Ожидая прибытия командарма, все заметно волновались. Среди Героев Советского Союза были командиры бригад, полков, дивизионов, других подразделений дивизии. Рядом со мной стоял Александр Андреевич Бутко. Высокий, стройный, как всегда подтянутый, он был очень сосредоточен. Всегда улыбающийся, жизнерадостный, Юрий Ильич Артеменко и тот посуровел. Плечом к плечу с ним, прижав к груди автомат, стоял прославленный артиллерист, разведчик дивизии Николай Мокрый, а дальше - все те, с кем пришлось насмерть стоять на днепровских плацдармах, под Коростышевом и Житомиром, Черняховом и Малином...
Когда подъехала группа "виллисов" и из машин вышли командарм И. Д. Черняховский и член Военного совета В. М. Оленин, комдив Волчек подал команду "Смирно". Приблизившись к прибывшим на уставную дистанцию, он громко и торжественно доложил:
- Товарищ командарм! Товарищ член Военного совета! Личный состав 1-й гвардейской артиллерийской Глуховской дивизии, удостоенный правительственных наград, по вашему приказанию выстроен.
Генералы И. Д. Черняховский и В. М. Оленин подошли к строю ближе, поздоровались. Командарм обратился к награжденным с короткой речью. Командующий артиллерией армии генерал П. И. Косенко подошел к столу и объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза воинам, отличившимся при форсировании Днепра. Первому орден Ленина и Золотую Звезду Героя вручили гвардии подполковнику Юрию Ильичу Артеменко, затем командиру орудия гвардии старшему сержанту Филиппу Петровичу Ахаеву, гвардии подполковнику Александру Андреевичу Бутко... Вручая награды воинам, командарм и член Военного совета поздравляли каждого из них.
После речи В. М. Оленина, который отметил большой вклад артиллеристов 1-й гвардейской в разгром вражеских войск на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева, ответное слово от имени награжденных держал я.
Этот зимний пасмурный день был самым светлым днем в нашей жизни. И уже многие годы спустя ветераны соединения продолжают вспоминать его с прежним душевным волнением.
Ранним утром 27 декабря со всех передовых наблюдательных пунктов артиллерийских полков бригады поступили донесения - противник под натиском стрелковых и танковых соединений армии начал общий отвод своих войск в западном и юго-западном направлениях. Отступление немецких дивизий, потрепанных и обескровленных, было настолько стремительным, что передовые отряды 18-го гвардейского, 15-го и 23-го стрелковых корпусов, вместе с которыми начали преследование противника и соединения 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, еле успевали за арьергардами неприятеля. Сбивая их с промежуточных рубежей, наши части теснили гитлеровцев к Шепетовке и Тернополю.
Редкие, но ожесточенные контратаки вражеских танковых и пехотных частей неизменно отражались стрелковыми, танковыми (в полосе 60-й армии по-прежнему действовал 4-й гвардейский танковый корпус гвардии генерал-лейтенанта танковых войск П. П. Полубоярова) и артиллерийскими соединениями.
В начале января 1944 года в районе села Рудня Новенька около батальона немецких пехотинцев при поддержке нескольких танков контратаковали один из стрелковых полков 18-го гвардейского корпуса. Находившийся в правофланговом батальоне командир взвода управления 2-й батареи 200-го гвардейского легкоартиллерийского полка гвардии лейтенант В. Т. Форостяный быстро сообщил по радио координаты цели, вызвал и корректировал огонь 1-го дивизиона, а затем и всего артиллерийского полка. Первые же пристрелочные снаряды разорвались в центре боевых порядков гитлеровцев. По танкам противника прямой наводкой ударили полковые 45- и 76-миллиметровые пушки. Они подожгли одну за другой две машины. Гитлеровцы не выдержали артиллерийского огня и начали отходить в лощину. Гвардии лейтенант Форостяный изменил установки прицела и угломера и вновь вызвал сосредоточенный огонь по врагу.
