60588.fb2 Решения принимались на земле - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

Решения принимались на земле - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

В ту пору я еще не был знаком с комбригом Лавриком лично, но слышал о нем немало. Имя смелого летчика и строгого, взыскательного командира пользовалось широкой известностью в авиации еще до войны. Принял он меня приветливо, однако, когда я попытался выяснить, зачем столь спешно вызван в штаб, ответил уклончиво: скоро, мол, все узнаете сами. Тут же предложил мне отправиться на аэродром, а оттуда на самолете в городок на побережье Каспийского моря.

- Там вас ждут товарищи. Еще находясь в воздухе, я обратил внимание на не совсем обычное явление: под Сальянами прямо в поле, на стерню недавно убранной пшеницы, один за другим совершали посадку истребители И-16. Их было уже несколько десятков. Вокруг белели палатки, дымили походные кухни. По полю сновали бензозаправщики.

Как только доставивший меня из Тбилиси У-2 приземлился, я предстал пред своим начальством - никогда не унывающим, веселым, жизнерадостным И. И. Ивановым, интеллигентным, очень внимательным к людям П. Н. Жемчуговым и, как всегда, по-хорошему беспокойным Б. П. Калошиным. Вчерашнее руководство дивизии, теперь они соответственно занимали должности командующего, военкома и начальника штаба ВВС общевойсковой армии.

Борис Петрович ознакомил меня с поставленной армии задачей. Ее войскам предстояло в соответствии с ранее заключенным советско-иранским договором на рассвете 26 августа под прикрытием авиации пересечь государственную границу, сломить возможное сопротивление профашистских элементов на территории Ирана, овладеть опорными пунктами на рубеже Зенджан, Казвин, южное побережье Каспийского моря. Буквально в считанные часы необходимо было спланировать действия авиации, довести боевые задачи до исполнителей и обеспечить выполнение плана.

Исходные данные по авиации оказались весьма скромными: два истребительных авиаполка на самолетах И-16 с пушечным вооружением.

- Вот и планируйте, чтобы все было в ажуре, как вас учили в академии. В вашем распоряжении день и две ночи,- поставил задачу майор Иванов.

Почти двое суток напряженной работы без сна и отдыха! Всю первую ночь вместе с Б. П. Калошиным мы провели за разработкой плана. Днем ставили и уточняли боевые задачи летному составу 36-го и 205-го авиаполков. Пришлось побывать во всех эскадрильях, беседовать с их командирами. Не менее напряженной была и вторая ночь - выдвижение к границе, где сосредоточивалась оперативная группа армии. Но усталости как-то не чувствовалось. Ее компенсировали молодость, неукротимое стремление как можно лучше, точнее и организованнее выполнить задание командования, теперь уже не учебное, а боевое.

В 6 часов утра 26 августа загруженные до отказа боеприпасами восемь групп истребителей взмыли в воздух и ушли курсом на Ардебиль и Пехлеви, возвещая о начале операции по пресечению далеко идущих коварных планов немецко -фашистского командования на Ближнем Востоке. Под воздушным прикрытием через границу двинулись советские наземные войска. В неприятельском стане поднялся переполох. Враждебные нашей стране силы, все фашистское отребье, свившее осиное гнездо на территории Ирана, спешно ретировались в южном направлении, подальше от советско-иранской границы.

Наши сухопутные войска растекались по обширной территории Ирана так быстро, как только было возможно. Стремясь поскорее достигнуть заданного района, некоторые командиры теряли оперативную связь с вышестоящими штабами. Летчикам приходилось разыскивать "потерявшиеся" части, докладывать начальству об их местонахождении. И еще одну важную работу выполняли многие летчики - разбрасывали над селениями и городами Ирана листовки, в которых говорилось, что Советское правительство ввело свои войска на иранскую территорию временно, в соответствии с договором от 1921 года, и объяснялась цель их ввода.

Поход советских войск в Иран имел большое политическое, военное и военно-экономическое значение. Он позволил в самое трудное для нашей страны время устранить реальную угрозу прорыва войск фашистского блока в Закавказье с юга. Ликвидация такой опасности дала возможность командованию Закавказского фронта начать переброску части своих сил в районы Ростова и Тамани, где шли упорные бои с противником. Одновременно на юг Ирана ввела свои войска Великобритания. У правительства Черчилля была своя цель: но допустить прорыва немецко-фашистских войск к тогдашним английским колониальным владениям, в частности в Индию.

