Уже в дверях Скотт вдруг схватил меня за руку.
— Я не мог вас видеть где-то раньше? — спросил он. Сначала мне захотелось сказать, что да, он мог видеть меня в полицейском участке или здесь, на улице, я была тут в субботу вечером, однако я просто покачала головой:
— Нет, вряд ли.
Я направилась на станцию самым быстрым шагом, на какой только была способна. Примерно на полпути я обернулась. Он все еще стоял в дверях и смотрел мне вслед.
Вечер
Я то и дело проверяла свою электронную почту, но от Тома ничего не было. Насколько, должно быть, легче жилось ревнивым пьяницам до появления электронной почты, эсэмэсок и мобильных телефонов, до всей этой электроники и тех следов, которые она оставляет.
О Меган газеты сегодня почти ничего не писали. Ее место на первых полосах заняли другие новости: политический кризис в Турции, искусанная собаками в Уигане четырехлетняя девочка, унизительное поражение футбольной команды Англии от Черногории. О Меган уже начали забывать, хотя с ее исчезновения прошла всего неделя.
Кэти пригласила меня на обед. Она сейчас оказалась не у дел, поскольку Дэмиен поехал в Бирмингем навестить свою мать. Кэти с собой он не пригласил. Они встречались уже почти два года, а с его матерью она так и не познакомилась. Мы пошли в «Жираф» на Хайстрит — место, которое я ненавижу. Мы сидели в центре зала, наполненного визгом малышни не старше пяти лет. Кэти поинтересовалась, что у меня нового. Ей было любопытно, куда я ездила вчера вечером.
— Ты с кем-то познакомилась? — спросила она с надеждой.
Я даже растрогалась и чуть было не ответила утвердительно, потому что так оно и было, но все-таки решила солгать, чтобы ничего не усложнять. Я сказала, что была на встрече анонимных алкоголиков в Уитни.
— Понятно. — Смутившись, она опустила глаза на неаппетитный греческий салат. — Мне показалось, у тебя был небольшой сбой. В пятницу.
— Да. Быстро справиться с этим не получится, Кэти, — сказала я, чувствуя себя ужасно, потому что ей действительно не все равно, брошу я пить или нет. — Но я очень стараюсь.
— Если тебе нужно, чтобы я, скажем, пошла с тобой…
— Не на этом этапе, — ответила я. — Но за участие спасибо.
— Тогда, наверное, мы можем сходить вместе еще куда-нибудь, например, в спортзал? — предложила она.
Я засмеялась, но когда поняла, что она не шутит, сказала, что подумаю.
Она только что ушла — позвонил Дэмиен и сообщил, что вернулся от матери, и она уехала к нему. Я подумала, не стоит ли обратить ее внимание на то, что она мчится к нему по первому звонку? Но я не в том положении, чтобы давать советы по взаимоотношениям — как и по любым другим вопросам, если уж на то пошло, — к тому же мне ужасно хочется выпить. (Я думала об этом с тех пор, как мы сели за столик и прыщавый официант спросил, не желаем ли мы по бокалу вина, на что Кэти ответила решительным отказом.) Поэтому я больше не думаю о ней и, чувствуя знакомое покалывание на коже, пытаюсь выкинуть из головы и разумные мысли тоже (не делай этого, пока ты держишься очень даже неплохо). Я собираюсь отправиться в винный магазин, но раздается телефонный звонок. Том. Наверняка это звонит Том. Я выхватываю телефон из сумки, смотрю на экран, и мое сердце бешено колотится.
— Привет. — В трубке молчат, и я спрашиваю: — У вас все в порядке?
После паузы Скотт отвечает:
— Да, все нормально, я просто позвонил поблагодарить за вчера. За то, что вы нашли время мне все рассказать.
— Не стоит благодарности. Вам нет необходимости…
— Я вас отвлекаю?
— Нет, все нормально.
На другом конце молчат, и я повторяю:
— Все нормально. А вы… что-то случилось? Вы говорили с полицией?
