – Внутрь прорвёмся, а дальше куда?
– Прямо, я же сказала, – холодно отрезала Сильвия. И добавила, подхваченная внезапно нахлынувшим вдохновением: – Они сами придут к нам.
– И чем они нас встретят? – не отступала Эвис. – Распорядительница, я, как глава Гильдии Боевых Магов, настаиваю…
– Если бы с вами не было меня, милая Эвис, – промурлыкала Сильвия, – твои опасения были бы оправданны. Но я здесь. И я пойду первой.
Эмплада демонстративно пожала плечами и опустила на лицо забрало. Её примеру последовали и остальные девять магов её гильдии; все они облачились сегодня в тяжёлые доспехи, не пренебрегая ни талисманами, ни амулетами, ни зачарованными кирасами.
Сильвия, напротив, не взяла с собой ничего. Лёгкая серебристая кольчужка, больше как символ её положения, голова непокрыта. На пояс она повесила кинжал, преподнесённый оставшимся в долине Джиакомо Бенци: вечно рвущийся с эфеса язык пламени.
Красивая, эффектная, но не слишком полезная вещица. Против Динтры он бы не помог; впрочем, там не помог и Хаос.
– За мной, – она шагнула на круто уходящую вниз тропу, спиралью ввинчивающуюся в верхние сферы мира Читающих Заклятия.
…Да, здесь нет почти ничего, кроме тумана. Облака, казалось, опускались к самой поверхности, влажные, рыхлые, косматые. Отряд Сильвии оказался на узкой дороге, мощённой серым камнем; справа и слева вздымались коричневые склоны, по ним карабкались карликовые, кривые, какие-то примученные деревца. Заросли, впрочем, были достаточно густы, чтобы так просто туда соваться.
Вокруг пусто и тихо, где-то в тумане негромко журчал ручеёк. Сильвия заглянула в свиток.
– Туда.
– Дозорное заклятие? – вполголоса осведомилась Эвис.
– Никаких заклятий. Приближаемся, словно мы самые обычные смертные.
Они шли через туманную пустоту, по мёртвой дороге, под неумолчный аккомпанемент бурливых ручейков, невидимых в густых зарослях.
– Здесь никто не ездит, – негромко проговорил Эгмонт. – Камни как вчера уложены. Даже намёка на колеи нету.
– Колеи на камнях? – наивно удивился кто-то из погодников.
– Именно, – кивнул Мелвилл. – Следы всё равно остаются.
«Погодники, похоже, вообще под ноги себе смотреть разучились».
Склоны мало-помалу становились всё круче, заросли – гуще. С тоскливым скрипучим криком пролетела какая-то тварь с перепончатыми крыльями и раздвоенным чешуйчатым хвостом, кто-то осторожно шуршал в кустах, но заступить дорогу магам никто не решился.
Вскоре по обе стороны на поднимавшихся всё круче кряжах стали видны сторожевые башни; тонкие, высоченные, ощетинившиеся бессмысленными остриями шпилей; иные торчали вертикально, иные же – параллельно земле так, что всё строение напоминало утыканную гвоздями палицу.
– Не останавливаемся, – прошипела Сильвия. – Идём как ни в чём не бывало! Никаких чар!
Маги переглядывались, но команды «госпожи распорядительницы» выполнялись всеми, даже строптивой Эвис Эмплада.
Дорога бежала теперь прямо, по всё сужающейся долине, и впереди уже виднелось нечто вроде странной, построенной волною стены, верх которой тоже покрывали игольчатые острия высотой в рост человека.
Но непохоже было, что всё это возводилось для обороны, для защиты от наступающих армий, с осадными башнями, стенобойными таранами и прочей снастью; Сильвия ощущала, как ворохнулся Хаос внутри, словно верный пёс, почуявший опасность.
– Все всё помнят, как действуем, – коротко бросила Сильвия, уже приближаясь к наглухо запертым воротам.
Здесь хватало силы, обычный мир, открытый течению великих живоносных рек. Однако крылось тут и что-то ещё, особое, непохожее, к примеру, ни на родной Мельин, ни на Эвиал. Какие-то небольшие, почти неощутимые возмущения тут и там, то возникающие, то пропадающие; воронки, круговороты, струи, что куда быстрее соседних; и, напротив, внезапно возникающие области неподвижности.
Это ощутила не только Сильвия. Маги крутили головами, кто-то невольно поёжился, но приказ никто не нарушил.
Ворота тоже не такие, как в нормальных, уважающих себя крепостях, – более похоже на решётку, сложное плетение, петли и кресты. За воротами, как и говорил Динтра, уходит в подгорную тьму неширокий коридор.
И по-прежнему никого живого, кроме так и не показавшихся мелких существ в зарослях.
– Распорядительница, – прошипела Эвис, не снимая руки с эфеса. – Это западня. Не будь я глава Гильдии Боевых Магов!
– Западня или нет, – холодно отрезала Сильвия, – мы идём вперёд. И не забывайте, что я с вами.
Эмплада скорчила гримасу.
– Мы тут торчим на виду, и на всё про всё хватит сотни арбалетчиков…
– Но здесь нет арбалетчиков, – Сильвия вглядывалась в темноту за решётчатыми вратами. – Приготовьтесь, я снесу створки, и все сразу внутрь! На их месте оставляем иллюзию. Помните? – она обернулась к чародеям соответствующей гильдии, и те поспешно закивали.
– Мы готовы, госпожа распорядительница Совета.
«Вот это уже гораздо лучше».
Сильвия шагнула к воротам. Солидная работа, хорошая, хотя и не гномья; серое железо кажется пористым и непрочным, но это только на первый взгляд. Жгуты его туго свиты и прокованы множество раз, защищены, само собой, чарами…
Но какие чары устоят против Хаоса?
«Недавно нашлись такие, что устояли, – со злостью на саму себя подумала Сильвия. – Надо было знать, на кого можно поднимать руку, а на кого нет!»
Тем не менее сейчас, повинуясь её воле, Хаос послушно потёк вперёд незримыми струйками, отталкиваясь от воли своей хозяйки, проскальзывая между мельчайшими частицами Упорядоченного; коснулся прутьев, оплетая их, словно вьюн – поваленные стволы в чаще.
Сильвия ощущала его нетерпение и жажду, жадность и неутолимое стремление разрушать; да, в этом они были с ним очень похожи.
…По серым извивам решётки побежали быстрые чёрно-багровые огоньки, и железо начало распадаться. Оно не «сгорало», оно просто улетучивалось, Хаос тратил ничтожную часть себя, уничтожая преграду.
Ворота дрогнули, и Сильвия готова была поклясться, что они на миг скорчились от боли, словно человек, в которого вонзили раскалённое докрасна лезвие. Решётка расползалась и таяла, открывая проход; дочь Хозяина Ливня молча махнула рукой, первой ринувшись в темноту.
Неяркий свет быстро мерк за спинами магов, тоннель с гладкими, отполированными до блеска стенами быстро уводил вниз.
Двое чародеев-иллюзионистов задержались; воздух в проломе задрожал, качнулся, и взорам предстали целёхонькие врата, какие высились тут от века.
«Едва ли это поможет – если здешние обитатели и впрямь способны читать чужие заклятия, но пусть будет. Во всяком случае, магам так привычнее, увереннее себя чувствуют…»
Тоннель вокруг тонул в кромешной тьме.
