— Я знаю, что не ворожила, — устало отозвался он и прислонился спиной к стене возле начинающегося балкона.
Ярость на неё уже ушла, как это бывало обычно. Это было мимолетным порывом и, даже когда Хэла при этом находилась рядом, он без труда сдерживал себя. Но сдерживал себя, чтобы не удушить её, а не чтобы прижать к себе, попробовать вкус её губ, ощутить её кожу под своими пальцами.
Рэтар нахмурился и вздохнул, перевёл взгляд в темноту:
— Но ты же знаешь, что мне придётся её наказать?
Хэла лишь слабо кивнула в подтверждение.
— Я понимаю, что у тебя в мире всё иначе, но у нас… — он убеждал себя, что не пытается оправдаться.
— Нет всего этого, достопочтенный феран, — Хэла так и смотрела в небо. — Она в любом мире всего лишь глупая девчонка, которую обманули и которой причинили вред. Не говори мне, что у меня в мире всё так, а здесь всё иначе. Дети везде одинаковы, даже если на их долю приходятся большие испытания. Они остаются детьми — они радуются сладостям и подаркам, они верят в то, что сами придумывают, они мечтают, они летают во сне…
Она запнулась. Будто пыталась унять себя, чтобы не расплакаться. И от осознания этого ему легче не становилось.
— И когда с ними происходит что-то подобное, что-то что заставляет их перестать летать, заставляет падать, как происходит, когда мир теряет краски и волшебство, — она покачала головой. — Она всего лишь маленькая глупая девчонка, наивностью и желанием любви, которой воспользовался взрослый мужик, которому она практически годится в дочери, который должен защищать её, а не использовать для удовлетворения своих похотливых желаний.
Хэла нахмурилась.
— Он сказал ей то, что она хотела услышать, она желала внимания, ласки, нежности, любви… — ведьма перевела взгляд в темноту темени, где уже не был различим горизонт. — Она не знает что это, а он сделал вид, что то, что он дал ей, это именно то, о чём она мечтала. Но это всё ложь, потому что она не первая и не последняя, потому что он точно знает, что и как нужно сказать. И это не любовь. Этому до любви так же далеко как отсюда до этих звёзд и обратно.
И она снова посмотрела в небо над головой, и перевела взгляд вниз:
— А главное, что внутри каждой из нас живёт такая маленькая девочка, которая верит в это светлое и прекрасное чувство, каждая из нас независимо от возраста так же глупа, как Томика. И каждая умирает внутри, сталкиваясь с предательством и обманом, — она посмотрела на него взглядом, полным печали и внутри цепануло, потому что безумно захотелось обнять её, безумно захотелось унять эту боль внутри самой женщины. Он видел, не мог объяснить, но его так тянуло к этой маленькой девочке внутри самой Хэлы.
Ведьма грустно усмехнулась и снова отвернулась от Рэтара.
— Томика не нашла в себе силы, чтобы поговорить с кем-то из нас, ей было невыносимо стыдно рассказать о том, что с ней случилось. И главное, она испугалась последствий, которые могли появиться после того, что произошло, — феран нахмурился и вздохнул. — Вот она женская доля — страшно, стыдно, одиноко. И она нашла выход. Глупый. Да. Но, как ей показалось, единственный верный. Если того требует закон накажи её, но мне кажется больше, чем она уже наказана, нельзя придумать.
Он ничего не ответил, да и были ли у него доводы против всего этого, сказанного с болью и стоящими в глазах слезами. Разве что Рэтару хотелось бы сделать эту конкретную женщину счастливой. Он тряхнул головой и потёр глаза.
— Прости меня, — тихо произнесла Хэла, подойдя к нему и встав сбоку, рядом, невыносимо близко.
— За что?
— У тебя столько проблем — нападения на посты вдоль границы и поселения недалеко от неё и в горах, проблемы в Картаре, обозы с провиантом и всё посреди этой непрекращающейся зимы… и теперь это.
— Хэла, подслушивать нехорошо, — он постарался улыбнуться, но получилось, как ему показалось не очень удачно.
