Ночевка в конюшне, как ни странно, удалась на славу: должно быть, причиной тому был свежий воздух (вентиляция работала исправно), усталость и сытный ужин. Даже Керр не выводил свои немыслимые рулады (об этом Вера позаботилась отдельно), да и прочие спали сном праведников.
Конечно, без стражи не остались: ее попеременно несли все — и Гайя, и ученики. Среди людей нашлись бывшие охотники (читай — браконьеры), которые еще не растеряли навыков и могли различить подозрительный звук в вое ветра.
Один из таких и заметил неладное перед самым подъемом, когда многие уже зашевелились и принялись одеваться.
— Там… там такое! Идите скорее! — выкрикнул он, заглянув на мгновение внутрь и впустив морозный воздух. — Госпожа!..
— Иду! — Вера первой вылетела наружу и замерла, будто на стену налетела. — Вот это да…
Остальные — кто в одном ботинке, кто вовсе босиком, сгрудились за ее спиной.
Зрелище было ошеломительным.
За ночь ветер унялся, небо очистилось и теперь сияло ослепительной утренней голубизной. Снег и лед на окрестных горах сверкали так, что больно было смотреть, а замок…
Замок медленно и бесшумно распадался на части. Вот провалилась внутрь самой себя башня левого крыла — только облачко пыли взвилось над нею. Вот обрушилась центральная часть — груда камней выглядела странно и чужеродно на нетронутом снегу. И правое крыло осело, взметнув искристую снежную пыль.
Ни грохота, ни стука — так развеивается волшебство. Безымянный замок принимал ту форму, в какой пребывал многие годы до вмешательства волшебника, и только.
— Дышится-то как… — шепнул кто-то, и Вера невольно вдохнула поглубже.
И правда: морозный воздух был чистым и свежим, от него ломило зубы, а на языке оставался привкус талой воды.
— Защита пала, — негромко сказал у нее за плечом Ран, и она кивнула.
Замок больше не притягивал чужое волшебство. У него вовсе не осталось линий силы — это были просто старые развалины. И только в самой сердцевине, где-то очень глубоко, Вера могла различить, что-то звучало. Ритмично, очень тихо и очень медленно — как сердце, уставшее биться.
Вот оно пропустило удар… другой… На кардиограмме, наверно, зубцы становились бы все ниже и ниже, пока не превратились бы в прерывистую прямую линию. Вере казалось, будто она видит это воочию: вот линия гор, острые пики, а вот они исчезают, проваливаются в долину, наступает тишина, такая, что в ушах звенит…
Кто-то схватил ее за локоть, но она не отреагировала, не успела.
Казалось, это снег взвился под порывом ветра, но ни малейшее движение воздуха не коснулось лиц.
В полнейшей тишине, под утренним солнцем, над безымянным замком, зачем-то названным школой Примирения, раскрыл колоссальные сверкающие крылья дракон.
— Проснулся… — прошептал Отан, но Вера не повернула головы — она во все глаза смотрела на сияющее чудо, которому не было дела до людей.
— Проснулась, — поправил знакомый голос. — И так славно, что это случилось таким вот утром, а не в бурю!
— Ты?.. — Вера потеряла дар речи.
— Не признали, что ли? — Триан, точно такой, каким она его запомнила — взъерошенный, рыжий, а на солнце вовсе огненный, — улыбнулся. — Уж простите, хозяйка, зеркало с собой не потащил, надеялся, не забыли еще мою физиономию! Эй, а руками-то зачем хватать?..
— Гляди-ка, правда живой… — протянул Керр, но ладонь с его плеча не убрал, мало ли. — Но как такое возможно?
— Я расскажу коротенечко, — ответил тот, взглянув на Веру. В зеленых глазах его сверкали огоньки, серебристые, как у шиарли, только много ярче. — Времени мало осталось.
— О чем ты?
— Если вы будете перебивать, я до вечера не управлюсь, а мешкать мне никак нельзя, — серьезно сказал Триан и кивнул в сторону дракона.
Тот (вернее, та) казался сотканным из ледяной пыли. Тело его, а в особенности расправленные крылья просвечивали в солнечных лучах, а когда колоссальный зверь менял позу — полыхали нестерпимым блеском. Драконица не собиралась улетать, а до букашек внизу ей не было никакого дела: взгляд ее был устремлен на ослепительное горное солнце, на которое, говорят, даже орлы не могут смотреть в упор.
— Да ради одного этого стоило высидеть целый круг в такой дыре… — едва слышно выговорил Дэр. — Дракон! Настоящий, живой!
