«Ринго — улыбающийся персонаж из водевиля со всеми своими нелепыми движениями, которые раньше смотрелись по–дурацки, а теперь наполнены каким–то жизненным смыслом».
Как какой–нибудь заправский актер мюзикла, отдельные эпизоды Ринго скорее проговаривал, чем пропевал. Его уроки с вокальным педагогом не прошли даром, хотя каждую песню он пел «в манере барабанщика, покачиваясь из стороны в сторону и «укладывая» каждое слово на ритмическую долю».
Становясь все более раскованным от выступления к выступлению, он начал экспериментировать с дикцией и фразировкой, однако не настолько, чтобы портить старые добрые хиты, исполнявшиеся на относительно хорошем уровне, если не принимать во внимание несвоевременные вступления, кое–как прожеванную середину и фальшивые окончания. Однако, будучи не чуждыми всем этим досадным упущениям, свойственным лишь настоящим профи, «The All–Starrs» делали свое дело без излишней помпезности, «чуть разболтанно, слегка шероховато, но неизменно весело».
Джонни Рэй никогда не любил «слово «талант». Талант — это то, что было у Эйнштейна. То, что делаю я, — это прежде всего общение с публикой». Как показала его плодотворная и прибыльная работа на эстраде, Рэй не ошибся, выбирая свой путь. Не ошибся и Ринго, бороздя вдоль и поперек Северную Америку. Если он отпускал банальные и неуклюжие шуточки в духе Джонни Рэя, то это было как раз то, что надо. Как–то раз я попал на акцию против охоты на тюленей, состоявшуюся на Трафальгарской площади. Вытягивая шею, я не мог разглядеть, кто стоял на сцене напротив колонны Нельсона — его вполне безобидные потуги на черный юмор всякий раз заставляли толпу корчиться от смеха. Во время одной особенно дурацкой остроты с матерными словами все, кроме меня, зашлись в просто–таки истерическом припадке веселья. Когда я уже собрался уходить, я узнал, что слушал одного известного комика.
Мораль сей басни — если она вообще есть — относится к тем, кто желает продлить успех у публики, исчерпав весь запас творческих сил. Некоторые брали на вооружение технику «нового платья короля», заявляя, что то, что они делают, — музыка не для средних умов. В случае Ринго все было с точностью до наоборот. Вызывая бешеный шквал аплодисментов в Америке и одобрение в Британии, Старр, весело подмигивая, признавался, что он вовсе не гениальный музыкант, да и вообще не гений, но это не имеет никакого значения, потому что в нем есть кое–что другое, чего нельзя объяснить.
Конечно, его бы приговорили к суду Линча, если бы на концертах он не исполнял битловские номера, однако Ринго предпочел пойти на компромисс — играя «Honey Don't» (подразумевая, что ее автор — Карл Перкинс) и отказавшись проехать из аэропорта в ванкуверский Colosseum на психоделическом «Роллс–Ройсе», принадлежавшем когда–то Джону Леннону.
Старр выбрал всего одну композицию Леннона — Маккартни («I Wanna Be Your Man») для концертного альбома, который вышел на Рождество 1990 года лишь на EMI, — чтобы подорвать деятельность пиратов, извлекавших выгоду из всего, что было связано с именем ливерпульской четверки. Кроме того, «The All–Starrs» решили не выпускать студийной пластинки, так как, по мнению Ринго, «никто не рискнет нас выпускать. Похоже, нам больше никто не доверяет. Все до сих пор считают нас кучкой сумасшедших. Они продолжают задавать нам вопросы вроде «А какую музыку вы собираетесь играть?».