Когда надобность в поддержке и прикрытии вошедших на территорию Ирана советских сухопутных войск минула, И. И. Иванов, П. Н. Жемчугов, Б. П. Калошин и я снова вернулись в 27-ю авиадивизию. Некоторое время спустя наша дивизия была перебазирована на территорию Краснодарского края, где на самолетах И-153 и И-16 впервые и вступила в воздушные бои с фашистами.

Делясь со мной впечатлениями о первом воздушном бое, командир 347-го истребительного авиаполка Анатолий Кравченко отметил, что атаковать немецкие истребители на "Чайке" непросто: у "мессера" преимущество в скорости и вооружении.

- Скорость нужна, скорость,- убежденно сказал Анатолий Степанович.Маловата она у "Чайки".

- Ну хоть напугали супостатов? - спросил я.

- Напугать-то, может, напугали. Бомбы фашисты сбросили в поле. Но обидно - не сбили ни одного вражеского самолета.

Командир 268-го авиаполка Василий Кудряшов над станицей Тихорецкой, возглавляя звено И-16, наскочил на группу "хейнкелей". Вернувшись на свой аэродром, коротко доложил командиру и комиссару дивизии:

- Ничья!

- Как это "ничья"? - сердито взмахнул обожженной рукой Иванов.

- Так вот и ничья. Мы по ним из пушек...

- А они?

- Метнули бомбы вниз и, маскируясь облачностью, скрылись.

- Не так квалифицируете события в воздухе, Кудряшов,- вмешался в разговор военком Жемчугов.- Ничьих не должно быть, пока фашисты утюжат наше небо. Запомните это сами и приучите так думать своих подчиненных.

Несмотря, однако, на предупреждение военкома, поначалу в воздушных схватках у нас было больше неудач, чем успехов. Комдив Иванов требовал от командиров полков и летчиков учиться воздушному бою, учиться драться насмерть, вплоть до тарана.

Началась зима. В связи с ненастной погодой боевые вылеты часто задерживались или отменялись. Немцы тоже приутихли: ненастье и им мешало вести активные боевые действия в воздухе, бомбить наши наземные войска. Только с наступлением ясных, солнечных дней в небе вновь загудели моторы.

В один из таких дней мы получили приказ фронтового командования перебазировать авиадивизию ближе к Керченскому проливу, на полевой аэродром Тамани. В соответствии с этим дивизии ставилась и новая боевая задача вместе с другими авиасоединениями и авиацией Черноморского флота прикрывать с воздуха высадку десанта наших войск на Керченский полуостров. Но прежде всего, естественно, требовалось обеспечить переброску авиадивизии. В условиях господства в воздухе вражеской авиации сделать это было непросто. К тому же не было еще тогда у нас достаточного опыта перебазирования в прифронтовой полосе. Вместе с майором Калошиным мы разработали план переброски на аэродром боевых самолетов. Тут трудностей вроде бы не имелось, важно было лишь воспользоваться подходящим временем. А вот над планом доставки на новый аэродром горючего, боеприпасов, штабного имущества, личного состава обслуживающих подразделений пришлось поработать основательней. В конце концов решили так: передвигаться небольшими группами. Некоторые из них майор Калошин приказал возглавить работникам штаба дивизии.

Передовая команда под моим руководством с трудом пробиралась сквозь войска и обозы, двигавшиеся к Азовскому морю. На рассвете 26 декабря нам удалось выбраться из Темрюка. Только выехали за город - попали под удар двух "мессеров": они открыли бешеную стрельбу по нашим машинам. Пришлось прекратить движение. Люди залегли в снегу по обочинам дороги.

Вспыхнул бензовоз, погиб его водитель. "Мессеры" сделали новый заход два бойца из аэродромного взвода получили ранения. Фашистские стервятники наконец улетели. Теперь быстрей вперед, чтобы не попасть под новый удар врага! Избежать этого не удалось. При въезде в Тамань нашу колонну атаковали три "хейнкеля", сбросив бомбы. Однако в этот раз все обошлось благополучно - никаких потерь мы понесли. В Тамань прибыли и момент десантирования 51-й общевойсковой армии генерала В. Н. Львова через Керченский пролив в Крым. Как удалось выяснить, часть ее соединений в ночь на 26 декабря высадилась севернее и южнее Керчи, овладела несколькими плацдармами, но дальнейшее наращивание сил десанта задерживалось из-за штормовой погоды. По той же причине в первый день операции противник не имел возможности использовать против десанта авиацию. Но погода в любой момент могла улучшиться, поэтому требовалось как можно быстрее подготовить полевой аэродром в Тамани к приему самолетов нашей 27-й истребительной авиадивизии. На расчистку взлетно-посадочной полосы от снега были брошены все имевшиеся в наличии силы. Возглавил работу по моему приказанию прибывший в составе нашей группы инженер аэродромной службы.

