Конечно, это ни о чем не говорило. Я знала этот дом не потому, что была здесь, а потому, что он являлся точной копией дома номер двадцать три: коридор ведет к лестнице, а справа гостиная, за которой располагается кухня. Внутренний двор и сад мне знакомы, потому что я видела их из вагона поезда. Я не была наверху, но знаю, что там есть большое окно и ступеньки, и если по ним подняться, то окажешься на террасе, устроенной на крыше кухни. Я знаю, что наверху две спальни: одна большая, с двумя широкими окнами, выходящими на улицу, и вторая — поменьше, с видом на сад. Мое знакомство с расположением комнат в доме вовсе не означает, что я была в нем прежде.
И все-таки, когда Скотт провел меня на кухню, я чувствовала, что вся дрожу. Он предложил мне чашку чая. Я устроилась за кухонным столом и наблюдала, как он ставит чайник, кладет пакетик в кружку и не очень аккуратно наливает кипяток, плеснув немного мимо на столешницу и тихо чертыхнувшись. На кухне еще не выветрился резкий запах антисептика, но привести в порядок себя было явно выше его сил: на футболке расплылось большое пятно пота, джинсы сползли на бедра, словно были ему велики, и я даже засомневалась, ел ли он вообще в последние дни.
Скотт поставил передо мной кружку с чаем и сел напротив, сложив руки перед собой. Молчание затянулось, заполняя пространство между нами и все помещение. Тишина звенела в ушах, мне стало жарко и неудобно, в голове было пусто. Я не знала, что я здесь делаю. Зачем я вообще сюда явилась? Издалека послышался нарастающий гул приближавшегося поезда. Знакомый звук подействовал успокаивающе.
— Вы подруга Меган? — наконец спросил он.
Услышав, как он произносит ее имя, я почувствовала, как к горлу подкатил комок. Я опустила глаза и крепко сжала кружку с чаем.
— Да, — ответила я. — Мы знакомы… немного. По галерее.
Скотт выжидающе смотрел на меня. Я видела, как он стиснул зубы и на скулах у него заходили желваки. Я подыскивала слова, чтобы продолжить, но они никак не находились. Мне следовало заранее подготовиться, но я этого не сделала.
— Есть какие-нибудь новости? — наконец выдавила я.
Он смотрел мне прямо в глаза, и на мгновение мне стало не по себе. Я сказала глупость: есть новости или нет, было не моим делом. Он рассердится и попросит меня уйти.
— Нет, — ответил он. — Что вы хотели мне рассказать?
Мимо медленно проехал поезд, и я посмотрела на него сквозь стеклянную дверь. У меня кружилась голова, и ощущение было такое, будто моя душа покинула тело и смотрит на происходящее со стороны.
— Вы написали, что хотели что-то сообщить о Меган. — В его голосе появилось нетерпение.
Я сделала глубокий вдох. Я чувствовала себя ужасно и отлично понимала, что моя информация все только усложнит и причинит ему боль.
— Я видела ее с мужчиной, — произнесла я, выпалив это с ходу, без всякой подготовки, ни с того ни с сего.
Он не сводил с меня глаз.
— Когда? Вы видели ее в субботу вечером? Вы сообщили об этом полиции?
— Нет, это было в пятницу утром, — ответила я, и он как-то сразу сник.
— Но… в пятницу с ней все было в порядке. Почему вы считаете это важным? — На его скулах снова заходили желваки, он начинал злиться. — С кем вы ее видели? С мужчиной?
— Да. Я…
— Как он выглядел? — Он поднялся на ноги, загораживая свет. — Вы сообщили полиции? — снова спросил он.
— Да, но я не уверена, что они отнеслись к моим словам серьезно, — ответила я.
— Почему?
— Я просто… Не знаю… Я подумала, что вы должны знать.
Он наклонился вперед и оперся о стол, сжав кулаки.
— Что вы хотите этим сказать? Где вы ее видели? Что она делала?
Еще один глубокий вдох.
— Она была… на вашей лужайке, — ответила я. — Вон там. — Я показала на сад. — Она… я увидела ее из окна вагона.
Судя по выражению лица, он мне не верил.
— Я езжу на электричке из Эшбери в Лондон каждый день. И проезжаю мимо вашего дома. Я видела ее, видела с мужчиной. И им… были не вы.
— Откуда вы знаете? В пятницу утром? В пятницу — за день до своего исчезновения?
— Да.
— Меня не было, — сказал он. — Я уезжал. Я был на конференции в Бирмингеме и вернулся в пятницу вечером. — На его лице проступили красные пятна, а скепсис сменился чем-то другим. — Значит, вы видели ее с кем-то на лужайке? И…
— Она поцеловала его, — сказала я.
Так или иначе, пришлось это произнести. Я должна была ему это сказать.
— Они целовались.
Он выпрямился, и его руки, по-прежнему сжатые в кулаки, повисли, а пятна на лице потемнели от злости.
— Мне очень жаль, — сказала я. — Очень. Я понимаю, как вам больно это слышать…
Он махнул рукой. Брезгливо. Он не нуждался в моем сочувствии.
Я знаю, каково это. Находясь здесь, я с удивительной четкостью вспомнила, как сидела у себя на кухне в нескольких домах отсюда, а Лара, моя бывшая лучшая подруга, сидела напротив, и на коленях у нее ползал раскормленный малыш. Я помню, как она успокаивала меня и говорила, что ей ужасно жаль, что мой брак рухнул, и как меня разозлили эти банальности. Она понятия не имела о том, как мне больно. Я велела ей заткнуться, а она сказала, что не позволит так выражаться при ребенке. С тех пор мы ни разу не виделись.
— Как он выглядел, тот мужчина, с которым вы ее видели? — спросил Скотт. Он стоял спиной ко мне и смотрел на лужайку.
— Он был высокий, наверное, выше вас. Смуглая кожа. Думаю, что азиат. Из Индии или вроде того.
— И они целовались здесь, в саду?
— Да.
Он глубоко вздохнул.
— Господи, мне нужно выпить. — Он повернулся ко мне. — Хотите пива?
Я хотела, и даже очень, но отказалась. Я смотрела, как он достал себе бутылку из холодильника, открыл и надолго прильнул губами к горлышку. Я смотрела и почти чувствовала, как холодная жидкость приникает ему в горло, и моя рука заныла от желания ощутить прохладу бокала. Скотт оперся о столешницу, бессильно свесив голову.
Я проклинала себя. Я не помогла, а только сделала хуже и разбередила его боль. Я бесцеремонно вторглась в его горе, а это было неправильно. Мне не следовало к нему приходить. Не следовало лгать. Особенно лгать.
Я уже начала подниматься, когда он заговорил:
— Может… не знаю. Может, это на самом деле и хорошо? Может, это значит, что с ней все в порядке? И она просто… — он горько хохотнул, — просто с кем-то сбежала. — Он смахнул слезу со щеки тыльной стороной ладони, и сердце у меня сжалось. — Только мне кажется, что тогда она бы обязательно позвонила. — Он взглянул на меня, будто ожидая ответа, словно бы я знала. — Она бы мне наверняка позвонила, правда? Она бы знала, как сильно я буду волноваться… как буду переживать. Она же не такая мстительная, верно?