Закончить указанные формирования предполагалось в следующие сроки, в зависимости от получения орудий и материальной части: легкой артиллерии первая очередь к июлю 1916 г., вторая очередь к июлю 1917 г., третья очередь к декабрю 1917 г. и четвертая очередь к июлю 1918 г.; горной артиллерии - в конце сентября - октября 1916 г.; мортирной артиллерии - к августу 1916 г.{190}.
Изменчивая обстановка войны не позволила провести в жизнь этот план в полной мере.
Не удалось даже распределить по одному на корпус существующие мортирные дивизионы. За недостатком гаубичной артиллерии эти дивизионы назначались в начале войны по мере надобности на разные фронты и в разные армии. В результате некоторые корпуса оказались без гаубичной артиллерии, а мортирные дивизионы так перемешались, что номера их не соответствовали номерам корпусов. Например, 28-й мортирный дивизион в течение 19 мес., начиная с сентября 1914 г., участвовал в боях в составе 27-го корпуса на Западном фронте и за время продолжительной совместной боевой жизни настолько сроднился с ним, что откомандировать его к своему 28-му корпусу на Северный фронт не удалось вследствие решительного протеста начальника штаба Западного фронта,- и пришлось оставить его при 27-м корпусе.
В конце 1916 г. ставка по инициативе Гурко, временно замещавшего заболевшего наштаверха Алексеева, решила реорганизовать пехоту и путем выделения четвертых батальонов при переходе к трехбатальонным полкам сформировать новые следующие 48 дивизий под номерами: на Юго-западном фронте 151 - 167-ю пехотные, 5-ю и 6-ю финляндские стрелковые, 8-ю туркестанскую, 19-ю сибирскую, 4-ю и 3-ю заамурские; на Западном фронте 168 - 178-ю пехотные, 5-ю гренадерскую, 16-ю и 17-ю сибирские; на Северном фронте 180 - 187-ю пехотные, 18-ю и 20-ю сибирские, 4-ю особую пехотную. В целях обеспечения этих дивизий артиллерией предполагалось в полевой легкой артиллерии перейти от шести- к четырехорудийным батареям, хотя бы на менее активном Северном фронте, с тем чтобы освобождающиеся орудия передать на формирование новых четырехорудийных батарей.
Гурко предполагал сформировать новые пехотные дивизии средствами самих корпусов. Корпуса должны были снабдить новые формирования командным составом и обозами, окончательно тем ослабляя свои и без того уже ничтожные кадры и расстроенные обозы. Преимущества 12-батальонной организации пехоты по сравнению с 16-батальонной можно считать неоспоримыми, но пользу от новых пехотных дивизий, собранных поротно из разных частей, не успевших органически сплотиться и к тому же, как увидим ниже, не обеспеченных артиллерией, нужно признать весьма сомнительной. Во всяком случае осуществление задуманной Гурко реорганизации средствами самих корпусов, имеющих слабые кадры, крайне бедных материальным и техническим оснащением, являлось весьма несвоевременным.
Переорганизация армии вызвала сильное возражение со стороны наштаверха Алексеева, по мнению которого "этот вопрос требовал очень осторожного к себе отношения".
"Не отрицая необходимости усилить армию,- писал Алексеев,- нельзя упускать из вида, что противник может начать свои операции и захватить нас в тот момент, когда почти все существующие войсковые части будут ослаблены выделением штабов, кадров, личного состава и имущества на формирование новых частей, не говоря о том, что они сами содержатся в некомплекте. К тому же вновь формируемые части будут еще неспособны к какой бы то ни было серьезной боевой работе. Особенно же неудачно было решение производить переформирования в пределах корпусов, благодаря чему все корпуса могли быть расстроены одновременно".
Несмотря на все это, новые пехотные дивизии стали спешно создаваться во всех корпусах, обездоливая организацию существующих частей и вводя в армию новые единицы сборного состава со всеми отрицательными особенностями такого рода импровизированной организации.
По настоянию Гурко, отличавшегося упрямым характером, реорганизационная работа началась в декабре 1916 г. и в первые два месяца 1917 г. лихорадочно охватила все армии, отвлекая внимание начальствующих лиц от прямого их дела и совершенно расстраивая и без того слабые кадры войск (в полках 18-го корпуса, например, оставалось в среднем лишь по 5 кадровых офицеров на полк; такие ничтожные кадры сводились вследствие предпринятой переорганизации к нулю).