«Ringo And His All–Starr Band» вышел в тот же месяц, что и «Traveling Wilburys Volume Three». Это совпадение никак не повлияло на размеры сумм дохода, полученного каждой из сторон, что непременно случилось бы еще лет десять назад. И в самом деле, границы между этими двумя группами стерлись еще тогда, когда «With a Little Help from My Friends» из Greek Theater попал на вторую сторону благотворительного сингла «Wilburys» «Nobody's Child» и на сборник с тем же названием, правда, как композиция проекта Оливии Харрисон «Romanian Angel Appeal». Проект появился после того, как Оливия посетила детский дом в окрестностях Будапешта. Из всех жен экс–битлов Барбара больше всех заботилась о том, чтобы собранные от продажи пластинки деньги достигли своей цели. Приехав в Англию, она поделилась своей радостью:
«Вырученные средства многое изменили. Я приехала в один приют — его стены были расписаны цветочками и буквами алфавита, в нем появились новые раковины и унитазы».
Она и миссис Харрисон также пожертвовали свои время и средства в пользу кампании под названием «Parents for Safe Food» («Родители за здоровое питание»).
Как и следовало ожидать, благотворительная деятельность Барбары сразу же привлекла внимание представителей прессы, чьи вопросы, как всегда, поражали своей тупостью:
«— «The Beatles» собираются воссоединиться?
— Да, — отвечала Барбара. — На небесах».
В тот момент, когда воссоединения еще не произошло, из оставшихся троих экс–битлов связь поддерживали Джордж и Ринго, которые, в компании с басистом–левшой, одетым в костюм тюленя, появились в клипе «When We Was Fab» с альбома «Cloud Nine». Парочка пошла еще дальше — они напялили на себя униформу с обложки альбома «Sgt. Pepper», которую Джейсон и Ли время от времени надевали на вечеринки. Харрисон и Старр также появились в фильме «Walking after Midnight» («Прогулка после полуночи») 1988 года с Джеймсом Кобурном.
Ринго можно увидеть с Джеффом Беком и Дэйвом Гилмором из «Pink Floyd» в клипе чехословацкого джаз–рокера Яна Хаммера «Too Much to Lose». Видео «All–Starrs» было показано на музыкальной ярмарке в Каннах, после чего его периодически показывали по спутниковому телевидению.
Старр все «собирался» сняться в американской комедии ситуаций в роли стареющего поп–певца и вдовца, которому приходится одному воспитывать сына («The Flip Side», режиссер Дон Джонсон); сыграть хозяина клуба в «Ringo 's Rock Riot»; озвучил несколько серий «The Simpsons». В декабре 1990 года TV Guide напечатал его мнение по поводу участия в следующих сериях:
«Я англичанин, а мы не хотим показывать то, что написано для американцев, — у нас разное чувство юмора».
«Я боюсь, что роли подростков уже не для меня», — добавил он, однако ему вполне хватило умения, чтобы сняться в роли отца одного из них в рекламе «Олдсмобиля», в которой от него требовалось скинуть банкетный стол с двенадцатого этажа в машину модели «Cutlass» — за рулем в ней сидела Ли, двадцатилетняя девушка, чьи волосы были выкрашены в фиолетовый цвет. Как и у ее сводной сестры Франчески — не говоря уже о таких, как Мун Юнит Заппа, Донован Лейч–младший и прочие отпрыски звездных семей, — на актерской карьере Ли долгое время лежала тень ее отца.
В 1990 году у Ринго было мало оснований выпускать хотя бы сингл, поскольку он прекратил какую–либо деятельность группы до августа; ходили слухи, что Старр собирается поставить Тодда Рундгрена и Кейта Эмерсона на место тех музыкантов из состава 1989 года, которые в тот момент были недоступны. Старр вновь поехал в турне по старым добрым Штатам — пусть даже перед той же самой публикой — и тем самым продемонстрировал всем свои намерения слегка подзаработать — кое–кто усмотрел в этом знак и «решил рискнуть»; по крайней мере, в 1991 году родился контракт с Private Stock. Ринго подписал его главным образом потому, что был в хороших отношениях с продюсером Скипом Дринкуотером, который сразу же устремился на поиски материала для своего нового клиента, пока его не заменил Джефф Линн; благодаря Линну Джордж Харрисон и Рой Орбисон вернулись в чарты.
