Царь Горислав сидел на золоченом троне и строил из себя безумно важного монарха.
Именно строил, так как сидело его величество с ровной, как палка, неестественно прямой спиной и держало вверх ногами нелепую, потрепанную рукопись. Учитывая, что на манускрипте виднелись следы вековой давности, думаю, сей предмет использовался часто, но не по делу.
Я уже минуту стояла посреди приемного зала, но Горислав делал вид, что меня абсолютно не замечает. Он водил пальцем по перевернутым строчкам и шевелил губами. А потом вдруг вскинул голову, делано округлил глаза и воскликнул:
— О! Да у нас гости! Признаться, не ожидал! А я, видишь ли, зачитался. Ученый труд, понимаешь, так сказать, научный!
Угу, ученый-научный. Понимаю, как не понять.
— Потом дочитаю, — со значением произнес Горислав, откладывая рукопись. — Ну что ж, подойди ближе, красавица. Дай поглядеть на тебя… Ой хороша! А ну-ка повернись…
Я вздернула брови.
— Чего стоишь как каменная? Повернись, товар, как говорится, и с заду глянуть полагается. — Царь ухмыльнулся.
— Стесняюсь спросить, товар — это сейчас о ком?
— Ну не о себе же, красавица, не о себе! У вас товар, у нас купец, — хохотнул он, подмигивая. — Кто у нас купец, как думаешь?
— Веселый ты человек, оказывается. Упросить, что ли, Кощея, чтоб сразу прибил, без пыток? — Я задумчиво окинула взглядом Горислава.
Царь как царь. Не лучше и не хуже, чем остальные. Чем-то на Бугомира из Серебряного похож, такой же несуразный. Книжный персонаж, одним словом. В реальном мире такого и близко бы к трону не пустили, а тут — пожалуйста. Корону надень и правь от души, пока с места не сдвинут.
— Чегой-то ты про Кощея лопочешь? — Царь повернулся ко мне левым ухом.
Ну вот, еще и глуховат. Эх, неужто во всем сказочном царстве не найдется ни одного молодого, симпатичного царя? Надо бы у Чаяны про всех правителей повыспрашивать, может, завалялся где-нибудь неженатый красавец?
— Так что Кощей-то? Что молчишь? Язык от радости проглотила?
— От какой такой радости? — удивилась я.
— Ну как же, благодаря моим стараниям ты избежала позорной участи во дворце Кощеевом. Чего глазками моргаешь? Не знаешь, как спасителя благодарить? Сейчас научу. — Царь поднялся, огладил одежду, поправил широкий пояс, поскреб бородку и улыбнулся. — Давай, сюда целуй, — длинный палец ткнулся в щеку. — Ну? Благодари.
Целовать, впрочем, как и благодарить, не хотелось.
— Кажется, я что-то упустила. Повтори, пожалуйста, за что «спасибо» надо говорить?
— За освобождение из Кощеева плена.
— А ты меня освобождал?
— Ну конечно! — Царь нахмурился.
— Из плена?
— Ну не из белокаменных палат же.
Кажется, теория Голубы о невестах терпит крах.
— И теперь, как твой спаситель, я просто обязан на тебе жениться.
А нет, смотрите-ка, права царица оказалась, все-таки нареченную подыскивает.
— По традиции, понимаешь ли, по устоям древним, кто девицу из плена освободит, тот ее мужем и становится.
А, ну теперь понятно. Это же принц на белом коне! И как я сразу не признала? Ну, слава богу, хоть ясно все стало.
— Уважаемый царь Горислав, не знаю, как вас по отчеству…
— Ты ко мне на «вы»?
Да что за язык у них тут? Как на «вы» назову, так сразу обижаются.
— На «ты», царь-батюшка, на «ты», — успокоила я его, улыбнувшись. — Конечно, спасибо тебе за то, что спас, хоть и не стоило.
— Как это не стоило? У злыдня в невестах ходила же? Ходила! Страстей натерпелась? Натерпелась! Во-от! А расскажи-ка, красавица, подробнее, как он вообще, Кощей-то? Приставал небось? За прелести девичьи хватал? Словами срамными убалтывал? А при свете лунном в опочивальню врывался, дабы в неглиже застать?
— Не было ничего такого, что за глупости? Кощей вполне воспитанный мужчина, и он никогда себе не позволит всего того, чего так хотелось бы вам!
— Опять на «вы»?!
— Чего хотелось бы тебе! — поправилась я.
Ну что за глупости, в самом деле? Вот после таких царей всякие слухи про зверства Темного владыки и ползут по земле.
— Что, даже пальцем не тронул?
— Даже взглядом не обидел.
— Беда, — вздохнул Горислав, — совсем постарел Кощей. Ну да ничего, красавица, не переживай. Все равно тебе больше не томиться в неволе. Я тебя спас, я на тебе и женюсь. Была невеста Кощеева, а теперь… Ну, чего молчишь? Чьей ты теперь невестой будешь, ну? Ну?
