Эта ночь далась Крюкову нелегко, поскольку все силы он потратил в предыдущую. Если бы знал, сэкономил бы. Но так всегда бывает — или шиш, или через край.
Собственно, с потенцией проблем не было, и бизнесвумен Эльвина осталась довольна не менее уборщицы Ларисы. Но наутро Крюков едва смог подняться с постели. Мускулы болели, как после восхождения на Эверест, кости поскрипывали, суставы похрустывали. Должно быть, так же чувствовал себя Геракл после совершения своего тринадцатого подвига, а он был помоложе.
— Ты не заболел? — с тревогой спросила хозяйка.
— Ерунда, старые раны, — отмахнулся Крюков.
По привычке он первым делом обошел квартиру и, пока Эвелина плескалась в ванной, произвел тщательный визуальный осмотр. Его внимание привлек мощным компьютер в маленькой комнате.
— В игры играешь или для мебели держишь? — полюбопытствовал он, когда хозяйка вернулась в гостиную.
— Это не мой. Здесь мой брат жил, пока не купил себе квартиру. И новый компьютер, еще более навороченный, чем этот. Он, между прочим, крутой хакер.
За завтраком Крюков решил проверить одну свою догадку. На банкете по поводу вступления Щеглова в должность Альбертыч непрерывно щелкал своим «поляроидом». Несколько снимков Крюков сунул себе в карман. Сейчас сыщик протянул их Эльвине.
— Посмотри внимательно, — попросил он. — Ты никого здесь не узнаешь?
Она внимательно всмотрелась в лица на фото. На снимке Ларисы задержалась.
— Где-то я ее видела. Но где? Нет, сейчас не вспомню. — И вдруг вскрикнула. — Вот! Этого человека я знаю!
Крюков не удивился. Она держала фотографию полковника Щеглова.
— Где ты с ним встречалась?
— Не я. Он несколько раз встречался с Тодорковским, и тот его страшно боялся. Это он убил?..
Крюков озадаченно поскреб щеку пальцем.
— Не знаю. Но не исключаю. Тебе надо на время уехать. Или нанять охрану.
Эльвина вопросительно взглянула на сыщика.
— А ты не мог бы этим заняться?
Крюков отрицательно покачал головой.
— Это исключено. Чтобы помочь тебе, я должен иметь оперативный простор, а не быть прикован к охраняемому объекту. И с этим ничего не поделаешь. Может быть, подыщешь для охраны ребят в «Эльдорадо»? У меня есть на примете одно частное охранное предприятие, но вряд ли ты захочешь иметь дело с его сотрудниками. Двое из них пытались вчера тебя похитить. И я не уверен, что могу положиться на остальных. Кроме, пожалуй, одного.
Сыщик сел к телефону и стал набирать номер Игоря Киселева.
По пятницам один из лидеров Покровской группировки Бубон ходил с друзьями в баню. Традиция эта стала чем-то вроде священного обряда, и нарушать ее он не собирался.
«Баня продлевает жизнь, — любил повторять Бубон. — В который день паришься, в тот день не стареешь!»
Он заблуждался лишь в одном. Умереть можно и молодым. Пуля киллера, выпушенная с крыши соседнего здания, вошла ему в висок, когда он вышел из бани и направлялся к своему «гелендвагену». Старенькая винтовка «СВД» была найдена позже на крыше с тщательно стертыми отпечатками пальцев. Рядом с винтовкой лежала новенькая обувная щетка — визитная карточка Чистильщика.
Другой авторитет покровских — Купер — в это время обедал в собственном ресторанчике. Его удивило, что горячее ему подает незнакомый официант, а не бывший одноклассник Митя. Купер подобрал его, спившегося, буквально на помойке, вылечил от пьянства и вывел в люди. Только Мите и доверял авторитет обслуживать свою персону.
Купер не знал, что старый школьный друг сейчас лежит дома с острейшим алкогольным отравлением. Причиной этому была состоявшаяся накануне случайная встреча официанта. С кем? Митя так и умер, не вспомнив. То ли в армии вместе служили, то ли в детском саду на одном горшке сидели? Но парень оказался мировой, уболтал на одну рюмку, а дальше само пошло…
Всего этого Куперу не суждено было узнать. Незнакомый официант подкатил к его столику тележку с блюдами, выхватил из-под салфетки укороченный «калашник» и изрешетил авторитета и его охрану, сидевшую за соседним столиком. После чего воспользовался поднявшейся паникой и незаметно исчез из ресторана. Рядом с залитыми кровью и напитками из разбитых бутылок телами остались лежать автомат и маленькая обувная щетка.
Третий из руководителей группировки, Федя, узнав о гибели соратников, срочно дал сигнал общего сбора. Он очень торопился, но все же пару раз его «лендкрюзеру» пришлось остановиться на красный свет светофора.
Во время второй остановки с джипом авторитета неожиданно поравнялся мотоциклист, положил что-то на крышу машины и тут же, дав газу, умчался по тротуару. Взрыв восьмисот граммов тротила вспорол крышу и буквально разложил на атомы сидевших в салоне людей.
Собирая останки людей и обломки металла, эксперты нашли под машиной обувную щетку с опаленной щетиной.
Таким образом, к концу дня из числа авторитетов Покровской криминальной группировки в живых остался один Черкес. У многих этот факт вызвал ряд серьезных вопросов. А правая рука погибшего Бубона, его бригадир по кличке Дьякон, прямо заявил, что авторитетов завалил не кто иной, как Черкес. Дьякона поддержали многие, но были и те, кто с ним не согласился. Покровская группировка оказалась на грани раскола и криминальной войны.
После недолгого затишья коридоры управления спецслужбы вновь наполнились гулом и суетой. Начальник управления полковник Щеглов проводил с личным составом производственное совещание на тему: «Все на борьбу с Чистильщиком»! На совещании присутствовали представители министерства, мэрии и прокуратуры.
Было сделано много громких заявлений. Принятое постановление можно было предвидеть еще до начала совещания. Личному составу управления, как и прочих подразделений московской краснознаменной милиции, предписывалось перейти на усиленный режим, то есть на двенадцатичасовой рабочий день. Выходных такой график не предусматривал. Кроме того, оперативному составу строго-настрого было приказано активизировать работу с агентурой.
Выйдя с совещания, Крюков справедливо рассудил, что самой заинтересованной, а потому и самой информированной стороной в последних событиях является покровская братва. Он позвонил Карабиновичу и попросил его договориться с Черкесом о встрече. Через полчаса тот отзвонился. Черкес дал добро на стрелку с ментом.
Место встречи — стоянка комплекса «Эльдорадо».
Крюков подъехал к пирамиде Карабиновича секунда в секунду. Он знал порядки, принятые у братвы. Кто приезжает на стрелку раньше времени — тот себя не уважает, кто опаздывает — не уважает партнеров, что считается серьезным «косяком». И тут же рядом с ним затормозил джип покровских братков.
— Пересаживайся к нам, — сказал водитель.
— А разве Черкес не приехал? — на самом деле сыщик и не предполагал, что тот способен на такую глупость.
— Черкес жить хочет, — пояснил водитель. — Он ждет тебя в падежном месте. Так ты едешь?