Таким образом, жизнь Ринго достигла того уровня, который стал почти образцом для биографий многих поп–звезд шестидесятых годов. После долгих лет борьбы, погони за славой, взлетов и падений пришел наконец желанный результат. Он больше не снимался в фильмах («Никто меня не приглашал, и в настоящий момент меня это не интересует»), зато он играл на ударных в римейке «Good Golly Miss Molly» Литтл Ричарда для «King Ralph» и озвучил несколько серий американского мультфильма «The Simpsons» в 1991 году.
К сожалению или, может быть, к счастью, я не видел «King Ralph», но если вы относитесь к тем людям, для которых любой пустяк, связанный с ливерпульской четверкой, имеет неоценимое значение, вы, скорее всего, его видели. Более того, вы наверняка уже знакомы с Beatlefan, журналом, в котором можно найти все, что происходит или происходило с «The Beatles», вместе и по отдельности. Далее, если вы получаете удовольствие от изучения и сравнения ну, например, высказываний Старра на сцене во время каждого из концертов, сыгранных Старом с 1989 года, вы можете написать в редакцию Beatlefan по адресу РО Вор 33515, Decatur, GA 30033, USA.
Это что касается янки. А что бы делал мир без них? Если говорить более конкретно, где были бы «The Beatles» и Ринго? А ваш покорный слуга Алан Клейсон? Благодаря Straight Man or Joker, The Quiet One: A Life of George Harrison и Backbeat (биография Стюарта Сатклиффа) я был почетным гостем на многих американских собраниях, посвященных «The Beatles», где встретил множество интересных людей; некоторых из них я могу назвать своими самыми близкими друзьями. Простите за глупую аналогию, но, если для британцев битломания длится на протяжении всей их жизни, то в США она, похоже, вечна.
Возможно, именно поэтому большую часть мирового турне Ринго с «All–Starr Band» 1992 года прошла в городах Соединенных Штатов. Кейт Эмерсон так и не присоединился к ним, зато присоединился Тодд Рундгрен и Джо Уолш из старого состава. Позже в состав команды влились Зак Старки, Дэйв Эдмундз и Бертон Каммингс, участник «The Guess Who», канадского коллектива, который в семидесятых годах выпустил несколько бестселлеров в Америке, но в Европе почти не был известен.
Когда «All–Starr Band» летом 1992 года пересекли Атлантику, одной из наиболее желанных остановок было участие в джазовом фестивале в Монтрё для записи второго концертного альбома, в Stadtpark в Гамбурге, в лондонском Hammersmith Odeon и ливерпульском Empire. По иронии судьбы в тот же самый вечер — 6 июля — Пит Бест и его группа работали в Cavern.
Если Маккартни — с «Wings» и без них — частенько выступал у себя на родине, то для Старра это была первая, так сказать, игра на своем поле со времен «The Beatles». Для некоторых его выступление было более чем просто приезд поп–певца. Ринго Старр из плоти и крови предстал перед ливерпульцами как Моисей, сошедший с горы Синай к израильтянам. Пускай никто и не ждал, что вот–вот разойдутся воды Мерси, зато это шоу по масштабу можно было сравнить с последним боем Мохаммеда Али в Лас–Вегасе.
Хотя в разгар оваций и прозвучали любимые всеми «Act Naturally» и «With a Little Help from My Friends», только чудо могло спасти шоу от закономерного спада. Если верить беспристрастной оценке некоторых очевидцев, то это шоу практически ничем не отличалось от остальных концертов турне, разве что Ринго посвятил один из опусов своей матери. Хотя Старр, как и ожидалось, молотил по барабанам, больше всего он походил на приглашенного вокалиста, который уходил за кулисы всякий раз, когда кто–нибудь из остальных выходил на авансцену со своим номером.
