— Достопочтенные… там… это… ведьма… — воин с трудом перевёл дыхание, — боги спасите! Лютует ведьма новая.
Все трое как один ринулись в сторону комнат серых, откуда слышался крик и вопли, смешанные разговоры, а у дверей собралась уже неприлично большая толпа зевак.
“Нехорошо", — подумал Роар и начал протискиваться к двери.
Благо, когда зеваки из домашних понимали, что это митар и феран они и сами расступились, чтобы их пропустить.
“И что мы будем делать?” — митар начинал нервничать.
Хэла поутру ходила к реке на пару с двумя прирученными ею молодыми харагами, которых она спасла совсем крохами от охотников, когда только появилась у Горанов. И значит сейчас её тут не будет и им придется встретиться с разбушевавшейся белой ведьмой лицом к лицу самим.
— А вот и мои мучители, — зашипела девушка. — Что пришли, позабавится?
Она горько ухмыльнулась, потом всхлипнула:
— Отпустите меня домой, имейте совесть, что вам от меня нужно? Не могу я вам цветов наделать. Не умею я колдовать или чего вам надо, нет во мне магии! — она мотнула головой, обняла себя руками. — Я хочу домой, понимаете? Хватит меня мучить! Я хочу обратно! Хочу к брату, к бабушке! У меня сессия, работа, тренировки, абонемент в фитнес! У меня поездка на Байкал! Я её год ждала!
И она зашлась рыданиями, взвыла, заломила руки, кажется вцепилась в свои волосы. В ней было столько всего — злость, отчаяние, горе, боль, ярость. Такого не было ни разу ни с одной серой. По крайней мере сам Роар никогда такого не видел. Кто-то из серых их просто молча ненавидел, кто-то был смиренен и тих, или, как Хэла, был язвителен и резок.
Сейчас ему самому хотелось плакать вместе с этой маленькой девчонкой, которая билась, словно дикий зверь в клетке. Ему хотелось обнять её, хотелось прижать к себе, погладить по голове, пока она не перестанет плакать. Ему хотелось всего того, чего он сделать никак не мог. И от ощущения этого бессилия ему стало тошно.
— Тише, тише, — Роар силился вспомнить как же её зовут, ведь Хэла вчера это спрашивала и девушка отвечала. И почему он не слушал? — Прости, всё будет хорошо. Правда, мы тебя не обидим.
Это выглядело жалким, каким-то мерзким — стало стыдно за себя, за всех, за свой мир, который почему-то не справлялся сам и приходилось призывать кого-то из других миров.
Феран не помогал, он хмурился сильнее и сильнее, внутри казалось растёт раздражение и ярость, а это было очень и очень плохо. Тут белая ведьма снова обратила на них свой взор и снова с придыханием зашипела:
— Ты, — указала на него пальцем белая, — ты меня сюда притащил, тащи назад. Я хочу домой, ясно? Я-хочу-домой, чтоб вам всем…
— А ну, тихо, — резкий и полный злости голос Хэлы громогласно разнёсся над их головами и стало тихо.
Роар видел озадаченное лицо белой ведьмы, которая пыталась что-то сказать, но не могла. Её искривленный истерикой рот открывался и закрывался, она обвела их заплаканным взглядом, в попытке понять, что произошло. Вокруг повисла мёртвая тишина, в которой были только быстрые шаги Хэлы и шорох её юбок. Он обернулся на неё и встретился с невероятно страшным лицом — вот сейчас никто не сказал бы, что она не чёрная ведьма.
Скулы на мягком, круглом лице Хэлы ходили ходуном, взгляд был яростным и диким. Никогда бы он не встал на пути у чёрной ведьмы, у которой было такое лицо.
— И что вы тут устроили? — строго проговорила чёрная ведьма, кидая вопросительный взгляд сначала на одну из серых, а потом и на Роара.
Ответить он конечно тоже не смог — приказ тишины был един для всех.
— Ты что себе позволяешь, детка? — проговорила Хэла, обращая свой взор к белой ведьме.
С лица девушки сошла вся краска, так она испугалась подошедшую к ней женщину. И скорее всего того, что Хэла смогла сделать всего одним словом.
— Я скажу тебе это только один раз и никогда больше не повторю — в этом мире каждое сказанное такой как ты слово имеет значение. Ощутимое. Реальное. Слышишь? — Хэла ткнула девушке в грудь пальцем. — И будь добра зарубить себе на носу — ни-ког-да не кидайся такими выражениями, как “чтоб вам”, “идите вы” и прочее. Это ты дома могла пожелать, чтобы у машины, облившей тебя грязью, колесо спустило. И вероятность исполнения твоего пожелания была равна нулю. Но в этом мире, твои слова имеют силу и будут стоить кому-то жизни! Понятно объясняю?
Белая ведьма с трудом кивнула и хотя Роар вообще не понял, о чем именно сейчас шёл разговор, но было понятно, что сказанное нашло какой-то отклик в девушке.