Крюков перебрался на заднее сиденье джипа. По бокам от него уселись двое крепких быков. Водитель обернулся и протянул сыщику плотную вязаную шапку.
— Надень и натяни на глаза. Иначе никуда не поедем.
Крюков пожал плечами и исполнил условие. В конце концов, так было спокойнее. Случись какая неожиданность, ему не хотелось быть заподозренным в покушении на жизнь Черкеса. Они и без того были не в лучших отношениях.
Ехали долго. Водитель так часто поворачивал, что Крюков без труда догадался — место назначения не так уж и далеко. Не исключено было, что Черкес скрывается все в том же комплексе увеселительных заведений «Эльдорадо».
Наконец они приехали. Крюкова осторожно вывели из машины и, не снимая мешка, повели под руки по каким-то запутанным коридорам, потом все вместе спустились куда-то на лифте. Здесь с него сняли шапку-мешок и забрали пистолет. Он находился в довольно большой комнате без окон. В кресле за накрытым столом сидел Черкес.
— Присаживайся, — бросил он недружелюбно.
Крюков осмотрелся по сторонам и расположился напротив него на диване.
— Чего хотел? — задал вопрос авторитет.
— Думаю, того же, чего и ты. Подвесить хомут Чистильщику, — ответил сыщик.
Авторитет встал и прошелся по комнате. Брать в союзники мента ему хотелось меньше всего. С другой стороны, в его ситуации выбирать не приходилось. Наверняка на него открылся сезон охоты. Жаждут вороны его крови.
— А почему ко мне пришел? Думаешь, с моей подачи Федю с Бубоном и Купером замочили? — решил уточнить он.
— Нет, я так не думаю. Иначе не пришел бы к тебе. А вот тот, кто этот порожняк погнал, наверняка в курсе дела.
— Тогда это к Дьякону.
Крюков покачал головой.
— Нет, я считаю, что и он не при делах. Кто-то тут за ширмой рулит.
Черкес вернулся к столу, потянулся к бутылке и налил водки себе и Крюкову.
— Помянем пацанов… — он поднес стакан ко рту, но пить не торопился. Казалось, он ждет реакции капитана: станет ли тот пить за упокой братков, коллег которых сам же нередко отправлял на тот свет.
Но Крюков с невозмутимым видом взял стакан. Для него это был тост, а не поминовение. Бандит должен лежать в могиле, а вор — сидеть в тюрьме, в этом он был уверен на все сто!
— Земля им пухом. — Он выпил, зажевал маслинкой.
Черкес тоже выпил, не закусывая, поставил стакан на стол. Казалось, он колеблется, стоит ли иметь дело с этим ментом. Потом все-таки решился:
— Того, кто рулит Чистильщиком, ищи у своих, среди мусоров, — сказал он уверенно.
Крюков внутренне подобрался. Как сказал Гамлет в аналогичной ситуации: «Как… Дядя?.. О мои прозренья!..» Но он ничем не выдал своих чувств. — Почему так думаешь? — спросил он равнодушным тоном.
Черкес посмотрел на него, как на недоумка. Нет, все-таки этот Крюков вовсе не так крут, как ему рассказывали. Кроме мордобития, никаких чудес — вот как это называется. А к умственности непригоден.
— Я не слепой, не глухой и не дурак. Кроме мусоров никто бы на нас наехать не рискнул. Так что если начнешь копать, береги свою шкуру. Хоть меня и прессуют, но я бы с тобой местами не махнулся. — Взгляд его потеплел: он представил окровавленный труп Крюкова посреди мостовой… Его бы это совсем не расстроило. — Давай за удачу! — Он с лицемерной улыбкой налил волки в стаканы, чокнулся с капитаном и выпил первым…
«Хотя Удача дама ветреная и непредсказуемая, выпить за нее не грех, а то еще отвернется…», — думал Крюков прислушиваясь, как алкоголь опускается вниз по пищеводу…
Крюкова с такими же предосторожностями привезли на место, откуда перед этим забрали. Он пересел в «рябуху» и прикинул план дальнейших действий. Следующим этапом его расследования было посещение частного охранного предприятия «Щит и меч».
Шабанов находился на работе. Когда капитан вошел в кабинет, тот с озабоченным видом сидел за компьютером и набирал какой-то текст на клавиатуре. Увидев Крюкова, он обрадовался и пригласил его присесть рядом. Они обменялись рукопожатьями.
— А я думал, что теперь тебя не скоро увижу. Тут от тебя человек пришел. Сказал, что ты передумал, большим начальником стал, — ехидно произнес Щеглов, но капитан игнорировал его тон.
Он знал, как Глеб переживает свое «изгнание из ада», то бишь управления внутренних сношений, как они в шутку называли свою контору.
— Киса? У меня для него работа имеется, — перевел стрелку Крюков. — Где он сейчас?
— Оформляется. Сам понимаешь, формальности. Так ты из-за него приехал?
— Нет, я к тебе. Звякни мне, когда он оформится. Я по другому делу. Давай-ка прогуляемся… — Он подмигнул приятелю, заложил палец за ухо и подвигал им вперед-назад, скосив глаз на стены.
Шабанов понял, что его друг опасается прослушки. Он встал из-за стола.
— Я вообще-то собирался пообедать. Тут рядом одна забегаловка имеется. Идем?
Крюков с энтузиазмом поддержал его начинание. Пищеварение было занятием, на которое у него хронически не хватало времени. Как побил говорить капитан, в его чревоугодьях конь не валялся…
Они вышли с территории предприятия и под мелким моросящим дождиком неторопливо направились вдоль улицы.
— Ты ведь перед увольнением делом Чистильщика занимался? — спросил сыщик. — Расскажи все, что знаешь. Меня интересуют не доказательства, а твои догадки. Даже самые фантастические. В прошлый раз ты говорил, что Чистильщик работает на передел собственности. А на кого именно? И где его лучше искать?
Шабанов посмотрел на друга с сочувствием.
— Ищи у себя в конторе. Он где-то рядом и чуть выше. Но будь осторожен. Меня просто уволили, но я — генерал, ты так легко не отделаешься. Как минимум посадят, а могут и убить. Тут на кону очень большие ставки.
Они подошли к небольшой китайской закусочной оформленной в традиционном для такого заведения стиле в виде деревянной пагоды. Вышибала на входе — здоровенный парень с лицом древнерусского молодца, — одет был синий френч а-ля товарищ Мао со стоячим воротничком и того же цвета широкие брюки. Он провел сыщиков в зал и вернулся на свой пост у порога. Народу в заведении было немного.
— И здесь обедает отставной генерал? Докатился, — пошутил Крюков.
— Считай, что это для конспирации, — возразил Шабанов.
Друзья взяли китайских пельменей и китайского же пива. Устроившись у окна, они продолжили разговор.
— Слушай, Жень, а как ты думаешь, этот Чистильщик — он кто по жизни? — спросил Крюков, обмакивая пельмешек в смесь соевого соуса, уксуса и сметаны.
Шабанов задумался. Он отхлебнул пива и посмотрел в окно. Потом перевел взгляд на Крюкова.
