— Ну, а там людям страшно было оставаться дома: приходили кагэбэшники, забирали людей по ночам, выволакивали их из постелей. И потом они пропадали навсегда.
— Ну, это было давно — при Сталине.
— А потом стало лучше?
— Во всяком случае, так уже не сажали.
— Тогда почему вы уехали из Союза?
— Дурак был, вот почему! — обозлился собеседник. — Все евреи стали говорить: надо ехать, надо ехать! И мои дети тоже: евреям надо уезжать, евреям надо уезжать… Ну вот — они поехали, а я за ними, из-за жены. Она стала плакать, — он плаксиво передразнил, — «не буду жить без детей». Ну, вот и уехали. А знали бы, какие вещи мы там оставили, какой серьвиз! А что меня здесь ожидает? Где я куплю такой сервиз, я вас спрашиваю?
— Получите работу, начнёте зарабатывать, помалу, помалу всё будет о’кей. Купите себе дом, купите мебель и сервиз купите. Это Америка.
— Америка, шмамерика!.. Если бы знал, ни за что не поехал бы сюда. Что это за страна?! Что это за люди?! Это какие-то дикие люди здесь!
Берл отошёл от него и махнул рукой.
— Он же совсем больной человек, — сказал он мне и показал на голову. — Но поверьте, как только он станет зарабатывать, так заговорит совсем по-другому: ему всё будет нравиться. Я уже видел таких. Надо помалу, помалу.
Я обратился к Берлу за советом:
— Как вы думаете, реально ли найти приличную и недорогую квартиру где-нибудь в этом районе?
— В этом районе — а почему нет? Всё можно, это Америка. Надо только знать подходящих людей. Какие у вас отношения с мистером Лупшицем?
— Кажется, хорошие. Если ему верить, он говорит, что может всё для меня сделать.
— А, конечно, знаете, он кое-что может… но надо быть осторожным. Поговорите с ним. Я слышал, что в доме неподалёку освобождается квартира. Он может помочь — он знает владельца того дома.
В ближайшую субботу я пошёл в синагогу, чтобы повидать мистера Лупшица. Он был на своём обычном месте и молился, слегка покачиваясь. Я накинул талес и встал рядом. Он кончил молиться, и я сказал ему тихо:
— У меня есть к вам деловой разговор.
— Говорите, я слушаю.
— Но в синагоге… лучше выйдем.
— Вы ничего не понимаете, синагога — лучшее место для любых дел.
Я осторожно оглянулся, все молились и не обращали на нас внимания.
— Мне нужна квартира где-нибудь в этом районе.
— Нужна, так будет. У вас есть деньги?
— У меня есть кое-какие драгоценности.
Он сразу закрыл свой молитвенник:
— Какие?
— Часы с брильянтами, старинные. Хорошая работа.
— Вы их принесли? — покажите.
— Нет, зачем я стану носить их в кармане?
— Правильно. Я вижу, вы деловой человек. Ой-ой, какой деловой. А что ещё у вас есть?
— Это всё.
— Всё?
— Ну, да — всё.
— Послушайте, я же знаю, что у вас должно быть что-нибудь ещё. Не хотите говорить — не надо, ваше дело. Все евреи приезжают сюда из России такие бедные. А потом выясняется, что почти каждый что-нибудь да привёз. Сколько вы хотите за ваш браслет?
— Я не знаю здешних цен.
— Покажите мне, я дам настоящую цену. Больше меня никто не даст.
— Я хотел бы оценить это у профессионала.
— Я знаю людей на 47-й улице.
Я посмотрел на него с удивлением, он тоже удивился:
— Вы что, не знаете 47-ю улицу?
— Нет.
— Ой-ой, какой вы ещё зелёный! Это же улица, где все брильянтовые бизнесы. Я там знаю народ, и меня все знают. Мы пойдём туда вместе, я попрошу, чтобы они поглядели и дали настоящую цену. И я тут же дам вам наличные деньги, прямо сразу. Только не делайте глупости и не продавайте никому другому. Кроме меня, никто не даст вам настоящую цену. Можете мне верить.
— Я верю. А как насчёт квартиры?
— Какой квартиры?
— Мне нужна квартира где-нибудь в этом районе.
— Нужна, так будет.
— Но мне она нужна срочно, как можно скорей.
— Послушайте, вы деловой человек? Если нужна квартира — нужны деньги, если нужны деньги — вы продадите мне ваши брильянты. Будут деньги — будет квартира.
— Я слышал, что в доме рядом освобождается одна квартира.