«Если это и в самом деле крепость и нас поджидают, то смести всех можно одним ударом».
Хаос был совершенно согласен. Получив изрядную толику свободы, он плясал, окружая Сильвию незримой сферой тончайших своих вибрисс. Хаос ждал, и последней из Красного Арка казалось, что он – в жадном нетерпении.
Никто из магов-спутников Сильвии, слава всем силам, не прибёг ни к каким заклятиям света. Вспыхнули старые добрые факелы, вырвав из темноты гладкие стены подземного хода.
Тоннель вёл слегка под уклон, и чем дальше, тем сильнее ощущалась странная, ни на что не похожая аура этого места; хотя, пожалуй, даже не только «места», а всего этого мира.
Впереди словно бились – все вразнобой – сотни и сотни живых сердец, только перегоняли они не кровь по жилам, а незримую и не ощутимую ни для кого, кроме магов, силу. Хотя, оспорила себя Сильвия, были здесь и многие «жилы», уходившие куда-то глубоко, к самому центру мира. И было здесь что-то ещё, другие устройства, тоже во множестве, словно натянутые струны, реагировавшие на мельчайшие колебания магии; и другое было тоже, но определить, что оно и для чего, на таком расстоянии у Сильвии не получалось.
Ещё немного.
Впереди сгущалась темнота, и не просто темнота как «отсутствие света», но тяжёлая, кажущаяся маслянистой и вязкой завеса. Факелы тонули во мраке, словно в бездонном колодце.
Вторгшихся по-прежнему никто не пытался остановить.
Сильвия жестом велела своим оставаться на месте. Действуя по наитию, шагнула к преграде, выхватывая из ножен пламенеющий кинжал.
Взмах – и завеса послушно лопнула, раздвигаясь перед ней, в глаза хлынул внезапный яркий свет, открылось неоглядное, необозримое пространство, заполненное сияющими жемчужно-серым светом шарами. Они не парили в воздухе – крепились к теряющемуся во мгле потолку надёжными и толстыми цепями.
И угловатые, изломанные тени, кажущиеся сейчас совершенно бесплотными, что застыли у этих шаров.
И сами шары, где среди серебристой субстанции то и дело зарождались, начинали тянуться, ветвиться, множиться, расти тёмные прожилки. Темнота то и дело заполняла почти весь шар и вновь исчезала, уступая место жемчужно-серой клубящейся дымке.
Кто-то из магов слабо охнул, Эвис Эмплада вскинула наперевес клинок, примеру предводительницы последовали остальные из её Гильдии.
Сильвия замешкалась. Почему старый волк не обсказал ей всё в деталях?! Почему она должна лезть сюда, словно слепой котёнок, ничего не зная, наобум?!
Хватило одного взгляда на шары, чтобы понять – они-то и есть то самое, что так сильно интересует «лекаря Динтру». Хаос, что она носила в себе, жадно потянулся к шарам, ему передавалось их неощутимое содроганье, в такт растущим и опадающим тёмным росчеркам.
Но с кем тут сражаться? Кого повергать? Кому приставлять кинжал к горлу? Вот этим теням? Как велел Динтра? Чтобы никто, кроме него, ничего бы не получил с этих шаров, никаких известий о сотворённых заклинаниях. Этого можно достичь, например, попросту их уничтожив, что, понятно, самое лёгкое. Но старый лекарь ничего не сказал насчёт «уничтожить». Он приказал – припомнила Сильвия – «тебе надо добиться, чтобы эти шары ничего и никому не выдавали. Чтобы никто, кроме меня, не мог ничего с них получить, никаких сведений».
Ему требовался контроль над ними, не просто уничтожение.
Бестелесные изломанные тени подбирались, меж тем, всё ближе и ближе, словно нимало не опасаясь пришельцев.
Это было, самое меньшее, глупо. А случай с Динтрой как раз и научил Сильвию не покупаться на подобное.
Ладно. Пока не стало горячо, Хаос мы придержим.
– Эвис и твои, прикройте нас! Гильерме! Начинаем локацию, как условились!
Гильерме Торрес, из Гильдии Запретного Знания. Пожалуй, если кто в Долине и поддерживал её, Сильвию, на самом деле, так это они. Прежде всего потому, что госпожа распорядительница Совета немедля приказала снять все и всяческие ограничения на их эксперименты, распорядилась выделить необходимые материалы и редкие реагенты, кои скупой Эрреас Трагне держал под спудом, оправдываясь «общей дороговизной и дефицитом бюджета». Гильдия Запретного Знания, хоть и небольшая числом, состояла из настоящих фанатиков знания, и притом именно «запретного» – рискованного, на самой грани дозволенного.
Им если золото и требовалось, так исключительно на закупки необходимого для их безумных экспериментов.
Гильерме подскочил к Сильвии, высокий, тощий, со впалыми щеками и торчащими в разные стороны волосами цвета снега – не потому, что стар или натерпелся всяких ужасов, а как побочный результат некоего опыта, который он, как и принято у «запретников», проводил на самом себе.
Сейчас глаза его горели, он не думал об опасностях, а лишь что представляется прекрасный случай испытать какую-то хитроизмысленную формулу.
– Мне нужен этот шар! – маг ткнул пальцем.
Сильвия кивнула; угловатая тень преграждала дорогу, но пока что атаковать не спешила, как и остальные её собратья.
Эвис и остальные без споров и колебаний выполнили приказ. Может, им и не сильно нравилась новоявленная «госпожа распорядительница Совета Долины», но в бою ничего не остаётся, как держаться вместе. «Плохой приказ зачастую бывает лучше, чем отсутствие самого распрекрасного».
Сильвия ощутила их удар. Трое боевых магов атаковали хорошо, дружно, как положено, прикрывая друг друга и скорее отбрасывая сжавшуюся перед шаром тень, чем пытаясь уничтожить.
Тень поспешно втянула острые изломанные конечности, отскочила с проворством удирающего паука.
Во множестве шаров, заметила Сильвия, распустились чёрные цветки из тончайших, сложно переплетённых нитей – словно в единый миг изобразив молниеносную копию сотворённых чар.
Гильерме приник к шару, быстро, чётко расставлял какие-то кристаллы, выкладывал меж ними мелкие тёмные камешки с выгравированными на них рунами.
«Сколько инструментов. Непрактично. Опасно. Очень легко всё порушить…»
– Прикрываем его, прикрываем все! – зло крикнула Сильвия. – В круг, встали в круг!
Но маги и так знали, что делать. Боевые во главе с Эвис держались возле самого шара, иллюзионисты уже творили нечто для отвода глаз. Сильвия не была уверена, сработает ли это здесь, где местные хозяева умеют читать заклинания, но пусть себе будет.
Пальцы Гильерме мелькали, как у музыканта-виртуоза. А сам он напоминал сейчас внимательного лекаря, хлопочущего над пациентом, в роли какового выступал громадный шар, заполненный жемчужными бурлящими клубами.
Тени сгущались вокруг, наползали друг на друга, сливались, разделялись и сливались вновь. Их становилось всё больше и больше; подёрнулись дымкой шары в отдалении. Никто пока не нападал; хозяева этого места словно бы изучали дерзкую кучку вторгшихся.
