- Выше сил человеческих...
- Да я еще не верю в это! Ирина с дочками в городе жила, а теперь переехала к нам на дачу. И надо же расположиться. И вдруг что-то она или Настя спросят, а я говорю: да вы спросите у бабули... Или: ты спроси у мамы... Я еще не могу принять, что ее нет.
- Она Вам не снится?
- Каждую ночь. По сути дела, я все время с ней.
"Комсомольская правда", 29 октября 1999 г.
Мария ГОЛОВАНИВСКАЯ
Уйти любимой
До нее и после в России не было настоящей политической леди. Внезапный яркий уход Раисы Горбачевой всколыхнул всех - она умерла любимой.
Он, Михаил Горбачев, имевший грандиозную власть, перекроивший карту Европы, затем внезапно рухнувший вниз, в опалу, в двухдолларовую пенсию, впервые говорил в камеру со слезами на глазах: "Бог с ними со всеми. Прочитаю пару лекций. Снимусь в какой-нибудь рекламе. Что я, не заработаю? Куплю маленький домик на юге Франции. На двоих. Мы говорили с Раисой Максимовной, она так этого хочет".
У них и вправду не было домика на юге Франции. Как-то после краха Горбачева поднялась было волна грязных сплетен, и он тогда сказал: тот, кто докажет, что у меня где-то есть собственность, немедленно получит ее в подарок. И все стихло. Как и ушла тогда из поля зрения их жизнь, о которой мы что-то узнали только теперь.
Она называла его Миня, он ее - Захарка. При посторонних, конечно, по именам-отчествам. Но при всех обстоятельствах они часто держались за руки. Просто так, может быть, из-за многолетней привычки, может быть, от необходимости прикоснуться друг к другу. Говорили, что она крутит им, но он, отвечая на колкий журналистский вопрос, не предал их отношений ни на минуту, выдохнув в микрофон: "Мы с Раисой Максимовной обсуждаем все".
Те, кто часто бывали у них в доме, рассказывали: она никогда не звонила ему на работу. Ни в Кремль, ни в Фонд. Зато очень часто звонил он. По нескольку раз в день. Всю жизнь. Чувствуя острую потребность в разговоре.
Они были прекрасной парой. "Михаил Сергеевич никогда не поднимал на нее голоса, - рассказывает Владимир Поляков, многолетний помощник Горбачева, - и когда она, как все женщины, начинала капать на него, он умел удивительным образом исчезать. Просто таял в воздухе, и все. А потом так же неожиданно возникал, подойдет, поцелует, скажет: "Ладно, Захарка, пойдем чаю попьем..." И что-то шепнет на ухо. И все - никакой тени, никакого напряжения".
Она всегда принимала его правила игры. И поражала окружающих элегантностью тона и жеста. Однажды они летели из Штатов, вспоминает Поляков, и когда по проходу поехала тележка Duty Free, Раиса Максимовна, как и подобает настоящей женщине, очень оживилась и спрашивает:
- Минь, надо галстуки?
- Ну, давай, - отвечает он со вздохом. Потому как очень не любил этого ее напора при покупке одежды. Сидит, уткнувшись в газету.
- Минь, может, этот? - не унимается Раиса Максимовна.
- Давай, - бурчит он себе под нос, не отвлекаясь от чтения.
- Или, может, этот?
Груда галстуков, суета, бесконечные советы. И вдруг внезапно тишина, стоп-кадр. Горбачев сопит, раскинувшись в кресле, якобы уснул.
- Ты что-нибудь скажешь в конце концов?!
Через минуту Горбачев открывает глаза:
- Что-то я, Захарочка, читал-читал и задремал, и так хорошо стало.
И все. Рука в руке. За окном бескрайнее небо. И ровное жужжание реактивных двигателей.
Всю жизнь они хранили свою переписку. Листочек к листочку с самого первого письма, написанного еще в студенческие годы. После Фороса Раиса Максимовна все письма сожгла. Боялась, что придут с обысками, начнут рыться в бумагах. "Я не перенесу, если будут копаться в моей жизни", - сказала она Горбачеву и бросила в камин четыре толстенные пачки, перетянутые голубой тесьмой.
Всю совместную жизнь - а это больше сорока лет - она дарила ему на день рождения один и тот же подарок: букетик фиалок. Почему так, вероятно, никогда Горбачевым рассказано не будет. И доставала этот букетик из-под земли. Однажды во время поездки в США она не могла найти фиалок - и отменила всю свою программу. Всех подняла на ноги, и когда крошечный букетик наконец принесли лучилась от счастья. И на этот раз все будет как всегда, а значит - хорошо.
