Едва миновала полночь последнего дня года, как Фогель уже ехал через город на служебной машине.
На улице ему попался только один запоздалый прохожий, видимо спешивший к кому-то на вечеринку. Сквозь освещенные окна спецагент видел, как люди обнимаются, смеются и радуются, провожая старый год и встречая новый. Смехотворные предрассудки. Он никогда не нуждался в праздничной компании. Освободиться от прошлого – всего лишь способ не признавать собственных поражений. А будущее, которое все с таким восторгом встречают, через двенадцать месяцев станет бесполезным отрезком времени, подлежащим забвению.
Фогель рассуждал, как журналист. Для него смысл имело только настоящее, и больше ничего. Одни его себе создают, другие просто плывут по течению. Он относил себя к первой категории, потому что умудрялся добиваться успеха в любой ситуации. А ко второй принадлежали такие, как Анна Лу, кому на роду написано стать жертвами и оплатить чужую славу.
Поэтому сейчас Фогеля Новый год не интересовал. У него были более важные дела. И, мчась по городу к своей цели, он достал мобильник и набрал номер, который знал наизусть.
Стелла Хонер отозвалась через два гудка.
– На линии, – коротко сказала она.
– На двадцать минут раньше всех, помнишь?
И Стелла поняла, что в эту ночь что-то произойдет.
Подъехав к дому, где жили Маттиа с матерью, Фогель остановил машину метрах в ста от него. Домик стоял на пригорке, окруженном заросшей, неухоженной лужайкой и забором, который давно требовал починки. В темноте светилось красноватым светом только одно окошко.
Спецагент сознавал, что снять наблюдение было недостаточно, потому что по всему периметру участка стояли микрофоны, которые улавливали малейший звук внутри дома. А потому надо было действовать чрезвычайно осторожно: никто не должен был догадаться, что он здесь. На такой случай у него тоже имелось запасное решение.
Он посмотрел на часы: ждать оставалось несколько минут. И тут, в точности по прогнозу метеорологов, хлынул дождь. Перестук капель по земле и крышам домов заглушал все остальные звуки.
Фогель вылез из машины и быстро зашагал по немощеной тропинке. Дойдя до крыльца и спрятавшись под навесом, он стряхнул воду с пальто и осторожно поднялся на пару ступенек. Перед самым входом он вытащил из кармана пару латексных перчаток, чтобы не оставить отпечатков, и отвертку. Отвертка была нужна, чтобы снять замок. Это оказалось нетрудно. Дверь открылась, и спецагент, удостоверившись, что внутри никого нет, быстро проскользнул в дом.
Первое, что бросилось ему в глаза, – это бедность. Запах тушеной капусты и сырости. Старая, запыленная мебель. Белье, сохнущее на спинках стульев, грязные тарелки. Холод. Но во всем этом бедламе все-таки ощущалась любовь матери к своему невезучему сыну. Полицейский вполне мог прочувствовать страх этой женщины. Ужас оттого, что опять ничего не получается, что снова осечка, что все вот-вот рухнет с минуты на минуту. Потому что она понимала, что мальчик, которого она произвела на свет, опасен и для себя, и для окружающих. И знала, что ни лекарства, ни психиатры ничего с этим поделать не смогут.
Старые половицы заскрипели под тяжелыми шагами Фогеля, но барабанивший по крыше дождь приглушал звуки. И спецагент отправился осматривать немногочисленные комнаты.
В углу кухни, одновременно служившей гостиной, стояла печка. Это от нее исходил тот красноватый свет, который Фогель увидел через окно. Грела она слабо и не могла согреть даже одну кухню. Спецагент прошел мимо продавленного дивана в другую комнату. Там стояла двуспальная кровать с маленьким деревянным распятием над изголовьем. На стенах висели несколько подвесных шкафчиков, видимо заменявших большой гардероб, а дальше стены были голые. На стуле кучей валялись полотенца, возле ночного столика стояли домашние тапочки.