Бой продолжался не многим более 30 минут, но завершился нашей полной победой. Стрелки поднялись во весь рост и, ведя на ходу огонь из автоматов, начали преследовать врага.
С 6 по 10 января 1944 года дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса вышли к реке Случь и стали закрепляться на достигнутых рубежах, подтягивали тылы, готовились к новому броску вперед. Фашистское командование, учитывая важное военно-стратегическое значение Шепетовки, сильно укрепило этот узел железных дорог, дополнительно сосредоточив для его обороны значительные силы.
В боях на дальних подступах к Шепетовке героизм и воинское мастерство проявили орудийные расчеты дивизиона гвардии капитана Ф. Д. Селиванова. 200-й гвардейский полк, куда входил этот дивизион, поддерживал 322-ю стрелковую дивизию. Ведя огонь с открытых позиций, артиллеристы рассеяли цепи гитлеровцев и не позволили им рассечь боевой порядок 322-й стрелковой дивизии надвое.
Наблюдавший за боем командир 322-й стрелковой дивизии полковник П. Н. Лащенко объявил благодарность всему личному составу 1-го дивизиона 200-го гвардейского полка, а его командира гвардии капитана Ф. Д. Селиванова представил к правительственной награде.
Когда же немцы снова стали накапливать силы для контратаки, наши разведчики своевременно обнаружили это. Командир отделения разведки гвардии старший сержант В. С. Осьмачко и гвардии рядовой И. В. Рябиков заметили большое скопление фашистских танковых и мотопехотных подразделений. Определив с большой точностью координаты, они передали их на НП командира дивизиона. Изготовившиеся для контратаки гитлеровцы были накрыты сосредоточенным огнем артиллерийского полка 322-й стрелковой дивизии и 200-го гвардейского легкоартиллерийского полка. Юрий Ильич Артеменко докладывал мне впоследствии, что контратака противника была сорвана благодаря бдительности разведчиков.
Ожесточенные бои завязались на ближних подступах к Шепетовке. Когда 18-й гвардейский стрелковый корпус и Приданная ему 3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада вплотную подошли к городу, ни командир корпуса гвардии генерал-майор И. М. Афонии, ни я не располагали сколько-нибудь достоверными данными о силах и средствах оборонявших его войск противника.
Видимо, именно поэтому комкор обратился ко мне с необычной для нас, артиллеристов РВГК, просьбой: послать в тыл .противника разведчиков с задачей установить численность вражеских войск, особенно танковых подразделений, скопившихся на железнодорожных путях и на станции Шепетовка.
Я вызвал начальника разведки бригады гвардии старшего лейтенанта Э. И. Футера и командира взвода артиллерийских разведчиков гвардии лейтенанта С. А. Козлова, объяснил им суть просьбы комкора. Через полчаса перед моей штабной машиной выстроилась снаряженная для выполнения задачи разведгруппа, в которую вошли: гвардии старший сержант Виталий Степанович Осьмачко (командир группы), гвардии старший сержант Головчанский, гвардии сержант Тешинин, гвардии рядовые Шиканов и Усов. Все они служили в разных полках бригады и вызвались идти в разведку добровольно.
Вооружившись автоматами, гранатами и радиостанцией, взяв толовые шашки и взрывные устройства, разведгруппа в установленный час проникла в район железнодорожной станции. Кроме сбора необходимых данных о противнике, расположении его огневых средств, разведчики на обратном пути должны были вывести из строя железнодорожную коммуникацию Шепетовка - Проскуров. Для этого им предстояло взорвать железнодорожный мост.
Через несколько часов гвардии старший сержант В. С. Осьмачко передал по радио: станционный узел Шепетовка переполнен эшелонами с войсками и награбленным фашистами промышленным оборудованием. Солдаты и офицеры ведут себя беспечно, бродят по железнодорожным путям неорганизованными группами, тащат в вагоны всякое добро.