— Твоей?
— Ну и разумница мне попалась! Ох, девка, заживем с тобой душа в душу, — сказал он и захохотал. Громко, развязно, отвратительно.
Голуба говорила, что после смерти жены Горислав совсем рассудка лишился? Так вот, я полностью с ней согласна.
— Боюсь, ничего не выйдет, царь-батюшка.
— Это почему же?
— Да у меня свадьба на завтра-послезавра назначена.
— Это с Кощеем, что ль?
— С ним. Если не вернешь меня на то место, откуда взял, Бессмертный обидится. А в гневе он страшен, сам знаешь.
— Знаю, как не знать, не по своей воле ежегодную дань девицами плачу. Да только пойми — твое спасение во мне! За меня замуж пойдешь, и все, кончатся мучения. Сразу ненужной Кощею станешь. Зачем ему пользованная баба? А вообще, знаешь что? А давай-ка мы с тобой злодея перехитрим! Когда там у вас свадьба?
— Завтра… может быть, послезавтра, — с опаской повторила я.
— Вот! А мы с тобой тоже свадебку завтра сыграем!
— Нет!
— Да!
— Нет, я не хочу замуж!
— Ты умом помутилась от радости, вот и городишь ерунду.
— Если кто и помутился умом, то точно не я. Быстро верните меня Кощею!
— Опять на «вы»? Знаешь что? Надоела ты мне, девка! Голова аж разболелась. Эй, стража! В темницу ее! Завтра побеседуем, прямо на свадебке!
Рослые молодцы подхватили меня под руки и, не давая вырваться, поволокли к выходу.
— Чаяна! Почему нельзя царя на «вы» называть? — первым делом спросила я, едва захлопнулась дверь подземелья.
— Так никого нельзя, Вера!
— Почему?
— Ну как же… — Чаяна растерянно оглянулась на Голубу. — Так только к врагу обращаются, а коли к человеку с добрыми намерениями, коли дружины да войска за ним не видишь, то на «ты» говорить надобно. А что?
— Да я оговорилась маленько, Горислав меня за это выгнал.
Чаяна пожала плечами — ну мало ли, бывает.
— И как тебе царь? — Голуба растянула губы в иронической улыбке. — Замуж звал?
— Не просто звал — приказывал.
— И мне. Дай угадаю: он тебя из плена спас и теперь жениться должен?
— Да.
— И меня спас, — грустно усмехнулась Голуба. — От мужа. И как я ни убеждала, что по любви замуж выходила, по согласию, все равно не поверил. Но теперь-то меня точно отпустит! Теперь у него новая забава появилась, отныне все внимание — тебе. Свадьбу уже назначил?
— Завтра, — поморщилась я.
— А что так скоро? Со мной свадьбу только на третий день играл.
Чаяна охнула.
— Как играл? Он женился на тебе?
— Да кто ж ему позволит? Чудной он, умом тронутый. Взял за руки, поклялся беречь и любить, потискал немного, да и обратно в темницу отвел, вот и вся свадьба.
— Что сделал?
— В темницу отвел.
— Нет, до этого. — Я присела рядом с царицей. — Потискал?
— Совсем немного. Не страшно даже.
Мы с Чаяной переглянулись. Ну уж нет, это мне совсем не подходит. На такое я не согласна!
— Чего кривишься? — Голуба рассмеялась. — Не бойся, он же блаженный и не помнит уж, что с женой делать надо. Так, тут потрогал, там погладил. Потерпеть можно.
— Да не собираюсь я ничего терпеть!
— Куда денешься-то? Будешь числиться его женой, пока Кощей не спасет.
Кощей… Господи, ну зачем я вздумала отношения выяснять? А вдруг он и правда обиделся и искать меня не станет? Нет, должен искать. Должен! Кощей, Кощеюшка… Чудо ты мое бессмертное, найди меня поскорее, ну пожа-а-алуйста!
— Голуба, а как тебя похитили?
— Как и тебя. Вышла в сад погулять, налетел вихрь, темно стало, глаза открыла — глядь, уже тут стою.
— Ну вот, а мы думали, что тебя Баба-яга украла.
— Так это Яга и была.
— Как — Яга? — от такой новости мозг заработал с удвоенной силой. — Как — Яга? Зачем?
— А я почем знаю? Может, Горислав заплатил, может, просто так, от нечего делать, а может, долг какой перед царем отрабатывает. Все может быть.
Я боялась поверить собственным догадкам.
— Значит, ты полагаешь, меня тоже Яга сюда доставила?
— А кто же? Да вон листья сухие валяются, видишь?
— Вижу.
— С помела отлетели. — Голуба с интересом прищурилась. — А чего так радуешься-то?
— Если это и правда Яга…
— Правда, правда, я уверена.
