Косые лучи солнца пробивались сквозь крону пальм. Ана протерла лосьоном длинные ноги и откинулась на водяные подушечки шезлонга. Она шевелила большими пальцами ног в такт шлягеру Фила Коллинза «Я не могу танцевать» и задавала себе вопрос, дошло ли до Эрика вечернее послание. Если дошло, сегодня ему уже точно будет не до танцев, усмехнувшись подумала она.
Ана подставила теплому солнцу протертое лосьоном лицо. Было лишь десять часов, утренний смог рассеялся и на небе не было видно ни облачка. В ближайший час она полностью отдастся отдыху. Грациэллу она отпустила на выходные, Луиза отправилась в горы с очередным любовником, а садовник давно закончил подстригать и обихаживать деревья и незаметно удалился.
Ей не нужно будет с кем-либо разговаривать или в сотый раз слышать: «Приготовиться к съемке!» Если немного повезет и в начале следующей недели работа над фильмом завершится, она будет свободна до дня свадьбы, не считая, конечно, съемок для «Идеальной невесты» на Мауи.
Ана расслабленно лежала под теплыми, ласкающими лучами солнца. Остальную часть дня она будет заниматься цветами и меню, но этот час полностью принадлежал ей, и она намерена сполна этим воспользоваться. Такие благословенные моменты случались нечасто.
Ана сделала глоток прохладительного напитка и поставила фужер на металлический столик со стеклянной столешницей. Некоторое время она любовалась бликами на голубой глади бассейна. В воде отражались розы, росшие в горшках у южного бордюра бассейна, — красные, желтые, оранжевые, белоснежные… Воздух был напоен запахами роз, жасмина, гардений. Чистое лазурное небо… Покой… Гармония… Это то, чего ей хотелось всю жизнь… То, что она обретет, когда Эрик навсегда уберется с ее дороги.
Джон, должно быть, пришел бы в ярость, узнав, что она делила ложе с такими, как Эрик Ганн. Его мать скорее всего упала бы замертво в своем наряде от Диора, вполне пригодном для собственных похорон. А его отец… Ана видит, как Артур Фаррелл надменно поднимает седую бровь, слышит, как он поставленным в Гарварде баритоном чеканит:
— Мы говорили тебе, сын, что твое увлечение актрисой было весьма неразумным. Сколько достойных молодых женщин нашего круга встречалось на твоем пути. Теперь ты сам имеешь возможность убедиться, что все гримы и софиты не превратят бродячую кошку в чистокровную персидскую. — И погладит по шелковистой шерсти кошку, которая при этом тихонько мяукнет.
Рано или поздно Ана сможет преодолеть это предубеждение. Ради Джона и ради детей, которые будут носить его фамилию, ей нужно отвоевать место в этой несколько чопорной, но весьма спаянной семье. Как жена Джона она будет иметь право на их лояльность и уважение. На меньшее она не согласна.
Жена Джона. Новая роль… Но к ней она готовилась долго. И они поженятся, убеждала себя Ана, она непременно будет по-настоящему испытывать удовольствие во время занятий любовью, а не просто делать вид. Ибо сейчас, хотя разумом она понимала, что перед ними нет камеры, когда они вдвоем с Джонни, психологически ей трудно было перестроиться и поверить в это. «Твоя заслуга, Эрик. Тебе я обязана этим, да и не только этим»…
Обдуваемая теплым, напоенным ароматами ветерком, Ана изменила позу в шезлонге. Фил Коллинз вкрадчивым хриплым голосом грустно пел о том, что его сердце по-прежнему отдано любимой.
«Мы оба помним, как мы были здесь когда-то…»
«Когда-то… — подумала Ана, — был Эрик, а до того — Бадди».