О ней много судачили. Пытаясь понять, какой она была на самом деле. Въедливой, деспотичной, бесцеремонной, заставляющей иногда свою учительницу английского языка глотать слезы и про себя чертыхаться охрану, или, напротив, деликатной, скромной, легкой в общении? Как теперь угадать? На все есть свои примеры и контрпримеры. Если угодно - в политическом истеблишменте модно невзначай бросить фразу, что, мол, Ельцин своей головокружительной карьерой обязан исключительно ей. Якобы она однажды позвонила ему по прямому телефону, когда тот возглавлял Моссовет, и приказала отдать здание Автоэкспорта Музею частных коллекций. А Ельцин взбеленился, поехал к Горбачеву, бывшему тогда президентом СССР, и сказал, что не потерпит прямых директив от его жены. Поссорились ужасно, и началось противостояние с известным исходом. Правда? Неправда?
Правда, что Раиса Горбачева очень любила кофе. Пила его постоянно и очень крепкий. Само слово произносила очень по-старомодному "кофэ". Заказывала всегда эспрессо, причем двойной. Очень любила вкусные пельмени. В поездках предпочитала рыбу. Обожала коньяк "Хеннесси" и грузинское красное вино.
Чаще всего она выбирала бордовый цвет. Как-то взяла в руки старую фотографию, черно-белую, показывает своему приятелю и говорит: "Посмотри, у меня здесь кофточка была бордовая, а еще говорят, что женщины непостоянны".
Правда также в том, что Раиса Горбачева легко ориентировалась в сложных ситуациях и никогда не создавала вокруг себя неловкости. Многие из сопровождавших ее в путешествиях любят вспоминать, как во время поездки в Бужеваль Раиса Максимовна попросила завести ее в обычное кафе, подальше от назойливых телекамер, в пригороде Парижа. Вошли. Посетителей было мало, но все повскакали с мест, начали подходить, пожимать руки. И вдруг одна из молодых женщин едко так говорит: "А знаете, мой муж очень успешно зарабатывает на вашем муже!" - "Как это?" - изумилась Раиса Максимовна. "А он карикатурист, и у него прекрасно получается Горби, карикатуры просто идут нарасхват". Без секунды колебания Раиса Максимовна парировала: "Я очень рада, что моя семья хотя бы чем-то может помочь вашей". Всеобщий хохот. Аплодисменты.
Легкость, при гигантском самоконтроле. "Нас с Михаилом Сергеевичем разглядывают под микроскопом", - часто повторяла она. И уверенно держала удар. Никогда не позволяла себе того, что позволяют многие, оказываясь в ее положении. Она, к примеру, запретила себе ходить в дорогие бутики и выбирать там наряды. Наложила вето на одно из главных женских удовольствий. Причина была проста: с нее ни за что не хотели брать денег. "Мы будем гордиться тем, что вы приняли этот скромный дар". О чем бы ни шла речь - о вечернем платье или бриллиантовом кольце. Эта фраза сопровождала ее повсюду, и она решила: стоп. Этого не будет. Никогда. Ей приносили уже заранее заказанное в номер. Флакон любимых духов Champs-Elysees или сумочку и туфли к новому костюму, сшитому в России.
Конечно, имидж был для нее необычайно важен. Даже тогда, когда верность имиджу входила в конфликт с протоколом. Во время очередной поездки в США ей предстояло отправиться в маленький городок на выпускной праздник знаменитого женского колледжа. На этом празднике ее и Барбару Буш, с которой она была искренне дружна, должны были посвятить в почетные магистры. Праздник был в самом разгаре, произносились торжественные речи, играл оркестр. Прозвучали их с Барбарой имена. И две Первые леди послушно поднялись на сцену. Вынесли магистерские мантии и шапочки. Под рукоплескания Барбара надела мантию и стала кланяться публике. Раиса Максимовна повертела свою мантию в руках, показала всем, поклонилась, но так и не надела. Не могла заставить себя облачиться в то, что, с ее точки зрения, ей не шло. Проявляла твердость и оставалась собой.
Все свои наряды Раиса Горбачева шила в Доме моды "Кузнецкий Мост". Модельер Тамара Макеева, сшившая все "выездные" костюмы Горбачевой и по праву считающаяся автором ее зарубежного имиджа, сказала сразу: "Я дала обещание Раисе Максимовне, что никогда не буду пересказывать наших разговоров, и сдержу слово". Рассказала она совсем немного и - без сомнения - правду. Что Горбачева строго делила гардероб на "внутренний" и "внешний", считая для себя невозможным выглядеть внутри страны слишком шикарно, когда все переживают такие тяжелые времена. Это подтверждает такой факт: Раиса Максимовна отказалась посещать с мужем Московский часовой завод, хотя в то время ездила с Горбачевым везде. Сочла для себя невозможным красоваться перед исключительно женским коллективом завода, понимая, что у нее принципиально другие возможности и выглядит она не так, как они.
Тамара Макеева много говорила о деликатности Горбачевой, о ее доверии к модельерам. Макеева, в свою очередь, всегда старалась показать ее прекрасную фигуру, подчеркнуть талию и стройные красивые ноги. Рассказывала, что сшила ей несколько строгих серых костюмов, а однажды на свой страх и риск взяла и сшила красный. И Горбачева ей доверилась и надела костюм. Рискнула. Как и в другой раз рискнула, надев маленький зеленый костюм, который ей также очень шел.