Сильвия тоже ждала. Место это удивляло её всё больше и больше; если здесь и впрямь умеют читать все творимые заклятия, то почему же при таком-то могуществе тутошние обитатели пребывают в безвестности? Зачем им это «считывание»? Зачем это знание? Продают тем, кто даст сходную цену? И эти тени вокруг, в которых безошибочно угадывается разум с волей – истинные ли они хозяева жемчужных шаров? Или просто слуги?
И как вышло, что на такое роскошное место никто из сильных мира сего не наложил лапу? Почему Волк отправил сюда именно её, Сильвию?
«Почему?»
Она вздрогнула, не сразу осознав, что это звучит в её сознании заданный чужим голосом вопрос.
«Почему вы здесь?» – холодно и безо всяких чувств.
Ага. Переговоры – это всегда хорошо.
«Это место нужно пославшим меня», – коротко ответила Сильвия без слов. Она не сомневалась – её услышат. А ещё она не сомневалась, каким будет следующий вопрос.
Так и случилось.
«А кто есть пославшие тебя?»
Сильвия усмехнулась про себя. Правда, если эти существа способны читать мысли…
Тем не менее она, как могла чётко, представила себе истинную личину лекаря Динтры – или Старого Волка, как она стала его звать.
«О-о-о… – изумлённо протянул голос в её сознании. – Хаген, тан Хединсея, ученик великого Хедина!»
Хаген, тан Хединсея, ученик великого Хедина… Слова вбуравливались в память Сильвии, чтобы остаться там навсегда.
Да. Это поистине великие силы. И наверняка те самые, на которых проектировал свою ловушку мессир Архимаг, и не о них ли те материалы, которые теперь у неё, Сильвии…[2]
«Да, именно так! – со всей возможной суровостью заявила она мысленно. – Хаген, тан Хединсея!.. И лучше б тебе не спорить со мной, его доверенной посланницей!..»
«Нам горько узнать, что великий Хедин гневается на нас, – прошипел бестелесный голос. – С давних времён ведётся меж нами дружба; и никогда не случалось раздора!.. Отчего же он решил покарать нас?»
Этого Сильвия, понятное дело, сказать не могла.
«Не нам обсуждать волю великого Хедина! – отрезала она, и верноподданническому пылу в её мыслях оставалось только позавидовать. – Её надлежит выполнять, немедля и беспрекословно! А воля его проста – ему угодно, чтобы никто, кроме лишь ученика его Хагена, не получал бы никаких известий отсюда!»
Молчание собеседника показалось Сильвии растерянным.
«Великий Хедин требует, – повторила она, – дабы никто не узнал бы ничего из вычитанного в этих шарах!»
«В своё время мы помогли великому Хедину, – нашёлся наконец голос. – Мы помогли ему сделаться тем, кто он есть сейчас. Мы хотим говорить с ним, а не со слугами его слуг».
«Очевидно, великий Хедин весьма разгневан и лишил вас своей милости. Покоритесь его воле!»
Молчание, на сей раз куда более длительное.
«Мы хотим услышать повеление великого бога из его собственных уст. Тогда мы покоримся его воле».
Этого и следовало ожидать.
Круг замыкался, однако Сильвия предприняла ещё одну попытку.
«Не тебе, безымянный, ставить условия всемогущему богу. Говорю тебе, он лишил вас своей милости. Быть может, ваши шары показали что-то тем, кому показывать были не должны?»
Последнее она бросила совершенно наугад.
Ответом внезапно стало яростное шипение, словно от клубка разъярённых змей, и последняя из Красного Арка поняла, что попала в точку.
«Поэтому и гневается на вас всезнающий Хедин! – понеслась она по волнам вдохновения. – Велики ваши вины пред ним, и надобно вам пасть ниц, умоляя о прощении!.. А пока что – выполнить его волю, каковую я вам только что повестила!..»
Молчание. Сильвию окутала глубокая злая тишина, та самая, за которой непосредственно следует свист стрел или ревущее пламя.
Она успела выкрикнуть слова команды, прежде чем все шары вокруг заполнил хаос мечущихся тёмных росчерков, а Гильерме и вовсе полетел вверх тормашками, оказавшись слишком близко к блестящему жемчужному боку загадочной сферы.
Да, шары послушно показывали творимые вокруг них чары; конечно, разобраться здесь не сумела бы и вся гильдия Запретного Знания. Темнота рухнула на сгрудившуюся кучку волшебников, словно исполинская ловчая сеть, и в дело пошли привычные, знакомые заклятия Эвис Эмплады со товарищи.
К подобному боевые маги Долины готовились всегда и сейчас не растерялись.
Над головами отряда Сильвии распустился мерцающий цветок отражающих заклятий, на кончиках мечей самой Эвис и Эгмонта заплясали багряные огоньки. Мрак распался на множество лоскутов и длинных лент, словно простыня, исполосованная кинжалами; они падали на каменный пол, оборачиваясь змеевидными, сотканными из тьмы существами.
Маги рубили их деловито, сноровисто, к товарищам Эвис по гильдии присоединились и остальные.
Гильерме меж тем, придя в себя, с редкой выдержкой продолжал двигать свои руны с камешками, словно пытаясь решить какую-то сложную головоломку. Оскалившись, он медленно вёл рунир, с силой вдавливая его в пол, словно полируя неподатливый камень; изнутри шара к его оболочке потянулась тёмная ниточка, как будто отвечая.
Но куда больше Сильвия вслушивалась сейчас в собственные ощущения и в то, что чуял Хаос в ней. Его незримые нити продолжали вытягиваться, с редкостной и как будто бы не свойственной Хаосу осторожностью. Тени – здешние хозяева – исчезли, как сдутые ветром сухие листья; растворились в окружающей Сильвию темноте, которую Эвис и остальные азартно поражали сейчас огнешарами и короткими, удерживаемыми в узде молниями.
Эхо катилось подземельями, и Хаос послушно являл своей носительнице увиденное.
Мелкие дрожания, колеблющиеся в такт клубящейся черноте шаров струны – она ощутила это, с внезапно забившимся сердцем.
Да! Слушали! Этот мир уже не принадлежал самому себе!..
В этом она не сомневалась.
Однако кто же те, кто теперь тут распоряжается? И как выполнить приказ Хагена, «тана Хединсейского»?
Решение пришло само – отыскать истоки этих нитей и жил; отыскать и рассечь. А там видно будет.
Она, Сильвия Нагваль, последняя из Красного Арка, докажет всем, что дед не понапрасну тратил время, её обучая.
Сильвия старалась не вспоминать Мельин, родную башню своего ордена, сурового деда, у которого всякая вина была виновата – но именно что «старалась». И всё равно проскальзывало что-то вроде «деду бы это понравилось», «отец бы гордился», «мама бы похвалила».
Вот и сейчас – «деду б точно понравилось».
Распустить незримые усы-нити Хаоса, подчинив его собственной воле, заставить их, ничего не касаясь, проскользнуть меж самыми мелкими частицами Упорядоченного, туда, откуда начинались эти жилы, и…
«Поговорим, волшебница».
Голос был нов. В отличие от бесплотных шептаний здешних призраков – уверен, спокоен, полон жизни. Приятный и сильный, чуть низкий, мужской.