По поводу переформирования полевой артиллерии в четырехорудийные батареи, с тем чтобы освобождающиеся орудия передать на формирование новых четырехорудийных батарей, необходимых для обеспечения артиллерией новых дивизий, высказаны были разные мнения.
По этому поводу главнокомандующий армиями Северного фронта высказал заключение, что переход к четырехорудийным батареям, несомненно, ослабит все действующие войсковые части, которые и при шестиорудийных батареях с трудом справлялись на занимаемом ими широком фронте.
"Должно помнить, - сообщал главкосев, - что противник не уменьшает количество артиллерии, приданной к определенной общевойсковой единице. Между тем переход к четырехорудийным полевым батареям, с передачей освобождающихся орудий формируемым частям, чувствительно уменьшит именно количество орудий на действующую дивизию и выведет с фронта в тыл или в резерв большое количество орудий. Сменяемые после тяжелых боев части будут уходить в тыл и брать с собою свою артиллерию. В результате артиллерийские силы проектируемой мерой будут несомненно, и хронически ослаблены. Кроме того, проектируя переход к четырехорудийным батареям на Северном фронте, нельзя быть уверенным, что корпуса с подобной организацией всегда останутся именно на этом фронте: перегруппировки необходимы и неизбежны. Наконец, нельзя утверждать, что Северный фронт навсегда останется пассивным".
Главкозап, высказываясь по тому же вопросу, считал возможным ввиду трудности сформирования артиллерийских частей оставить некоторые вновь формируемые дивизии без артиллерии. При этом он руководствовался следующими соображениями:
"Пехота сгорает в огне, и дивизии выходят из боя в силу истощения пехоты, в то время как артиллерийские части, по характеру своей службы несущие меньше потерь, остаются все еще вполне боеспособными. Имея в руках свежие организованные и управляемые крупные войсковые соединения, не имеющие своей артиллерии, всегда представляется возможным сменить пехотные части, потерявшие материальные и моральные силы, оставляя на позиции артиллерию сменяемых частей и вверяя ее частям, вступающим в бой на позиции. Такие случаи многократно уже имели место, причем артиллерия являлась уже готовым остовом, на котором организовались прибывшие на смену части"{191}.
Главкоюз, со своей стороны, предлагал: 1) или выделить артиллерийские бригады из состава дивизий в распоряжение командира корпуса, который будет распределять артиллерию по дивизиям соответственно условиям боевой обстановки; 2) или сформировать новую артиллерийскую бригаду для 3-й дивизии корпуса путем выделения третьих и шестых батарей существующих двух артиллерийских бригад корпуса и сведения выделенных четырех батарей в бригаду из двух дивизионов двухбатарейного состава. Главкоюз находил возможным ограничиться этой мерой, имея в виду, что по новой организации состав 3-го дивизионного корпуса увеличивался лишь на 4 батальона, а потому число легких пушек на 1 000 штыков уменьшилось немного - с 2,3 до 2 орудий.
Штаб главковерха, признавая сформирование новых артиллерийских частей невозможным, находил осуществимым первое предложение главкоюза.
Полевой генинспарт ввиду невозможности новых артиллерийских формирований считал, что вновь создаваемые пехотные дивизии должны оставаться без артиллерии и работать в случае постановки на боевой участок с артиллерийскими бригадами других дивизий своего корпуса. Например, если бы одна дивизия корпуса, имеющая свою артиллерию, сменилась с позиции и на ее место должна была стать дивизия, артиллерии не имеющая, то первая дивизия уходила бы, оставив свою артиллерию на позиции для обслуживания вновь пришедшей дивизии. Или если бы представилось необходимым одну из трех дивизий корпуса временно направить в другой корпус, то отправляемая дивизия должна была бы итти без артиллерии, так как в противном случае на две дивизии оставалась бы одна артиллерийская бригада и не могла бы обеспечить их достаточно сильной огневой поддержкой{192}.
