51
проигрывает еще столько в долг. С досадою и негодованием оставляет он место, сделавшееся ему столь отвратительным, раскаивается в потере золотого времени, столь нужного для молодого человека; клянется оставить сию пагубную страсть, но уже поздно: потерянное время прошло невозвратно. Но другие не умудряются его примером, приписывая все единственно его неискусству; желают оное испытать по собственному опыту и устремляются в ту же пропасть. К большому моему прискорбию между сими обольщенными пременным счастием нахожу и преждебывшего моего друга, к которому дружба, несмотря на случившиеся перемены, не совсем еще во мне потухла; вижу, как сей неопытный в таких вещах юноша полагается на честность своего противника и как сей хитрый игрок, воспользуясь такою его доверенностью, плутовски его обманывает и наконец, обыгрывает; я вижу все это - и молчу, потому что не могу ему помочь. Иногда думал я через кого-нибудь другого подать ему помощь, но кому мог я поручить такое важное намерение, когда уже за малейший дружеский совет, который я какому-нибудь моему товарищу иногда давал, все на меня сердились и со всех сторон с негодованием и насмешкою кричали: "ты что за гувернер?" Итак, мне только оставалось сожалеть о друге, просить помощи у Подателя всех благ и ожидать счастливой перемены.
И меня хотели некоторые недоброжелатели уговорить играть, и даже некоторое внутреннее желание иногда меня к тому подстрекало; однако, благодаря Всевышнего, я преодолел все сии льстивые искушения и тем избегнул угрожавшей мне пропасти.
30 марта.
Хотя я победил сию опасную страсть, однако же, сколько оставалось у меня непобежденных! Если я не мог не грешить делами и поступками моими, то столь же трудно мне довести себя до того, что б даже мыслию никого не оскорблять: ибо пред исполнением какого-нибудь дела имеем мы время хорошо его разобрать и обдумать, а мысль приходит мгновенно, нередко вовсе против нашей воли и даже так, что мы не в состоянии бываем от оной избавиться, как только с особенною Божиею помощью.
Их всего труднее и между тем всего более должно истреблять, ибо от худой мысли не долго и до дела. О как часто грешил я мыслями, как часто думал я о других худо, завидовал их сча
52
стью, желал им всякое зло, осуждал их и впадал во множество других подобных прегрешений! Боже! пошли мне средства избавиться от оных и впредь вести себя исправнее!
31 марта и 1 апреля.
Приятная весна уж наступила; вся природа, дремавшая дотоле в глубоком снегу, начала оживляться; быстрые ручьи, свергнув с себя тяжкое для них бремя зимы, как бы радуясь возвращенной им свободе, с шумом извиваются по долине и благотворною струею орошают зеленеющие берега. На деревьях, покрытых прежде белым мхом, появляются зеленые почки. Веселые птички, прогнанные грозным Бореем в теплейшие страны, опять к нам прилетели и усладительные хоры их опять уже раздаются в рощах наших. Уже более не принуждены мы сидеть по целым дням, запершись дома. Теперь мы уже начинаем прогуливаться за городом, восхищаясь прелестными местоположениями. Вчера (31-го ч.), когда солнце, находясь уже на середине своего течения, благотворными лучами своими согревало природу, когда веял приятный зефир и умерял теплоту солнца, вчера в первый раз наступающего лета увидел я жаворонка, вспорхнувшего вверх. Я остановился, долго смотрел, как он, кружась над головой моею и насвистывая громкие радостные песни, выше и выше подымался вверх; наконец, он исчез и один только его приятный и звучный голос был еще слышен в воздухе. Возвращаясь с прогулки я увидел пестренькую бабочку, которая, конечно, искача душистую розу, фиалку или лилию, но нигде еще не находила их. Сии два прекрасные зрелища привели мне на память прошедшее весело проведенное лето, и я сгорал нетерпением дождаться нынешнего. Как чисто весеннего дня небо, так да будет чиста душа моя. Рассматривание красот возобновляющейся природы да утвердит в сердце моем горячую любовь и веру к Благому Творцу оных!
От 2-го до 6-го апреля.
Но погода переменилась: солнце скрылось под густые тучи, сумрак облек всю природу; седые туманы, как водяные холмы, беспрестанно волновались казалось, что опять настала осень, и мы принуждены были опять оставаться дома, Тут, удаляясь от товарищей, сидел я где-нибудь в углу или у печки и прилежно занимался заданными уроками или перепискою. Проведя таким
53
образом вечер и сделав во время оного все, что предполагал, с каким удовольствием вкушал я потом пищу! какая отрада проливалась в сердце мое! совесть моя была совершенно спокойна, - но что может быть счастливее того положения, когда человек доволен вну!ренно собою, т. е., когда совесть довольна его поступками. Но иногда, желая несколько отдохнуть от трудов, я забывал и вместо получаса проводил несколько часов в праздности, и от того нередко впадал в прегрешения; насмешки и передразнивания не оставляли меня, и сим я часто навлекал на себя негодование прочих товарищей.