— Кто-кто? Наш ветеран. С Афгана или Чечни. С крышей у него, думаю, не все в порядке. Но самую малость. Знаешь, в чем его фишка? Он на месте убийства щетку для обуви оставляет. Типа — общество от грязи и скверны очищает. Но это не всегда, а только когда хочет автограф оставить. Он все же не маньяк, а киллер, причем профессиональный. По почерку его определить трудно, он универсал. Кого взорвет, кого застрелит. Но школа чувствуется.
Крюков внимательно слушал друга. Наконец, взвесив все за и против, заключил.
— По всему выходит, Женя, что Чистильщик у тебя зарплату получает. А кто им рулит я, по-моему, уже знаю.
Крюков высказал свои соображения приятелю и, надо сказать, это мало его обрадовало. Предположения Шабанова о том, что его подставили два раза: один, когда вышвырнули по надуманному поводу с работы, и второй — когда трудоустроили в сомнительной репутации охранное предприятие, нашли подтверждение. Грустно есть пельмени, когда тебе отправляют жизнь оборотни в погонах. Крюков почувствовал изменение настроения приятеля и заказал еще два пива. А потом еще…
Он давно убедился в психотерапевтических свойствах этого напитка. В отличие от водки, которая по сути только углубляет депрессию и плохое настроение и никак не способствует их преодолению, пиво делает человека оптимистом.
Расстались друзья только через два часа, когда Шабанов забыл, зачем они пришли в это китайское заведение…
«Продув цистерны» в туалете закусочной, который, в отличие от всего остального, был выдержан в совершенно европейском стиле, Крюков сел в «рябуху» и поехал к Эльвине. Его порадовало то, что она всерьез отнеслась к его совету озаботиться собственной безопасностью: он с большим трудом пробился сквозь ряды ее охраны. Только после ее милостивого соизволения, переданною по телефону, сыщика пропустили в резиденцию бизнесвумен.
— Что-нибудь выпьешь? — спросила она, когда сыщик развалился в мягком кресле у нее в кабинете.
— Кофе, тройной, без сахара. Ты говорила, что у тебя есть брат-хакер?
Эльвина подтвердила это.
— А нельзя его попросить влезть в компьютер к Щеглову и немножко там покопаться?
— Думаю, можно. Тем более, что вопрос касается моей жизни. И смерти…
Эльвина тут же связалась с братом. Он согласился встретиться с сыщиком немедленно и пригласил его к себе. Эльвина поехала с Крюковым…
Брата Эльвины звали Владом, и внешне он нисколько не напоминал сестру. Крюкову он понравился своей сообразительностью. Разговор носил конкретный характер Влад сразу понял, что необходимой для проникновения в компьютер Щеглова информацией ни сыщик, ни Эльвина не обладают, и попросил их просто изложить основные исходные данные. Время от времени он делал пометки в блокноте. Когда Крюков закончил свой рассказ, он сказал.
— Постараюсь отследить связи вашего ламера. Если что будет, позвоню или отмылю Эльвине на почту.
Крюков увез Эльвину к ней домой и до вечера просидел у нее. Наконец раздался телефонный звонок. Звонил Влад.
— Если сможешь, приезжай срочно, — сказал он. — Я взломал защиту вашего Щеглова, это было проще пареной репы. Мне удалось сесть ему на мобильник. Как, это мой маленький секрет. Я даже снял пару эсэмэсок. Короче, ваш Щеглов общается с киллером. Связь с киллером он держит через какого-то Тарасова. Чистильщик это или кто другой, не знаю. Никаких кличек он не упоминал. Но задание дал недвусмысленное. Приезжай, это не по телефону Я даже по электронной почте не рискну это отправлять. Жду.
Крюков подхватил куртку и бросился к выходу.
— Ты куда? — всполошилась Эльвина.
— Влад звонил. Есть информация. Я еду к нему. — Я с тобой!
— Даже не думай. Никому не открывай. Жди моего звонка.
И он захлопнул дверь перед ее носом.
До дома Влада Крюков добрался минут за тридцать. Войдя в подъезд, он обратил внимание на красно-бурый отпечаток рубчатой подошвы на полу возле лифта. Это его насторожило.
«Спокойно, — сказал себе сыщик. — В этом подъезде шестьдесят квартир. Кто-то из жильцов мог разбить себе нос или пролить портвейн».
Но интуиция подсказывала сыщику, что случилось непоправимое. Красно-бурый отпечаток подошвы он увидел и в кабине лифта. Выйдя из него на тринадцатом этаже, Крюков снова наткнулся на след. С той лишь разницей, что здесь он был ярче и отчетливее.
Кровавый след, а теперь сыщик нисколько не сомневался в его происхождении, вел от двери квартиры Влада. Сама дверь оказалась не заперта. Крюков извлек пистолет из кобуры и с соблюдением всех эмвэдэшных мер безопасности вошел в квартиру.
Брат Эльвины сидел в кресле, неестественно откинув голову назад. На полу уже образовалась изрядная лужа крови, капавшей из пробитого пулей черепа. В нее и наступил убийца. На столе перед хакером лежал опрокинутый на бок монитор. Одна его рука безвольно свесилась к полу, вторая прижимала к столу мышку с оборванным хвостиком-проводом. Самого компьютера нигде не было видно.
Крюков сразу понял, почему… У киллера не было времени уничтожить находившуюся в нем информацию или извлечь жесткий диск. Он забрал весь системный блок и при этом не заметил, что уносит на подошвах кровь своей жертвы.
Крюкову не надо было щупать пульс Влада, чтобы определить, что он мертв. Сыщик выругался. Неожиданно в углу комнаты он заметил брошенный убийцей или убийцами пистолет. Это был все тот же хорошо знакомый ему газовый «Макаров», переделанный для стрельбы боевыми патронами.
Выходило, что, подарив Скулову и Ерохину жизнь, он совершил ошибку и обрек на смерть невинных людей. И первым из них оказался Влад, брат Эльвины. Крюков не представлял, как расскажет ей о его смерти.
Надо было срочно уходить. В любую минуту могла появиться вызванная соседями милиция.
Ведь они должны были слышать выстрел! Стараясь не шуметь, сыщик осторожно вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
Садясь в оставленную у подъезда «рябуху, он не заметил, что из припаркованного метрах в тридцати серенького «Москвича» за ним наблюдает человек с цепким внимательным взглядом профессионала.
— Ко мне друзья, Чистильщик я! — Тихо напевал себе под нос водитель «Москвича».
Когда Крюков тронулся, он, не спеша, запустил двигатель и направился следом за ним…
Мысленно разложив в уме, как пасьянс, известную на сей момент информацию, Крюков решил, что пришла пора побеседовать с подполковником Тарасовым, старым другом Володей, однокашником по Высшей школе, баловнем судьбы, сделавшим головокружительную карьеру. Конечно, не такую крутую, как Женька Шабанов. Но зато, в отличие от уволенного генерала, Тарасов все еще продолжал служить в органах внутренних дел.
Явившись в управление, Крюков прямым ходом направился к его кабинету, на дверях которого все еще висела старая табличка с надписью «Начальник отдела полковник Щеглов».
Крюков без стука ворвался в кабинет и молча набросился на старого приятеля. Он схватил его за лацканы элегантного пиджака, перехлестнул их у него на горле и вдавил подполковника в кресло. Тарасов совершенно растерялся от такого неожиданного и ничем не спровоцированного нападения. Взгляд сыщика не обещал ничего хорошего, из стиснутых губ вырывалось змеиное шипение.
