Она снова нахмурилась, не понимая, а потом обратила внимание на окно. Взгляд её преобразился, потому что из окон с этой стороны дома открывался невообразимо красивый вид — очертания гор на горизонте, бесконечные поля, перемешиваются с садами, река делала здесь изгиб и появлялась из-за небольшого полесья, уходя вдаль, разрезая дол пополам.
— Какая красота, — Мила осторожно, очень аккуратно подошла к окну. — Горы отсюда так хорошо видно.
— Трит построен в одном их самых красивых мест Изарии, — и Роар залюбовался её лицом. — В пору цветения и плодородия особенно. И мы здесь потому что хотелось, чтобы ты увидела эту красоту.
— Точнее, — прошептала Милена, став грустной, — сделала так, чтобы эта красота появилась.
— Не переживай, всё случится, поверь мне, — ему так хотелось утешить её. — Никто не ждёт, что завтра тут птицы запоют и всё покроется цветами.
— Мне кажется все ждут, — возразила Милена. — Я вижу это в каждом взгляде, по-моему даже Хэла смотрит на меня в ожидании, — девушка прикусила губу, а Роара снова дёрнуло воспоминанием о поцелуе. — Хотя все-все говорят мне “подожди, всё будет”, но, боже, как мне стыдно… Что я не только не могу что-то сделать, я даже понятия не имею как. И все эти люди… за мой призыв правда платили простые люди?
— Да, — ответил митар. — Но они знали на что идут, — тут же поспешил добавить он, потому что расстраивать не хотел, хотел поддержать и успокоить. — Феран их предупреждал, что с белым призывом не так всё просто, и он не видел нужды в призыве белой ведьмы. На два тира у нас хватало бы собственных запасов с лихвой, и мы ещё не тратим их — провиант поступает из других фернатов. Так что, кстати, если что, у тебя определенно есть время.
— О, как прекрасно, но только странных взглядов в мою сторону это не изменит, — покачала головой Милена. — А если я вообще не смогу ничего сделать?
— Пора цветения может прийти и сама, так что сделаешь или нет, уж простой люд точно ничего не поймёт. А нам, — он вздохнул, — просто очень жаль, что мы тебя вытащили, действительно жаль.
Она слегка склонила голову, потом потупила взор.
— Рэтар вообще не любит призыв, — решил зачем-то добавить Роар, словно ей от этого легче стать могло бы. — Он бы никого не призывал, если бы мог.
— А можно вопрос? — она слегка нахмурила лоб.
— Спрашивай о чём хочешь, — ответил митар, и ему действительно было приятно говорить с ней, смотреть на неё.
— Я не понимаю, — девушка сложила руки на подоконнике, который был на уровне её груди, говорила и смотрела в окно, — зачем вообще нужны серые? Я хотела спросить у Хэлы, но как-то так и не решилась. Они же делают обычную работу, как прислуга. Но и прислуга тоже есть. Тогда зачем?
— Я, — потёр лоб тыльной стороной ладони, пытаясь найти слова объяснения. — Знаешь, маги утверждают, что без призыва обойтись нельзя. Может они найдут способ, но пока призыв то, что держит всё на своих местах, чтобы всё не развалилось.
Милена посмотрела на него полными непонимания глазами.
— Так, — выставил он руку вперёд. — Когда-то давно в нашем мире жили боги и магической силы было в достатке, даже больше.
Девушка осторожно кивнула.
— И её использовали. Все и много, — продолжил Роар. — С помощью магии делали всё — вещи, оружие, строили дома, ухаживали за скотом, растили урожай, — он сделал паузу, вглядываясь в девушку, чтобы понять её реакцию. Она снова кивнула. — А потом боги стали уходить и вместе с ними стала пропадать магия. Магам стало сложнее делать даже самые простые вещи и их самих стало меньше.
— Ага… — и снова она кивнула, а он ухмыльнулся.
— То есть, если раньше в маги могли пойти многие, то постепенно это стало делом только избранных. С ослаблением магии стали слабеть и вещи, — продолжил Роар и почувствовал себя нелепо, словно учитель. — Некоторые дома, например, рассыпались на глазах людей — от полноценного дома до руин времени проходило всего несколько луней.
Митар прищурился.
— Я не знаю тонкостей, но так получилось, что призыв решил эту проблему. Это тебе кажется, что серые просто делают простую работу по дому, но это не так, — Роар развёл руками. — Все серые обладают магией и они своими действиями поддерживают ту, благодаря которой стоит этот дом.
Милена открыла было рот, потом снова кивнула и решила промолчать.