Девственности ее лишил Бадди Крокер воскресным вечером в гараже, когда отец сидел в гостиной перед телевизором. Шла финальная игра на первенство мира по бейсболу, а они в темном гараже пили пиво и лежали под одеялом с Бадди. В его горячих объятиях Ана впервые узнала, какое наслаждение можно получить от любовных игр. Юные гормоны бродили в их крови, и они были безудержными и безрассудными в ласках. Подумать только: вдвоем в темноте — жаждущие, горячие, щедрые. Когда Ана вспоминала, насколько неосторожны они тогда были, она лишь качала головой. Ведь они, конечно, не предохранялись. Лишь каким-то чудом Ана не забеременела. Молодые и безрассудные, они наслаждались моментом и были уверены в том, что с ними ничего не может случиться.
И какие это были моменты! Ана выпрямилась и почувствовала, что слезы готовы брызнуть сквозь закрытые веки. Будет ли она когда-нибудь еще чувствовать себя столь раскованно и свободно?
Секс с Джонни должен быть даже приятнее, потому что они по-настоящему любили друг друга. Их отношения были основаны на глубоком чувстве, в то время как с Бадди на чисто физическом влечении друг к другу. Секс с Джонни должен быть радостью, с горечью размышляла Ана. Однако после того мрачного периода в ее жизни, связанного с Эриком, секс превратился для нее в тяжкое испытание.
Но не всегда же так будет, сказала себе Ана. Она представила Джонни — сильного и деликатного, когда он ложился с ней. Он был такой терпеливый и щедрый, ему так хотелось, чтобы она получила удовольствие. Она вспоминала, как его серо-голубые глаза ловили ее взгляд, пытаясь определить момент наступления у нее оргазма. Но даже в постели ее игра была безупречной. Она не разочаровывала его. Разочарованной оставалась она.
Внезапно Ана почувствовала, что на нее упала тень, и открыла глаза.
Перед ней стоял Эрик Ганн. Стоял и улыбался.
Ана выпрямилась, подавив в себе готовый вырваться крик.
— Будь ты проклят! Вон отсюда! — придя в себя, хрипло закричала Ана.
Эрик ткнул пальцем ей в подбородок.
— Кто это может меня заставить?
Ана вскочила на ноги и в ярости толкнула его.
— Убирайся отсюда к чертовой матери, пока я не вызвала полицию!
— Да, дорогая, ты всегда любила крепкие выражения! — фыркнул Эрик. Его густые черные волосы блестели на солнце, словно антрацит, с нарочитой небрежностью на один глаз спускалась прядь. Ана была уверена, что он потратил уйму времени, придумывая себе прическу. Сунув большие пальцы в карманы линялых джинсов, он изо всех сил старался казаться хладнокровным. Впрочем, он и был таким. Его вид напоминал работягу-чернорабочего с вкрадчивым взглядом и узкими бедрами.
«Что он тут корчит из себя? — подумала Ана. — И что стряслось с Гарри Дамоном?»
Лицо Эрика расплылось в насмешливой ухмылке.
— Знаешь, малышка, — произнес он шутовским тоном, который она хорошо помнила. — Иди и зови своих вонючих ментов… У меня для них есть очень завлекательные истории. Вообще-то говоря, у меня их две. Взять, например, последнюю. Мне пришлось отлеживаться на кушетке у приятеля всю ночь. Похоже, какому-то типу очень захотелось дать подзаработать одному из дорогостоящих хирургов. Мне повезло, что нашелся парень, который вовремя подкинул мне деньжат. Иначе все могло кончиться печально. Я не вносил медицинскую страховку и всегда ненавидел докторов. — Он сделал шаг к Ане, похотливым взглядом окинул ее тело, прикрытое лишь бикини, и с явной угрозой посмотрел на нее. — Как ненавижу неблагодарных сук, которые удирают, да еще переезжают меня, вместо того чтобы сказать «спасибо тебе, с тобой было приятно трахаться» и прислать по почте открытку.
— Спасибо тебе? Тебе спасибо?! — Ана задохнулась от ярости. Ее ногти впились в ладони, когда она встретилась взглядом с человеком, который провел ее через ад. Ему доставляет это удовольствие! Эта мысль обожгла ее, и в ту же минуту она подумала о своей уязвимости, поскольку была почти обнаженной. Она схватила свисающий с шезлонга белый халат, сунула руки в рукава и быстро завязала пояс, моля Бога, чтобы Эрик не заметил, как дрожат ее руки.