— Яга и Кощей друзья старые!
— Тогда зачем она тебя к Гориславу забросила? — Чаяна недоуменно всплеснула руками.
Где-то рядом захихикала Варенька.
— Кощей на мне жениться не хотел, а Яга его уговаривала подумать, — сказала я.
— И что?
— Да как вы не понимаете, девочки, — найдет меня Кощей. Точно найдет. Поревнует немного, побесится и найдет!
— Ох и мудра Яга, — вновь хихикнула куколка, озорно блестя небесно-голубыми глазками.
Ночь прошла беспокойно.
Я ворочалась с боку на бок, не имея возможности удобно улечься на жестком ковре. Рядом посапывала Чаяна, чуть поодаль полулежа почивала Голуба.
— Не спишь, хозяюшка? — Варенька выбралась из котомки и теперь сидела подле моих рук, довольно щурясь в свете жар-птицына пера.
— Не сплю.
— Сон не идет али думы тяжкие замучили?
— Просто не спится.
— Хочешь, душу успокою? Песнь древнюю да сказ о днях былых поведаю?
— Ну давай, — усмехнулась я, — Элвис Пресли старой Руси.
— Кто?
— Диво ты, говорю, дивное. Пой давай, потом расспрашивать будешь.
Куколка уселась поудобнее, вдохнула полной грудью воздух и, склонив голову набок, затянула:
Звонким колокольчиком звучал ее голос, проникая в потаенную глубину сердца, в самую суть. Песня лилась мелодично, сладко, будто именно ее и не хватало в этой безрадостной, темной мгле подземелья.
Пела Варенька о любви. И так хорошо становилось после ее пения, так радостно. Дурные мысли сами собой выстраивались в точно выверенную цепочку и тягучим караваном покидали многострадальную головушку, оставляя после себя лишь ощущение вечной свободы.
Рассказывала Варенька историю, чуть ли не на ходу придумывала. И в этой повести все так правильно было, так здорово, как не может быть в реальной жизни. Но упрекать куколку не хотелось — слишком трепетно звучали ее слова, слишком искренне.
Прекрасный царевич одолел свирепого колдуна и спас от неминуемой смерти Красу Ненаглядную. Добро в очередной раз победило зло.
Вот только в моей истории непонятно кто есть кто. Ну не может Кощей Бессмертный быть положительным героем! Ведь в итоге всегда появляется лихой богатырь, который находит плохо спрятанное яйцо, ломает иглу и… все. Конец сказке.
Я вздохнула. А в этот раз лихим богатырем выпало быть мне. Вот найду смерть Кощееву, и сразу наступит яркий финал, где проклятущее добро опять победит. Вот только хочу ли я стать таким добром?
Песнь Вареньки словно отвечала моим мыслям, воздушное настроение медленно исчезало, освобождая дорогу туманной, непонятной тревоге.
— Хватит, перестань! — довольно резко оборвала я куклу.
— Что случилось? Не по нраву?
— Почему-то от твоих слов только грустнее становится.
— А это потому, хозяюшка, что ты не про прекрасного царевича думала, а Кощея своего вспоминала.
— Так заметно? — Я невольно улыбнулась. — Или опять волшебным даром пользуешься, всезнайка?
— Да тут никакого умения не надобно, — пожала плечами Варвара. — Ты когда о женихе мыслишь, словно светишься изнутри.
— Глупости!
— А вот сейчас самой себе врешь.
Я отвернулась. Невыносимая игрушка! Ерунду говорит! И вовсе я о нем не думаю. Если только немного… И то в надежде, что вызволит из сырой темницы.
— Зря ты на Кощея обиду держишь, хозяюшка. Он же тебе душу открыл, потаенное поведал.
— Когда это?
— Там, на полянке. Неспроста же рассказал все без утайки, на понимание надеялся. А ты… — Куколка вздохнула.
А я взяла и ушла. Все правильно. Вот только радости от самоутверждения почему-то не испытываю. Эх, ладно, прошлого не изменить. В будущем постараюсь быть умнее, да и вообще, пора прекращать грустить. Скоро появится Кощей. Появится, никуда не денется. Побудет без меня чуть-чуть, глядишь, больше ценить станет. А уж когда увидимся, попрошу прощения, с меня не убудет.
Вот с такими мыслями я и уснула, а утром…
— Эй, новенькая! Вставай!
Грязный мысок незнакомого сапога ткнулся в живот.
— Слышь? Вставай, говорю! Царь к себе требует.
— Обойдется, — сквозь сон пробормотала я.
— Чего? А ну, быстро встала!
Сапог угрожающе скрипнул.
— Дай поспать…
— Девка! — заорал стражник, не в силах поверить, что кто-то из пленников смеет оказывать неповиновение. — К царю! Немедленно!