— Володька, сука, почему сообщения для Чистильщика приходят тебе? Ты же меня знаешь, я дурак, я ведь и убить могу! Потом сам каятся стану, да поздно будет. Хочешь, чтобы тебя клонировали как овечку Долли, посмертно? Говори, кому продался, Иуда?
Лицо Тарасова сначала покраснело, потом начало приобретать синеватый оттенок. Он вцепился в пальцы Крюкова, безуспешно пытаясь отодрать их от своего горла.
— От-пусти!.. — прохрипел он.
Крюков ослабил хватку и дал Тарасову сделать глоток воздуха.
— Колись, гнида, — почти ласково произнес опер.
— Хорошо, — Тарасов обессилено растекся по своему креслу. — Я тебе все скажу. Только ты — никому ни слова, что от меня узнал…
Крюков посмотрел на него, как с сожалением и без сочувствия. Вот так мы и теряем лучших друзей! Он отпустил Тарасова, взял стул и сел напротив него.
— Что. Тебе, может, водички дать? Какое, на хрен, «ни слова»? Ты свое отпрыгал!
Тарасов тер руками шею. приходя в себя. Как ни странно, что он ничуть не обиделся на Крюкова.
— Ты не понял, чудила, — сказал он. — Дело не во мне, а в тебе. Если ты начнешь копать под Чистильщика, с тобой моментально разберутся.
Крюков не счел нужным скрывать презрения к однокашнику: а ведь сколько гектолитров сакэ вместе выпили!..
— Кто? Братва, что ли?
— Нет. Наше руководство. Чистильщик работает на верхние слои атмосферы. Со мной ты можешь легко разделаться. Они сами же меня и сдадут. Но туда, — Тарасов показал глазами на потолок, — туда тебя и близко не подпустят.
Крюков в сердцах стукнул себя по колену.
— А ты? Сядешь и будешь молчать? Срок за них тянуть будешь?
— Жить и в тюрьме можно, — возразил Тарасов. — А если я скажу лишнее, меня уберут, причем легко. Так что твое расследование закончится на мне. Ты хочешь, чтобы я встал и сказал: «Чистильщик — это я»? Нет проблем.
Крюков вскочил со стула, сел на стол рядом с Тарасовым и наклонился над ним, пристально вглядываясь в глаза.
— Кто такой Чистильщик?
Тарасов помолчал некоторое время. Крюкова он знал, как облупленного. Уж если тот чего решил, то выпьет обязательно!
— Ты все правильно размотал, — сказал наконец Тарасов. — Чистильщик получает информацию через меня. Это мой армейский друг, Толик Гарамнов. Мы с ним в учебке сошлись. Я-то там просто так кантовался, от дедовщины прятался. А он, я тебе скажу, диверсант от бога. Снайпер, подрывник — на все руки. После армии мы с ним долго не встречались. А когда Щегол дал мне задание подобрать снайпера для специальной работы, я про него сразу подумал. Оказалось, он в армию вернулся. Воевал в Чечне. После контузии у него крыша поехала, его и уволили. На гражданке он, ясное дело, запил. Когда я ему работу предложил, он тут же согласился.
— Людей убивать? — уточнил Крюков.
Он встал и прошелся несколько раз по кабинету, собираясь с мыслями…
— А он больше ничего и не умеет, — пояснил Тарасов, следя за его передвижениями. — К тому же злой он очень. На всех злой за несправедливость.
Крюков снова подошел к столу и оперся на него руками. Под его взглядом Тарасов почувствовал себя неуютно.
— На себя бы лучше злился. Тоже мне, жертва социального аборта! Говори, где этого героя искать? Не ссы, я тебя сдавать не собираюсь. И он не сдаст. Я таких, как твой Толик, в плен не беру.
Тарасов молчал так долю, что Крюков не выдержал и подошел к нему вплотную с многообещающим видом.
— У меня с ним связь по мобильнику, — скороговоркой произнес Тарасов, — только он у него обычно отключен. Он звонит, когда сам хочет. Правда, есть постоянное время для связи.
— Когда?
— Завтра в семь тридцать утра.
Крюков потрепал Тарасова по щеке. Вид у него был пришибленный, как у побитого щенка. «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста…» — опять вспомнил капитан текст «Гамлета». Вот ведь напасть, один раз прочитал, и крутится, крутится в голове, как навязчивая мелодия!
— Значит завтра на связь выйдем вместе, — сказал Крюков. — Я хочу подложить твоему жаворонку одного жирного червячка. И давай сохраним нашу встречу в тайне. Не советую тебе сдавать меня своим дружкам.
С этими словами Крюков, не прощаясь, вышел из кабинета.
На улице уже стемнело, зажглись фонари на мачтах городского освещения. Крюков подошел к «рябухе», но прежде, чем сесть в машину, тщательно осмотрел ее, в том числе снизу. Зеркальце для этой цели он всегда носил с собой. Вроде все чисто. В салоне тоже никаких следов вражеского нашествия. Крюков сел за руль, но прежде чем отъехать, перезвонил Шабанову и поинтересовался, как идут дела… Несмотря на позднее время, экс-генерал был еще на рабочем месте.
— Я сделал, как ты просил, — сказал он. — Твоего Киселева приставил к этой Эвелине.
— Эльвине, — поправил Крюков. — Спасибо, старик. И еще, если не трудно, проверь по базе, не значится ли в ваших списках честный труженик Гарамнов Анатолий, отчества не знаю. Если да, то никому не говори, а сразу звони мне…
Шабанов положил трубку и поморщился. Не нравилось ему легкое шуршание, которое иногда слышалось в телефонной трубке. Надо будет еще раз проверить кабинет и телефоны на предмет подслушивающих и подсматривающих закладок.
Он подвинул к себе клавиатуру, и очень быстро, как пианист-виртуоз, пробежался по ней пальцами. На экране монитора возник список личного состава охранного предприятия. Список был длинный — фирма имела много филиалов, в том числе и по России.
Шабанов вошел в поисковую систему, вбил имя и фамилию, названные Крюковым. Через секунду данные на Анатолия Гарамнова высветились на экране дисплея. Шабанов взял телефон и начал было набирать номер Крюкова, но остановился на предпоследней кнопке. Он положил трубку и нажал кнопку селектора.
— Вызовите ко мне Гарамнова Анатолия, — велел он секретарше. — Пусть зайдет немедленно.
И снова уставился в экран монитора… Да, тут есть над чем задуматься! Спустя пять-десять минут из переговорного устройства донесся голос секретарши.
— Евгений Геннадиевич, к вам Гарамнов.
— Пусть войдет, — распорядился Шабанов.
Ему показалось, что в приемной упало что-то тяжелое, и в ту же секунду дверь резко распахнулась… В дверном проеме возник человек с направленным в его сторону пистолетом в руке. Профессионалу нетрудно было просчитать траекторию полета пули: кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая! И Шабанов понял, что на сей раз у него нет шансов отвертеться от смерти. Почти нет! Он постарался незаметно для вошедшего выдвинуть ящик стола и с облегчением почувствовал под рукой сталь револьвера. Теперь надо отвлечь внимание киллера.