"Бой" со снегом продолжался в течение двадцати с лишним часов. Инженер оказался прекрасным организатором работы, умело использовал для очистки аэродрома всю, к сожалению, не очень богатую технику: волокуши, угольники, другие приспособления. И к полудню 27 декабря аэродром, Тамани смог принять первые летные эшелоны дивизии. Командиры полков и летный состав сразу же приступили к подготовке карт, изучению района боевых действий, сигналов связи с наземными войсками, полученных мною в штабе ВВС 51-й армии у генерала Е. М. Белецкого. Хотя на земле все еще продолжалась пурга при 20-градусном морозе, ждать было нельзя. Пехотинцам и морякам, захватившим плацдармы на Керченском полуострове, требовалась немедленная поддержка с воздуха. И вот на рассвете 28 декабря "Чайки" 347-го авиаполка эскадрилья за эскадрильей вылетели в район мыса Зюк и мыса Хрони, где высадившиеся на крымскую землю наши пехотинцы и моряки вели ожесточенные бои за расширение захваченных плацдармов. Для участия в первых боях были представлены самые опытные, самые подготовленные летчики. Боевыми дей- ствиями в воздухе управлял лично командир полка Анатолий Степанович Кравченко. Отличный знаток тактики воздушного боя, он вместе с тем прекрасно разбирался в обстановке на земле. Ведомые им пилоты уверенно, мастерски метко поражали пулеметным огнем скопления гитлеровской пехоты, уничтожали бомбовым ударом артиллерийские и минометные батареи, пулеметные расчеты противника. В один из перерывов между боевыми вылетами, во время дозаправки самолетов, Анатолий Степанович откровенно признался мне, что поначалу тревожился за летчиков - не дрогнули бы, поскольку многие из них впервые пересекали линию фронта, впервые подвергались обстрелу вражеской зенитной артиллерии. Но тревога оказалась напрасной. Всеми летчиками полка владело одно, главное чувство - беспощадно бить ненавистного врага, помогая наземным войскам очищать родную землю от немецко-фашистских оккупантов.

А в районе Керчи дрались с врагом летчики 268-го авиаполка под командованием Василия Яковлевича Кудряшова. Следуя примеру своего командира, летчики полка умело и эффективно использовали в борьбе с вражеской пехотой, танками и артиллерией реактивные снаряды, вели меткий огонь по гитлеровцам из пулеметов и пушек. На ничью кудряшовцы теперь уже не соглашались - в любых условиях стремились вырвать у врага победу. А делать это было не легко, так как немецко-фашистская авиация по-прежнему господствовала в воздухе.

Вечером командир дивизии майор И. И. Иванов объявил:

- Командующий пятьдесят первой армией генерал Львов доволен действиями наших летчиков. Просил продолжать драться так же смело, решительно и завтра.

- А может быть, завтра лучше, чем сегодня? - вмешался военком П. И. Жемчугов

И, развивая свою мысль, комиссар предложил смелее подключать к боевым вылетам молодых летчиков, которые, по мнению Жемчугова, при умелом руководстве могли драться с врагом нисколько не хуже, чем более опытные бойцы. А главное - желали драться, всем сердцем рвались в бой.

В ночь на 30 декабря под натиском советских десантных войск немцы вынуждены были оставить Керчь. Боясь оказаться в котле, они стали поспешно отходить на запад. Преследуя отступавших гитлеровцев, летчики дивизии продолжали наносить по ним ощутимые удары.

В тот же день последовал тревожный звонок из Краснодара. Звонил комбриг С. А. Лаврик. От имени командующего ВВС Закавказского фронта генерала Н. Э. Глушенкова он потребовал немедленно оказать помощь Нанейшвили, нашему бывшему комдиву.

- Так он же остался в Кутаиси,- выслушав распоряжение, ответил Лаврику майор Иванов.

Однако имевшиеся у нас сведения о генерале В. В. Нанейшвили явно устарели. Как пояснил Лаврик, бывший комдив уже утвержден в должности командующего ВВС 44-й армии, десанты которой пересекли Черное море и высадились в районе Феодосии. Там же находился и В. В. Нанейшвили, но без авиации: приданные армии авиационные части, по словам комбрига, застряли и снегу южнее Новороссийска.