Я открыла глаза и сразу же наткнулась взглядом на черное голенище сапога. Скользнула взором повыше, увидела короткий нож, висевший на поясе, и, чуть повернув голову, пристально посмотрела в лицо незнакомца.
— Ты кто?
Стражник замер. Наверное, при нем пленные девки еще ни разу не позволяли себе такой вольности.
— Царь к себе вызывает, — растерянно повторил он.
— Ну, раз вызывает, иди. Разрешаю.
— Тебя вызывает!
— Так бы сразу и сказал, — зевнула я. — Время сколько?
— Солнце уж давно встало.
— А завтрак где? Не-э, без завтрака не пойду! Вдруг меня там убивать будут? А на голодный желудок помирать врачи не советуют. Давай, овсянку неси.
Стражник побагровел.
— Какую овсянку?
— В тарелочке с голубой каемочкой. — Я сладко потянулась и поднялась с ковра. Чаяна и Голуба стояли у противоположной стенки и с изумлением наблюдали за моими капризами. — Девочки, вы уже завтракали?
— Нет…
— Ну вот, голодом морят. Вот придет Кощей, так и скажу. Спать мешали, еды не давали, одеяла пухового пожалели.
— Ты чего городишь? — Стражник чуть отступил назад. Ага, значит, все еще боятся тут Кощея!
— Ты сначала завтрак принеси, а потом уже к царю веди, а то ведь мы дамы непростые, у самого Бессмертного в невестах ходим. Чуешь, чем недовольство наше закончиться может?
И не надо никому знать, что одна невеста бывшая, другая с женихом разругавшаяся, а третья вообще никакого отношения к Кощею не имеет.
Стражник задумался. Я усмехнулась. Думай, думай, у меня на все ответ имеется.
— Ладно. Сейчас принесу.
Чаяна едва дождалась, пока мужик скроется за дверью. Только она захлопнулась, тут же подскочила и крепко обняла.
— Ой, Верико, как только смелости хватило с ним спорить! У меня сердце чуть в пятки не ушло.
Голуба покачала головой.
— Бедовая девка!
А я довольно потирала руки. Сейчас позавтракаем, а там, даст бог, и Кощей подоспеет.
Но вот уже и завтрак кончается, а верного спасителя так и нет.
— И где он? — недовольно протянула я.
— Кто?
— Кощей, кто же еще.
— А ты уверена, что придет?
— А как же! Вот смотри, — я повернулась к Чаянке, — Яга ему расписывала, что на мне жениться надо поскорее, а он отнекивался. Потом мы поругались, и я ушла. Но это не важно. Важно то, что Яга сама меня украла. Значит, она даст Кощею потомиться немного, поискать любимую невестушку, а потом отправит меня спасать. Понимаешь?
— Не совсем.
— Кто спас, тот и прекрасный принц.
— А-а-а… Все равно не поняла.
— Чаяна, ты умный человек, вот скажи, какую любовь мужчины больше всего ценят?
— Ту, которую завоевали. Девица, что сама на них бросается, никому не нужна.
— Вот именно. Теперь поняла? — Я широко улыбнулась. — Он меня спасает от похотливых лап царя Горислава, а это почти на подвиг тянет. Кощей весь такой смелый, сильный и решительный, а я — бедная пленница, невинное, безропотное создание…
— Ты? Безропотное?!
— Не перебивай. Безропотное и невинное. А самое главное, очень ждущее своего спасения. По законам жанра он просто обязан на мне жениться.
— Кощея надо в летопись внести, для потомков, — вставила Голуба.
— Зачем?
— В поучение следующему поколению. Никогда, мол, не связывайтесь с девицами из… Как ты сказала? Из Московского царства. Если там все хоть наполовину такие отчаянные, как ты, то беда.
— Не переживай, таких там немного. Я, еще раз я и только я. Вот, всего три человека.
— Какая же ты беспечная!
— Расчетливая.
— Ветреная.
— Смекалистая.
— Непутевая.
— Кощеем любимая.
— Ой ли?
— Без сомнения. Просто он сам этого еще не понял.
— Ну хорошо, коли так, — усмехнулась Голуба. — К Гориславу пойдешь, напомни, что меня можно уж и домой отослать. Ему одной тебя хватит.
— Если не забуду.
— Ты уж постарайся.
В это время как раз вернулся стражник.
— Готова?
— Вполне, — поднялась я с подстилки. — Веди, да поскорее, а то могу и передумать.
— Краса моего сердца! Сегодня еще милее, чем вчера! — Горислав вновь сидел на троне и держал в руках перевернутый вверх ногами фолиант. Так сказать, читал.
— А вот ты со вчерашнего дня ни капли не изменился.
— Ох, время, время… На самом деле оно так непостоянно. Но для тебя, красавица, я готов победить даже его.
— Правда? Секрет вечной молодости откроешь?
— Да что его открывать-то, милая? Вон в Золотом царстве молодильные яблочки растут, съел одно — и все, благодать.