— Вы Гарамнов? — спросил он, и медленно взвел курок, но тот предательски щелкнул, подтолкнув незваного гостя к решительным действиям.
— Я — Чистильщик, — вежливо представился вошедший, трижды нажимая спусковой крючок.
Послышались три негромких хлопка. Шабанов вскрикнул и стал валиться на пол, под стол. Уже теряя сознание, он потянул спуск, однако прицельного выстрела не получилось, пуля ушла в потолок, отрикошетила от него и проделала в окне аккуратную маленькую дырочку.
Убийца собирался сделать контрольный выстрел в голову, но ему мешал письменный стол. Он загораживал упавшую жертву. Киллер шагнул, чтобы обойти преграду, когда из коридора донесся тяжелый топот и крики. Путь назад был отрезан! Тогда он бросил пистолет в угол, шагнул к окну, ударом ноги выбил его и выпрыгнул с высоты второго этажа.
Прибежавшие сотрудники обнаружили тело мертвой секретарши, тяжело раненного начальника и газовую модификацию пистолета Макарова — 6П42 ИЖ‑79 калибра 9 мм, переделанный для стрельбы боевыми патронами с навинченным цилиндром глушителя…
Об этом происшествии Крюков узнал только спустя час из оперативной сводки. Причина покушения на друга была ему ясна как божий день.
От безрадостных размышлений Крюкова оторвал вызов нового начальника управления. Щеглов встретил сыщика как лучшего друга.
— Ты что не заходишь? — сказал он с упреком. — Присаживайся. Тебе чего налить?
Крюков последовал приглашению и сел на один из стульев за Т-образным столом, занимавшим большую часть кабинета начальника.
— Спасибо, чаю если можно, — попросил Крюков.
— Шутишь? — Щеглов заразительно расхохотался: юморок в сотрудниках он ценил и поощрял, к сожалению, не деньгами, а лишь благорасположением.
— Нет, — Крюков сделал вид, что смущен. — Прохожу курс лечения. От триппера.
Щеглов с пониманием ухмыльнулся.
— Ясно. Хочешь, своего лепилу порекомендую? Он такие вопросы с одного укола решает.
— В следующий раз обязательно обращусь. Зачем звал?
Щеглов плеснул себе коньяку в чайную чашку, опустил ложечку.
— Это для конспирации, — пошутил он. — Так вот, то дело, с убийством троих подонков, закрыто.
— Спасибо, отец родной, — Крюков мысленно поаплодировал.
«Хорошо начал начальничек, своевременно напомнил о своем благодеянии. Только со мной это не пройдет…» — подумал капитан и вопросительно взглянул на шефа. В смысле — чего звал-то, не за этим же? Тот заговорщицки подмигнул.
— Дело у меня к тебе, Крюк. Ты ведь с Карабиновичем знаком?
Крюков кивнул. Начальник отхлебнул коньяка и продолжил.
— Тебе надо с ним встретиться. Должок получить и перетереть насчет дальнейших отношений.
Крюков удивился, но виду не показал. Значит, у Щеглова какие-то дела с Карабиновичем? Однако! Мир тесен.
— Он же вроде из несговорчивых, — позволил себе вопрос Крюков. — Неужели согласился?
— Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться.
Крюков скептически улыбнулся. Карабиновича он знал, как старый кадровик свой контингент. И в сталинское утверждение, что незаменимых людей не бывает, он давно не верил. Вот замени кем-нибудь Карабиновича — и все пойдет по-другому, а не так, как с ним. Может — хуже, может — лучше, кто знает?
— Ничего не получится, я его знаю, — уверенно сказал Крюков, — если его прижать, он пойдет до конца. В ФСБ, в прокуратуру. Идти к нему сейчас — значит совать голову в петлю. Давай я лучше убью кого-нибудь, а ты раскроешь это дело. Дешевле будет.
Щеглов, не ожидавший отказа, сделал недовольное лицо. Он помолчал, изучающе глядя на капитана. Но приказывать в этой ситуации по каким-то соображениям не захотел.
— Спасибо, пока не требуется, — сказал он раздраженно. — У тебя будет возможность пожертвовать собой ради высоких идеалов. А насчет Карабиновича, если передумаешь, скажи, — добавил он с многозначительной улыбкой. — Я сегодня допоздна задержусь.
— Буду иметь в виду, — Крюков встал из-за стола и, не прощаясь, направился к дверям, думая о том, что ссориться с начальством это его фирменный стиль. Горбатого могила исправит! Но дать Щеглову с самого начала их взаимоотношений в новом качестве использовать себя в качестве шестерки ему не хотелось. Ибо потом тот мог потребовать от него множество мелких услуг без всяких обязательств со своей стороны.
Щеглов проводил Крюкова взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
К Карабиновичу Крюков все-таки съездил. Охрана бизнесмена пропустила его в резиденцию Артема неохотно и только после личного разрешения хозяина. И это естественно, так как по-внешнему виду Крюкова было трудно понять, кто он, браток или мент. В наше время былые различия все больше стираются.
Офис бизнесмена размещался в солидном трехэтажном особняке, построенном еще в начале прошлого века в псевдоготическом стиле каким-то тогдашним новым русским. Чтобы попасть внутрь, Крюкову пришлось с усилием тянуть на себя за полированную латунную ручку тяжеленную дубовую дверь.
Стены холла были украшены резными панелями мореного дуба; на высоте пяти метров массивные балки, так же покрытые резьбой, образовывали на потолке квадратные кессоны, в центре которых были умешены искусно раскрашенные головки шутов с высунутыми языками. Хоть «Гамлета» снимай!
В глубине холла бросался в глаза великолепный, в рост человека, камин, имитирующий портал католического храма. На стенах были развешаны атрибуты нелегкой рыцарской жизни: мечи, щиты и шлемы. Короче, интерьер давил на психику своими солидностью и богатством.
Капитан поднялся по роскошной лестнице на второй этаж в приемную бизнесмена. Секретарша Карабиновича Света уже ждала Крюкова, которого «хорошо знала с худшей стороны». Когда-то он крутил с ней скоропостижно закончившийся роман. Поэтому он поздоровался с ней, как с родной, а она улыбнулась ему холодно, как бывшему мужу. Да, верно сказано: любовь в жизни мужчины — эпизод, в жизни женщины — история. Крюков с видом нашкодившего кота поспешил проскочить в кабинет бизнесмена.
Там, к своему удивлению, он застал Артема прощающимся за руку с прохиндеем Смоторчуком на фоне огромного круглого стола, которому могли бы позавидовать рыцари короля Артура.
Увидев капитана, Смоторчук вдруг засмущался-задергался, рванул к выходу и исчез за дверью со скоростью дурного ветра. Крюков задумчиво посмотрел ему вслед.
— Какие у тебя дела с этим козлом? — поинтересовался он у Карабиновича.
— Да так, одно небольшое дельце наклевывается, — бизнесмен повертел в воздухе пальцами, как-будто ввинчивал в него невидимый шуруп.
Артем радушным жестом пригласил Крюкова садиться, указав на одно из старинных кресел с украшенной готической же резьбой высокой спинкой, стоявших у стола. В качестве аперитива капитану было предложено неразбавленное виски в хрустальном стакане. Так сказать, к интерьеру. Крюков сел в кресло осторожно, как будто это был музейный экспонат, и почему-то также осторожно отпил из стакана. По инерции, наверное.