— Хорошо, — продолжила Хэла тем же жестким, хлестким словно плётка голосом. — Поэтому пока ты здесь, будь любезна, перед тем как хоть какой-то звук вывалится из твоего рта, сто тысяч раз подумать к чему это может привести. Поняла?
Снова обреченный кивок.
— Теперь про твои хочухи и желания. Ты можешь нас всех слезами залить до наводнения, но участь твоя от этого не изменится. Ты домой хочешь? К маме, папе, брату, детям, друзьям-товарищам? Сейчас хочешь, вынь да положь и никто твою беду и горе кручинное не понимает? — Хэла фыркнула и подбоченилась. — А вот представь себе, краля моя, что мы тоже не по туристической визе в этом тематическом лагере, а-ля полное погружение, отдыхаем, и как смена закончится, домой отправимся со спокойной душой.
Чёрная ведьма посмотрела на присутствующих здесь серых. На лицах призванных девушек были сожаление и сочувствие.
— И все мы не сиротинушки горемычные, у всех у нас тут вот девочек в серых платишках, есть мамы, папы, братья-сестры, бабки-дедки, а у кого мужья и дети настоящие реальные существуют, кошечки-собачки, хомячки, рыбки в аквариуме, — Хэла качнула головой. — Думаешь, нам не хочется домой?
Белая ведьма странно дёрнулась, перевела взгляд на серых.
— Только если мы будем каждый раз, когда внутри тоска волками воет, истерику закатывать и ножками топать, то пустят нас в расход за милую душу и не поморщатся. — пояснила женщина. — А если тебе того и надо, то давай ты сразу мне об этом скажешь — мол, не в моготу, не хочу-не буду даже пытаться привыкнуть, учится ничему не желаю, все вы тут ужасные и воротит меня от вас. И смерть кажется славной и приятной!
И Хэла взяла девушку за подбородок:
— И я тебе с удовольствием помогу, отведу тебя на реку, она тут недалече, и камень тебе на шею повяжу, хоть сегодня вечером пойдем, на закате красота там невообразимая. Только учти вместо тебя они новую девицу выдернут, потому как им она позарез нужна — надоело всем задницы морозить.
Белая хотела что-то возразить на это, но лишь открыла и закрыла рот в полной тишине.
— А не у всех получается сразу, — ответила ей чёрная. — Это тебе не криком орать, что ты с рождения умеешь делать, этому учится надо.
Было видно, что Хэла уже успокоилась и голос её становился ровнее, она не шипела с придыханием, злость сходила, и стоящий от неё сбоку Роар видел это по приходящему в норму лицу.
— И еще вот что, — Хэла указала на девушку пальцем. — Коли ты решишь всё же с нами остаться, то запомни раз и навсегда одну вещь…
И женщина почти вплотную придвинулась к её лицу:
— Если ты хоть кому здесь причинишь вред своими словами намеренно или бездумно, то ты будешь иметь дело со мной. И поверь мне, детка, ты пожалеешь о каждом дне своей жизни и проклянёшь тот, в который родилась на свет.
Девушка сглотнула и глаза её снова наполнились слезами, она действительно испугалась. И на самом деле было чего бояться. Хоть белая и не знала пока что тут к чему, но сам Роар наверное дрогнул бы от такой угрозы, потому что сильнее этой чёрной ведьмы они еще не видели.
Сила в ней била через край и эйол говорил поминая богов, что это оттого, что Хэла взрослая женщина, а не девица неразумная. Если бы чёрная была девушкой, какими обычно призывали серых, то и силы в ней было бы немного, сила бы росла постепенно вместе с тем как взрослела бы чёрная. Так было с предыдущей, и старожилы говорили, что злючей и ненавидящей всё и вся она стала уже после того как пробыла в их мире с десяток тиров. Правда причину этой перемены никто так и не смог припомнить. Но, даже несмотря на это, у прошлой ведьмы силы было в разы меньше, чем у этой.
— А теперь, достопочтенные и иже с ними, — Хэла развернулась к нему, Рэтару и зевакам за их спинами, — представление окончено, оваций не надо, идите с богами вон из нашей комнаты!
Она сделала жест руками, прогоняя их, но сама пошла за ними следом:
— А мне ещё деточек надо выгулять, а то и не выйти теперь, чтобы не бояться, что тут всех чума не поразила, или черти не утащили кого, — проворчала женщина недовольно.
Рэтар развернулся, чтобы уйти, а Роар с тоской смотрел на молчащую девушку, которая была настолько несчастной сейчас, что ему хотелось завыть харагой.
— Идите, достопочтенный митар, всё будет хорошо, — поймала его взгляд чёрная ведьма.
Он обречённо нахмурился и развернулся на выход.
— Ты сказала, что поможешь ей утопиться, — отозвался Роар в коридоре, когда они шли прочь из покоев серых и здесь уже к ним вернулась возможность говорить.