Но давайте все же отдадим ему должное. На этот раз Ринго решил пойти на риск: вперемежку с желтыми подводными лодками и маленькой помощью его друзей исполнялись и песни с нового альбома «Time Takes Time», записанного в Лос–Анджелесе для Private Stock. Помимо сессионных музыкантов всех мастей и огромного количества аранжировщиков в его записи приняли участие Брайан Уилсон и Том Петти, а также целая когорта топ–продюсеров: Джефф Линн, Фил Рамон (который также работал с Полом Маккартни и Джулианом Ленноном), Дон Уоз и Питер Эшер (принимавший участие в записи «You Never Know»).
На альбоме была представлены: одна вещь Лин–на («Call Me»), «What Goes Round» Рика Сачоу, кавер–версия «Don't Be Cruel» Элвиса Пресли и песни Стар–ра, написанные в одиночку или с Маккартни («Angel In Disguise»), или с Джонни Уорманом: навязчивая «Don't Go Where the road Don't Go», автобиографическая «All in the Name of Love» и «Runaways».
Ринго постарел, и это отразилось на выборе тем для песен, которые писал он и его друзья. В его песнях реалистичные тексты об отцовстве («Golden Blunters»), ушедшем времени, сожалении о былой глупости и так далее сочетались с умными аранжировками и самыми современными технологиями, что делало звук альбома слишком «причесанным», чересчур «американским», на мой взгляд, — однако это мнение человека, который с большим удовольствием приобрел бы поцарапанную «сорокапятку» «The Troggs», чем получил в подарок на Рождество последний альбом Брюса Спрингстина.
Да что я вообще понимаю, черт возьми. Миллион фанатов Брюса Спрингстина не могут ошибаться одновременно. Как и не могли ошибаться миллион поклонников Старра в 1973 году. Если вернуться на двадцать лет назад во времена «Photograph» и «You're Sixteen», можно ли назвать хитами «Time Takes Time» и «пилотный» сингл с альбома «Weight of the World»? Правильно, надеюсь, вы угадали. Однако провал альбома связан скорее не со стерильностью звука, а с ситуацией в чартах. Кому нужны «правильные» песни — даже столь неприметная «Weight of the World» с побрякиваниями в духе «Byrds»! Если вы услышите мое брюзжание по поводу всех этих новомодных рэп–команд и групп типа «Boyzone» — перед вами типичный папаша среднего возраста из тех, кто в 1966 году поливал грязью «The Rolling Stones». Однако, если бы я собрался посетить концерт Ринго, что бы я хотел на нем услышать? Старр не стал выдумывать ничего нового отчасти из–за своих фэнов, старых и новых, которые готовы громко аплодировать, слушая музыку вчерашнего дня. Джордж Харрисон понимал это не хуже Старра: в 1992 году на концерте в Royal Albert Hall он не исполнял ничего, кроме битловских вещей и своих старых хитов.
Ринго всегда был любителем специальных гостей. В 1992 году он пригласил Хэрри Нильссона — еще одного сессионного музыканта на записи «Time Takes Time» — принять участие в выступлении «The All–Starr Band» в Лас–Вегасе. Нильссон, который когда–то не выступал на публике, позже появился на одном из фестивалей в Чикаго, посвященных «The Beatles», где отвечал со сцены на вопросы зрителей, а затем, в сопровождении местной команды «Liverpool», исполнил несколько вещей, включая «Without You». В отеле он жил в номере, соседнем с моим. Мое знакомство с Хэрри началось с весьма неприятного инцидента: я позвонил в приемную и потребовал, чтобы администратор попросил детей (как выяснилось, это были дети Нильссона) выключить их чертово видео, которое мешало мне спать. Однако, когда нас познакомили, мы быстро подружились, возможно потому, что мне, честно говоря, не особо нравилось его творчество. Таким образом, я не юлил перед ним, как все остальные. Во время нашей беседы о методологии сочинения песен мы обменялись демопленками и пообещали друг другу встретиться, если он появится в Англии, а я в Калифорнии. Мы также обсудили возможность того, что в будущем я напишу его биографию.