— Ну, товарищ аперитивник, с какой целью пожаловал? — весело спросил Артем, разбавляя виски в своем хрустале водой. Он пододвинул второе кресло и сел напротив Крюкова.
Капитану пришлось испортить приятелю настроение. Он вкратце изложил ему содержание своей беседы со Щегловым. Карабинович насупился.
— Что посоветуешь? — спросил он с озабоченным видом.
— Дуй в прокуратуру Есть там один подающий надежды следак по фамилии Кибальчич. Парень туповатый, но хватка у него смертельная. Вцепится — не отпустит. Бульдог, одним словом, — Крюков поставил пустой стакан на стол и попросил приятеля: — И вот что, свяжи-ка меня с Черкесом. Мне с ним тему одну перетереть нужно…
Черкес согласился встретиться с опером крайне неохотно. Крюкову снова пришлось пережить утомительную процедуру транспортировки по лабиринту городских улиц на заднем сиденье машины с завязанными глазами. Авторитет ждал его в той же комнате, что и в прошлый раз. Похоже, он из нее выходил только по нужде, и то недалеко и ненадолго.
Когда Крюков с эскортом быков вошел в комнату, авторитет в роскошном халате и тапочках на босу ногу стоял у сервированного хрустальными вазами с фруктами стола с гроздью винограда в руке. Время от времени он отщипывал ягоду, подбрасывал ее в воздух и ловко ловил открытым ртом.
Он отправил быков в коридор, велев им не появляться, пока сам не позовет, и уставился исподлобья на Крюкова, который, едва не споткнувшись о кресло рядом с Черкесом, сам сдернул с головы закрывавшую ему глаза черную шапку.
— Слушай, ты меня уже достал своими визитами! — с раздражением произнес криминальный авторитет. — Следующего раза не будет, учти, потому что я тебя элементарно грохну, чтобы не видеть твою ментовскую рожу…
— Дал бы свой номер, я бы с тобой по трубе перебазарил. Мне сюда с портянкой на фейсе кататься тоже не в кайф, на твою морду я могу любоваться в милицейской картотеке, — столь же нелюбезно ответил сыщик.
— Ну и не ездил бы. И без мусорской помощи как-нибудь не пропадем. О себе подумай, а то ведь так можно и здоровье потерять.
— Уж не ты ли мне поможешь?
Крюков вдруг испытал какую-то детскую обиду. Даже сам от себя такого не ожидал. С этим быковатым дебилом носишься как с писаной торбой, жизнь ему спасаешь, а он знай кочевряжится.
— А хотя бы и я.
— Уж больно ты грозен, жевал бы ты… хрен собачий.
Черкес чуть не подскочил на месте. Конфликт явно выходил за рамки ссоры в песочнице.
— Вот что, легаш, даю тебе семь секунд, чтобы сдристнуть отсюда. Время пошло.
— Спасибо за приглашение.
Крюков демонстративно уселся в кресло хозяина, отщипнул виноградину от свисавшей из хрустальной вазы грозди. Он подбросил ягоду и, передразнивая авторитета, так же ловко поймал ее ртом.
— Встань, сука! — заорал Черкес.
— Подраться, что ли, хочешь? — спокойно спросил Крюков, не думая шевелиться. — Ну, ты бычара… А бычара — он и в Африке бычара. Ладно, давай малехо пометелимся. Я давно никого не избивал, так и квалификацию потерять недолго.
Черкес как был, в халате, ринулся на сыщика, развалившегося в кресле, опрокинув по дороге стол. Осколки хрусталя разлетелись в стороны. Экзотические фрукты покатились по полу, как теннисные мячики. Черкес наступил на что-то вроде манго или авокадо, поскользнулся и по инерции продолжил движение в полете почти параллельно полу.
Опер успел вскочить на ноги и уйти влево. Он встретил несшееся мимо него со скоростью локомотива тело крюком с правой в печень. И тут же добил основанием ладони по затылку. Авторитет рухнул на пол, но с поразительной для его размеров быстротой вскочил и снова ринулся на противника.
Крюков схватил стол, с трудом поднял его и бросил в хозяина. Тот, поймав его в воздухе, грохнул его об пол. А сам принялся молотить руками воздух в опасной близости от опера. Крюков при всей своей хорошей реакции с трудом уворачивался от его пушечных ударов.
Правда, Черкес при каждой атаке проваливался, пыхтел и расходовал много сил. Он уже начал задыхаться. Видно, сказывались длительные пьянки и перерывы в тренировках. Время от времени опер проводил удары в голову, почти всегда достигавшие цели. Лицо авторитета постепенно превращалось в кровавое месиво. Но удар он держал не хуже Тайсона.
Наконец Крюков решил, что достаточно загонял гиганта. Сам он был еще довольно свеж, а Черкес выдохся. Его движения утратили резкость. Только однажды ему удалось настичь Крюкова. Мощный толчок в плечо отбросил сыщика на кресло, и он застыл в нем, как космонавт в ракете при старте в космос… Черкес расценил это как заявку на победу.
Авторитет выставил вперед левую ногу и перенес на нее центр тяжести, чтобы вложить в последний удар с правой всю свою силу и припечатать противника вместе с креслом к полу… Но в тот момент, когда Черкес занес над ним кулак, Крюков перекатился через спинку кресла, встал на ноги и, развернувшись, ударил локтем снизу в мощный подбородок противника.
Нормальному человеку такой удар сломал бы нижнюю челюсть и обеспечил минут десять забытья. Однако Черкес был из породы людей, специально созданных природой для того, чтобы получать и наносить удары. Он лишь на секунду замер, но сыщик получил возможность провести единственный эффективный в такой ситуации удар — коленом в подреберье. Раз, другой, третий…
Колосс растянулся среди разбросанных по полу осколков и остатков деликатесов. Чувство локтя потрясло его, чувство колена сокрушило до основания.
Крюков, тяжело дыша, тыльной стороной ладони стер пот со лба. Он почувствовал, что у него защипало бровь. Провел рукой — пальцы оказались в крови. То ли Черкес задел, то ли сам обо что-то ударился и не заметил. Нет, бить таких здоровяков — удовольствие для извращенца. Крюков себя к таковым не относил.
Из коридора послышались восхищенные восклицания.
— Мент Черкеса задолбал! Крутой пацан!
Оказалось, что в открытую дверь за дуэлью наблюдали быки. Вмешиваться в поединок без команды шефа они не стали: себе дороже. Черкес славился своей вспыльчивостью и непредсказуемостью. Крюков махнул им рукой.
— Эй, вали сюда! Помогите поднять.
Общими усилиями громадную тушу Черкеса уложили на диван. Крюков прошелся по нему пальцами — нажал точки реанимации, приводящие в чувство. Наконец гигант зашевелился и попытался открыть глаза.
— Ну, ты молоток, — сказал он, раздвигая с этой целью пальцами распухшие веки: тон его был куда дружелюбнее, чем при всех предыдущих встречах вместе взятых. — Жалко, что мусор. Но, думаю, это ненадолго. Когда выгонят, приходи к нам.