Третьей комнатой оказался совмещенный санузел. На щербатой плитке лежали стопки старых газет. Сливной бачок издавал какое-то тихое всхлипывание, – видимо, его давно пора было починить. Ванна была маленькая, с известковым налетом.
На этом весь дом и кончался, и Фогель спросил себя, где же спит Маттиа. Вряд ли в одной кровати с матерью. Может, на том диване, который стоит в гостиной. Он пошел обратно, чтобы лучше вглядеться, и увидел на коридорной стене незаметный прямоугольник. На фоне деревянной обшивки его было почти не видно.
Дверь.
Фогель подошел и толкнул ее ладонью. Дверь распахнулась, и он увидел каменную лестницу, ведущую вниз между стенами, явно выдолбленными прямо в скале, и похожую на вход в погреб.
Внизу было темно.
Фогель включил мобильник и, светя себе экраном, начал осторожно спускаться по крутым, сбитым по краям ступенькам. Он почувствовал легкий запах затхлости, но вокруг было сухо. Дойдя до конца лестницы, он посветил телефоном вокруг, чтобы понять, где находится.
Это был не погреб, а полуподвальный этаж. По обстановке Фогель догадался, что попал в комнату Маттиа. Вернее, в его нору.
Не было видно ни окон, ни вентиляции. А шум дождя здесь, в глубине, отдавался далеким, мрачным гулом. Как стон.
Справа у стены стояла раскладушка. На неубранной постели горой валялись одеяла. В этой комнате было гораздо холоднее, чем в остальной части дома, отметил про себя спецагент. Хотя, возможно, мальчик тут неплохо адаптировался, получив некоторую долю независимости.
Впереди Фогель увидел стол, а над ним на стене фотографии. Это были увеличенные кадры видеосъемки, и на каждом фигурировала Анна Лу.
Фогель подошел ближе, чтобы их рассмотреть. Штук тридцать крупных планов. Лицо девочки было схвачено в разные моменты, с разным выражением. На этих фото она почти не улыбалась. Но в ней угадывалась скрытая красота, подумал Фогель. Что-то такое, что обычно ускользает от глаз. Словно Маттиа в своем бредовом фотошоу сумел поймать то, что больше никому не удавалось увидеть. Ведь даже Бруно Кастнер не считал дочь достаточно привлекательной, чтобы ее кто-то решил похитить.
На полке над столом стоял довольно новый компьютер, а рядом лежала видеокамера.
Фогель поднял ее с места, чтобы разглядеть. Похоже, в спешке Маттиа оставил дома предмет, с которым никогда не расставался. И тут взгляд полицейского наткнулся еще на одну вещь. На полочке сидел розовый плюшевый котенок, возможно тот самый, которого мальчишка утащил от дома Кастнеров в тот день, когда его обнаружили. Он рассмотрел игрушку, повертел ее в руках. Парень утащил сувенир, и ему этого хватило, чтобы буквально прилипнуть к журналистам. И в этот момент по телу спецагента пробежала дрожь: он услышал у себя за спиной какой-то шорох. Ему не показалось, звук был вполне реальный.
На кровати происходило какое-то движение.
Фогель поставил плюшевого котенка на место и медленно обернулся. Куча одеял зашевелилась, и из-под нее показалась фигура мальчика. На Маттиа был черный капюшон, надвинутый на глаза, чтобы скрыть лицо.
Фогель видел, как он медленно встает с кровати. Вблизи он казался гораздо выше и сильнее, чем смотрелся издали. И полицейский вдруг многое понял. Например, что парень никуда не убегал, потому что, для того чтобы спрятаться, ему было достаточно закрыться в доме. И расставленные вокруг дома микрофоны не могли уловить шумы в полуподвале, в многометровой толще земли и камня.
Обе руки у Фогеля были заняты: в одной он держал камеру, в другой мобильник, которым себе светил. Вытащить из кобуры пистолет он бы не успел: мальчишка стоял слишком близко и запросто мог на него прыгнуть и разоружить. Тогда он решил воспользоваться другим оружием, которым владел в совершенстве:
– Так ты этим увлекаешься?