Одни говорят, что это был непоследовательный гений, другие вообще считают его занудой, но мне Хэрри Нильссон нравился потому, что бог знает за что я нравился ему. Да что там говорить, я не слишком–то баловал его комплиментами ни в «The Quiet One», ни в «Straight Man or Joker?», последнюю из которых он читал в моем присутствии. Тем не менее я чувствовал, что теперь, когда он более–менее поправил здоровье, Хэрри не оставлял надежды вернуть себе былую популярность, хотя одна из последних его фраз перед нашим расставанием все еще звучит у меня в голове: «Я уже не настолько уверен в завтрашнем дне, как раньше».
Хэрри Нильссон умер в 1994 году, а несколько месяцев спустя в возрасте восьмидесяти семи лет скончался Хэрри Грейвз. Вскоре после того, как его приемный сын побывал у него на похоронах в Ливерпуле, ушел в мир иной еще один человек, сыгравший важнейшую роль в жизни Ринго. Несмотря на то, что ей была сделана пересадка костного мозга ее старшего сына, в декабре лейкемия унесла жизнь Морин Тигретт (когда–то Старки) в онкологической клинике в Сиэтле. Все ее дети и их отцы присутствовали на траурной церемонии.
В семье Старки чуть снова не произошла трагедия, когда Ринго прервал августовское турне, после того как Ли, которой поставили диагноз гидроцефальный синдром, увезли из лондонской квартиры, которую они снимали с Джейсоном, прямо в операционную, где при помощи микрохирургии было уменьшено давление жидкости на мозг, и жизнь Ли была спасена.
Вместо того чтобы выразить неудовольствие по поводу отмененных концертов, поклонники, купившие билеты, проявили сочувствие — хотя они (особенно американцы) потеряли возможность увидеть «The All–Starr Band» в самом «золотом» составе: в него вошли Билли Престон, Феликс Кавальере из «The Young Rascals», Марк Фарнер из «Grand Funk Railroad», Рэнди Бахман — чья «Bachman–Turner Overdrive» возродилась из обломков «The Guess Who» — и, на бас–гитаре, Джон Энтуистл, второй по значимости композитор из «The Who». Его молчаливое присутствие на сцене абсолютно не вязалось с тем энергичным человеком, который в семидесятых годах возглавлял группы, отколовшиеся от «The Who», и вопил «Twist and Shout» с последним составом «The Who».
В интервью NME в 1966 году коллега Джона Пит Тауншенд рассуждал на тему о том, кто были эквивалентами Джона, Пола, Джорджа и Ринго — «The Who», как и многие другие команды середины шестидесятых, во всем копировали «The Beatles» (позже этим же занялись представители течения «бритпоп»). И в самом деле, понятие о самодостаточной бит–группе с самого начала было навязано таким, как «Oasis», «Pulp», «The Bluetones» или «Supergrass», узколобыми (или ленивыми) журналистами, решившими, что наконец–то появились современные эквиваленты супергрупп шестидесятых, пускай сходство с оригиналом было порой весьма отдаленным и специфическим.
И все же заявления о том, что «Oasis» — сегодняшние «The Rolling Stones» и даже «The Beatles», а их лидер Ноэль Галлахер — Джон Леннон и Пол Маккартни в одном лице, не выдерживают никакой критики: за последние тридцать лет радикально изменились экономическая, социологическая и технологическая обстановка. Карьера поп–музыканта кажется сейчас вполне приемлемой тем родителям, которые в молодости подвергались репрессиям за длинные волосы и узкие брюки.
Вы вправе назвать это слишком уж общими рассуждениями, однако, вырвавшись из тисков непонимания, бывшие стиляги, рокеры и хиппи относились более либерально к своим собственным чадам — они преподносили синтезаторы в подарок подросткам, которые теперь могут выманить у правительства гранты на создание рок–группы. Их мало волновало то, что рекорд–компании теперь не слишком щедры на гонорары, как в те времена, когда мир встал с ног на голову с приходом «Sex Pistols» в 1976 году — столь же эпохальном, как 1962–й или 1967–й.