По тому же вопросу начальник Упарта в конце февраля 1917 г. отвечал генкварту на сделанный им запрос, что нормально на пехотную дивизию желательно иметь 54 легких пушки (девять шестиорудийных батарей) и 12 легких гаубиц (три четырехорудийных батареи) и что имеющиеся в дивизии 36 пушек далеко не отвечают указанной норме. Если же еще уменьшить и это число пушек, т. е. обеспечить вновь формируемые дивизии артиллерией путем выделения артиллерийских дивизионов, хотя бы и двухбатарейного состава, из существующих дивизий, то это естественно поведет к общему огневому ослаблению действующих пехотных единиц, решающих самостоятельные боевые задачи.
Необходимо, чтобы каждая пехотная дивизия имела свою органически с нею связанную артиллерию, в силу чего предлагаемый главкоюзом способ создания общей артиллерии для нескольких дивизий, в виде корпусной артиллерии, Упарт считал неприемлемым.
Упарт полагал, что те дивизии, которые не имеют артиллерии, следовало оставить временно, до возможности сформирования для них своих батарей, исключительно пехотными и смотреть на них, как на части только для увеличения количества штыков на определенном боевом участке, обслуживаемом артиллерией других дивизий, как на вооруженное организованное укомплектование (смена расстроенных частей), или как на ударный резерв.
Упарт признавал неприемлемым и предположение о переходе к четырехорудийным легким полевым батареям с целью передачи освобождающихся от каждой батареи двух орудий на формирование новых батарей, так как при этом пехотная дивизия обеспечивалась бы лишь 24 легкими пушками (шесть четырехорудийных батарей), т. е. крайне слабо, а огневая сила более крупных войсковых соединений могла быть весьма значительно ослаблена в случае вывода из боевых линий в резервы орудий вместе с дивизиями, в состав которых эти орудия входят. Наконец, увеличение числа батарей, при переходе к четырем орудиям, почти на 30% крайне затруднило бы назначение командного состава, пришлось бы назначить на должности командиров батарей малоопытных и совершенно неподготовленных обер-офицеров; затруднено было бы и своевременное снабжение вновь сформированных батарей необходимым артиллерийским имуществом, в особенности биноклями, зрительными трубами, телефонами, обозом и конской амуницией, так как этих предметов нехватало в распоряжении ГАУ{193}.
По докладу Маниковского от 23 июня 1917 г., обеспечение артиллерией новых дивизий не могло получить удовлетворительного разрешения по техническим условиям, так как промышленность не могла уже справляться и с данными ей заказами. На январской конференции (1917 г.) союзники отказались дать России легкие орудия, но если бы и дали, все равно сформировать до весны (1917 г.) около 100 артиллерийских бригад было бы невозможно за отсутствием личного состава и лошадей{194}.
В тактическом отношении четырехорудийная легкая батарея, как огневая единица, по мнению Упарта, не могла сколько-нибудь значительно уступать шестиорудийной батарее. Удобство управления при хорошем командном составе, искусстве в стрельбе и использовании скорострельности 76-мм полевых пушек может вполне возместить уменьшение числа орудий в батарее с шести до четырех.
Но при пониженном качестве командного состава, какой был в 1917 г., переформирование легких батарей в четырехорудийные было крайне рискованной мерой.
После февральской революции началось расформирование пехотных дивизий и сокращение штатов вследствие некомплекта личного состава и недостатка лошадей. Так, например, на Кавказском фронте в конце 1917 г. за недостатком солдат и лошадей горные батареи были из восьмиорудийных сведены в шестиорудийный состав и соответственно сокращены были горные парки; легкие батареи сокращены - каждая на 2 орудия и 4 зарядных ящика, в легких парках число зарядных ящиков было сокращено до 20 и пр. Все же по мере возможности формирование полевых легких батарей для обеспечения артиллерией пехотных дивизий продолжалось.
Ввиду признанной необходимости обеспечить каждую пехотную дивизию Европейского фронта шестью батареями (36 пушек) Упартом в октябре 1917 г. представлен был доклад о сформировании: 22 управлений артиллерийских бригад, 19 управлений дивизионов, 39 батарей, 10 управлений парковых дивизионов и о разворачивании по нормальному штату позиционных батарей (всего 51 батарея). Все эти формирования предполагалось осуществить за счет расформирования третьих парков во всех легких парковых артиллерийских дивизионах. Расформирование этих парков решено было еще в 1916 г., но не проводилось в жизнь, так как питание боевыми припасами дивизий, не обеспеченных своей артиллерией, приходилось производить парками соседних дивизий, имеющих свою артиллерию. За расформированием многих пехотных дивизий оказалось возможным привести парковые дивизионы к двухпарковому составу. Расформирование третьих парков освобождало по штатам: 468 офицеров, 242 военных чиновника, 41 048 солдат и 39 779 лошадей. Учитывая большой некомплект (против штатов), все же можно было за счет третьих парков не только осуществить новые формирования и разворачивание позиционных батарей, но получить даже некоторый свободный остаток{195}.