Пацаны собрали с пола остатки фруктов, обломки мебели и куски хрусталя, приволокли новый стол взамен разбитого. На нем, как на скатерти самобранке, вмиг выросли бутылки и закуски.
— Сейчас шашлык будет, — пообещал подобревший Черкес. — Ладно, говори, зачем приехал.
Но Крюков не спешил перейти к делу.
— Сначала скажи, что ты мне предъявить хотел? Мы же с тобой, вроде, нигде не пересекались. Или за Федю, царствие ему Небесное, решил вписаться?
Черкес налил себе и сыщику по полному стакану водки. Что ему сто граммов спирта на сто с лишним кило живого веса? А Крюкову каково? Но сыщик стойко выпил до дна и аккуратно наколол на вилку соленый, весь в аппетитных сопельках, опенок. Пожевал и принялся не спеша мазать хлеб маслом, а затем черной паюсной икрой.
Черкес закусывать не стал. Он хитро посмотрел на опера.
— Ты правильно Федю вспомнил. Когда ты ему за наркоту хомут подвесил, сколько с ним груза принял? А ведь товар тот денег стоил. С Феди на кичи какой ответ? Так что бабки хозяину товара я возвращал, все до копеечки. А бабки были немалые. Вот из-за этого я на тебя зуб и держал. Ладно, проехали.
И налил еще по стакану. Крюков пил и не пьянел. Видимо, сказался выброс в кровь адреналина во время драки с авторитетом. Ему удалось довольно внятно изложить тому свой план. Как ни странно, план его Черкесу понравился.
— Значит, на живца ловить будем? Это дело. И сколько людей нам понадобится?
— Всего трое, — просветил авторитета Крюков. — Чистильщик в качестве добычи, я как охотник и ты в виде живца. Ты выходишь, он стреляет, я его беру.
— А потом? — с неподдельным любопытством спросил Черкес.
— Все, — сказал Крюков. — Что ты не понял?
— Что будет со мной после того, как он выстрелит?
— Не будет никакого выстрела, — заверил авторитета сыщик. — Я убью его раньше, прямо в его же собственной засаде. И суд меня в который раз оправдает.
— Но как ты узнаешь, где именно он устроит засаду?
— Он профессионал, значит, выберет оптимальное место. А такое может быть только одно. Вот если бы мы имели дело с дилетантом, я бы не рискнул подставлять твой лоб под пулю.
— Слушай, а если ты все равно уберешь его раньше, чем он примется в меня шмалять, может, мне вообще не надо туда ехать? — осторожно предложил Черкес.
— Надо. За тобой внимательно наблюдают, Чистильщик наверняка перепроверит информацию.
— Через кого? Кто эта сука?
Крюков повертел в руках пустой стакан.
— Я не уверен, но думаю, что это Дьякон. От смерти ваших авторитетов пока выиграл он. И ты. Но он больше, поскольку его не подозревают.
— Так это Дьякон, сука, всех подставил! — скрипел зубами Черкес. — Хлебом клянусь, достану суку! Горло перерву! Сейчас же!
Крюкову с большим трудом удалось его немного успокоить.
— Остынь. Тебе что важнее — смерть Дьякона или собственная жизнь? Вот и давай решать проблемы по мере поступления. Сначала Чистильщик, потом Дьякон.
Они договорились встретиться на следующий день, чтобы обсудить детали предстоящего дела. На прощанье Черкес махнул своим людям.
— Пусть идет через главный вход, — сказал он с расстановкой, — мешок на голову больше не понадобится. — И подал Крюкову на прощанье руку.
Как и предполагал сыщик, тайное прибежище Черкеса располагалось в подвале комплекса «Эльдорадо». Он распрощался с братками у выхода из пирамиды. И это было проявлением высшей степени доверия со стороны авторитета.
Рано утром следующего дня Крюков подъехал к дому Тарасова. С трудом отыскав для «рябухи» место в ряду разномастных автомобилей жильцов перестроенной иждивением Лужкова пятиэтажки, он поднялся по лестнице на верхний этаж и разбудил сослуживца длинным садистским звонком в дверь. Примерно через минуту тот выглянул на лестничную клетку. Вид у него был заспанный.
— А мне говорили, что хорошо спят только люди с чистой совестью, — удивился Крюков. — На связь выходить не пора?
— Свари кофе, у тебя это лучше получается, — зевнул Тарасов. — Что я должен ему сообщить?
Крюков направился на кухню и зазвенел там банками, турками и прочими кофейными атрибутами.
— Скажи, что сегодня он будет валить Черкеса. Назови место и время. Варианты засады вы с ним обсуждаете?
— Никогда, — хмуро признался Тарасов. — Вообще-то я ему называю только имя клиента и отправляю по «мылу» портрет. Иногда по причине срочности называю место, где в указанное время будет находиться объект. Ладно, попробуем. Он вообще-то парень осторожный, но мне доверяет.
Крюков колдовал над туркой, которую некоторые профаны ошибочно называют джезвой. Через несколько минут он разлил по чашкам сногсшибательно пахнущий кофе. Пили его молча. Тарасов не был расположен к разговору. Его ела совесть: как-никак, а сдавал он своего армейского дружка, хоть и киллера и преступника. Наконец Крюков посмотрел на часы и скомандовал:
— Пора, звони.
Тарасов взял трубку телефона и принялся набирать номер Чистильщика.
Толик любил свою старую снайперскую винтовку. Как-то на олимпиаде спецподразделений армий-союзниц по антитеррористическому блоку американские снайперы смеялись над его заслуженной «СВДшкой», называя ее музейным экспонатом. Тогда он перепробовал разные системы: «штайр», «беретту», «эклер и кох», «ЗИГ», «сетме», «галид», «армалайт». Приходилось ему делать работу из накрученных современных «винторезов» и конструкций компоновки «буллпап». Но он предпочитал именно ее, старую и проверенную. Для транспортировки оружия киллер использовал футляр от музыкального инструмента или длинную спортивную сумку.
Итак, Черкеса он решил работать из винтовки. В последнее время тот прятался в убежище, а если выходил, то со всеми предосторожностями и в окружении многочисленной охраны. После обеда авторитет собирался навестить свою любовницу, адрес которой Гарамнов получил утром у Тарасова. Он не любил работать в режиме цейтнота. Но сейчас выбора не было. Не известно, когда еще Черкес выползет из своего логова.
Он остановил машину метров за пятьдесят от подъезда двенадцатиэтажной башни, выходившей окнами на квартиру любовницы Черкеса. Здесь он внимательно осмотрелся. Дом как дом, двор как двор. Пестрели цветными нецензурными надписями стены гаражей-ракушек. Под деревом курили молодые матери с колясками. В песочнице под грибком писал карапуз лет сорока с гаком. Двое его друзей на детской спортплощадке увлеченно занимались спортом — били друг другу пьяные морды.
Гарамнов подошел к «писающему мальчику». Тот наряду с основным занятием извлекал ногтем указательного пальца из трехдневной щетины на щеке неприятный звук, отдаленно напоминающий шелест туалетной бумаги. Типичный забулдыга, каких в таком изобилии, наряду с Платонами и Невтонами домашней выделки, рожает русская земля.
— Эй, мужик, ты здешний? — вежливо спросил гость двора.