«Я здесь, неподалёку, – сообщил голос. – Не беспокойся за своих подданных – они будут заняты какое-то время, нас никто не услышит. Ну, и большого ущерба они не претерпят тоже, никому не нужны зряшные кровопускания».
«Кто ты?» – подобралась Сильвия.
«Человек. Такой же, как и ты. Волшебник. Правда, происхождение подкачало – ты из благородных, я же родился в трущобах. Впрочем, надеюсь, нам с тобой это не помешает».
«Чему не помешает?»
«Разговору, – терпеливо пояснил её собеседник. – Прости, что не могу явиться тебе в истинной плоти, пока не могу. Но имя своё назову, хотя едва ли ты о нём слышала. Кор Двейн, чародей, к вашим услугам, досточтимая госпожа Сильвия Нагваль, наследница ордена Арк из славного Мельина!»
Этот неведомый тип знал о ней слишком много. Уж не от того же Хагена ли, тана Хединсейского?
«Что ж, привет и тебе, чародей Кор Двейн, хотя мне о тебе ничего не известно. Но уверен ли ты…»
«Уверен, – властно перебил он. – Магам Долины ничто не угрожает, их просто свяжут боем на время, пока мы не договорим. Не бойся, никто не пострадает, несколько ожогов или синяков не в счёт, разумеется».
«Тогда к делу, чародей Двейн».
«К делу, чародейка Нагваль, – усмехнулся собеседник Сильвии. – Собственно говоря, я предлагаю тебе оставить то, за чем ты сюда явилась. Это ни к чему. Уверяю, мы сможем предложить тебе куда больше, чем пославшие тебя сюда».
Ка-ак интересно.
«И кто же послал меня сюда, чародей Двейн? Ответь, докажи, что по праву предлагаешь мне сделку!»
«То, что я ощутил повинующийся тебе Хаос, – достаточно, уважаемая волшебница Нагваль?»
«Откуда тебе известно моё имя и кто я такая, чародей Двейн?»
Сильвии всё это не нравилось, крайне не нравилось.
«Так уж получилось, что я – мы с друзьями – следим за Долиной Магов, – почти извиняющимся тоном ответил невидимый собеседник. – Само собой, такое событие, как появление новой правительницы, не могло пройти незамеченным. Наши осведомители отправили соответствующее донесение, за которым последовали и другие. Великолепный успех с этим мирком, как его, Джерло, Джерело? – не важно, впрочем. Успех, повторю, отменный. Не так уж трудно было обнаружить после этого выступление вашего отряда; очень скоро я убедился, что вы направились именно туда, куда я и подозревал. А что же до тех, кто вас отправил… Обращаясь к хозяевам этого места, ты назвала имя могучего бога Хедина, ещё прозываемого Познавшим Тьму. Сказала, что он сильно разгневан на здешних обитателей. Достаточно ли мной сказанного, чтобы ты согласилась на переговоры со мной, достойная волшебница?»
«Переговоры о чём?»
«Конечно же, о том, чтобы присоединиться к нам».
«К кому это – вам?»
«Нам, чародеям, борющимся за сво…»
«Не надо дурить мне голову сказками, Двейн, – желчно перебила Сильвия. – Всех и всяческих борцов за свободу надо отдавать на острые опыты чародеям-вивисекторам. В моей Долине Магов никакой борьбы за свободу не будет. А коли появится – поверь, я знаю, как с ней разбираться».
«Но сама-то ты служишь, не так ли? Новым Богам, я прав? Разве ты не хочешь быть сама себе хозяйкой?»
«Мои желания – моё дело, Двейн. Я так понимаю, следующей фразой ты поведаешь мне, что это место – под твоей защитой и мне следует убираться отсюда, поджавши хвост?»
«Гм. Это несколько поспешное суждение, – кажется, волшебник слегка смешался. – Я не хозяин этого места, не буду начинать знакомство со лжи. Я просто помогаю здешним обитателям. Не за просто так, конечно же, но – помогаю. И Новые Боги мне не хозяева. Тем не менее я считаю, что маги не должны никому служить, даже богам, и особенно – богам. Нам нужна сво…»
«Хватит, Двейн. Я уже всё поняла. Ты предлагаешь мне изменить великому богу Хедину и переметнуться на твою сторону, борцов за эту самую „сво…“. Так вот, Сильвия Нагваль никому не служит, а поступает так, как считает для себя полезным и нужным. Хочешь говорить – приходи ко мне в Долину, я приму тебя. А пока что…»
«Мне жаль, – вздохнул говоривший. – Мне казалось, мы сможем договориться, волшебница Нагваль. Кто бы мог подумать – наследница гордого ордена Арк на посылках у тиранов и выскочек, захвативших власть во вселенной и творя…»
«Это не важно, – перебила Сильвия. – Я сделаю то, для чего явилась сюда».
Вновь вздох.
«А если мы попытаемся тебе помешать? Не понарошку, как сейчас, а по-настоящему? Уверяю тебя, Нагваль, у нас есть чем тебя удивить, несмотря даже на тот Хаос, что ты носишь в себе».
Конечно, на это она не рассчитывала, и Хаген, тан Хединсея, не рассчитывал тоже, отправляя её сюда. Быть может, ей следует…
Сильвия внезапно вспомнила взгляд Старого Волка. Нет, этот не простит измены, и ему не докажешь, что всё это «в его же интересах». Древняя сталь не ведает таких тонкостей.
Он убьёт её безо всяких разговоров.
И хорошо, если просто убьёт, если после этого её душа освободится, последовав к предназначенному посмертию.
«Госпожа Нагваль?..»
Сильвия не ответила. Незримые щупальца Хаоса тянулись сквозь воздух, воду и камень – с равной лёгкостью. Где этот говорун Двейн, где он прячется?.. Или неведомый маг куда хитрее, и здесь у него какой-нибудь кристалл, или портал, или что-то ещё, позволяющее видеть на расстоянии и так же мгновенно отвечать?
Постой, постой… что это, сжавшееся тугим клубком отпорных заклятий, да таких, что и Хаос не сразу прошибёт?
И близко не подобраться, почует…
Да, такого на испуг не взять, сильный чародей, сильнее любого командора Радуги, даже, наверное, сильнее отца. Эх, фламберг бы сейчас, наследственный…
Но фламберга не было, а Сильвия Нагваль, последняя из Красного Арка, давно научилась сражаться тем оружием, что под руками здесь и сейчас.
Хаос втянул усы-вибриссы, сжался послушным клубком, словно диковинный боевой кот, готовый броситься на врага по первому знаку хозяйки.
«Досточтимая Сильвия?»
Нет, тебе не сравниться со Старым Волком, чародей. Если бы ты видел ту сталь в глазах, абсолютно безжалостную, холодную, готовую на всё, то понял бы меня. А так…
«Господин Двейн, наша беседа подошла к концу. Меня ждут дела. И не думайте, что сможете легко справиться со мной. Напомню, это не удалось целой Долине».
«Мне искренне жаль, госпожа Нагваль. Я мог бы ввязаться в драку, но… Попробуем сыграть, как вы предлагаете. „Явиться в Долину“, предлагаете вы, и говорить там? Что ж, отменно. Я приду. В знак моих добрых намерений – вы сейчас победите. То есть объявите о победе. Обитатели этого места какое-то время… воздержатся от своих обычных занятий. По истечении этого срока мы с вами встретимся в Долине и поговорим, как два цивилизованных человека, как настоящие маг и чародейка. Годится?..»