От 6-го до 8-го ч.
Давно уже имел я охоту учиться на скрипке и уже год целый брал довольно прилежно уроки, выучил несколько песен, дуэтов и почти всю первую часть Русалки; но когда трехгодичный экзамен приблизился, когда надлежало к оному приготовиться, то по недостатку времени я начал худо заниматься скрипкою и наконец совершенно ее оставил, надеясь зато после экзамена тем с большим прилежанием за оную приняться. Туча, столь долго нас устрашавшая, наконец, благополучно прошла; но несмотря на то времени было не более, как и пред испытанием, ибо явились новые науки, а с ними новые и труды - и я перестал заниматься игранием на скрипке. Вот уж несколько месяцев, как я более в руки ее не брал; однако ж непреодолимое желание уметь хорошо на ней играть - все еще во мне сохранилось. Вчера (6-го) один из товарищей моих1 играл на скрипке и приятные звуки ее, поразив слух мой, возжгли прежнюю мою страсть. Мне представилось, будто я, небрежно забросив на плечо голову, аккомпанирую любезной подруге, которая, сопровождая звуки гитары нежным голосом, воспевает гимн Богу за ниспосланное благословение семейству ее и просит сохранить оному сие бесценное счастье. Между тем милые малютки, забавляя нас невинными своими играми, попеременно целуют то меня, то ее. Трогательное сие зрелище, хотя было только мечтательное, но так разгорячило мое воображение, что я непременно решился, во что бы то ни стало, выучиться хорошо, т. е. с чувствами играть на скрипке и на другой же день более часа занимался повторением прежних песен моих.
Вероятно М. Л. Яковлев, большой музыкант, игравший хорошо на скрипке. К. Г.
54
От 8-го до 11-го апреля,
Дни эти протекли, как обыкновенно. Та же рассеянность и то же невнимание во время молитвы, которой продолжительность, вместо того, чтоб, как беседа с Богом, (должна) быть весьма приятною, иногда мне наскучала. Несмотря на то, что я сколько можно старался вести себя осторожно, насмешки и привязчивость не совсем меня оставляли. Пренебрежение ко всему священному, неблагодарность, грубость и дерзкие разговоры с начальниками, надменность, тщеславие, раболепство, лесть, подлое обхождение и стремление ко всему худому, и множество подобных пороков некоторых из моих товарищей вселяли в меня такие худые мысли и намерения, от коих нередко я с трудом только мог освободиться.
Иногда раздражен будучи сими гнусными поступками, я выходил из себя и бранился с виновниками оных; но увещания от товарища не могут произвести никакого хорошего последствия; они только раздражают надменность и безрассудное самолюбие. Итак я прибегал иногда к помощи начальства, особливо открывался я во всем столь меня любящему гувернеру1 и за сие называли меня ябедником, фискалом и проч. Но пустые слова сии нимало меня не огорчали, поелику я делал сие единственно для их собственной пользы и вместе для общей; ибо худое поведение некоторых, как некая язва, заражала и прочие, прежде невинные, сердца.
/ 1-го апреля,
Ввечеру сегодня вдруг получаю я совсем неожиданно два письма, одно из дому, а другое от дядюшки П. П. В сем последнем, изобразив, как необходим в его возрасте верный друг и как давно он ищет такового, он, наконец, говорит, что никого не находил достойнее меня и требует на то моего согласия. Прочитав письмо, не в малое пришел я замешательство, ибо пламя дружбы к М. К.2, возженное однажды в сердце моем, не совсем еще потухло. Долго думал о сем нечаянном предложении и, наконец, написал ему письмо, в котором чувствительно благодарил за предлагаемую мне честь и обещался хорошим поведе
1 Т. е С. Г Чирикову. К. Г. 1 Бар М Корфу. К. Г.
55
нием соделаться оной достойным. Не знаю, как еще сие примет. Конечно, для меня лестно и великое было бы счастие иметь его своим другом; но в моих обстоятельствах я не мог иначе поступить.
От 12-го до 18-го апреля.