— После обеда заезжала сотрудница полиции, которая поддерживает связь с семьями потерпевших, — отвечает он, и мой пульс учащается. — Сержант уголовной полиции Райли. В разговоре с ней я упомянул о Камале Абдике. Сказал, что с ним стоит поговорить.
— Вы сказали… Вы сказали ей, что говорили со мной? — Во рту у меня пересохло.
— Нет, не сказал. Я подумал, что, возможно… Не знаю. Я подумал, что будет лучше, если они сочтут, что это имя пришло мне в голову самому. Я сказал… это ложь, я знаю, но я сказал, что все время пытался вспомнить что-то существенное и решил, что имеет смысл поговорить с ее психотерапевтом. Сказал, что у меня уже были определенные опасения по поводу их отношений в прошлом.
Я снова могу дышать.
— И как она отреагировала? — спрашиваю я.
— Сказала, что они уже с ним беседовали, но поговорят еще раз. Она задала кучу вопросов, хотела знать, почему я не сказал об этом раньше. Она… не знаю. Я не верю ей. Она должна быть на моей стороне, но у меня такое чувство, будто она постоянно что-то вынюхивает и пытается меня подловить.
Глупо, конечно, но мне ужасно приятно, что она ему тоже не нравится. Еще одна вещь, которая нас объединяет, еще одна ниточка, связывающая нас.
— Я все равно хочу вас поблагодарить. За то, что пришли. Знаете… звучит, конечно, странно, но я был рад поговорить с человеком… с которым не знаком близко. Мне кажется, я обрел способность мыслить здраво. Когда вы ушли, я стал вспоминать, какой Меган вернулась после первой встречи с ним — с Абдиком. В ней появилась какая-то легкость. — Он громко выдохнул. — Даже не знаю. Может, мне все это только показалось.
У меня появляется то же чувство, что и вчера: он снова говорит не со мной, просто разговаривает. Я превратилась в резонатор и рада этому. Рада, что могу быть ему полезной.
— Я снова целый день копался в вещах Меган, — продолжает он. — Несколько раз обыскал нашу комнату и перерыл весь дом, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, которые помогут ее отыскать. Или обнаружить что-то, связанное с ним. Но все впустую. Ни электронных писем, ни открыток, ничего. Я хотел попробовать с ним связаться, но сегодня приема нет, а найти номер его мобильника мне не удалось.
— Вы уверены, что это стоит делать? — спрашиваю я. — В смысле, не лучше ли предоставить это полиции?
Я не хочу произносить это вслух, но мы оба наверняка это понимаем: он опасен. По крайней мере, может быть опасен.
— Не знаю, я правда не знаю.
В его голосе звучит отчаяние, мне больно это слышать, но нечего сказать в утешение. Я слышу его дыхание в трубке — короткое и прерывистое, — как будто ему страшно. Мне хочется спросить, есть ли с ним кто-нибудь рядом, но не могу: это было бы неправильно и слишком прямолинейно.
— Я видел сегодня вашего бывшего, — говорит он, и я чувствую, как по коже у меня побежали мурашки.
— Правда?
— Да, выходил забрать газеты и увидел его на улице. Он спросил, как я и есть ли какие-нибудь новости.
— Понятно, — говорю я, потому что ничто другое просто не приходит мне в голову.
Я не хочу, чтобы он разговаривал с Томом. Том знает, что я не знакома с Меган Хипвелл. Том знает, что я была на Бленхайм-роуд в тот вечер, когда она исчезла.
— Я не говорил про вас. Знаете… не был уверен, что о нашей встрече стоит рассказывать.
— Мне кажется, что не стоит. Это может выглядеть странно.
— Хорошо, — соглашается он.
Мы долго молчим. Я жду, пока успокоится сердце. Мне кажется, что он сейчас повесит трубку, но он вдруг спрашивает:
— Она действительно никогда обо мне не говорила?