— Боюсь, уже нет, — серьезно сказал Триан. — Ну в самом деле, довольно перебивать, иначе никогда не узнаете, в чем было дело! Скажите им, хозяйка, чтобы умолкли и потерпели немного — история недлинная…
— Зная твое красноречие, могу со всей уверенностью сказать, что до обеда ты точно не уложишься, — фыркнула она, но приказала, повысив голос: — Умолкли, живо! Все уточняющие вопросы — после рассказа, и если Триан успеет — ответит! Ответишь ведь?
— Куда ж я денусь, — ухмыльнулся он. — Но вы верно сказали — если успею.
— Так не тяни кота за хвост, говори! Начни хотя бы с того, как… каким образом ты оказался среди живых, если я тебя своими руками похоронила?
— Нашими, — поправил Ран и получил локтем в бок.
— Ну… можно, я стану называть вас по имени? Какая вы мне теперь хозяйка?
— Называй как хочешь, — топнула ногой Вера, — только не тяни время! Сам же сказал, что его в обрез!
Триан помолчал пару мгновений, словно собираясь с мыслями, потом вдруг резко повернулся — и толпа отпрянула, словно он очертил вокруг себя магический круг.
Так и есть, присмотрелась Вера, но… Каким образом? Он ведь не волшебник! Линии силы те же, что она запомнила! Или нет? Какое-то отличие было, но она не смогла с ходу подобрать подходящего сравнения.
— Кое-что лучше показывать, — пояснил Триан в ответ на вопросительный взгляд. — А так будет хорошо видно.
— За такое начало представления тебя в нашем балаганчике тухлыми яйцами забросали бы, — не удержался Лио, и Вера жестом попросила его умолкнуть.
Триан подождал еще немного, убедился, что все шепотки стихли, и произнес негромко, но отчетливо, так, что слышно было всем:
— Эта история началась вовсе не с нашей встречи, Соль Вэра, а задолго до нее. Так давно, что, наверно, даже тот из числа ваших достославных предков, кого вы вспоминаете первым в сорока семи поколениях, ее не застал.
— Мы так и думали! — сорвалось у Рана, и Вера шикнула на него.
— В те годы, — продолжал Триан как ни в чем не бывало, — драконы встречались чаще, чем теперь. Вернее, их проще было обнаружить, потому что они не очень-то прятались: люди их побаивались, и правильно делали — дракон может не заметить, кто там копошится внизу, и прости-прощай, отважный рыцарь!
— Ты клонишь к тому, что какой-то особенно храбрый рыцарь все же собрался на дракона, но не победил, а заполучил некое хитрое проклятие? — спросил Керр.
— Вовсе нет, — покачал тот головой. — И я ведь просил не перебивать! Драконы были беспечны, вот что главное. Им же неинтересна вся эта ваша возня, политика, титулы, завоевания… Вот открытия — другое дело. Дракон никогда не откажется узнать что-нибудь новенькое, так что имейте в виду: Золотой остров открыли вовсе не люди, и первое кругосветное путешествие — тоже не ваша заслуга!
— Неудивительно, с такими-то крыльями… — пробормотал Дэр.
— А как это — кругосветное? — шепотом спросила Тара у Отана. — Свет разве круглый?
— Не плоский же! — фыркнул он.
— Нет, ну не совсем плоский, горы вон торчат, но…
— О форме нашего мира поговорим позже, — оборвала Вера. — Мы слушаем, Триан. Айярей Тару Дасс, предок Императора, первым обогнул земной шар, как записано в летописях, и это все, что нам известно. Вероятно, драконы не сочли необходимым известить людей о своих открытиях?
— Айярей Тару Дасс уж точно не собирался раскрывать всем и каждому свою истинную природу, — ответил Триан. — Ну что вы так уставились? Заскучал, слетал, увидел много нового, но в одиночку исследовать все это слишком скучно, а родичей еще поди дозовись, у них своих развлечений хватает… Вот он и собрал команду всем на зависть, пересек с нею три океана и шесть морей и открыл множество преудивительных берегов!
— Погоди, ты же не хочешь сказать, что этот великий путешественник и исследователь на самом деле был…
— Почему был? Он и сейчас жив! — фыркнул Триан. — Но здесь ему давно наскучило, и если он вернется, то очень и очень нескоро. За пределами вашего мира еще столько неизведанного!
— Дожили, — пробормотал Керр. — Теперь, оказывается, в роду Императора были драконы. Ну, хотя бы один…
— Триан соврет — недорого возьмет, — хмыкнул Лио. — Доказательств-то у него нет.