— Мужики на промке план дают, — отозвался тот с чувством собственного достоинства. — Чего надо?
Киллер извлек из кармана припасенную бутылку водки.
— Вмажем?
— Вмажем, если нальешь. А что взамен?
Гарамнов посмотрел на окна дома.
— Ты из этого подъезда кого-нибудь знаешь?
— Я сам из этого подъезда, — гордо сообщил небритый. — Меня тут все знают. А звать меня Ильичом. Слыхал песню? На-а-аш да-а-арагой И-и-ильи-и-ич! Говори, что надо?
— Да как тебе сказать?
Ильич окинул складную фигуру незнакомца в длинном пальто, задержал взгляд на большой спортивно-челночной сумке в его руке.
— Так и говори. Баба, небось, выгнала? Жить негде? Ладно, пошли. Только у меня закуси нет, и не рассчитывай.
— Пошли-пошли, — подтолкнул его в спину убийца. — У меня тут все найдется, и закусь. А окна у тебя на какую сторону выходят? Люблю, знаешь, по вечерам на закат смотреть.
— На обе, — буркнул гостеприимный хозяин.
Они поднялись на четвертый этаж. Ильич принялся возиться с замком. Наконец справился и распахнул дверь.
— Заходи.
В это время внизу послышались сигналы подъехавшей кавалькады машин. Это мог быть только Черкес. Медлить было нельзя. Гарамнов толкнул алкаша в спину с такой силой, что тот пушечным ядром влетел в коридор. Киллер быстро вошел следом и закрыл за собой входную дверь.
Служение муз не терпит суеты, особенно музы Убийства, и Гарамнов не любил спешки в своем деле, но иногда его охватывал охотничий азарт. В такие моменты он ощущал, что у него все получается, и чувствовал вдохновение, близкое к оргазму.
Вот и сейчас он словно видел себя со стороны: как четкими, отработанными движениями извлекает из сумки и собирает винтовку. Как занимает позицию на окне. Как видит объект, ловит его в оптику прицела. Как, затаив дыхание, медленно выбирает свободный ход спускового крючка и… нажимает. Выстрел. Тяжелая пуля со стальным сердечником входит в голову…
Но сначала следовало устранить небольшую помеху — хорошего мужика по имени Ильич. Прихлопнуть его, походя, как муху пли таракана, просто потому, что он оказался не в то время не в том месте.
Одной рукой Толя Гарамнов опускал на пол сумку с разобранной винтовкой, а другой уже выхватывал из-под пальто газовый «макар» с переточенным под боевой патрон стволом и навинченным на него глушителем.
В таких случаях он стрелял навскидку, не целясь, и никогда не промахивался. В самый последний момент он вдруг с удивлением увидел, что алкаш каким-то непостижимым образом увернулся и уходит с линии стрельбы в неудобную правую сторону. В долю секунды он оказался за холодильником в кухне, и оттуда же прямо в киллера уставились стволы обреза охотничьей двустволки. Дуплет жаканом с дистанции в два метра раскрошил его плечо за долю секунды до того, как пули его пистолета взрыли пол крошечной кухни.
Ильич с любопытством высунулся из-за холодильника, подул в стволы обреза и пробормотал как бы сам себе.
— «Комет» и микробов убивает наповал.
Киллер неподвижно лежал, заливая кровью пол коридора. Ильич достал трубку мобильника и потыкал грязным пальцем в кнопки.
— Але, это Черкес? Крюков на проводе. Ты уже на месте? Я тоже. Ну, тогда постарайся максимально удовлетворить свою подругу. Все остальное я уже сделал. Как наш крестник? Сейчас вызову «скорую», но, боюсь, он не дотянет. Впрочем, шанс я ему дать обязан.
После этого сыщик и в самом деле позвонил в «Скорую помощь», потом набрал номер милиции. Как ни странно, но когда приехали медики, Толя Гарамнов был еще жив.
Возле дома собралась целая толпа зевак, привлеченная видом снующих туда и сюда с озабоченным видом сотрудников МВД и прокуратуры. У подъезда стояло не менее десятка машин с включенными мигалками. Но здесь были не только правоохранители. Когда Крюков вышел из подъезда, его окружили журналисты.
— Правда, что вы убили Чистильщика?
— Скажите, Чистильщик действительно был действующим сотрудником ФСБ?
— Признайтесь, что программа «Белая стрела» все еще действует!
Сыщик с большим трудом отбился от журналистов и направился в управление. Здесь его встречали как героя. Полковник Галкин с приходом к власти Щеглова махнул на все рукой. Он совершенно перестал пить валерьянку и перешел на коньяк. Сейчас в честь Крюкова он распорядился устроить в отделе маленький междусобойчик.
В одно мгновение на запах спиртного слетелись оперуполномоченные всех мастей. Крюков устал принимать поздравления и тосты. Даже Щеглов, заглянув на минуту, одобрительно похлопал его по плечу, подмигнул и показал кулак с поднятым кверху большим пальцем. «Что это значит? — задумался Крюков. — Этим жестом в Древнем Риме даровали жизни побежденным гладиаторам!». Вид у Щеглова при этом был слаще меда.
И вдруг, неожиданно для себя, среди улыбок и приветствий Крюков вдруг споткнулся о злой, колючий взгляд. При этом он даже поперхнулся водкой. На него с болью и ненавистью смотрели глаза однокашника Володи Тарасова.
— Почему ты не убил его? — прошипел он, наклонившись к самому уху сыщика. — Что же ты наделал? Теперь всем нам хана.
И вышел из кабинета. В разгар веселья Сергей Абрамович Галкин вдруг отозвал Крюкова в сторону.
— Вам звонили из прокуратуры. Просили зайти к следователю Кибальчичу и, если можно, сегодня.
Ехать никуда не хотелось, но, поразмыслив, Крюков решил прокатиться и побыстрее закончить все формальности. К тому же приятно пожинать лавры героя, победителя неуловимого Чистильщика. Банкета, медали или денежной премии от прокуратуры сыщик, конечно, не ждал. Но все-таки, может быть, фотоаппаратом наградят? Или хотя бы велосипедом…
Возле кабинета Кибальчича переминались с ноги на ногу двое милиционеров.
— Кибальчиш что, занят? — спросил у них Крюков.
Те в ответ лишь пожали плечами. Сыщик вошел в кабинет. Увидев его, следователь обрадовался. По всему, было видно — ждал с нетерпением.
— Проходите, — сказал он. — Мы вас давно ждем.
— Кто это мы?
Только теперь Крюков заметил притаившегося на стуле в углу кабинета бизнесмена Смоторчука. Уж не его ли привели сюда под конвоем, который сейчас околачивался в коридоре?
— Да вот, я и товарищ Смоторчук. Он тут на вас, гражданин Крюков, заявление принес. Вы занимались вымогательством и злоупотребляли должностными полномочиями. Оборотень вы.
— Тогда уж старший оборотень, — поправил его Крюков с полнейшим самообладанием.
Ничто не ново под луною, сколько подобных обвинений ему пришлось выслушать в своей богатой событиями жизни? Бог весть! И что?
И ничего! Правда, этот Кибальчич ведет себя, как прокуратор Иудеи. Интересно, что у него там в загашнике?