По решению наштаверха начало указанных формирований на Западном и Северном фронтах было отложено, "ввиду крупных стратегических перевозок и незаконченной осенней кампании",- как значилось в резолюции генковарта{196}. Наступившие события Октябрьской революции прекратили не только формирования, но и самую войну.
Таблицы 1 и 2 (см. ниже) дают картину формирования полевой легкой, гаубичной и горной артиллерии во время мировой войны. В них указаны отдельно по годам - в 1914 - 1915 до создания Упарта (табл. 1) и в 1916 1917 при Упарте (табл. 2) - название формируемых артиллерийских частей (указывающее до некоторой степени назначение формируемой части), число и род формируемых батарей, число и образец выданных для сформирования орудий. Крайняя пестрота формирований, указанная в таблицах, характеризует неустойчивость организационной мысли высшего командования старой русской армии, отсутствие планомерности и, вместо нее, случайность - импровизацию в мероприятиях по обеспечению армии артиллерией.
Во время войны было сформировано много батарей полевой артиллерии, на вооружение их выдано было много полевых пушек, немало гаубиц и горных пушек, но, несмотря на это, русская пехота оставалась весьма слабо обеспеченной даже полевыми орудиями по сравнению с пехотой ее противников, не говоря уже про обеспечение русской армии тяжелой артиллерией, о чем будет сказано ниже.
Как видно из табл. 1 и 2, всего было сформировано 541 полевая батарея, в том числе: 368 легких, 138 гаубичных, 35 горных, и было выдано на формирование батарей всего 2 992 орудия, в том числе 2198 полевых 76-мм пушек обр. 1900 и 1902 гг., 552 полевых 122-мм гаубицы и 4 австрийских 10-см гаубицы, 238 горных 76-мм пушек обр. 1909 и 1904 гг., причем большая часть формирований - около 13% - производилась распоряжением Упарта в 1916 - 1917 гг.
В табл. 3 показаны формирования батарей конной и казачьей артиллерии в период войны 1914 - 1917 гг. Всего сформировано было 42 батареи, в том числе 30 казачьих (из них 2 казачьих конно-горных), 6 конных, 3 конно-горных и 3 конных мортирных (мортирный дивизион легкой гвардейской конной артиллерии, переименованный в 61-й конно-артиллерийский мортирный дивизион, вооруженный 45-лин. английскими гаубицами).
Конная и казачья артиллерия выступила на войну с шестиорудийными батареями, которые признавались громоздкими, в силу чего с перевооружением 76-мм скорострельными пушками предполагалось их переформировать в четырехорудийные; однако до начала войны по экономическим соображениям предположение это не было осуществлено. Во время войны решено было перейти в конной и казачьей артиллерии к четырехорудийным батареям, имея в дивизионе не по две, как было раньше, а по три батареи, вместе с чем увеличивалось бы число огневых артиллерийских единиц в кавалерийской дивизии. Однако мера эта была осуществлена далеко не в полном виде.