Генерал Афонин, выслушав это сообщение, приказал командующему артиллерией корпуса и мне организовать огневой налет по станции.
Свыше 1000 снарядов, пушечных и гаубичных, обрушилось на фашистов. Горели вагоны, в панике разбегались солдаты и офицеры. Один снаряд попал в цистерну с бензином... Она взорвалась. Бензин разлился, и все вокруг охватило пламя.
Гвардии старший сержант Осьмачко доложил в штаб бригады о результатах налета и, пользуясь суматохой, увел группу в безопасное место.
К сожалению, взорвать мост разведчикам не удалось: он охранялся усиленным нарядом полевых жандармов, а подступы к нему были обнесены рядами колючей проволоки. Но железнодорожную ветку на Проскуров разведгруппа Осьмачко все же вывела из строя в нескольких местах. Захватив "языка", ребята благополучно возвратились в бригаду.
Есть Шепетовка!
27 января части 18-го гвардейского стрелкового корпуса овладели наконец Шепетовкой. Однако на рассвете следующего дня гитлеровцы, предприняв контратаку, выбили наши подразделения из города. К полудню 28 января на командно-наблюдательный пункт генерала И. М. Афонина прибыли командующий войсками 60-й армии И. Д. Черняховский и член Военного совета В. М. Оленин. Сюда же были вызваны командир 15-го стрелкового корпуса И. И. Людников, генералы А. Н. Волчек и П. П. Полубояров, все командиры стрелковых дивизий и артиллерийских бригад. Командарм сделал разбор боевых действий частей и соединений 18-го гвардейского стрелкового корпуса. Особое внимание он обратил на необходимость частью сил срочно закрепляться на достигнутых рубежах, а другой частью - продолжать наступление и вернуть Шепетовку.
- Заберите город и не вздумайте опять отдавать, - заключил командарм.
Все поняли: гроза над Иваном Михайловичем Афониным, всеобщим любимцем и по-настоящему талантливым командиром корпуса, пронеслась мимо.
- Кстати, где Жагала? - обратился Черняховский к генералу Волчеку.
- Здесь я, товарищ командующий, - поднялся я с места.
- Надо же, такого высокого полковника и не заметил, - шутливо произнес Иван Данилович.
- Отправьте его опять, товарищ Волчек, к генералу Афонину (несколько дней назад наша бригада распоряжением командарма была передана в подчинение командира 15-го стрелкового корпуса). Пушечную и гаубичную бригады тоже нацельте на Шепетовку. Командующий артиллерией армии останется здесь, вместе с вами спланирует артиллерийское наступление.
Готовились мы к предстоящим боям очень тщательно. Враг был еще силен, хотя и потрепан изрядно. В частях и подразделениях повсеместно проходили собрания личного состава под лозунгом: "Даешь Шепетовку, родину Николая Островского!"
10 февраля соединения 18-го гвардейского и 23-го стрелковых, 4-го гвардейского танкового корпусов, а также 1-й гвардейской артиллерийской дивизии были готовы к решительному штурму города.
Мой НП находился на чердаке двухэтажного здания школы на окраине Шепетовки. До начала артподготовки оставался час, и я решил спуститься вниз, где была затоплена печь и кипятился чай.
По разбитым ступенькам вслед за Андреем Шаповаленко сошел на первый этаж. Только подошли к двери, как там, внутри комнаты, раздался сильнейший взрыв. Ординарец упал на обледенелый пол, я перелетел через него и оказался в комнате, заполненной пылью и дымом.
Поднимаюсь на ноги, чувствую - голова гудит, по лицу струйками течет кровь. Ищу глазами Шаповаленко. Он по-прежнему лежит на полу. Помог ему встать. К нам подбежали разведчики, шофер гвардии сержант Петр Василенко, фельдшер батареи управления бригады гвардии лейтенант медицинской службы П. Д. Шкваренко.