— Не хотите, не верьте, — проворчал тот, но не рассердился, Вера видела. — Опять отвлекли, что ж ты будешь делать!
— Ты сказал — драконы были беспечны, — напомнила Вера.
— Верно. Беспечны, дружелюбны и очень сильны.
— Пугающее сочетание, — пробормотал Ран. — Так вот захочет тебя осчастливить какой-нибудь дружелюбный, оглоблей не отмахаешься…
— И достаточно умны, — добавил Триан, — чтобы не очень вмешиваться в ваши дела. Могли ведь и раскол предотвратить, и войны остановить, но не сунулись, решили, что это только ваше дело. Многие до сих пор об этом сожалеют.
— Так раскол все-таки был?! — воскликнула Шегарин. — И мы…
— Всходы одного семени, — кивнул он, и почему-то не хотелось вслух сомневаться в его словах.
Казалось бы: бродяга, сказочник, ан поди ж ты! Иному военачальнику бы такую силу убеждения! Хотя нет, лучше не надо, подумала Вера. А то он убедит, только волю дай, потом не обрадуешься…
— Вы очень интересовали драконов, — продолжил Триан, — и немудрено: такие коротенькие жизни, но за отмеренный вам срок успеваете сделать больше, чем иной долгоживущий… Или натворить, это уж как получится.
— Наблюдали за нами, значит? — недобро прищурился Ран. — Как за букашками?
— Это ты сказал, не я, — ответил тот. — Но это-то ладно. Главное, вас драконы тоже интересовали. Они, видите ли, нравились далеко не всем…
— Представь себе, я их понимаю. — Вера покосилась на снежного дракона, разминающего крылья над развалинами замка. — Хочешь сказать, что кто-то отважился выйти с таким вот… созданием один на один?
— Зачем же один на один? Даже самому сильному волшебнику — а в те времена магия ваша была еще очень примитивной, зато в разы более мощной, чем теперь, — в одиночку против дракона не выстоять. Ну хотя бы потому, что дракон не станет заниматься такими глупостями, а уйдет прочь. Это все равно как если бы муравей напал на человека в полном боевом доспехе!
— Муравей в штанах, скажу я тебе, — не выдержал Лио, — весьма досадная помеха! А если это не серый муравей, а зеленый, то ты из этого доспеха выпрыгнешь впереди собственного визга, лишь бы поскорее в любую лужу окунуться, так печет…
— Ты прав, не слишком удачное сравнение, — признал Триан. — Люди не могли забраться драконам под шкуру, зато снять с них эту шкуру так и норовили. Тоже, знаешь ли, досадная помеха вроде роя мошкары!
Подумав, Вера сказала:
— Раз драконы так любознательны, значит, люди не могли не попытаться приманивать их на какие-нибудь загадки, верно?
— Да, Соль Вэра, именно так. Конечно, опытного дракона подобным образом не взять, но те, что помоложе, незнакомые еще с вашей натурой… те попадались даже в грубо расставленные силки. Единичные случаи еще можно было списать на стечение обстоятельств и глупость пострадавших, но когда молодые драконы начали пропадать один за другим, старшие заволновались…
— Надо лучше детей воспитывать, — высказался Дэр, — чтобы не совались куда не положено.
— Оно конечно. Если бы знать, где упасть, так не соломки, а пуховых перин бы постлал, но не о том речь, — сказал Триан. Он смотрел на развалины, на сияющего на солнце дракона, и лицо его было серьезно. — Я уже сказал, что драконы были очень сильны.
— Кто-то придумал, как использовать их мощь? — спросила Вера, потому что такой вывод напрашивался первым, и он кивнул.
— Этот кто-то первым сообразил, что сила дракона не зависит от его физического воплощения. Сейчас она, — Триан указал на громадный искристый силуэт над замком, — слабее самого неумелого из ваших учеников, Соль Вэра.
— Я догадываюсь почему, но лучше ты скажи сам.
— К этому я и веду. Тогда… — Триан посмотрел в сторону, — нашлись многие, желавшие испытать себя. Победить дракона. Этих историй и по сию пору сохранилось несчетное множество, и все об одном: поехал храбрый рыцарь или волшебник, а лучше — два в одном, нашел зловредного дракона, в долгой схватке одолел его и завладел сокровищами.
— А как же прекрасная пленница? — не удержался Лио.
— Она шла в довесок, если вообще существовала. И сокровища — это не злато-серебро, а…
— Сила дракона? — перебила Вера.
— Ну да, — Триан улыбнулся уголком рта. — Они ведь не как вы. Если убить вашего волшебника, его дух улетучится, а сила развеется, едва только тело перестанет подавать признаки жизни. Ваша магия привязана к вашим несовершенным оболочкам, и это ваша беда. И ваше спасение.