— Ну зачем ты все это прячешь? — тем же шутовским тоном произнес Эрик. Он протянул руку, желая показать, что намерен развязать пояс. — Тут нет ничего такого, чего я не видел. Разве не так?
Ана звонко ударила его по щеке.
— Если тронешь меня — убью! Какого дьявола ты хочешь от меня? Или ты мало поизмывался надо мной?
— Все такая же сладкая, как конфетка, — огрызнулся он, потирая покрасневшую щеку. — Уверен, что даже еще слаще. Давай, малышка, ублажи папочку, как ты это делала раньше.
Он шагнул к ней, схватил за запястья и дернул к себе.
— Ты должна мне, малышка. И должна много. Если бы не я, не было бы и Аны Кейтс. Кто помог тебе? Благодаря мне ты приобрела бесценный опыт и умение держаться перед камерой.
Ана боялась, что сейчас взорвется от ярости, клокотавшей в ней. Она с трудом удержала себя от того, чтобы не столкнуть его в бассейн. Это дало бы ей возможность добежать до купальной кабины и подать сигнал тревоги. Но хотела ли она впутывать в это дело полицию? Она подумала о том, какие вопросы ей могут задать, какие анкеты придется заполнить, а также о вероятности того, что может найтись полицейский, который соблазнится призом в пятьсот долларов и сообщит о происшествии в бюллетень. У нее заныло под ложечкой. Она не могла рисковать. Это погубит ее карьеру, ее самое, она навсегда потеряет Джона.
«Нет. Он и без того слишком многое отнял у меня. Я должна действовать сама. Никакой полиции. Никаких репортеров. Я должна сама перехитрить этого кобеля».
— Эрик, — сказала она как можно спокойнее, выдержав его взгляд. — Отпусти меня. Сейчас.
На какое-то время воцарилась тишина. Было слышно лишь пение колибри. Рука Эрика разжалась.
— О’кей, дорогая. Будь по-твоему… Ты здорово изменилась за это время. Раньше я мог довести тебя до слез одним только взглядом. Теперь ты крепкая сучонка, а? Я просто потрясен.
Еще бы! Он был прав: она изменилась. И ему еще предстоит узнать, до какой степени.
На металлическом столике зазвонил портативный телефон, заставив вздрогнуть обоих. Ана колебалась лишь мгновение, затем схватила трубку.
— Ангел, сожалею, мне не удалось застать тебя вчера.
Джон. Ана повернулась на каблуках, лихорадочно ища решения. Эрик смотрел на нее, его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Это меня? — театральным шепотом произнес он, протягивая руку к трубке.
Ана увернулась и поставила между собой и Эриком стул.
— Дорогой, мне тоже очень жаль. Но я так рада слышать сейчас твой голос.
Джон не мог представить, насколько она рада.
Эрик подошел к ней и стал поглаживать ей руку. Ана отдернула ее, изо всех сил стараясь не повысить голос. Она призвала на помощь все свое профессиональное мастерство, чтобы говорить ровным тоном, ни на мгновение не спуская глаз с Эрика.
— Мне не терпится показать тебе великолепные подсвечники из севрского фарфора, которые принадлежали сенатору Кеннеди. И еще нужно поговорить насчет меню для приема в Вашингтоне…
— О, Джон, что, если я позвоню тебе через полчаса? У меня тут самый разгар одного дела.
Ухмылка Эрика стала еще шире. По-видимому, ему доставляло огромное удовольствие то, что она чувствовала себя неуютно. Он приблизился к столику, сделал глоток из фужера и скорчил рожу. Затем неторопливо подошел к краю бассейна. Ана не поверила своим глазам, когда он расстегнул ширинку, достал член и стал мочиться в прозрачно-голубоватую воду.
— Ана… Ана, что-то не так? — голос Джона куда-то уплывал, становился далеким, словно его отделяли континенты, если не галактики. Тоска по нем в этот момент превращалась в настоящую боль. Ана словно унеслась из мира, в котором жила с Джоном, и вернулась в тот, где жил Эрик, — мир отвратительный и грязный.