И даже в сии трогательные дни, в кои некогда Спаситель наш ужасные претерпевал муки и даже смерть, дабы своею невинною смертию искупить грехами удрученный род человеческий и дабы самим даже его мучителям доставить вечную блаженную жизнь, и в сии самые дни, говорю, когда читаются понесенные им за нас страдания, когда и самые телеса усопших восстали, камни распались и вся земля потряслася, я был еще бесчувственее сих неодушевленных вещей. Вместо того, чтобы, слушая с величайшим вниманием мучения Христовы и преклонив главу свою на перси, лить слезы истинного раскаяния, я половину слушал и то без особенного чувства и без малейшего соучастия; половину же вовсе не слушал, думая совсем о другом. Боже, священным огнем Твоим отогрей замерзлое сердце мое и даждь ми благополучно дождаться светлого дня Твоего воскресения и провесть оный, равно как и прочие дни моей жизни в страхе и любви к Тебе, Всесильный! - О, недостойный грешник! как дерзаешь ты еще вопиять о милосердии!
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ Ф. Ф. МАТЮШКИНА.
Обстоятельные сведения о жизни и личности адмирала Матюшкина (род. 1799, ум. 1872г.) сообщены Я. К. Гротом в его известной книжке о Пушкине и Лицее1. Я. К., как и все знавшие Матюшкина, отзываются о нем с глубокой симпатией. По его словам, "в Матюшкине не было ничего блестящего: он был скромен, даже застенчив и обыкновенно молчалив, но при ближайшем с ним знакомстве нельзя было не оценить этой чистой, правдивой и теплой души". Матюшкин, как и Яковлев, принадлежал к числу ближайших друзей Пушкина (особенно по выходе из Лицея), и не даром последний посвятил ему две таких задушевных строфы в своем знаменитом "19 октября 1825 г."
"Пушкин" etc., стр. 74-80 и 283.
56
"Сидишь ли ты в кругу своих друзей, Чужих небес любовник беспокойный? Иль снова ты проходишь тропик знойный И вечный лед полунощных морей? Счастливый путь!... С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О, волн и бурь любимое дитя!
Ты сохранил в блуждающей судьбе Прекрасных лет первоначальны нравы: Лицейский шум, лицейские забавы Средь бурных волн мечталися тебе; Ты простирал из-за моря нам руку, Ты нас одних в младой душе носил И повторял: "На долгую разлуку Нас тайный рок, быть может, осудил!""
Известно, как страшно поразила Матюшкина неожиданная роковая смерть поэта (см. ниже его письмо к Яковлеву)!
В Лицее Матюшкин был на хорошем счету по учению, и пользовался за свой нрав и доброе сердце всеобщею любовью. Особенно тепло он был принят в семье директора Е. А. Энгельгардта, который помог своему любимцу, мечтавшему о морской службе, тотчас по выходе из Лицея попасть под команду адмирала В. М. Головнина, отправлявшегося в кругосветное путешествие. Во время своих странствий до самого поселения в Петербурге (1849 г.) Матюшкин состоял в оживленной переписке с Энгельгардтом1.
Когда в [817г. летом, вопрос о его путешествии был решен, он из Царского Села, съездив за подорожной в Петербург, отправился 2-го июля в Москву проститься с своими семейными (мать его была классной дамой в московском Екатерининском Институте) и оттуда вернулся в Царское в конце месяца. Об этом-то путешествии и сохранились печатаемые здесь его черновые заметки, которые, быть может, должны были стать началом записок, которые он, как говорит предание, "собирался вести по совету и плану Пушкина"2.
О передаче Матюшкиным перед смертью своих лицейских бумаг, а в том числе и этих заметок моему отцу, было уже рассказано выше.
О последней болезни и кончине Матюшкина 16 сентября 1872 г., см. ниже в письмах Я. К. Грота и кн. Эристовой.
1 Извлечения из писем Энгельгардта см. в статье Д. Ф. Кобеко "Вестник Всемирной Истории" 1899, No I, стр. 90-104.
2 Грот, "Пушкин" etc., стр. 77.
57
Путевые заметки между Царским Селом и Москвою
(1817г.)
Это - черновая, сильно перемаранная поправками рукопись в сшитой тетрадке из грубой синей бумаги на 8 листках, т. е. ! 6 страничках - в такой же оборванной обложке, на заднем листике которой имеются какие-то морские технические (путевые) записи Матюшкина, из чего можно заключить, что эти листки сопровождали его в морском странствии.
Из Петербурга в Москву
Июль
Получивши достоверное известие о том, что я отправляюсь с Василием Михайловичем1 в путешествие, первое мое желание было ехать в Москву проститься со своими; поехавши в Петербург за подорожной и отпуском и получивши оные, я приехал в Царское Село, откуда, поживши три дня у Егора Антоновича, отправился в дорогу, прощаясь с местом, где я, может быть, провел счастливейшее время моей жизни, где в отдалении от родителей я вкушал все приятности сыновней любви, где будучи принят в круг счастливейшего семейства2, и я наслаждался его счастием; прощаясь с Егором Антоновичем и его семейством, я не мог удержаться от слез... Я не хотел оставить Царское Село, но оно скоро скрылось...
2-ео июля.