— У драконов, надо думать, дело обстояло с точностью до наоборот? — спросила она, отметив про себя, что он заговорил как-то странно, прежний сказочник никогда так не выражался. — Ты сказал, они могли принимать разные обличья… Арлис ведь упоминал о том же самом! Значит, форма для них не важна, а магия связана не с телом, а с духом, так?
— Именно, Соль Вэра. А вы лучше меня знаете, что дух можно пленить.
— Пленить… и использовать, ты на это намекаешь? Этот замок… артефакт…
Вера сжала пальцами виски.
— Скольких же он убил? — тихо спросила Шегарин.
— Очень и очень многих, — ответил Триан.
— И заключил… в какой-то предмет?
— Ну да. Назвал его не без насмешки — Яйцо дракона, — улыбнулся он. — И не ошибся…
— Я тебя совсем не понимаю! — нахмурилась Вера. — Ты не мог бы выражаться яснее?
— Куда же яснее? Ах да, я все время забываю, что вы ничего не знаете о драконах! — спохватился Триан. — Понимаете, убить дракона невозможно. Пленить дух и пользоваться его силой — да, при определенной сноровке получится, но если дух вырвется на волю, обратно ты его не загонишь. Во всяком случае, нынешним вашим волшебникам, даже если они станут работать в связке, как вы с Гайя, это не удастся.
— Ран говорит, что видел, как улетали духи драконов, и произошло это после того, как я разрушила защиту замка. А как же этот? То есть эта, — она указала на сверкающего зверя. — Ты сказал, что она уже не жива? Но она ведь и не дух!
— Это только до поры до времени… которого остается все меньше и меньше, — ответил Триан. — Как только солнце поднимется вон над той вершиной, одним драконом на этой земле станет меньше.
— Но почему? — с жадным любопытством спросила Шегарин. — Сейчас она вполне материальна, это видно… Неужели тот древний маг сумел поработить живого дракона? И довел его дух до полного истощения, когда использовал его силу для создания школы Примирения?
— Сразу видно, вы в этом разбираетесь, госпожа, — улыбнулся он. — Именно так. Он нашел дракона — но не совсем живого, — и при помощи тех духов, которых уже держал в заточении, сумел обуздать и его… то есть ее физическое воплощение.
Вера поразмыслила, потом спросила:
— Ты сказал, «не совсем живого»… Артефакт носил название Яйца дракона. Означает ли это, что волшебник отыскал настоящее драконье яйцо с зародышем и наложил на него лапу?
— Если очень грубо, то это так, — кивнул Триан. Улыбки на его лице больше не было. — Драконы ведь и размножаются не так, как вы…
— А как же предок Императора? — задал резонный вопрос Лио.
— В телесном воплощении он распрекрасно сходился с вашими женщинами, и, уверяю, так и есть: именно при нем начала зарождаться Империя в том виде, в каком она существует и по сию пору.
«И пусть дальше уверяет, что драконы в наши дела не вмешиваются!» — подумала Вера.
— Так старая знать — это потомки драконов? — спросил вдруг Ран.
— В большинстве своем, — кивнул Триан. — Айярей, Гайяри, — эти точно. Можно еще пару десятков фамилий припомнить. Есть, конечно, и те, в ком этой крови почти не осталось, но у большинства она все еще очень сильна!
— Ну правильно, старая знать ведь старается заключать браки в своем кругу, — пробормотала Вера, — но при этом семьи не выродились, детей по-прежнему много, причем здоровых и одаренных магией. Если дело в драконьей крови, то можно только поблагодарить за такое…
— Шеганаи — тоже того же корня, — сказал он. — Как звучало имя их родоначальника или родоначальницы, уже не узнать — слишком сильно его переиначили, когда стремились избавиться от всего, что связывало их с людьми, но факт есть факт.
— А как же мы? — обиженно спросил Дэр.
— И с вами та же история, — заверил Триан.
— Но из-за чего случился раскол? — гнула свою линию Шегарин. Глаза у нее разгорелись от любопытства и сверкали едва ли не ярче ледяной чешуи дракона.
— Эх, госпожа, если начать припоминать все, что к нему привело, я не управлюсь не то что к нынешнему вечеру, а даже и к следующему! А солнце уже высоко, — он взглянул вверх. — И рассказать осталось всего ничего. Вы угадали, госпожа: тот волшебник сумел отыскать то, что еще только должно было стать драконом — не яйцо в привычном вам смысле слова, не кладку вроде птичьей или ящеричьей, но зародыш, хорошо защищенный от внешних воздействий…
— Энергетический кокон! — вырвалось у Веры. — Он каким-то образом ухитрился потом растянуть его на весь замок?