Прежде чем приступить к выполнению нового боевого задания, мы промерили по карте расстояние от Тамани до Феодосии.

- Наши самолеты могут находиться над Феодосией только шесть-семь минут. На большее время не хватит горючего,- доложил я примерную прикидку.

- Маловато,- процедил сквозь зубы комдив. - А все-таки помочь десанту сорок четвертой надо. Как думаешь, комиссар? - обратился он к Жемчугову.

- Будем помогать. С первой группой в Феодосию полечу я,- твердо сказал Петр Николаевич.

Майор Иванов связался по телефону с командующим ВВС фронта генералом Глушенковым, которого хорошо знал по совместной службе в управлении военного округа в Тбилиси. Генерал подтвердил переданное ранее комбригом Лавриком приказание о помощи 44-й армии, но вести первую группу самолетов на Феодосию военкому дивизии Жемчугову запретил: дескать, у него и без того много забот.

- А где же наша фронтовая авиация? - спросил у Глушенкова комдив.- Ей же сподручней оказать помощь частям сорок четвертой армии.

Ответа на свой вопрос Иван Иванович не получил. Но вскоре из других источников стало известно, почему десанты армии генерала А. Н. Первушина оказались без поддержки с воздуха. Планом операции предусматривалось, что парашютисты захватят аэродром в районе Владиславовки и на него немедленно перебазируется авиаполк. Но сделать это не удалось, и потому соединения 44-й армии, высадившиеся на берег в районе Феодосии, своевременно не получили помощи авиации.

Весь день 29 и ночь на 30 декабря в Феодосии и ее окрестностях шли ожесточенные бои. Стрелки и артиллеристы 44-й армии, военные моряки, действуя в неимоверно трудных условиях продолжавшегося шторма, взломали прибрежную оборону врага и шаг за шагом оттесняли гитлеровцев от берега. Со второй половины дня 29 декабря наземным войскам активно помогали эскадрильи летчиков нашей дивизии. Город был полностью очищен от оккупантов.

В газетах и по радио было объявлено об освобождении советскими войсками Керчи и Феодосии. Это был хороший новогодний подарок стране, всем советским людям.

Как сейчас, вижу радостное, счастливое лицо командира авиаполка Анатолия Кравченко, который в дни Керченско-Феодосийской десантной операции пятнадцать раз лично водил группы на штурмовку немецко -фашистских войск в районах Керчи и Феодосии. Почти непрерывно находился в воздухе вместе со своими истребителями и Василий Кудряшов. Присланная тогда в адрес командующего Кавказским фронтом {1} генерала Д. Т. Козлова и командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского поздравительная телеграмма Верховного Главнокомандующего имела определенное отношение и к нашей 27-й авиадивизии, в первую очередь к летчикам 347-го и 268-го авиаполков. Им тоже принадлежала немалая заслуга в изгнании захватчиков из Керчи и Феодосии.

На Керченском полуострове продолжались сильные бои. В них по-прежнему активное участие принимали полки и эскадрильи нашей авиадивизии, прикрывали и поддерживали боевые действия наземных войск, смело вступали в схватки с вражескими истребителями и бомбардировщиками. Не всегда, правда, одерживали победы, но тем не менее не избегали встреч с противником.

28 января 1942 года решением Ставки был образован Крымский фронт. Его войска, находившиеся на Керченском полуострове, должны были перейти в наступление с целью полного освобождения Крыма. Месяц спустя после этого я был назначен для дальнейшего прохождения службы во фронтовой штаб ВВС. Случилось это при следующих обстоятельствах.

Незадолго до того на Крымский фронт прибыл представитель Генштаба по ВВС комбриг Савельев. Опытный, эрудированный, он быстро разобрался в сложившейся обстановке и пришел к выводу, что командование и штаб ВВС фронта не справляются с порученным делом, не проявляют необходимой инициативы в боевом использовании авиации. В посланном им в Генштаб докладе отмечались, в частности, такие серьезные недостатки, как "опоздание с перебазированием авиации в Крым, полная неразбериха в постановке ей задач, распыление усилий...". Все это, по заключению представителя Генштаба, происходило оттого, что командующий ВВС фронта генерал Н. Э. Глушенков и начальник штаба комбриг С. А. Лаврик не имели достаточного опыта руководства фронтовой авиацией в столь сложных условиях.