— Не знала.
— А подойди ближе, я тебе еще не то расскажу.
— Мне и отсюда хорошо слышно.
— Подойди, не обижу. — Горислав огладил бороденку.
— Нет, нет, не стоит.
— Да ты что? Не веришь мне, что ли?
— Верю, — без запинки ответила я. — Верю. Но лучше тут постою.
— Что ж ты, девка, такая…
— Бедовая?
— Строптивая. Но это даже лучше. Ох и любить я тебя буду!
— Люби, — я милостиво кивнула, — только, если можно, на расстоянии.
— Э нет, на расстоянии неинтересно, да и вообще… — Царь медленно поднялся с трона. — Чего время тянуть? Давай сразу за свадебку!
— Может, не надо? Мы еще так мало друг друга знаем.
— Надо, красавица, надо. Во мне твое спасение, помнишь?
— Угу, забудешь тут…
Ну, Кощей, если ты сию минуту не появишься, ближайшие триста лет мстить буду!
Горислав неспешно шел в мою сторону, даже мурлыкал какую-то мелодию, видимо, настроение было хорошее. Чего не скажешь обо мне. Вся бравада стремительно улетучивалась.
— Не хочу замуж, — честно призналась я, прижимаясь к стене.
— За Кощея? И не понадобится.
— За тебя не хочу, а за Кощея вовсе не против.
— Фу, он же старый, — скривился Горислав, неторопливой поступью приближаясь все ближе и ближе.
— Ты тоже не мальчик.
— В моем возрасте мужчина только расцветает.
— Да у тебя не только цветочки, но и ягодки уж высохли, а все туда же, про опыление думаешь.
— А я яблочек, молодильных…
Горят глаза у царя, безумным восторгом светятся.
Я поежилась. Этого только не хватало. Кощей, чертов ты герой, где ты?
— Ну что ты, любушка, ну что ты, милая… Зачем от меня отдаляешься, я, можно сказать, всей душой к тебе прикипел.
— Главное, не сгори дотла, а то стражникам объяснять твою внезапную кончину придется, — пробурчала я, уворачиваясь от потных рук Горислава. — Куда лезешь? А ну, не трожь!
— Ой, красавица, завела ты меня, мочи нет, — раскраснелся царь. — Ну все — беру тебя в жены!
— Не-не-не! Даже не думай, — воскликнула я, отталкивая слишком любвеобильного мужчину. — Я Кощею отдана и буду век ему верна, как говорил великий Пушкин.
— А он тоже был его невестой?
— Кто?
— Пушкин.
— Руки прочь! Не был он ничьей невестой. Да хватит меня лапать!
— Что же ты родному мужу отказываешь? — вдруг обиделся Горислав.
— С каких пор ты мне муж?
— Ну как же, только что. Взял тебя в жены.
— А… и это все?
— А нужно что-то еще?
— Нет, меня все устраивает. — Я прекратила вырываться. — Значит, так, дорогой супруг: хочешь любви и нежности, будь добр, заслужи.
Горислав прищурился:
— Обманываешь?
— Как можно! Собственного мужа обманывать? Да за кого ты меня принимаешь?
— Ну ладно, ладно, не кипятись, золотко. Чего надобно-то? Любое желание исполню.
— Развода хочу.
— Э, нет… Стража!
— Я пошутила, — улыбнулась я, хватая царя за руки. С сумасшедшими надо поосторожнее, а то мало ли. — Зачем мне развод? Ты меня просто погулять выпусти, в лесок сходить, в соседние царства заглянуть…
— Стража!
— Да что ты заладил — стража да стража. Уж и пошутить нельзя.
— Не надо стражу! — Горислав пошевелил бровями. — Забавляемся мы! — И вдруг как чмокнет в щеку, оглушительно, слюняво. — Ух, игрунья моя! Проси чего хочешь, но без глупостей.
Я вспомнила Голубу, обещала ведь домой ее отослать. Тем более в Серебряном царстве Кощей гостит, увидит она его, побеседуют. Убедит на помощь скорее ехать, а то больно медленно движется спаситель. Белого коня, что ли, никак не найдет?
Только хотела просить, как вдруг вспомнила про другую беду. И она показалась намного значительнее и важнее.
— Царь-батюшка, а вот слышала я, что есть тут чернавушка малая, Елей зовут. Во дворце служит.
— Ну, может, и есть такая, почем знаю?
— А можешь ее мне в услужение отдать?
— В темницу, что ль?
— А я все еще в темнице жить буду? Щедр ты с женами, ничего не скажешь… Ну давай в темницу. Только чтоб сейчас же привели.
— Хорошо, красавица, будет тебе собственная чернавка. — Царь приосанился. — Ну, заслужил я ласки?
— Смотря какой, — уклончиво ответила я.