Он кивком указал на видеокамеру и понимающе улыбнулся:
– Бьюсь об заклад, что у тебя здорово получается.
Мальчик не ответил.
Фогель буквально телом чувствовал, как пристально парень на него смотрит из-под капюшона.
– А знаешь, я могу сделать тебя знаменитым. Твои видеоролики попадут на телевидение, и ты получишь то внимание, какого заслуживаешь. У меня много друзей-журналистов, и они отвалят кучу денег, чтобы получить такой материал для заголовков. О тебе все заговорят.
Следователь решил повысить ставки:
– Подумай о матери: ей не придется больше работать. У нее будет свой дом и все, чего сейчас она себе не может позволить. И все это сможешь дать ей ты… Сделать это легко, Маттиа. Нам с тобой просто надо отсюда выйти. А потом ты отведешь меня туда, где сейчас находится Анна Лу. Больше того, мы туда отправимся вместе с группой тележурналистов. К тебе все станут прислушиваться, и никто больше не посмеет над тобой смеяться. Все тебя зауважают.
Он не знал, обдумывает ли Маттиа его предложения. Прошли еще две бесконечные секунды, но ничего не происходило. Фогель надеялся, что слова до мальчика дошли. Парень пошевелился и сделал маленький шажок в его сторону. Полицейский инстинктивно отпрянул. Маттиа остановился. Потом сделал еще шаг. Фогель ударился боком об угол стола. И на этот раз Маттиа остановился.
И тогда спецагент понял. Мальчик не хотел ни пугать его, ни нападать на него. Он просто спрашивал, можно ли двигаться дальше.
«Нет, ему надо не ко мне, – сказал себе Фогель, – ему надо к компьютеру».
Он отодвинулся, пропуская Маттиа к столу. Мальчик подошел и включил компьютер. Прошло несколько минут, прежде чем он загрузился. После этого Маттиа открыл папку под названием просто «Она». На экране запестрели иконки разных видео. «Она» – это была Анна Лу.
Мальчик поискал мышкой тот файл, который его интересовал, и щелкнул по нему.
Фогель из-за его плеча вглядывался в экран, спрашивая себя, что же он сейчас увидит.
Фильм пошел. На экране возникла Анна Лу с тем же разноцветным рюкзачком, с которым пропала, и с сумкой, где лежали коньки. День был солнечный, она шла одна, не догадываясь, что ее снимают. Вот она прошла мимо старого белого внедорожника. Эпизод сменился, и Фогель понял, что так смонтировал Маттиа. На этот раз Анна Лу в компании с Присциллой стояла возле школы. Они о чем-то болтали. Еще смена эпизода: девочка вместе с другими членами братства занималась благотворительной распродажей сладостей на маленькой площади напротив дома собраний. Раздумывая, что за смысл Маттиа вкладывал в этот монтаж, Фогель еще раз заметил белый внедорожник, который уже видел в первом эпизоде. Может, он появлялся и во втором, но он его не заметил.
Следующие эпизоды подтвердили его подозрения.
Анна Лу с родителями на пикнике в горах – белый внедорожник припаркован рядом с другими автомобилями. Анна Лу выходит из дому со своими братишками – белый внедорожник снова стоит у бровки в нескольких метрах.
Изображения сменяли друг друга. Фогель повернулся и вгляделся в лицо мальчика, который целиком сосредоточился на экране компьютера. Сейчас экран его хорошо освещал. Следя за Анной Лу, он заметил одну вещь.
Он заметил, что он не единственный за ней следит.
Съемку он вел с такого расстояния, что увидеть лицо сидящего за рулем человека или прочесть номер машины было невозможно. Конечно же, на более совершенной аппаратуре кадры можно было увеличить. Однако Фогель был уверен, что в этом нет нужды.
– Ты ведь знаешь, кто это, правда?
Маттиа повернулся к полке, где стоял розовый плюшевый котенок, указал на него глазами и слабо кивнул.
Он знал.