«Это уже лучше, господин Двейн. Приходите в Долину, мы поговорим. Как я вас узнаю?»
«Очень просто, – удивился чародей. – Я явлюсь к вам на приём, назвавшись своим подлинным именем, как Кор Двейн. Семь дней Долины, идёт?»
«Идёт…» – отказываться было глупо. Она должна понять, с кем имеет дело.
«Рад, очень рад. Тогда до скорой встречи, госпожа Нагваль. Вашим хозя… э-э-э… Новому Богу Хедину вы сможете отрапортовать, что его задание выполнено. Мир Читающих Заклятия будет замкнут. Во всяком случае, на время».
«Мне нужны доказательства. Пославшим меня тоже».
«Разумеется. Вы почувствуете, как наши… каналы, назовём их так, закрываются. Хаос в вас не даст мне соврать».
…И он действительно не соврал. Незримое, соединявшее мир Читающих Заклятия с теми неведомыми силами, которым, по мнению Хагена, не полагалось получать отсюда сведения, разъялось и расточилось.
«Ты сможешь проверить, госпожа Нагваль. Я буду иметь честь явиться к тебе в назначенное время».
…Кажется, к концу разговора она просто лишилась чувств. Её трясли за плечи, кто-то даже плеснул воды в лицо, не прибегая к чарам.
– Распорядительная Нагваль! Сильвия!
Это Эвис Эмплада, проплыла мысль в раскалывающейся от боли голове. Проклятие, чем он меня?.. или ничем? Или я свалилась сама по себе?
– Что… тут… было? Я… их держала…
– Они нажимали, – быстро докладывала Эвис, тон её заметно изменился, став куда более уважительным. – Нажимали, большинство наших чар тонуло, мы мало кого могли зацепить. А потом ты, распорядительница, что-то сделала… как тогда, в лесу, твоим огнём, и тени так и посыпались – один пепел.
– Ты их отогнала, госпожа распорядительница… – поспешил добавить кто-то.
Отогнала… надо же… а я ничего не почувствовала. Впрочем, ладно – проверить ещё раз, что там наговорил этот Двейн, и прочь отсюда. Домой. В Долину…
– Но, госпожа распорядительница! Мы только что добились такого успеха… такое место… небывалый артефакт… – разом загомонили все маги, и громче всех – Гильерме, так и просидевший всё это время рядом со своим шаром, обнимая его нежно, словно невесту.
– Ещё чуть-чуть, госпожа Сильвия! – умолял он, чуть не падая на колени. – Тут такое… такое… эх, хоть бы один в Долину перетащить…
«А на это никаких указаний не было. Лучше не рисковать».
– Н-нет… опасно, очень… оставьте всё как есть, Гильерме… поверьте, если б было можно…
– Ну хоть чуть-чуть поработать с ним тут, леди Нагваль! – не унимался чародей.
– Х-хорошо… Р-работайте…
«А у меня, может, хоть немного перестанет кружиться голова».
– Отлично! Спасибо, госпожа Сильвия!.. – Гильерме радовался, словно малыш новой игрушке, сразу же принявшись и дальше двигать свои рунные камешки, чертить новые фигуры и расставлять курительницы.
Эвис негромко отдавала распоряжения своим – Сильвия слышала краем уха, все дельные – охрана, дозорные чары, осторожное обследование всей этой пещерной системы… Молодец, пусть займётся.
Гильерме торопился, что-то лихорадочно записывал в большой кожаный журнал, обильно украшенный серебряными черепами и звёздами; заполненный жемчужным туманом шар отвечал чародею конвульсивными метаниями тёмных струй из глубины к поверхности, – словно змей, пытавшихся дотянуться до мага.
Сильвия кое-как повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. Кто-то из чародеев подсунул ей пару заплечных мешков под голову, и было в этом простом жесте что-то такое, от чего госпожа распорядительница растерянно замигала.
Не угодливость, не подхалимаж, не желание «чтобы заметили», нет, простая помощь товарищу, совершеннейший пустяк.
– Ага! Вот оно, вот!.. – Гильерме аж подскочил, затряс сжатыми кулаками, мол, смотрите все, какой я молодец.
– Шары записывают возмущения магических потоков… и как-то ещё у них налажена селекция, отстройка от фона и случайных возмущений… невероятно, просто невероятно, коллеги! Нам бы такой в Долину, хоть один!..
– Тут ещё субстанция наверняка важна, – подал голос кто-то, кажется, из иллюзионистов. – Что за серебристая среда там внутри, а, Гиль?..
– Не разобрался ещё, – тот аж прикусил губу, вновь принявшись двигать свои рунные камешки. – Но на перемещения концентраторов в эпсилон-окрестности реагирует вполне предсказуемо. А если эпсилон у нас будет стремиться к нулю…
– Ага, и я тебя тогда в этот шар запихаю лично! – предупредила увлёкшегося адепта Эвис. – К нулю сам у меня устремишься!
– Вот! Глядите, глядите все! – тот словно и не услышал. – Самый сильный сигнал, мне удалось его вычленить на фоне всего остального…
Шар вдруг залила сплошная чернота, а потом на ней, словно на холсте под кистью живописца, стали возникать удивительные картины.
Сильвия увидела широкую панораму Мержеальности, так, словно смотришь с огромной высоты, но при этом различаешь, подобно парящему орлу, все мельчайшие детали.
– Очень мощный, очень чёткий выброс… – тараторил меж тем Гильерме, словно расхваливая товар на ярмарке. – Легко дешифруется, свёртка совершенно элементарная, раскрылась моментом…
«Надеюсь, госпожа Сильвия понимает, что здесь мы несколько помогли».
Всё тот же вкрадчивый голос.
«Пришлось попросить хозяев этого места, несмотря на пережитые ими унижения. Смотрите, госпожа Сильвия, шар являет вам чистую правду, даже нам при всём желании в его работу не вмешаться. Быть может, это подскажет вам… наиболее выгодное направление деятельности, если можно так выразиться».
Сильвия не ответила, однако незримый собеседник, похоже, и не ожидал иного.
«Смотрите, госпожа. Вам многое станет понятно».
– Что это, никак Междумирье?
– Далёкое, судя по всему…
– У меня в такой перспективе ничего не вспоминается…
– Совсем далёкое, ага. Сейчас… смотрю в каталог…
– Урбан, ты всегда таскаешь с собой кристалл с картами?
– Никогда не знаешь, когда и что может пригодиться, Эгмонт! Сейчас… нет, господа маги, эти области не каталогизированы, никто из наших так далеко не заглядывал…
– Это сколько ж единиц, Урбан?
– Не знаю, я ж по иллюзиям, не по топологии Межреальности…
– Очень далеко, – перебила Эвис. – Очень далеко, невообразимо далеко, так далеко, как никогда не забирался ни один маг Долины. Все поняли? Теперь тихо, и смотрите!
– Какая чёткость… Гильерме, ты можешь это как-то, э-э-э…
– Он не может, я могу.
– Молодец, Эгмонт!
– Рад стараться, дорогая моя глава гильдии Эвис!