— Позволишь еще раз поцеловать? Больно уж щечки у тебя хороши, как яблочки наливные.
— Всего-то? В смысле приведешь Елю, тогда поцелуешь.
— Договорились!
Дверь темницы распахнулась, и на пороге возник Горислав.
— Ну, супружница моя, выполнил все, что велела. Забирай чернавку.
В помещение юркнула худенькая девчушка.
— Еленька! — Чаяна вскочила на ноги. — Еленька, милая!
Девчушка замерла от неожиданности, всхлипнула и, узнав старшую сестру, бросилась в ее объятия.
— Чаяна-а… — заревела она.
— Хватит мокроту разводить, — пробубнил Горислав. — Ну что, красавица, по душе мой подарок?
— По душе. — Я с улыбкой наблюдала за копией Чаяны, девица оказалась такой же белобрысой и светлокожей, только возрастом помладше.
— Ну, раз по душе, то плати, — ухмыльнулся царь.
— Нет бы бесплатно поработать, волонтерство нынче в моде…
— Чего?
— Целуй, говорю, только поскорее.
Я подставила щеку, которой тут же коснулись слюнявые губы Горислава.
— Ох, хороша женка, молода, красива. Шейка лебединая, плечики словно из камня выточены, ручки… мм… каждый пальчик на вес золота! — Царь пожал мою руку. — Таким пальчикам кольца с каменьями самоцветными положены, а не… — Вдруг он застыл, побледнел, затрясся и, не отводя взгляда от моих рук, судорожно пробормотал: — Что это?
— Где? — не поняла я.
— Кольцо… кольцо… — Губы Горислава дрожали, не давая выговорить нужные слова. — Кольцо! Доченьки моей кольцо! Откуда?
Мы с Чаяной быстро переглянулись. Да, помню, говорила она что-то такое… Вроде колечко волшебное раньше дочери Подземного царя принадлежало, только до этого момента я как-то не задумывалась, что Горислав и есть тот самый царь. Голова другим была занята.
— Откуда у тебя ее кольцо?! — прошептал царь, разглядывая изящную серебряную змейку с золотой короной на голове.
— А это точно ее? Может, ты ошибся?
— Да как я обознаться могу? Сам колечко в дальних странах заказывал, за три моря гонцов посылал, все для доченьки любимой… Как оно к тебе попало?
— Кощей дал, — не стала отнекиваться я. Его-то он по-всякому если и не боится, то хоть чуть-чуть уважает, а меня и пришибить, не разобравшись, может. — Я невеста его, помнишь?
— Жена ты моя!
— А раньше была его невестой.
Горислав нахмурился.
— Отдай колечко!
— Не могу, — растопырила я пальцы. — Видишь, не снимается.
— Отдай!
— Да не могу! На, сам попробуй!
Горислав ухватил меня за палец и с силой потянул за кольцо.
— Отдай!
— Вот заладил… Больно! С кожей сдираешь, идиот, — прошипела я, отталкивая царя. — Нечего было твоей дочке драгоценностями разбрасываться.
— Отдай, — прошептал он горько, а в глазах, по-детски обиженных, неожиданно заблестели слезы. — У меня же ничего больше нет. Пропала моя кровинушка, сгинула… Даже памяти не осталось.
Жалко стало мужика. Ну правда, жалко. Не виноват же он, в самом деле, что судьбой на всю голову обиженный.
— Если отдам, отпустишь?
— Жена же ты, как же…
— Развод дашь и отпустишь. Учитывая, какая у нас свадьба была, развод еще быстрее выйдет. Ну? Свобода в обмен на кольцо!
Задумался Горислав, почесал бороденку. Глаз с кольца не сводит, вижу, что ради него на все готов, но и супругу новоиспеченную так просто терять не хочется.
— Ты жену себе новую в любой момент найдешь, а память от дочери только одна, — небрежно намекнула я.
— А! Леший с тобой, — безысходно махнул он рукой. — Отпущу! Давай кольцо!
Я улыбнулась.
— Позволь мне десять минут с подружками попрощаться.
Горислав кивнул и вышел прочь из темницы.
— Ну, девчонки, рассказывайте теперь все, что знаете об этом колечке, будем пытаться снять.
— Ох, Верико, да я же почти ничего не знаю! — Чаяна схватила меня за руку, рассматривая украшение. — Сейчас, сейчас… Так, взять в рот его надобно, зажать меж зубов и желание загадать, тогда исполнится.
— Как я его зажимать-то буду? Вместе с пальцем?
— Не торопи… Думаю, вспоминаю. Голуба, ты об этом что-нибудь знаешь?
Царица лишь пожала печами.
— И слыхом не слыхивала.
— Я знаю. — Еленька потерла покрасневший от слез носик. — Пока во дворце служила, чего только не наслушалась.
— Что ты знаешь? — вскинулась я. — Рассказывай!
