– А вот оборачиваться не надо, – предупредил насмешливый голос. – Выстрелю. Очень хочется поговорить, но выстрелю.
«Я недооценил его хладнокровие. Он пропустил меня, чтобы оказаться в выигрышной позиции, сзади. Не стреляет, потому что хочет выяснить, откуда я узнал план взрыва станции».
– Медленно на колени, – приказал Дятел.
«Как быть? Подниматься с колен – лишнее мгновение представлять собой неподвижную мишень. А если сейчас, из положения стоя, запустить «карусель» – черта с два он попадет с такой дистанции».
И все-таки Фандорин повиновался. С «каруселью» никакого разговора не получится. Дело закончится смертельной схваткой. Безгласный труп на вопросы отвечать не сможет. Допустим даже удастся взять Дятла живым – такой человек будет молчать, его не запугаешь. А кое-какие ответы получить очень хотелось.
Опять же, когда преклонишь колени, противник немного расслабится и приблизится. Что весьма и весьма желательно.
Но Дятел разочаровал – остался там же, где был. Очевидно, знал, что к Фандорину ни в коем случае приближаться не стоит. И был уверен в своей меткости.
Что ж, раз враг не сомневается в победе, значит, будет откровенней. Зачем врать без пяти минут покойнику? Этот рискованный, но безошибочно действующий прием Эраст Петрович использовал в своей жизни много раз.
– Кто вам выдал мой план? – спросил Дятел именно то, что и должен был спросить.
– Никто.
– Как же вы догадались?
– Никак. Я закинул удочку с наживкой, и вы клюнули.
– Не понимаю. Можно без аллегорий? – В голосе зазвучало раздражение.
– Не нужно чужие дневники читать. Или вы думали, я не догадался, что около Гасыма вертится кто-то из ваших людей и периодически сует нос в мои записи? Там проходной двор, подослать шпионов проще простого. Стоило мне написать про то, что нужно срочно заменить экипажи на кораблях и локомотивах, как тут же началась одновременная забастовка на железной дороге и флотилии.
Никакой реакции – настороженное молчание.
– Когда я узнал, что вы живы-здоровы, я чуть голову себе не сломал, почему это товарищ Одиссей перестал на меня охотиться, – продолжил Фандорин, совершенно не заикаясь, что с ним случалось в минуты крайнего напряжения. – А потом сообразил: зачем-то я вам нужен. Сегодня догадался зачем. Вы хотите каким-то образом мною воспользоваться. Вы от меня чего ждали?
– Что вы примчитесь, поднимете тревогу, и основная часть жандармов побежит прочесывать окрестности… Надо было мне догадаться, что дело нечисто, когда ушли все, кроме караула, – мрачно откликнулся Дятел, втягиваясь в игру.
– Старика к Гасыму вы подослали специально, – не спросил, а констатировал Эраст Петрович. Всё понемногу прояснялось. – А откуда вы знали, что приедет генерал Жуковский и наделит меня особыми полномочиями?
– Между Питером и Баку летали шифрограммы. А я их читал. Есть у меня на спецтелеграфе человечек… – Голос был задумчив. Дятел осмыслял услышанное. – Да, ловко вы меня с дневником проверили, ваше покойное превосходительство.
А вот теперь нужно было говорить очень быстро, потому что после этих слов должен был последовать выстрел. Всё, что ему было нужно, Дятел уже выяснил.
– Вам будет любопытно узнать еще кое-что… – сказал Эраст Петрович и запнулся.
На всем белом свете не найти человека, который убил бы того, кто начал фразу подобным образом.
– Что же?
«А ничего. Зубы заговариваю».
С этого момента Фандорин запретил мозгу всякую мыслительную работу. Сейчас следовало всецело довериться телу, в такой ситуации могло спасти только оно. Естественные рефлексы спонтаннее и быстрее любых сознательных действий.
Прямо с колен он кувыркнулся вперед через голову. Пуля с визгом рассекла воздух чуть выше.
Потом – прокатился боком и вскочил. Фонтанчик ударил у самых ног.
Настало время «карусели». Эраст Петрович с короткого разбега закрутил по земле колесо, отталкиваясь руками и переворачиваясь. Противник успел выпалить еще три раза, прежде чем Фандорин оказался в мертвой зоне – прижался к углу дома.
В «веблее» семь зарядов. Значит, придется подставляться еще дважды.
Бесшумно переступая, Эраст Петрович обогнул постройку с тыла, чтобы отрезать врагу путь к отступлению. С такого небольшого расстояния он услышал бы малейший шорох и определил бы движения противника. Но в доме было тихо. Дятел не трогался с места. Ждал.
«Хладнокровный господин, ничего не скажешь. Хорошо, что у него осталось две пули, а не одна. Последнюю он, чего доброго, потратил бы на себя, а так у человека иллюзия, что он еще может взять верх. Как же его там взять? Домишко маленький. Если ворваться через дверь или прыгнуть в окно, в упор он не промажет».