— Именно так, — кивнул Триан. — Говорю же, драконы размножаются иначе. Это даже нельзя назвать зародышем в прямом смысле слова: никакой там крохотной ящерки, плавающей внутри яйца. Это нечто нематериальное, созданное из идей и чаяний родителей — а их может быть больше двух, равно как и один-единственный дракон способен создать потомка, — их предпочтений и умений, силы и знаний… И неизвестно, когда появится на свет новое существо: может быть, завтра, а может быть, спустя несколько веков, причем все это время оно будет вбирать ощущения и магию из окружающего мира.
Он помолчал, потом добавил:
— Бывает, из такого вот яйца выходит уже полностью сформировавшаяся особь, а бывает — совершеннейшее дитя.
— А что случилось с этой? — тут же спросила Вера. — Я понимаю, почему можно назвать не вполне живым еще не появившееся на свет существо, но почему ты сказал об уже… гм… вылупившейся драконице, что она не вполне жива?
— Вы же умная женщина, Соль Вэра, — усмехнулся он, — неужели не догадаетесь сами?
— Попробую по меньшей мере… Если тот волшебник жил в незапамятные времена, потом был убит или заточен — но к этому мы вернемся позже, — то с его смертью артефакт был утрачен, верно? Неизвестно, где он находился до недавнего времени, но раз драконица… м-м-м… воплотилась только сейчас, вероятно, она попросту не могла этого сделать, равно как не могли улететь духи прочих драконов… — Она помолчала и продолжила: — И все это время она впитывала сведения о происходящем снаружи, так? А если нет, это еще хуже — вечность наедине с собой…
— Такого никому не пожелаешь, — негромко сказала Шегарин. — Она наконец смогла пробить скорлупу заклятий, но уже не хочет жить. Ей незачем, она постарела, не успев повзрослеть. И, должно быть, разочаровалась в этом мире.
— Вы верно сказали, госпожа. В мире — не в жизни. Здесь ей нет места, но, быть может, найдутся более гостеприимные края, — грустно улыбнулся Триан. — Все оставшиеся у нее силы ушли на физическое воплощение. Ну… просто потому, что глупо покидать мир, даже не прикоснувшись к нему по-настоящему…
— Думаю, я не ошибусь, если предположу, что тот волшебник сдерживал ее при помощи плененных духов, — проговорила Шегарин.
— А их удерживал благодаря ее силе, — подхватила Вера. — Вот и замкнутый контур! Стоило пробить в нем брешь, и духи мгновенно устремились прочь, после чего пала и, скажем так, клетка, в которой томилось это создание!
— Вы обе правы, — кивнул Триан. — И, скажу я вам, хорошо, что в последние дни она видела и ощущала совсем не то, что прежде.
— О чем ты?
— Да о сущей ерунде, госпожа, — улыбнулся он ей. — О помощи и поддержке, взаимовыручке и дружбе, любви и самопожертвовании… Прежде ей негде было это увидеть: после гибели того волшебника Яйцо дракона много лет существовало в почти полной изоляции от большого мира. До тех самых пор, пока его не отыскали…
— Ты так и не сказал, кто был тот волшебник и что с ним сталось, — заметила Шегарин.
— Имя его было Айярей Дженна Дасс, — ответил Триан. — Он сам взял его, а каким нарекли его родители, неведомо.
«Дженна Дасс? Смертельный ветер… или вихрь? С выдумкой был че… а человек ли?» — подумала Вера.
Ран же озвучил ее невысказанный вопрос:
— Он тоже потомок дракона?
— Да. Только он в отличие от предка вашего Императора считал, что родниться с короткоживущими — позор. Больше всего презирал собственное происхождение — от обычной женщины и крылатого…
— Но если он так относился к людям, то почему убивал драконов? — не понял Дэр.
— Думаю, я знаю, — ответила вместо Триана Вера. — Надеялся, что, собрав достаточно сил и поработив еще невоплощенного дракона, сумеет избавиться от человеческой сути и стать таким же, как его предок.
— Или, может, он желал эту несчастную себе в супруги? — предположила Шегарин, кивнув на драконицу. Та изогнула шею и словно бы рассматривала что-то у себя под ногами. — Думал, что за столько лет она утратила волю и станет слушаться его одного?
— Об этом лучше спросить у него самого, — ответил Триан.
— Но…
— Что-то мне подсказывает, будто мы угадали… — пробормотал Керр.