— Ты, царевна, подумай о том, какое желание исполнить надобно, оно и снимется.
— Я не царевна.
— Царевна, — повторила Еля. — Что ж, я не вижу, что ли.
Я отмахнулась — времени на споры не было. Хочет считать царевной, пусть считает. Все равно половина сказочного мира меня за высокородную держит. Одной почитательницей больше, одной меньше, без разницы.
Сформулировав желание, покрепче зажмурилась и принялась усердно думать.
— Ты чего пыхтишь?
— Думаю.
— Плохо думаешь, — отрезала Чаяна, подергав кольцо. — Все равно не снимается.
— А как по-другому-то? Еля, чего я не так делаю?
Девчушка смешно сморщила лобик, призадумалась, а потом вдруг воскликнула:
— Так не о себе думать надобно! Колечко только те желания выполняет, что не на себя саму завязаны.
— Это как?
— О чем ты думала?
— Пожелала, чтоб Кощей поскорее тут оказался.
Еля округлила глаза.
— Зачем? Он же изверг!
— Молчи, — одернула ее сестра, — он жених Верико.
— Бедная… И что, неужто свадьбы не избежать?
Я хитро усмехнулась:
— Нет. Я сама за него замуж хочу. Это он все никак не соглашается.
Девчушка онемела на миг, но потом, взяв себя в руки, промолвила:
— Лучше уж за Горислава.
— Эй, я Кощея почти люблю!
— Тьфу, тьфу… Сглазили тебя, вот дурью и маешься.
Мы с Чаяной только посмеялись. Эх, Еленька, побудешь в нашей компании подольше, еще и не такие чудеса узнаешь.
— Так что там с кольцом? — напомнила я. — Скоро сумасшедший вернется, торопиться надо.
— Ага, так что у тебя с желанием?
— Чтоб Кощей поскорее меня нашел.
— Вот! Тебе Кощей нужен для себя самой, так?
— Ну, выходит так.
— А такое желание колечко не исполнит.
Я вновь зажмурилась. Значит, надо думать не о себе. И не о Кощее. Хорошо… А если так?
— Ой, снялось, — ошарашенно прошептала Чаяна, рванув кольцо. — На, зажимай в зубах! Скорее!
Холодный металл имел противный солоноватый привкус, словно несвежий крекер в рот запихнули.
— Чего желаешь? — прошелестел тихий голосок из угла.
Я обернулась. Из темноты, поблескивая янтарными глазами, выползла маленькая змейка.
— Зачем звала, чего желаешь? — повторила она.
— Ой! — взвизгнули девочки, задирая юбки повыше. — Змеюка!
— Тише, — шепнула я. — Молчите, если хотите выбраться отсюда.
В темнице молниеносно наступила тишина.
— Так чего надобно? — в третий раз вопросила волшебная гостья.
— Перемести Голубу в Серебряное царство, во дворец царя Бугомира, а Чаяну и Елю в Черноморово селенье. Сможешь?
— Смогу, отчего не смочь.
— Вера, — неожиданно подала голос Чаяна, — пусть меня к Кощею отправит. Я ему все объясню и потороплю. А домой опосля доберусь, время еще есть.
— Хорошо, — кивнула я. — Значит, Голубу во дворец к Бугомиру, а Чаяну и Елю — к Кощею.
— Сделано, — кивнула змея, и в тот же миг мои сокамерницы исчезли. — Еще чего изволишь?
— Нет… хотя, стой, погоди! Где дочка Горислава? Твоя бывшая хозяйка?
— У Кощея. Кольцо-то он тебе дал, — высунув раздвоенный язычок, прошипела змейка.
— Как — у Кощея? — Моему удивлению не было предела. — Где?
— Знать не знаю, ведать не ведаю. — Чешуйчатая гостья постепенно растворялась в воздухе. — Спроси у него…
— Спрошу. Обязательно спрошу.
— Ну что, милая, попрощалась с подружками? — Дверь подземелья открылась, в темницу заглянул Горислав.
— Попрощалась.
Я встала прямо перед ним, закрывая спиной обзор, и протянула кольцо.
— Держи.
Царь трясущимися руками взял украшение, поднес к губам, прижал к ним на мгновение, а потом суетливо спрятал за пазуху.
— Дочкино, — прошептал он, похлопывая себя по груди. Видимо, греет колечко родительское сердце.
— Сдержишь слово? Отпустишь? — Мне вдруг стало страшно, что все напрасно, что не выпустит, оставит в темнице.
— Сдержу, отчего же не сдержать. — Горислав сощурился. — Делов-то — одну жену на другую поменять.
Я усмехнулась.
— Неужели новую супругу успел выбрать?
— Дело недолгое.
— И правда. Так кто счастливица?
— Да вот она! — Царь отодвинул меня в сторону и заглянул в комнатенку. — Где же? Тут ведь была…
Ледяные мурашки пробежали по спине, а во рту предательски пересохло.