— Они стирают, — продолжил митар, слегка улыбаясь, — и вещи от этого дольше служат. Благодаря серым в доме тепло, когда на улице холод, и прохладно, когда на улице жара, потому что это тоже магия, а они ухаживая за домом, сохраняют её. Серым нельзя только готовить, возделывать землю и ухаживать за животными, потому что могут спровоцировать “невольный заговор”, как его называют маги. Если бы можно жить без призыва, то поверь, уж в Изарии точно бы не было серых.
Роар замолчал, ожидая реакции, но Милена снова кивнула. Он вздохнул:
— Когда только начался этот холод, все серые Зарны, а потом и Трита слегли с горячкой. Их у нас, у Горанов, раньше было около тридцати — часть была здесь, другая в Зарне. И когда все они захворали, то мы не смогли им ничем помочь. Но самое странное, что горячка забрала всех, одну за другой…
— А лечить серых запрещено, — печально проговорила белая ведьма.
— Нет, дело не в запрете, Милена, — поспешил ответить Роар. — Если бы дело было только в нём, уж поверь, Рэтар на него наплевал бы и заставил лекарей лечить серых.
— Почему тогда?..
— Просто серые все из разных миров и способы лечения, которые есть у нас в мире, им чаще всего не подходят. Делают только хуже, — ответил митар. — Помочь могут маги, но тут возникает другая проблема. Ты видела Хэлу после того, как она тебя заговаривала от горячки?
— Да, — прошептала Милена. — Это было ужасно.
— А Хэла, признаюсь, не обычная чёрная ведьма, — и он повёл головой. — Не знаю точно как у неё это получается, но маги делают так же. И им тоже нужно время на восстановление сил, понимаешь? То есть один маг, который за лечение затребует очень большую плату, сможет помочь только одному человеку, то есть одной серой. А если болеют тридцать? Это тридцать магов.
— И плата в тридцать раз выше, — заключила девушка.
— Дело не в плате, — Роару показалось, что проще в одиночку крепость захватить, чем объяснить ей что к чему. А ему очень хотелось, в надежде, что она не будет сильно ненавидеть их, хотя конечно так себе надежда. — Дело в том, что тридцать магов это почти половина всех магов Кармии. И просто так их вызвать к себе нельзя. Нужно идти к первому магу и великому эла, просить разрешения и, поверь мне, они его не дадут, даже, если бы тут война была, или мор повсеместный, а в помощь серым тем более. Потому что это будет означать, что элат лишится тридцати магов на пару-тройку мирт, в среднем.
— И они все умерли, — скорбно заключила Милена.
— Да. Мы не узнали, что это было. Последней умерла чёрная ведьма, — к своей неохоте подтвердил митар. — Если ты заметила, все серые вокруг тебя молоды и находятся здесь недавно. Мы призывали по одной, смотрели на… состояние дома прежде всего.
Роар вздохнул.
— Стало приемлемо только после призыва десятой, — сам уже был не рад этому разговору, но надо было объяснить. — Тогда маг сказал, что этого будет достаточно для поддержания магии дома и вещей в нём. Феран остановился на этом, а сюда не стали призывать вовсе. Мы тут не бываем, а сохранение дома, в условиях затянувшихся холодов, для Рэтара точно не первостепенно.
Девушка слегка повела головой.
— У наших книтов, других знатных домом Изарии, осталось какое-то количество серых, но новых мы пока призывать запретили. И сейчас у нас из всех фернатов Кармии самое малое количество серых, — она снова нахмурила лоб. — Это не оправдание, не думай, — поспешил добавить Роар. — Просто… вот, например, в граничащем с нами Юрге, который в четыре раза меньше Изарии, и там никогда не бывает таких лютых холодов, как у нас, вот о таком главном доме заботятся около тридцати серых. А в столице у великого эла в главном доме их больше сотни.
— Сотня? Боже…
Милена прошла к столу и села в кресло перед ним.
— Здесь тоже когда-то было много. Не важно как мы к этому относимся — это показатель статуса и достатка ферната, — пояснил митар. — Эарган Горан укрепил статус Изарии, как самого сильного и богатого ферната Кармии. У него был огромный харн и больше сотни серых во всей Изарии.
— Эарган Горан — это отец достопочтенного ферана? — и Роар кивнул подтверждая её слова. — Я слышала, что он был жестоким человеком.
— Не просто жестоким, — повёл головой митар. — Он был непримиримым, требовал беспрекословного подчинения, не принимал оправданий, не знал жалости. Мой танар был намного хуже, чем жестоким.
— Танар — это дядя? — спросила Милена.
— Дядя? — Роар нахмурился странному слову.