Наука «крадущихся» учит: если ты безоружен, как следует оглядись, и ты обязательно найдешь оружие.
Фандорин как следует огляделся. Никакого оружия не обнаружил. Зато увидел матово поблескивающую нефтяную лужу, каких в Черным Городе великое множество.
Снял тесные штаны и остался в одной набедренной повязке. Он надевал ее в предвидении бурных событий не из любви к экзотике. Затянутая особенным образом полоса ткани правильно стимулировал тандэн – точку силы, расположенную на один сяку ниже пупа.
Японские панталоны Эраст Петрович окунул в черную пахучую жижу. Поморщился. Какая все-таки гадость эта нефть! Никуда от нее, паскудной, не деться.
Протерся с макушки до пят и весь почернел, снова слился с ночью. Но и после этого не выкинул мокрые штаны, а скрутил их в жгут.
Под мышкой прямо к телу был приклеен специальным пластырем минимальный набор ниндзя: гибкий и узкий клинок с пилообразным лезвием (не понадобится); трубка с ядовитыми шипами (тоже); а вот непромокаемый трут с огнивом пригодится в самый раз.
Из дома донесся смешок.
– Что вы там возитесь, Фандорин? Заходите на огонек.
«Он напротив двери. Спиной к окну между центральным и левым окнами… Сейчас будет тебе огонек, погоди».
Эраст Петрович смотрел на луну, к которой медленно, но верно подбиралось качественное, плотное облако. Минуты полторы оставалось ждать.
– Вы случайно не знаете, кого мы прошлой ночью ухлопали вместо вас? – попробовал Фандорин вытянуть из противника еще немного информации. Но тот не клюнул.
– Правила игры поменялись. Больше никаких откровенностей. Если дадите себя подстрелить, так и быть, перед смертью удовлетворю ваше любопытство.
«Уже кое-что. Значит, человек с отрубленными руками ему известен».
Свет начал стремительно меркнуть. Погас совсем. Черный Город окончательно почернел.
В тот же миг Фандорин высек искру и запалил пропитанную нефтью ткань.
Зажмурился, чтобы не видеть яркого пламени. Подбежал к зияющей дыре окна, бросил факел внутрь.
Как тому и следовало, Дятел обернулся, инстинктивно нажал спуск. Фандорин же отбежал к следующему окну, нырнул через подоконник, распластался, застыл.
Человек с пистолетом, отчетливо видный на фоне огня, быстро поворачивался вокруг собственной оси, но увидеть слившуюся с земляным полом черную фигуру не мог.
«Только бы не застрелился!»
Эраст Петрович прибег к уловке совсем детской, в науке ниндзюцу не прописанной. Громко сказал: «Гав!» и откатился в сторону.
Вскинув руку, Дятел выпустил седьмую пулю – от стены полетели крошки.
– Ну вот. – Фандорин неторопливо поднялся. – Зря колебались. Нужно было сразу застрелиться, как только остался последний патрон. Драться будем или так сдадитесь?
Прикрывая ладонью глаза, побежденный противник вглядывался во тьму и по-прежнему ничего не видел.
Эраст Петрович приблизился.
– Не приближайтесь, ваше превосходительство. Вы грязный, как свинья. Одежду мне запачкаете, – с поразительным спокойствием сказал Одиссей-Дятел. – Нет, драться я с вами не стану. И стреляться мне незачем. Большевики не истеричные барышни, рук на себя не накладывают. Диалектика учит: каждое поражение – ступенька к победе.
Хотелось рассмотреть лицо этого философа, но он стоял спиной к огню. Ладно, успеется.
– Снимите китель. Без резких движений, а то сломаю руки. На всякий с-случай.
С похвальной медлительностью Дятел снял офицерский китель. Повернулся, демонстрируя, что другого оружия нет.
Спросил вполголоса:
– Что, ушастый? Спасся? Торжествуешь?
– П-почему это я ушастый? – удивился Фандорин.
Кажется, арестованный был немного не в себе. Начинал заговариваться.
– Слон так или иначе сдохнет, – сказал он. – А вы, фокусник японский, только сделали хуже. Революция все равно грянет. Только сначала придется пройти через мировую войну. Вместо нефти на растопку пойдут миллионы жизней. И будет Тьма, а за нею – Свет.
«Все пламенные революционеры, в сущности, психически больные люди, – подумал Эраст Петрович. – Их бы не на виселицу и не на каторгу, а в лечебницу».
– Не будет никакой мировой войны, – уверил он Дятла, ощупывая швы на одежде. – Уж можете мне поверить… Повернитесь лицом к свету. Хочу на вас посмотреть.
Несколько мгновений заклятые враги смотрели друг на друга.
«Похож на черта. Глаза будто из жидкого пламени – но это огонь отражается. Багровые тени – по той же причине. Вот и всё объяснение инфернальности».
Японские штаны догорели, свет погас.
Но мрак длился недолго. Почти сразу же, выбравшись из-за облака, засияла луна.