Макеева приводит много примеров мягкости и женственности Горбачевой. Вспоминает: как-то та примеривает новый костюм, вертится перед зеркалом и все никак ничего не говорит. Явно что-то не то. И вдруг мягко и медленно произносит: "Я понимаю, Тамара Константиновна, что первый голос - ваш, но я могу что-нибудь сказать? Может, тут сделать юбку покороче?" Ей шли короткие юбки. Она умела не только носить, но и нести костюм. У нее были красивые руки и прекрасная пластика. Она умела хорошо двигаться и показывать свои руки, не размахивая ими, не делая резких жестов.
"Она никогда не играла "куколку", - подытоживает Макеева, - была слишком умна для этой роли. Любовь к бордовому выдавала в ней аристократизм вкуса. Она напоминала мне наездницу с полотен былых времен".
Раиса Максимовна всегда дарила Горбачеву фиалки. Горбачев, зная вкус своей жены, часто дарил ей бордовые розы. Когда машина с венками приехала на Новодевичье кладбище и началась разгрузка десятков венков, все вдруг хватились - нет венка от мужа. Поднялся переполох. Нервы. Звонки. Помощники заметались неужели случился такой чудовищный прокол? Но когда на кладбище въехал катафалк, венок нашелся. Он оказался внутри, рядом с гробом. Из гигантских темно-бордовых роз. На поминках Горбачев держался очень хорошо. Даже шутил. Понятно, самое страшное в его жизни уже случилось. Горбачев рассказал анекдот, услышав который никто не рассмеялся: "А знаете, что такое половина первого? Раиса Максимовна".
В подготовке материала участвовала Юрайте Гураускайте
"Vogue", декабрь-январь 1999-2000 гг.
Ирина ПЕТРОВСКАЯ
Из статьи "Кролики и удавы"
Мне запомнилась простая пожилая женщина, пришедшая сорок дней назад проститься с Раисой Максимовной Горбачевой. Корреспондент спросил: "Как вы думаете, почему столько народу пришло поклониться ее гробу?" Женщина ответила: "Люди хотят попросить прощения". И добавила что-то вроде пушкинского: "Они любить умеют только мертвых".
Фильм "Первая "Первая леди" из цикла "Новейшая история" (ведущая Светлана Сорокина, автор сценария - Наталья Пятерикова, режиссер - Василий Пичул), показанный на НТВ к сороковинам Раисы Горбачевой, - горькое напоминание обществу о его жестокости и несправедливости. "Ее убило время категория абстрактная, люди, в нем живущие, конкретны. И они, а не время были жестоки и несправедливы и к ней, и к ее отставному мужу. Хотя главное в фильме - не это. Главное - воспоминание о любви, которую пронесли два человека через всю жизнь и которая спасала их в самых тяжких обстоятельствах. Сегодня, когда одного из них нет, народ уже может простить им и недоступное большинству великое чувство, и сплетенные руки. Не только простить, но и умилиться, пустить слезу: "А ведь это любовь была". Впрочем, достоинство фильма в том, что он в отличие от многих передач не выдавливает из зрителя слезу - кому нужны теперь эти запоздалые слезы? Светлана Сорокина, сама или с помощью очевидцев, просто рассказывает, как жила эта, быть может, самая известная в стране семья, как вместе - друг с другом и со страной - переживала радости и горести, опровергает некоторые подлые мифы, которые в свое время отравили жизнь первому президенту СССР и его жене. Помните: мол, в Лондоне опустошила ювелирные магазины, наряды по нескольку раз на дню меняет. Жирует на наши народные денежки? Допущенная в Гохран, Светлана Сорокина бережно берет в руки и демонстрирует подарки, которые в свое время получала Первая леди от руководителей разных стран: золотую сумочку ценой чуть ли не в миллион долларов, колье, часики из бриллиантов и золота... После каждого зарубежного визита Раиса Максимовна сдавала подарки в Гохран - так было положено. Но потом она могла выкупить некоторые из них - по цене, существенно отличавшейся от настоящей. Другие так и делали. Она не делала этого никогда.
Я смотрела фильм и думала: может быть, в этом главный рецепт защиты политика от компромата и грязи - в честной, открытой, прозрачной, как теперь говорят, жизни, в щепетильности, не позволявшей жене Президента оставлять себе или выкупать за бесценок собственные подарки, в реальной помощи нуждающимся людям и больным детям?
"Известия", 30 октября 1999 г.
Сергей ЮРЬЕНЕН
Самая Первая леди
Она даже больше, чем Ее венценосный супруг, стала наводить своего неравнодушного телезрителя на мысль о том, что он, пожалуй, еще переживет уродство коммунизма в отдельно взятой. Притом, что безусловным фаном не был, за имиджем подозревая реальность, которую отринул еще юным книгочеем, твердо усвоившим, что власть развращает, абсолютная власть - абсолютно.
Как тут поверить в целомудрие державной пары? Муж и жена - одна сатана. Кстати, определение весьма глубокое, ставящее народный вопрос над нравственным смыслом симбиоза, в который неизбежно вырождается длительный союз сердец, пусть изначально чистых...