Я отделался сравнительно легко. Андрею же пробило осколком руку. Обоим оказали первую помощь. Андрея отправили в санчасть. Оказалось, что противник оставил в печке "сюрприз" - небольшой артиллерийский снаряд, который взорвался в тот момент, когда мы подходили к комнате.
И вот 10.00 11 февраля.
- Оперативно! - произносит телефонист.
- Приготовиться! - даю команду в полки.
- Огонь! Огонь! - понеслось по всем линиям связи.
Артподготовка началась. Артиллерия и минометы стрелковых полков и дивизий, мощные 152-миллиметровые гаубицы-пушки 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, 76-миллиметровые дивизионные пушки 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады - все по своим целям и рубежам открыли залповый, беглый, сосредоточенный огонь...
За огневым валом в наступление пошли цепи стрелковых подразделений 18-го гвардейского и 23-го стрелковых корпусов, танки 4-го гвардейского танкового корпуса. Гитлеровцы отбивались отчаянно, но танковые и стрелковые дивизии, обтекая город с флангов, к вечеру овладели Шепетовкой и начали преследовать отступающего врага.
3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада поддерживала 280-ю и 148-ю стрелковые дивизии. Артиллеристы трудились, что называется, в поте лица. Работа номеров орудийного расчета при стрельбе с закрытой позиции в ходе наступательного боя обыкновенная: быстро занять свое место, развернуть орудие, изготовиться к стрельбе, подготовить снаряды, открыть огонь. А вот разведчикам, командирам батарей, дивизионов, взводов и батарей управления, двигавшимся в боевых порядках передовых стрелковых подразделений, приходилось куда труднее.
Не случайно, что в числе отличившихся и представленных к правительственным наградам за эти бои оказалось много разведчиков, связистов, командиров взводов и батарей управления. Среди них - начальник разведки дивизиона гвардии лейтенант Д. И. Матренин, командиры батарей гвардии старшие лейтенанты К. С. Коверкин и Т. А. Лапкин. командир взвода управления гвардии лейтенант В. П. Ремизов, телефонисты гвардии рядовые П. Г. Дубровин и Фаустов, разведчики гвардии рядовые Н. Л. Качкин и Н. А. Марущак.
Наступая вместе с "пехотинцами, Качкин и Марущак неожиданно вышли на позицию вражеского противотанкового орудия. Качкин мгновенно бросил к ногам фашистских артиллеристов гранату. Взрывом убило сразу троих. Остальные кинулись бежать в разные стороны. Но их настигли автоматные очереди разведчиков. Отлично подготовленные к работе у орудия, Качкин и Марущак развернули трофейную пушку и прямой наводкой ударили по гитлеровцам. Уничтожив два пулемета и до взвода солдат противника, разведчики обеспечили тем самым успех атаки стрелкового подразделения. Оба они были удостоены медали "За отвагу".
В разгар боя батарея 167-го гвардейского полка под командованием гвардии старшего лейтенанта Т. А. Лапкина огнем с закрытой позиции поддерживала атаку 3-го батальона 1089-го стрелкового полка. Комбат возглавил атаку батальона. В рукопашной схватке он был ранен и упал на бруствер окопа, истекая кровью.
Артиллерийский разведчик гвардии рядовой И. Корпунков увидел раненого комбата и под пулеметным огнем врага бросился ему на помощь. Перевязав офицера, солдат-артиллерист оттащил его в безопасное место, а затем вынес с поля боя. Я приказал гвардии подполковнику Н. А. Дряпаку оформить на солдата представление к ордену Красной Звезды.
С 14 февраля противник, окончательно потеряв надежду отбить у нас Шепетовку, перешел к жесткой обороне. Бригаду вывели в резерв командарма. В эти дни всё мы пережили радостное событие, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 февраля 1944 года 3-я гвардейская легкоартиллерийская Бахмачско-Киевская бригада была награждена орденом Красного Знамени.