— Прости, дорогой, — выходя из оцепенения, произнесла Ана. — Я не поняла последнюю фразу. Что ты сказал?
— Ты какая-то странная, Ана. Что с тобой? — В голосе Джона прозвучало беспокойство. Он напряженно вслушивался. Ана почувствовала его тревогу и представила выражение его лица — такое же, как и тогда, когда он заподозрил, что оппонирующий ему демократ в сенате пытается его одурачить.
— Просто я устала… И скучаю по тебе. — Она молила Бога, чтобы он поверил ей.
Кажется, он поверил.
— Ангел, я бы многое отдал, чтобы вырваться отсюда и вылететь к тебе. Но это невозможно. По крайней мере, до Дня Благодарения…
Голос Джона ласкал Ану. Эрик бесстыже смотрел на нее. Ее охватило отвращение, когда он стряхивал последние капли мочи в бассейн.
Выродок! Проклятый вонючий сукин сын, выродок из выродков!
Ухмыляясь и застегивая ширинку, он направился к Ане. Ей хотелось выплеснуть остатки напитка ему в лицо, но ей нельзя было выходить из себя. Пока, во всяком случае. Она должна подавить эмоции и включить мозги. «Нельзя позволить ему нажимать на нужные ему кнопки», — сказала она себе. Он сильнее тебя, и рядом никого нет. Шевели мозгами, Ана. Шевели своими дурацкими мозгами.
— Джонни, я обязательно позвоню тебе. Ты позволь мне только разделаться здесь кое с чем, и тогда я в твоем полном распоряжении.
Гудок в трубке, свидетельствующий об окончании разговора, оставил ее наедине с Эриком, и единственной защитой от него могла быть ее находчивость.
— Небось до чертиков боялась, что я продам тебя твоему богатому дружку? — глумливо произнес Эрик. — Ты подумай только, что он может сказать, когда узнает, как ты ублажала старого любовника. И что он скажет, когда узнает, что ты обыкновенная дешевая шлюшка.
— То, что имеет отношение к тебе, меня не пугает, — соврала Ана. — Она заставила себя сесть, небрежно вытянув в шезлонге ноги, откинувшись назад, и принять равнодушный вид. — Наверно, ты нарвался на большие неприятности, пока пытался привлечь мое внимание к своей персоне. Считай, что привлек. Зачем ходить вокруг да около вместо того, чтобы просто сказать, чего ты хочешь?
Увидев, с каким высокомерным спокойствием она откинулась в кресле, Эрик почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Проклятая Богом сука! Врет, как многократно трахнутая Клеопатра! Он с трудом удержался от того, чтобы не опрокинуть шезлонг и не размозжить ей голову о тераццо. Нет, не будь дураком, решил он, переминаясь с ноги на ногу под ее нахальным взглядом. Будь хладнокровным, действуй по-умному. Когда правда выйдет наружу, она засуетится. Она станет посмешищем века. Но сперва ему нужны деньги. А потом он возьмет реванш. Он высосет из этой суки все до последнего цента, а уж потом предаст широкой огласке грязную историю ее жизни. И тогда, Эрик, ты будешь отомщен и станешь богатым человеком.
— Чего я хочу? А всего, что есть у тебя. Как для начала? — Его глаза нагло смотрели на нее. Он широким жестом показал на бассейн, сад, дом. — Кто бы мог поверить, что старушка Кенди Монро будет жить в такой роскоши? Спать на шелковых простынях… Летать на собственных самолетах… Обедать в самых шикарных ресторанах… Да, мисс Кейтс… Нет, мисс Кейтс… Чем я могу вам помочь, мисс Кейтс? Вам не нужно подтереть задницу, мисс Кейтс? — Он чесал грудь и вышагивал вдоль бассейна, затем внезапно пнул ногой в цветочный горшок, на тераццо вывалились розы вместе с землей.