— Я не подслушиваю. Я просто слышу. Не специально. Я понимаю, что это даже не все проблемы, которые валятся на твою голову. То, что случилось… — она осеклась, повела виновато плечом. — У нас бы сказали “только этого не хватало”. Прости, что заставила тебя в этом вариться, что вынудила влезть в это, хотя могла бы сделать всё сама, без твоего участия. Еще утром он был бы самым немощным из всех немощных.
— Хэла… — попытался найти слова феран.
— Я хотела, чтобы он признал ошибку. Понимаешь? — она оправдывалась, хотя Рэтар прекрасно понимал причины её поступка. — Я просто подумала, ну, а вдруг и не было ничего, вдруг она сама себе всё придумала и вот результат. А тот, кто якобы виноват и знать ничего не знает. Или знает, но ему станет стыдно и он повиниться, признает, что сглупил, что поступил плохо, понимаешь?
— Понимаю, Хэла, я понимаю. Мне жаль девочку, действительно жаль, но ты поставила меня в отношении Ворга в такое положение, — Рэтар тяжело вздохнул. — Он лгал ферану. И это очень серьёзное преступление. Оно может караться смертью, Хэла.
— Я знаю, но я правда этого не хотела, и не говори мне, что ты решишь его казнить.
— Нет, конечно. Да и ты уже наказала его достаточно, разве нет? Мужская немощь? — он приподнял бровь. — На десять тиров?
— Мало даже, — отозвалась она.
Он рассмеялся, а ведьма, боги, смущённо улыбнулась.
— Рэтар, я могу попробовать помочь с Картаром, — вдруг серьёзно произнесла Хэла.
Она впервые произнесла его имя и от этого защемило, зацепило внутри, хотя куда уж было больше?
— Хэла, — он прочистил горло.
— Зачем ты меня призвал? — она подняла на него свои огромные и такие печальные глаза. — Чтобы я нянькой у серых была? Я чёрная ведьма, попроси и я сделаю свою работу.
— Хорошо, я подумаю, — ответил он через несколько мгновений, утопая в этом её печальном взгляде.
Она кивнула и хотела уйти.
— Голова ведь прошла? — обернулась ведьма и склонила голову на бок.
К своему удивлению Рэтар понял, что головная боль и вправду ушла — Хэла его заговорила. Он кивнул как-то рассеянно и озадаченно. Она мягко улыбнулась и скрылась в коридоре. Без неё стало тоскливо и пусто… что ж такое?
Глава 7
Роар вышел во двор и увидел белую ведьму, сидящую на том месте, где обычно по утрам сидела Хэла, после того как выгуливала своих чудовищ.
Вид у девушки был расстроенный и потерянный, она смотрела на небо, откинув голову назад, волосы россыпью падали по спине и ему отчаянно захотелось запустить в них свою руку. Мягкие или нет? Он хотел пройти мимо, но, залюбовавшись ею, понял, что забыл зачем вышел в спускающуюся темень на улицу.
“Вот дурень… как мальчишка, прям!” — подумал митар.
— Ты не замёрзнешь? — спросил он, решившись всё-таки подойти и ожидая какой-нибудь отрицательной реакции — что-то вроде испуга или может отвращения.
Она подалась вперед и её повело в сторону, скорее всего оттого, что голова закружилась, потому что слишком долго смотрела наверх. Роар поймал её и помог удержаться на жердях загона.
— Спасибо, — отозвалась она, в глазах были слёзы.
Митар нахмурился. Это слово совершенно точно частенько говорила Хэла и это было слово благодарности.
— Ничего, — решил ответить он как можно более отстраненно, не будучи полностью уверенным в своих выводах. — Почему ты плачешь?
Ведьма вытерла рукавом лицо.
— Я… нет… нормально всё, — она была тиха и совсем не походила на ту, что устроила истерику и шипела на него несколько дней назад.
Он встал к жердям и прислонился к ним спиной, потом тоже задрал голову наверх.
— С крыши башни лучше видно, и в плодородный сезон они намного красивее, тогда небо совсем другое, — ему хотелось её успокоить, хоть чем-то.