Сплоченные радостями и горестями своего былого триумфа — и возможностью сделать «легкие» деньги, — «The Sex Pistols» вновь собрались в 1996 году, чтобы поехать в мировое турне. Они также появились на «Top of the Pops», что для меня было столь же трогательным событием, как и выступление троих битлов там же год назад, тем самым подтвердив известный трюизм, высказанный устами Джона Макнелли из «The Searchers»:
«Не нужно быть молодым, чтобы выпускать успешные пластинки».
Бесконечные слухи лишь усилились, когда вышел «Live at the ВВС», коллекция ранних радиовыступлений группы («действительно приколъный альбомчик», — резюмировал Ринго), и было официально объявлено о том, что вскоре выйдет антология из архивных записей группы, составленная самими Старром, Харрисоном и Маккартни. Она должна была выйти в течение года на девяти альбомах (три сета по три диска), и к ней будет прилагаться шестичасовой документальный фильм.
Далее пошли слухи о том, что «великолепная тройка» записывает новый материал. Когда меня попросили выступить в программе новостей на лондонском Capital Radio, я высказал предположение, что они запишут лишь саундтрек к фильму. В своем письме в The Daily Mail Рэй Коулмен выразил надежду, что дальше этого дело не пойдет, подкрепляя свои аргументы (хотя все и так были с ним согласны) тем, что без Леннона они уже не те, что лишний раз проиллюстрировало изречение Ринго:
«Было четверо битлов, а теперь их осталось трое».
Деятельность Старра, Харрисона и Маккартни проходила в некотором смысле не без участия Лен–нона. Результатом сессий в студии Пола в Сассексе и Джорджа в Оксфордшире была запись новой музыки на голос Джона в «Free as a Bird» и других его вещах, записанных на магнитофонные пленки. Полу их передала Йоко после примирительных объятий на церемонии награждения в Зале славы рок–н-ролла.
— Это произошло вполне естественно, потому что не могло не произойти, — считает Ринго. — Для того, чтобы это наконец случилось, потребовалось три года.
Разве не прекрасно то, что они теперь могут сделать? Прецедент был создан еще в шестидесятых годах, когда на фрагментарные демозаписи Бадди Холли и Джима Ривза накладывался аккомпанемент. В 1981 году нэшвиллский продюсер Оуэн Брэдли при помощи сэмплера, блока монтажа и прочих технических хитростей соединил Ривза и Пэтси Клайн в дуэте «Have You Ever Been Lonely». Десять лет спустя международным хитом стала «Unforgettable» — подобный «коллаж» из голосов Нэта Коула и дочери Натали.
С Джеффом Линном в роли повивальной бабки, «Free As a Bird» получила статус, черт возьми… новой битловской песни с фирменными «пудинговыми» барабанами Ринго, слайд–гитарным соло Джорджа в духе «Let It Be» и моментально сочиненным искрящимся бриджем Пола, контрастирующим с неторопливыми куплетами Джона. Получилось что–то наподобие «A Hard Day's Night». Хотя именно «Ticket to Ride» большой поклонник (и имитатор) «The Beatles» Ноэль Галлахер назвал «…поднимающей настроение и одновременно печальной», он мог бы то же самое сказать о «Free As a Bird».
«Она превосходна, и даже не потому, что я принимал участие в ее записи, — бурлил Ринго.
Ну что ж, если процитировать Мэнди Райс–Дэвис, он должен был сказать это, не так ли? Все–таки она была лучше «Can't Buy Me Love» и «The Ballad of John and Yoko», выпущенных на синглах при жизни Леннона. В британских рождественских чартах песня заняла вторую позицию, опередив «Earth Song» Джексона и попсовую версию «Wonderwall» Ноэля Галлахера в исполнении «Mike Flower Pops». Следующий опус, «Real Love», имел меньший успех в хитпараде, где теперь царили бой–бэнды, диско и рэйв.