— А я в это время живу в дыре, делюсь завтраком с тараканами. Где справедливость, Кенди? Ведь мы были партнерами. Я сделал из тебя человека! И не могу получить свои жалкие десять процентов! Это совершенно несправедливо! Я думаю, что с учетом процентов ты мне должна по крайней мере пятьсот кусков. — Он внимательно посмотрел на нее, желая увидеть реакцию. Лицо у Аны оставалось непроницаемым, красивым и холодным, как у статуи.
Все же, присмотревшись, он увидел на нем едва различимый признак гнева.
— Не беспокойся, малышка, тебе не придется отдавать мне все сразу. Я справедлив. Я буду брать частями. — Он приблизился, внезапно наклонился и сильными руками схватился за поручни шезлонга, так что Ана оказалась как бы в ловушке. — На сей раз ты так просто от меня не отделаешься. Я буду долго мельтешить перед тобой…
— Я не помешала? У входной двери мне никто не ответил, но поскольку мы договорились о встрече, я позволила себе войти.
При звуке женского голоса, донесшегося со стороны купальной кабины, Эрик вскочил и резко повернулся. Ана также в мгновение ока слетела с шезлонга. Кого это принесла нелегкая? Ана еще не успела прийти в себя от наглых притязаний Эрика, когда увидела, что к ней плавной, скользящей походкой приближается эффектная брюнетка. Женщина пересекла тераццо рядом с Эриком, поставила пару баулов на свободное кресло и, ослепительно улыбаясь, протянула Ане руку.
— Я Моника Д’Арси. У меня такое ощущение, что я появилась очень некстати. — Она стрельнула глазами в сторону опрокинутого цветочного горшка, снова перевела взгляд на внешне спокойное лицо Аны, однако Ана почувствовала, что Моника заметила больше, чем надо.
— Простите. — Ана рассеянно подала Монике руку и внезапно ощутила крепкое, теплое, пожалуй, даже ободряющее пожатие. — Значит, я вас ожидаю? — спросила Ана бесцветным голосом, чувствуя, что развитие событий полностью выходит из-под ее контроля.
— Луиза отправила вчера мне ответный факс и подтвердила, что мы встречаемся сегодня утром по поводу гардероба для «Идеальной невесты». Я принесла несколько образцов на ваше одобрение. Ради Бога, не говорите, что вы об этом не знаете!
Факс. Ана припомнила записку, приклеенную к стеклу буфета. Может быть, Грациэлла имела в виду это? Она даже не потрудилась посмотреть на письменный стол вчера вечером. После беседы с Гарри Дамоном она решила, что все остальное может подождать до утра.
— Твой отец не научил тебя хорошим манерам, Ана, — с улыбкой вступил в разговор Эрик. — Ты забыла представить меня леди.
Ана закусила губу. Ей показалось, что ее голову с каждой минутой все сильнее сдавливают какие-то тиски.
— Моника Д’Арси, это Эрик Ганн. Он уже собирается уходить.
— Рада познакомиться, — негромко и сухо произнесла Моника. Она молча скользнула взглядом по смазливому лицу и ладной фигуре Эрика. К счастью Аны, Эрик не стал бросать плотоядных взглядов на Монику. Сейчас он играл роль мистера Обаяние, которая была так хорошо ей знакома.
— Еще в большей степени рад познакомиться с вами, — галантно ответил Эрик.
«Если он поцелует ей руку, меня стошнит», — подумала Ана. Но он лишь осклабился, затем повернулся к Ане и клюнул ее в щеку.
— Заскочу позже, дорогая. Почему бы тебе не прийти и не захватить эти бумаги в четверг? У тебя будет время все обдумать и решить.
— Великолепно. Надеюсь, ты знаешь, где выход? — Ана демонстративно отвернулась от него и с подчеркнутым вниманием обратилась к Монике: — Простите, я совсем запамятовала. Это моя вина. Моту я вас чем-нибудь угостить?
— Я не возражаю составить вам компанию, — ответила Моника, показав на прохладительный напиток. Она сняла защитные очки и посмотрела вслед удаляющемуся Эрику, который пересек розарий и скрылся за решетчатым портиком.