– Всё б тебе шутить…
В шаре меж тем неспешно разворачивалась картина множества миров, сейчас представавших россыпью голубых, зеленоватых или коричневых глобул. Извивы Межреальности заполнял многоцветный призрачный туман, сгущения его заставляли вспомнить о пролёгших там тропах.
Ничего особенного, конечно, но в таком ракурсе Междумирье Сильвия ещё никогда не видела. Завораживает, конечно.
Края картины тонули в непроглядном мраке, однако затем Сильвия уловила и там, во тьме, некое движение. Что-то надвигалось оттуда, и радужные переливы пространства угасали, серели, застывали, делаясь похожими на серый мох, покрывающий камни в северных тундрах.
– Что это?
– Видели? Видели? Мир – исчез?
– Там что-то зелёное мелькнуло…
Сильвия приподнялась, заворожённо вглядываясь в разворачивающуюся картину. Вот мелькает среди посеревшей, застывшей Межреальности голубоватая капля какого-то мира, а потом она вдруг меняет цвет, становится зеленоватой, словно драгоценный изумруд. И – гаснет, серое разливается вокруг, и вот уже мир неотличим от окружающей мглы.
А потом серое сменяется тёмным, и всё исчезает.
– Чепуха какая-то, господа чародеи…
– Ага, верьте больше этим шарам, таких волшебных картинок вам напоказывают…
Они не хотят думать, что это всё на самом деле, мелькнуло у Сильвии. Им проще убедить себя, что всё это иллюзия, обман, «артефактные явления магической трансляции» или что-нибудь подобное. Главное ведь – придумать название со сложными словами, и кажется уже, что всё просто и понятно, хотя на самом деле конечно же нет.
«То, что вы видели, госпожа Сильвия, имеет место быть прямо сейчас, правда, очень далеко от вас и вашей Долины, на самых дальних пределах Вселенной. Там происходит небывалое – свёртывание самой Межреальности вместе с наполняющими её мирами. Сигнал действительно мощный. Читающие уловили его и поделились с вами. Скажите, госпожа Сильвия, ваш повелитель Хедин – осведомлён о подобном? Поделился ли он своим знанием с вами, отправляя вас сюда?»
«Великий Хедин сам решает, чем делиться и чем нет», – не стерпела Сильвия. Вот ведь дела, уже защищаю своего воображаемого «хозяина»!..
«Конечно. Но, в таком случае, спросите его об этом».
«А вы-то сами знаете, что это такое?» – резко бросила дочь Хозяина Ливня.
«Знаем, госпожа распорядительница Совета Долины. Знаем и пытаемся противостоять этому всеми силами. Игра в Упорядоченном разгорелась нешуточная, здесь множество сил, и у каждой – свои интересы. Мы же просто хотим, чтобы всё оставалось как есть. Такое вот у нас простое желание».
«Вы тратите на меня слишком много времени, досточтимый Кор Двейн».
«Поверьте, очень скоро я предстану перед вами самолично, как и было условлено. А пока что – досмотрите до конца. Весьма впечатляет, как мне кажется. Миры просто исчезают в совершенно новой для нас сверхупорядоченной среде, для чего у нас нет пока что правильных терминов. Самое простое уподобление – исполинский кристалл. Задумайтесь над этим, госпожа».
Задумайтесь, ага. Нашёлся наставник. Врёт, поди, что ничего об этом не знает, «нет пока что правильных терминов». Всё он видел, конечно же, а нам это показывает, чтобы сбить с толку и перетянуть на свою сторону. Зачем? Кто знает, может, требуется просто мясо, гнать в сражение – не важно, впрочем. Она, Сильвия Нагваль, хозяйка Долины и таковой желает оставаться. Поручение Старого Волка она выполнила… гм… э-э-э… ну, до определённого предела. Надо бы закончить.
Вот этим сейчас и займись, как только сможешь подняться.
– Всё, не удержать… – услыхала она лихорадочное бормотание Гильерме. – Выпадает из фокуса… основной поток уходит…
Картина в огромном шаре дрогнула, всклубилась чёрным дымом и исчезла; всё вернулось, как и было: серебристо-жемчужное свечение, простроченное множеством хаотично разбросанных тёмных нитей, сплетающихся, скрещивающихся, исчезающих и появляющихся вновь.
…Сильвия не повела свой отряд обратно в Долину сразу. Вместо этого они долго ползали вокруг загадочного мира, «мира серебристых шаров», как поэтично выразился всё тот же Гильерме, – искали те самые «каналы», что могли вести не туда и не тем и которые мог бы заметить тот, что носил личину Динтры.
Ничего не нашли. Мир и впрямь как мир, обычный… если не приглядываться и не знать, что скрыто в его пещерах.
И только потом, решив, что двум смертям не бывать, а уж от одной она как-нибудь отбиться сумеет, Сильвия велела возвращаться.
Хаген медленно спускался в заполненный туманом овраг. Бегло взглянешь вокруг – и не догадаешься, что в Межреальности, разве что деревья уж больно диковинные; ну да в разных мирах таких диковинок с преизлихом.
Кто-то умело расставил в Междумирье капканы, ловушки именно на него, ученика Хедина. Наверное, Учитель смог бы разобраться, кто именно это проделал, а ему, хединсейскому тану, оставался только один способ, простой, но действенный.
Спуститься в овраг, шагнуть в западню, заставить её сработать – и посмотреть потом, кто явится за добычей. Так поступил бы Учитель. Рискованно, но после тихой и спокойной Долины душа Хагена просила именно риска и схватки грудь на грудь.
Туман поглотил их вместе с конём. Обычный маг, даже с опытом хождения по Межреальности, остановился бы, потому что не смог бы разглядеть и собственной вытянутой руки; Хаген невозмутимо следовал дальше. Обнажённый меч лежал поперёк седла.
…Сильвию Нагваль он отбросил сразу. Не её почерк, да и не способна девчонка пока на такое. Талант несомненный, силой не обделена, решительна, по-хорошему бесшабашна, но столь сложную западню ей не измыслить.
Что ж, посмотрим, что нам приготовили господа поимщики; Хаген хищно усмехнулся.
Щупальца сухопутного спрута, на манер уже встреченного? Железные челюсти капкана? Магическая волчья яма?..
Чем глубже, чем плотнее запечатывается такая ловушка, тем труднее её замаскировать, тем труднее скрыть от умеющего видеть. Конечно, Учитель всегда наставлял и призывал быть готовым к невозможному и непредвиденному, но сейчас Хаген мог только полагаться на собственный здравый смысл и опыт Ученика.
Склоны сдвинулись, хединсейский тан ехал словно по узкому жёлобу, доверху заполненному молочно-белой мглой. Жеребец его, однако, шёл спокойно, больше не упирался; и Хаген невольно подумал, что капкан настораживали истинные мастера, позаботившиеся и о том, чтобы не пугать ездовых животных. Они только забыли, что скакун тана обладал куда более острым чутьём и неладное ощутил гораздо раньше.
Ядовитые испарения? Вылетевший из мглы смертоносный дротик с отравленным остриём? Упавшая сверху сеть?..
Хаген ждал.
Чувство направления у него не уступило бы таковому у подземных гномов; он знал, что движется по спирали, быстро приближаясь к центру.