В организации и формированиях конной артиллерии, как и в полевой легкой, также не замечается планомерности. Из табл. 3 видно, что большинство батарей было сформировано путем выделения третьих взводов из других существующих батарей с переводом их в четырехорудийный состав, но рядом с четырехорудийными формировались иногда и шестиорудийные батареи, а конно-артиллерийские и казачьи артиллерийские дивизионы формировались и двух- и трех-батарейного состава. В результате дивизии русской кавалерии, как это видно из данных Упарта, составленных к 15 августа 1917 г.{197}, оказались чрезвычайно разнообразно и в общем слабо обеспеченными артиллерией. Большая часть конных дивизионов оставалась в двухбатарейном составе, большинство конных батарей осталось шестиорудийным, а именно: нормальный состав - по три четырех-орудийных батареи - имели только дивизионы: 1, 2, 3, 8 и 11-й Донские казачьи, 3-й Кавказский, 1 -и Забайкальский и Сибирский казачьи и 1-й Заамурский конно-горный; по две шестиорудийных батареи имели дивизионы: 1, 2 и 3-й гвардейской конной артиллерии, 1 - 12-й конно-артиллерийские, 2-й Кавказский и Заамурский конно-горные и 5-й Кавказский казачий конно-гррный; по две четырехорудийных батареи имели дивизионы: 13 и 14-й конно-артиллерийские, 4, 5, 6, 7, 9, 10, 12, 13 и 14-й Донские казачьи, 1, 2 и 3-й Оренбургские казачьи, 1 и 2-й Кавказские казачьи, Уральский казачий и конно-артиллерийский дивизион офицерской артиллерийской школы (кавалерийские и казачьи дивизии, обеспеченные этими дивизионами, имели только по 8 пушек, т. е. имели очень слабую огневую поддержку артиллерии); не сведенные в дивизионы отдельные казачьи батареи - 7-я Кубанская, 2 и 4-я Забайкальские и 2-я Оренбургская оставались шестиорудийными.
Ввиду недостатка артиллерии приходилось иногда прикомандировывать к кавалерийским частям, получившим более ответственные боевые задачи, конные или казачьи батареи, отбирая их временно от своих кавалерийских дивизий, причем командировки эти нередко бывали длительными и некоторые части кавалерии подолгу оставались без своей артиллерии. После февральской революции в Упарт поступало немало просьб как от кавалерийских и казачьих дивизий, так и от конных и казачьих батарей о возвращении их в состав своих соединений. Первое ходатайство поступило 7 (20) марта 1917 г. от 3-й Кавказской конно-горной батареи, которая просила возвратить ее в свою Кавказскую кавалерийскую дивизию. Особенно много просьб о возвращении к своим дивизиям поступало от казачьих батарей{198}.
Тяжелая артиллерия. Создание тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН)
Война застала полевую тяжелую артиллерию в процессе формирования. В начале войны ее было так мало - всего 20 дивизионов, что решено было придавать их войсковым соединениям в виде армейской, а не корпусной артиллерии.
Что же касается тяжелой артиллерии осадного типа, то намеченное по организации 1910 г. формирование четырех полков такой артиллерии к началу войны не было даже начато.
Организация и вооружение крепостной, артиллерии были устарелыми и ые отвечали современным требованиям{199}.
Во время мировой войны тяжелая артиллерия получила громадное, почти решающее значение, в особенности в позиционный период, когда без основательной артиллерийской подготовки, с разрушением весьма прочных фортификационных сооружений, нельзя было двинуться ни шагу вперед. В первых же полевых сражениях огонь неприятельской тяжелой артиллерии вызывал огромные потери в рядах русской пехоты и потрясающе действовал на моральные силы бойцов.
Недооценка преобладающей роли тяжелой артиллерии сказалась весьма быстро, и под впечатлением первых неудач пришлось ее создавать с самого начала и во все время войны наспех,- и еще в большей мере путем импровизации, чем это было при формировании полевой легкой артиллерии. Для вооружения тяжелой артиллерии в первую очередь были использованы орудия старых образцов крепостного и берегового типа, а затем с 1916 г. и новейшие орудия, поступавшие по заказам из-за границы.
В 1914 - 1915 гг. войны не было установлено определенных организационных форм тяжелой артиллерии, ни штатов, ни табелей ее вооружения.
Тяжелые батареи формировались разнообразного состава: шести-, четырех-, двух- и трехорудийные, сводились по 2 - 3, иногда по 4 батареи в дивизионы, а иногда не сводились и существовали "отдельными" батареями; дивизионы по 2 - 4 и даже по 5 - 6 сводились в полки и бригады, называясь то тяжелыми, то полевыми тяжелыми, то осадными, то позиционными; некоторые дивизионы и полки оставались, как и батареи, "отдельными". В самое понятие о полевой тяжелой и о тяжелой осадной артиллерии внесен был сумбур: батареи, вооруженные орудиями осадного типа, называли нередко полевыми тяжелыми и, наоборот, вооруженные современными скорострельными подвижными орудиями называли осадными, позиционными или просто тяжелыми{200}. Нередко части тяжелой артиллерии переформировывались, или расформировывались, или назначенное приказом Ставки формирование отменялось другим приказом. В крепостную артиллерию, за счет которой производились, главным образом; формирования тяжелой артиллерии, внесена была полная дезорганизация. С другой стороны, в зависимости от изменчивой обстановки войны, возникали вопросы о необходимости спешного усиления вооружения некоторых крепостей или опорных пунктов, угрожаемых противником.