Ана направилась к кабине, чтобы принести напитки, а Моника опустилась в кресло с подушечкой персикового цвета и окинула взглядом овальный бассейн с голубой водой и мостик на красочном фоне — пейзаж, который, кажется, сошел с картины Моне. Из маленькой сумочки она достала сигарету, прикурив, глубоко затянулась и перевела взгляд на роскошные пальмы, фонтаны, море цветов. Поистине, рай.
Но в этом раю не все так безмятежно. Моника заметила, с какой яростью Эрик опустился перед шезлонгом Аны. И здесь была не страсть — здесь было насилие. Об этом говорил и опрокинутый горшок. Так что же происходит в этом доме?
За маской сдержанности Аны Моника почувствовала отчаяние попавшей в клетку тигрицы. И она могла биться об заклад, что охотником был Эрик Ганн. Что здесь — наркотики? Секс? Или смесь того и другого? И какую нишу занимает в этом Джон Фаррелл?
«Не твое дело, — сказала себе Моника. — Пока и поскольку закулисные дела Аны Кейтс не мешают журналу, меня это не должно беспокоить, даже если она спит одновременно с Мануэлем Норьегой и Длинноногим Донгом Сильвером». Моника смотрела на водную гладь сквозь дымок, идущий от сигареты. Теплый ласковый ветер, шелестящий в пальмах, не убаюкивал и не мог отвлечь от мыслей о Дрю Макартуре и совете директоров, который мог дать ей пинка под зад. Она и сама чувствовала себя попавшей в клетку тигрицей.
Но если июньский номер оправдает ее ожидания, она отведет занесенную над ней руку Макартура и почувствует себя свободной. Она избавится от тени Шенны, избавится от постоянной опеки и станет наконец делать журнал так, как считает нужным. И тогда она сможет плюнуть Макартуру в лицо. Моника загасила сигарету и полезла за новой.
Сегодня вечером она должна быть на Мауи, чтобы договориться о встрече в восемь утра с вице-президентом курорта Хамакала. Им предстоит обсудить вопросы снабжения, охраны и организации съемок в течение недели. В команду войдет более пятидесяти человек — гримеры, парикмахеры, костюмеры, осветители, техники, не говоря уже о самих звездах, и Моника хотела лично обговорить все детали.
— Прошу вас, — сказала Ана, предлагая Монике прохладительный напиток. Она приветливо улыбнулась. В солнечном свете ее глянцевые рыжеватые волосы, обрамлявшие лицо, сияли, словно гало. — Как мне вас называть — графиня или…
— Моника. — Ответ сопровождался такой же приветливой улыбкой, Моника отметила про себя, с каким старанием актриса изображает спокойствие, потягивая напиток и усаживаясь за столик напротив.
«Очень хорошо. Она тверда как скала. В какие бы сети ни норовил впутать ее этот хлыщ, она не намерена позволять ему вмешиваться в ее дела», — с облегчением подумала Моника.
Внезапно налетел порыв ветра, и входная калитка с шумом захлопнулась. Ана вскочила, широко открытыми глазами уставившись на калитку, не в силах сдержать дрожь во всем теле.
— Ничего страшного, — сказала спокойно Моника. — Это ветер.
Покраснев, Ана опустилась в кресло, затем нервно засмеялась.
— Простите… Нервы… Сегодня не самый лучший мой день.
Моника наклонилась и дотронулась до руки Аны.
— Я видела, как этот парень ринулся на вас, когда я вошла. Извините за любопытство, но я задаю себе вопрос: ваш приятель Эрик — большой прохвост или зануда?
Ана посмотрела в глаза Моники и прочла в них явное сочувствие.
— Большой прохвост — это мягко сказано, — вырвалось у Аны. Она запустила пальцы в волосы и невесело засмеялась. — Есть люди, которые рождаются для того, чтобы делать других несчастными. Вам сейчас довелось увидеть такого.
— Это не первый из людей подобной категории, которых я встречала, и, вероятно, не последний, — в тон ей ответила Моника. Она глотнула из фужера. — Это очень серьезно? Я могу чем-нибудь помочь?
— Вы уже помогли. Вы очень своевременно появились. Если бы не вы, я не знаю, что могло бы произойти. — Ана закрыла глаза и потерла пальцами виски. — Эрик Ганн нужен мне не больше, чем проказа.