Мудрят они что-то, подумал он, натягивая поводья. Что-то слишком сложно. Вот она, добыча, в тумане, ослеплённая, делай с ней, что угодно, а его вместо этого заставляют зачем-то наматывать круги по спирали, ведя… куда? К пропасти, к провалу, к какой-то хитроизмысленной хищной пасти?
Или – вдруг вспомнил он – появится некто, решивший предложить ему сделку?
Их ведь хватало – тех, кто мнил себя такими хитрыми, изворотливыми, «знающими человеческую природу». Начиная с волшебницы Сигрлинн, которую он тогда так ненавидел…
Прошло время, те чувства втянулись, подобно воде в песок; и, подобно воде в песке, они не исчезли, просто изменили вид.
Ведь вода, даже испарившись, всё равно остаётся водой. Пусть и незримой, незаметной простому глазу.
Спираль свивалась всё туже, всё гуще становился туман, и наконец Хаген натянул поводья. Липкая серая мгла, казалось, лезет в рот и ноздри, мешает дышать; конь встал как вкопанный, нагнул голову, готовый к бою.
Ученик Познавшего Тьму спешился и присел на корточки – рядом с копытами его скакуна материализованное чарами «ничто» Междумирья изо всех сил пыталось притвориться обычной почвой, с травой и прочим; только «трава» здесь, конечно, была не просто стебельками и корешками.
– Покажи себя, – негромко проговорил Хаген на языке Долины. До поры до времени не стоило выходить из образа целителя Динтры, даже «сменившего внешность». – Ты ведь для того меня сюда вёл, правильно? Чтобы «поговорить»?
Туман ничего не ответил, только сгустился ещё больше.
Хаген опустился на одно колено, острие клинка погрузилось в плоть Межреальности, пальцы сплелись на эфесе. Со стороны могло показаться – рыцарь приносит обет перед походом; на самом же деле он сейчас напряжённо вслушивался в биения и вибрации живой силы, протекавшей через расставленную на него западню.
Ученик Хедина не прибегал к заклятиям. Он вбирал в себя свободно текущую силу, становился её частью; его собственная защита наготове, если противник таки решит обойтись без разговоров.
Подобно тому, как бурлит вода, набегая на камни в горном потоке, так по-иному звучала здесь и магия. Её голос тих, его не уловит даже опытный волшебник, но Хаген, тан Хединсея, настоящим чародеем никогда не был. Он был Учеником Истинного Мага, слепые и страшные силы отдали Зерно его Судьбы в руки Хедина, Познавшего Тьму, и Хаген стал Хагеном, свободным таном, кем, как он считал, оставался и посейчас.
Не колдуном, не шаманом, не малефиком, не варлоком.
Учеником Истинного Мага.
Таких больше нет, он последний.
У Наставника много подмастерьев, но это именно подмастерья.
А Хаген – один.
– Всё молчишь, – сказал он вслух колышущемуся туману. – Ну, молчи, молчи, что ж с тобой делать. Я бы предложил разойтись по-хорошему, но, видать, не судьба. Драккар слишком мал для нас двоих, как говорилось у танов.
Тишина. Чуть слышнее сделалось «бульканье» магического потока. Ловушка совсем рядом.
– Жаль, – поднялся Хаген. – Я долго живу на этом свете и давно уже понял, что исправить можно почти всё, кроме лишь снесённой головы. Из царства Хель не возвращаются. За малым исключением, но тем не менее.
Нет ответа.
– Предполагалось, – ученик Хедина не сдвигался с места, меч не дрожал в руке, – что я, не в силах обойти странное место, полезу дуром прямо через него? Ничего не пойму и вляпаюсь прямо в западню? Скверно ж вы обо мне думаете, даже как-то обидно. Мне нужно пройти, и я пройду.
…Нет, ничего.
Хаген пожал плечами, и его меч внезапно рубанул крест-накрест туман впереди, рассекая плотную молочную хмарь, и она послушно раздалась в стороны. Чёрная сталь доспехов едва слышно прошелестела в хорошо смазанных сочленениях; пространство вокруг ученика Хедина стремительно очищалось.
Магия забурлила, взвихрилась вокруг него; Хаген не произносил никаких заклинаний, просто пришло в действие давно заготовленное и ждавшее только команды.
Неяркий серый свет озарил округлое пространство, со всех сторон стиснутое крутыми склонами; можно было подумать, что ты оказался в месте, где сливается несколько оврагов и ложбин. Скаты покрывала причудливая «растительность» Межреальности, однако – высушенная, мёртвая.
А в самой середине пространства застыл серый надгробный камень, на котором – лёжа на спине, руки скрещены на груди – так же недвижно застыло мёртвое тело.
Хаген сощурился, его клинок замер, готовый и отражать, и разить.
Он вглядывался в лицо мертвеца на сером камне.
Молодое, хищное, уверенное в себе лицо, пусть даже лишённое сейчас красок жизни.
Ученик Хедина не был удивлён, узнав в мертвеце себя юного.
Да, таким он был, когда они с Учителем впервые явились в Хедебю, собирать дружину и готовиться к первым походам тана Хагена.
Что ж, устроившие ловушку поистине постарались; однако говорить они так и не возжелали.
– Красиво, – хладнокровно сказал хединсейский тан, не сомневаясь, что его сейчас слушают. – Красиво, но бессмысленно. Сейчас этот мертвец поднимется и полезет на меня, потому что «нельзя победить себя самого», так? Видели, знаем.
Тишина, и неподвижное тело на поверхности то ли алтаря, то ли жертвенника не шелохнулось.
Хаген пожал плечами и взялся за поводья.
– Не торопись, хединсеец, – раздалось за спиной хриплое, и тан напрягся, невольно сжимая крепче длинный эфес.
Сколько ж времени он не слыхал этого голоса, однако узнал всё равно в один миг.
Неспешно, сохраняя достоинство, ученик Хедина обернулся.
– Ты, как всегда, полон неожиданностей, Бран Сухая Рука. И ты совершенно не изменился. Завидное долголетие; как тебе это удалось?
Из тумана навстречу Хагену шагнула высокая, лишь на три или четыре пальца ниже его самого, широкоплечая фигура, в домашнем кожухе, простых сапогах; по-прежнему прижата к телу сухая левая рука, и по-прежнему висит на добротном поясе нож простой ковки, висит так, чтобы дотянуться до него могла не правая, здоровая, а именно левая, сухая, кисть.
Всё так же глубоки морщины, изрезавшие лицо Брана; всё так же белы волосы. Словно лишь вчера встретились они с Хагеном на пороге лесного жилища Сухой Руки, встретились, чтобы Лесным Коридором пройти до полей Гнипахеллира.
– Мог бы и по-простому в гости зайти, – невозмутимо сказал тан, похлопывая по шее вдруг захрапевшего и зафыркавшего жеребца, которому пришелец явно не понравился. – Разве закрыты были бы мои двери для такого, как ты?
Бран не ответил. Он ступал медленно и осторожно, словно пробираясь топким болотом. Приблизился к не то надгробному, не то жертвенному камню, задержался, вглядываясь в молодое лицо мертвеца.
Хрипел, мотал гривой и тревожно пятился жеребец хединсейского тана.
– Говори, коль пришёл. – Хаген не опускал меча. – Говори, с чем тебя послали, что мне пообещать там у вас решено, а то мне недосуг.