По существу Положения о полевом управлении вопросы организации и формирований должны были относиться к кругу ведения дежурного генерала Ставки. Но генкварт Ставки, придавая большое значение вопросам создания тяжелой артиллерии, взял всецело в свои руки эти вопросы, разрешая их далеко не всегда целесообразно.
Дегенверх Ставки безуспешно пытался упорядочить дело организации тяжелой артиллерии. В докладе 6 (19) октября 1914 г. наштаверху дегенверх высказался, между прочим, за необходимость установить "известные отправные данные на нормальную организацию осадной артиллерии, хотя бы приблизительно сроки желательной готовности, пункты формирования и, наконец, на кого предполагается возложить обязанности по объединению всех работ, связанных с созданием артиллерии осадного корпуса". Имея в виду, что в состав осадной артиллерии должно входить 200 - 300 орудий различных калибров от 42-лин. пушек до 11-дм. мортир, дегенверх считал, что это составит 2 - 3 бригады из четырех полков каждая. Во главе такой артиллерии, по мнению дегенверха, должен стоять генерал с большими правами, вследствие чего для предстоящих организационных работ по созданию осадной артиллерии желательно наметить лицо, которое впоследствии могло бы занять должность начальника осадной артиллерии, предназначенной для действия под той или иной крепостью.
По мнению дегенверха, необходимо было выяснить, сколько осадных артиллерийских полков будет формироваться, в соответствии с чем использовать имеющийся личный состав и материальную часть, а также установить, где будет производиться это формирование,- на месте в Петрограде или в ином пункте по указанию генинспарта, или все это дело будет осуществлено непосредственно распоряжением самих фронтов.
"Казалось бы,- как докладывал дегенверх,- что возложить организацию и все подготовительные работы по столь сложному делу, как создание осадного артиллерийского парка, на фронты нежелательно, тем более что источники пополнения как материальной частью, так и личным составом находятся в ведении военного министерства, и, значит, весь вопрос сильно осложнится излишней инстанцией, помимо трудности вообще для фронта при лежащих на нем ответственных работах ведать еще и этой совершенно новой отраслью".
Несмотря на заключение доклада дегенверха, по существу совершенно правильное, генкварт 13 (26) октября ответил, что в крепостях Ковна, Новогеоргиевск и Брест-Литовск формируются три осадные артиллерийские бригады, "штаты которых должны быть разработаны в штабах армий фронтов".
Первые шаги к созданию тяжелой артиллерии, необходимой для осады неприятельских крепостей, были предприняты еще за несколько дней до объявления войны. Образовано было совещание в составе нескольких членов Арткома ГАУ, при участии Маниковското А. А. (в то время коменданта Кронштадта) и Барсукова Е. З. Членам совещания было поручено разработать спешно проект организации осадной артиллерии и ее вооружения более мощными орудиями, которые можно было бы взять из крепостей и которые ожидались по данным заказам. В начале августа генинспартом был одобрен проект, составленный Барсуковым, и запрошен главковерх телеграммой 9 (22) августа 1914 г. об указании пункта формирования осадной артиллерии. Ответа на этот запрос не последовало. В дальнейшем осуществление проекта затянулось, так как заместивший на время болезни генинспарта (с августа 1914 г. до января 1915 г.) Баранцев не считал себя в праве настаивать на осуществлении проекта, а военный министр Сухомлинов им не интересовался. Наштаверх Янушкевич, которому был представлен проект Баранцевым, передал его генкварту штаба для проработки. Проект был использован лишь частично при формировании тяжелой артиллерии.
В архиве Ставки имеется проект организации трех осадных парков за счет групп крепостей, за подписью Баранцева от 28.VIII (10. IХ) 1914 г., который можно дать в виде следующей таблицы.