А Хэла… она была такая живая, остроумная, смешная, мягкая, добрая, открытая, красивая своей особенной красотой.
Конечно вот та его наложница, Шера? Она была красива. Милена даже сказала бы, что она шикарная, очень похожа на звезду кино или модель, такая была бы на обложках глянца. Действительно неподражаемая и вызывающая зависть.
Но Хэла! Это когда есть за что зацепиться, когда красота завораживает и идёт изнутри, когда смотришь и не видишь возраста, не пытаешься примерить на себя. Когда порой тянет, но боишься подойти, пока не посмотришь в глаза и не поймёшь, что конечно можно.
В общем Хэла была невероятно яркой и в любом случае затмевала многих, если не всех даже самых красивых, хотя красавицей в прямом понимании этого слова не была.
И она рядом с фераном? Это было совсем несуразно, что ли. Зачем Хэле этот жуткий дядька?
Милена мотнула головой, кажется совсем потерялась в этих странных мыслях, решила сходить в дом.
— Ты куда, детка? — спросила её Хэла, которая несмотря на то, что уже была достаточно пьяна, всё равно следила за всеми серыми и конечно за Милой тоже.
— Мне надо в дом, — шепнула она в ответ.
— Хорошо, — понимающе кивнула чёрная ведьма, — только не потеряйся.
Мила улыбнулась — куда тут теряться?
Туда она сходила без происшествий, но, когда возвращалась, она наткнулась на Роара и Элгора, стоящих друг напротив друга в коридоре. И Мила была уверена, что она видела, как их покинула Шера.
— Что? — хорохорился бронар.
— Ты я смотрю совсем потерялся? — голос митара был тихим и от этого каким-то устрашающим.
— Пойди донеси, — огрызнулся младший брат на старшего.
— А ты этого добиваешься?
— Да чтоб вам всем, — Элгор пошёл на улицу, — и она вообще ему не интересна.
Роар тяжело вздохнул и тут заметил Милену.
— Прости-те, я… — начала она извиняться за то, что невольно подслушала.
— Замерзнешь, — митар качнул головой, как бы отрицая то, что она стала свидетелем чего-то такого… запрещенного, плохого, дурного?
— Я там укутанная сижу, в плащи, — отозвалась она и попыталась улыбнуться.
Роар шагнул ей навстречу и, сняв с себя плащ, накинул ей на плечи:
— Так будет теплее, чем в пяти плащах серых.
— А… вы? — прошептала она, млея от мягкости внутреннего подклада плаща. А ещё он был невыносимо жарким, нагретым телом мужчины.
Мысли окончательно спутались. Плащ был ему до голенища сапога, но Милену он укрывал полностью с головы до пят.
— А я привык и без него, — прошептал он. — А тебе нельзя снова заболеть. Я буду виноват и не прощу себе этого.
Роар был сейчас близко — горячий, красивый, чертовски красивый, сказала бы Хэла, да и Милена, чего уж там, сказала бы так же. Он тоже был нетрезв, как и сама белая ведьма.
— Почему будешь виноват? — спросила она, словно в бреду каком-то.
— Потому что я хотел порадовать тебя, показав костры. Это ты ещё не видела праздничных костров, когда все празднуют приход поры цветения или в середине поры урожая.
— За этот момент, кажется, должна отвечать я, — щёки её раскраснелись, ей было жарко, но она не могла точно сказать себе от плаща или от стоящего рядом невообразимо обалденного мужчины.
— Не переживай, ты всё сделаешь, я в тебя верю, — сказал он ей на ухо, нагнувшись, и от его обжигающего шёпота, Милена кажется готова была свалиться в обморок.
Так её ещё ни разу не разносило. Только от одной фразы сказанной на ухо. Правда? Такое возможно не только в дурацких бульварных романчиках, в жизни такое бывает?
— Спасибо, — сказала она едва слышно.
— Не надо.
И он просто обошёл её и направился к лестнице, что вела наверх. Сама же девушка кажется застыла на бесконечное количество времени, пытаясь прийти в себя. Но не получилось и она побрела обратно к костру. Потому что только бы дойти до живых людей, только бы понять, что всё ещё находится в той реальности, что и все они.
— Ого, когда это ты, детка, успела раздеть митара? — озорно подмигнула ей Хэла, когда Милена дошла до своего места у костра и села.
— Я не раздевала… он сам… — промямлила она в ответ.
— Сам разделся?
— Хэла, ну пожалуйста, — застонала она. — Он сам отдал мне плащ, когда я выходила из дома, возвращаясь сюда.
— Правильно, это самые тёплые вещи в этом доме, заботится о тебе, крошке, — женщина тепло обняла Милу и поцеловала в висок. — Не дуйся на мои шуточки, малышка!
Но Милена и не думала дуться, она так старалась сделать всё, чтобы никто не увидел, как её сейчас распирает изнутри жар, как хочется, чтобы этот шёпот был на коже всегда и не только у уха.
Боже, да что за мысли такие?
[1] Кино “Кукушка”
[2] Король и Шут “Лесник”
[3] Город 312 “Помоги мне”
[4] Мельница “Травушка”
[5] Mendelssohn: Violin Concerto In E Minor, Op.64
[6] Король и Шут “Ели мясо мужики”
Глава 14
Роар был сам не свой: дурман в голове, испепеляющая злость, нестерпимое и сжигающее желание…