– А ты забыл, хединсеец, чем кончилась наша с тобой последняя встреча? – хрипло осведомился Сухая Рука.
– Забыл или не забыл – не важно, – отрезал Хаген. – То таким быльём уже поросло, что…
– Ну да, – вполголоса и так же хрипло проговорил Бран. – Кто с нами рядом сражался – их и кости давным-давно истлели, и могильные камни, у кого были, во прах рассыпались. Горы дном моря стали и вновь из пучины поднялись. Куда ты торопишься, хединсеец? У нас с тобой впереди вечность.
– Вечность, – холодно сказал Хаген, – имеет обыкновение проходить очень быстро. Моя уже прошла, да и твоя, Бран, тоже. Не зря ж тебя из домовины вытащили да ко мне погнали.
– Не был я в домовине, хединсеец.
– Не был, значит, не был, – тан пожал плечами. – Говори, Бран, не тяни. Не для воспоминаний ты ведь сюда явился, как я понимаю.
– Ты даже не спросишь, кто тут на камне?
– Какое мне дело? Я долго живу, Сухая Рука, милостью моего Учителя, и многое повидал. Меня подобным не удивишь, чарами и не такое явить можно.
Бран разочарованно покачал головой.
– Куда делся тот молодой и жадный до знания хединсейский тан, кого я вёл Лесным Коридором?
– Не важно. Правь своё посольство, Сухая Рука.
Однако тот отнюдь не торопился. Склонился над трупом, вгляделся пристально.
– Неужто не припоминаешь, откуда здесь это тело, хединсеец?
– Нет.
Хаген, при всём показном равнодушии и холодности, тоже не терял сейчас времени даром, напряжённо всматриваясь и вслушиваясь, пытаясь уловить малейшие биения живой силы.
И ему казалось, он начинает ощущать нечто, словно слабый след волн, расходящихся от режущего морскую гладь драккара…
– Помнишь Холм Теней, хединсеец?
– Может быть, да, а может быть, и нет. Что тебе в этом, Бран?
– Да вот, – Сухая Рука указал на мёртвого. – Это ж ты лежишь. Тот самый, с того самого холма. Когда ты одну из своих теней веточкой стёр…[3]
– Веточкой? – усмехнулся Хаген. – Стёр? Я?.. Запамятовал ты, Бран Из Ниоткуда, подвела тебя память-то. Ничего я себе не стирал, это ты сам, по твоим же словам, одну из двух теней себе убрал. А я-то всё оставил как есть. Получше сказочку придумай.
– Ишь ты, «сказочку». – Сухая Рука осторожно, даже бережно поправил сложенные у мертвеца руки, так, словно тело было ещё податливым и тёплым, не успевшим остыть и одеревенеть. – Какая ж это сказочка? Так всё и было… я тебе ветку сам сорвал да и протянул… ты и стёр…
Хаген молча покачал головой.
– Пустые слова, Бран. Говори, зачем пришёл, и закончим это. Не знаю, кому ты служишь, и знать не хочу. У тебя своё дело, а у меня своё.
– Забыл ты всё, хединсеец, – хрипел Бран, не глядя на Хагена. – Как тебе приказали, так ты всё и помнишь. Не хочешь вспоминать, как я убил тебя?
– Насколько я помню, всё было несколько не так. Я одолел, ты умирал и из последних сил ткнул в меня ножом. Однако…
– Однако мы оба вернулись. – Бран закончил перекладывать руки мёртвого. – Вернулись, потому что мы – то, что мы есть. Наши миссия не исполнена.
– Так исполни же её наконец! – Хаген терял терпение, и его оружие поднялось в позицию для атаки. – Это не тот меч, что некогда пробил тебе грудь, но…
– Как же это «не тот»? Очень даже тот! – нимало не смутился Сухая Рука. – Славная сталь сверху, а в сердцевине – всё тот же Голубой Меч, перекованный, преображённый! Доброе оружие, хоть и в недобрых руках.
Вместо ответа клинок хединсейского тана с шипением взрезал воздух. Бран в последний миг успел неловко вздёрнуть сухую левую руку, жутко скривившись от боли; меч Хагена врезался в скрытое рукавом наручье, полетели искры, словно там не выдержало какое-то отпорное заклинание, наложенное не слишком умелым чародеем.
Противник хединсейского тана не удержался на ногах, упал. В следующий миг острие хагенского меча уже оказалось у горла поверженного.
Молодой ученик Хедина, наверное, не удержался бы от пафосных фраз; Хаген-нынешний молчал, глядя прямо в глаза упавшего.
– Если тебя прислал Золотой Дракон – пусть говорит. Если тебя прислал Демогоргон – пусть говорит. Кто бы ни стоял за тобой, Сухая Рука, им настало время отворить уста.
– Золотой Дракон или Дух Соборной Души – всё это прошлое, хединсеец. – Бран лежал на спине, сталь застыла у самого его горла, однако голос не дрогнул. – Ты так ничего и не понял за все эти века… ни кто я такой, ни почему пошёл против тебя, хотя тогда я сказал тебе чистую правду. Вы чёрный мор сущего, вы бичи нашей вселенной. Вы не верите простым словам и всюду ищете «слуг неведомых сил». А их нет!.. Их просто нет!..
– Отвечай толком – чего ты хочешь?! – гаркнул Хаген. – Чтобы я предал Учителя?! Переметнулся бы к вам?!
– Нет… – губы Брана, обросшие жёсткой седой бородой и усами, искривились. – Ты неисправим… как и твой «учитель»… Но я пришёл… заменить тебя. Исправить… многое.
Мертвец на камне шевельнулся, приподнял голову.
Хаген не удивился; он давно научился не удивляться подобному. И тем более не удивился он, когда стены молочно-белого тумана поползли на него со всех сторон, сжимая и сдавливая крошечный пятачок свободного пространства.
Он просто дал клинку погрузиться в горло Сухой Руки.
См. роман «Хедин, враг мой», том 2, стр. 94. «На первой же странице аккуратнейшим, каллиграфическим почерком мессира Архимага языком Долины было выведено: «Теоретические основы и практическая реализация совокупности заклинаний для пленения божественных сущностей любой силы».
См. роман «Гибель Богов», стр. 90. «Вместе с Сухой Рукой они набрали лапника для подстилки и вернулись к угасшему костру. Луна светила прямо в лицо Хагену, свет ее показался тану непривычно ярким – приходилось чуть ли не жмуриться. Он бросил охапку веток на землю, повернулся… и замер.Он отбрасывал две тени!Две совершенно одинаковые, расходящиеся под небольшим углом друг к другу, слегка перекрывающиеся, совершенно четкие тени, словно позади него горели две ярких масляных лампы. Разумеется, никаких ламп на Холме Теней не было; Хаген подавил невольное желание обернуться и вгляделся пристальнее. Одна тень лежала совершенно неподвижно, как и положено, вторая же, напротив, чуть заметно колыхалась, временами по ней словно пробегала легкая рябь. Хаген медленно опустился на груду лапника – тени повторили его движение. Тан не ощущал никакой угрозы; тем не менее внутри у него все напряглось и оледенело. Раньше он никогда не слышал о подобном и, признаться, сейчас не знал, как поступить».