— Кто? О ком ты, любезный, одна я.
Горислав покрутил головой, но, не найдя пропавших пленниц, нахмурился.
— Где они все?
— Опамятуйся, родимый. Одна я, видишь?
— Стража!
— Зачем стражу? Недоразумение вышло, а тебе сразу ОМОН подавай.
— Сбежали! Пленницы сбежали!
Мне вдруг стало страшно. Я так надеялась, что безумный царь по дурости-то и не заметит, но нет, очевидно, остались еще мозги.
— Убери стражу, — взмолилась, видя, как рослые охранники входят в двери. — Убери! Ты меня отпустил, пожалей и моих подруг. А я за это постараюсь дочь тебе вернуть!
Горислав резко взмахнул рукой, и стража послушно вернулась в коридор.
— Повтори, что сказала! — дрожащим голосом приказал он.
— Я постараюсь — слышишь, только постараюсь — вернуть тебе дочь. Но стараться буду изо всех сил.
— Обещаешь?
— Обещаю, — выдохнула я, опасливо косясь на двери.
— Будь по-твоему, красавица. Дарю свободу тебе и твоим подруженькам, но учти: не вернешь мне царевну, вновь сюда доставлю!
— Хорошо.
— И сроку тебе на это… — Горислав задумался. — Неделя. Сдюжишь?
— Сказала же, постараюсь. Если она жива до сих пор и действительно там, где я думаю, — верну.
— Вот и ладно, вот и хорошо. — Царь вновь вытащил колечко. — Вернется домой она, чую, что вернется.
Только сказал, как вдруг потемнело все вокруг, поднялся ветер, которого вроде и быть не должно в подземелье, закружились сухие листья под ногами, загрохотал чей-то грозный, но такой знакомый голос:
— Сию минуту отпусти мою невесту!
О! Да это Кощей, собственной героической персоной, наконец-то явился на выручку. Поздновато, дорогой мой, я уже сама управилась.
— Соизволил-таки, — поджала губы я. — Не прошло и года.
— Верико, как ты? Он тебе ничего не сделал? — Кощей окинул меня цепким взглядом и, удостоверившись, что невеста цела и невредима, успокоился.
— Что-то долго ты меня спасал!
Мужчина покосился за мою спину и вздохнул, я тоже обернулась. У стены стояла Яга и чему-то довольно улыбалась. Интриганка!
— Ну расскажи, расскажи, Кощеюшка, почему ты ее так долго спасал? — ехидно произнесла она, подмигивая.
— Шанс давал, — нехотя пробурчал Бессмертный. — Последний.
— Какой такой шанс? — удивилась я.
— Шанс на нормальную жизнь с кем-нибудь более подходящим, нежели я.
— С Гориславом, что ли? — Мне стало смешно. — Нашел подходящего! Да ни за что!
— Ты ушла и сказала, что устала ждать.
За сутки, что мы не виделись, глаза Кощея стали еще красивее, залюбоваться можно.
— Глупая была.
Я подошла ближе. Мужчина дернулся, словно хотел по привычке отодвинуться, но в последний момент передумал.
— Прости меня, пожалуйста. Я готова ждать, если это так нужно. Просто… ожидание обижает, понимаешь?
— Понимаю. — Кощей напряженно следил за моими руками, что ненавязчиво пробежались по мужской груди.
Хм, мне кажется или у него мышцы появились? Приятно так, пощупать можно. Не по дням, а по часам меняется Темный царь, скоро совсем красавцем станет. Я блаженно огладила бицепсы. Даже жалко такого убивать потом.
— Верико, пошли домой, — прошептал Кощей, который терпеливо сносил мои прикосновения.
— Пошли, — послушно улыбнулась я.
Яга удовлетворенно что-то прокряхтела. Надо бы ей спасибо потом сказать, умная старуха оказалась.
Где-то у выхода сдавленно охнул Горислав.
Ох, а я же совсем забыла про него! Нельзя обижать блаженных, они же не виноватые, что разум помутился.
— Кощей, Горислав тут ни при чем. Пощади его, он меня и пальцем не тронул.
Бессмертный хмыкнул.
— Да знаю я его причуды. И тебя знаю, не могла позволить лишнего.
Подземный царь облегченно вздохнул.
— Красавица, — шепнул он, — ты только не забудь. Ты обещала!
— О чем он? — приподнял брови Кощей.
Я задумчиво перевела взгляд на жениха.
— Напомнил, что мне поговорить с тобой надо.
— Серьезный разговор-то?
— Даже не представляешь, насколько серьезный.
— Ну, тогда домой поспешим. Тем более Яга с сестрицей повидаться хочет. А там уж и беседу держать будем. Согласна?
— Как скажешь, — доверчиво прижалась к нему я. — Даже спорить не буду. Честно! Чего смеешься?