Внезапно она открыла глаза, выпрямилась в кресле и сжала руку Моники.
— Моника, Джон ничего не знает об этом ползучем гаде. Я бы предпочла, чтобы он так и оставался в неведении. Эрик — это нечто из моего прошлого. Я не знаю, был ли у вас в прошлом свой демон… или кто-то вроде того, но… Я должна очиститься от него сама. Вы понимаете меня?
— Очень хорошо вас понимаю! Только учтите: демоны могут быть иногда слишком коварными, и с ними без посторонней помощи справиться нелегко. Я уверена, что одного телефонного звонка сенатора Фаррелла было бы достаточно, чтобы этот ползучий гад убрался туда, откуда пришел. — Моника увидела испуг в глазах Аны и поспешно добавила: — Впрочем, этот вариант может быть не самым лучшим. Но, Ана, вы, по крайней мере, должны позаботиться о безопасности вашего дома. Не только Эрик, но любой проходимец может проникнуть сюда и натворить Бог знает что!
В этом Моника была права. Сейчас, когда Эрик узнал, где она живет, он мог нагрянуть сюда в любой момент. Ей нужно позаботиться о модернизации системы сигнализации. Как только Моника уйдет, Ана свяжется с фирмой и попросит установить новейшие электронные приспособления. Это избавит ее от нежданных визитов. И когда Эрик появится в четверг, она будет готова к приему. Если он только появится… Ана стала перебирать в уме варианты, каким образом поломать Эрику планы.
Внезапно ее осенило… Она решила, что ей нужно делать.
В течение всего следующего часа она знакомилась с комплектами купальных костюмов, халатов, пестрых дорожных нарядов, которые Моника принесла с собой. Ана отвергла лишь два ансамбля. Одновременно она мысленно прорабатывала свой план. Разговора об Эрике больше не было, и Ана почти жалела о своем приступе откровенности. Ей оставалось надеяться лишь на то, что инцидент забудется. Однако на прощанье Моника вновь проявила заботу.
— Ана, если вам придется очень трудно с вашим демоном, обещайте обратиться ко мне за помощью. У вас есть номер моего телефона? Звоните, если понадобится.
Растрогавшись, Ана пожала ей руку.
— Я не думаю, что в этом возникнет необходимость. Однако я благодарна вам за предложение… Искренне благодарна. — Она улыбнулась, в ее глазах снова сверкнули веселые искорки. — Я думаю, что возьму ситуацию под контроль. Честное слово, вам не надо беспокоиться обо мне.
— У меня работа такая — беспокоиться обо всем, — сказала Моника, и они обе пошли по дорожке. — С этой привычкой я ничего не могу поделать… Как с этими проклятыми сигаретами.
— Выбросьте их. Золотая идейка… Я сделала это, когда мне было восемнадцать. — Она выгнула тонкую бровь и, как бы бросая Монике вызов, добавила: — Что-то подсказывает мне, что ваша судьба чем-то перекликается с моей. Или я ошибаюсь?
Моника улыбнулась и, открывая дверцу машины, послала воздушный поцелуй.
— Желаю вам управиться со своими демонами, Ана, а я позабочусь о своих.
Едва машина Моники скрылась за деревьями, Ана поспешила к телефону. Она должна позвонить в фирму, которая занимается установкой систем сигнализации, а также Джону. Но прежде ей следует позвонить Арни.
К черту Гарри Дамона и его тупых помощников, хоть они в чем-то и помогли ей! Пришло время менять тактику.
— Арни, мне нужно встретиться с тобой, дорогой, — бодрым голосом начала Ана, когда его секретарь соединил ее с ним. Она даже закатила глаза, когда произносила столь банальные слова. Но что делать — приходится говорить на языке Арни: — Давай организуем завтрак.
— Чудненько, Ана. Непременно! Вторник, среда — когда желаешь? — Ана слышала, как он листает календарь. — А если в понедельник?
— Что, если сегодня? Плюнь ты на свой гольф, Арни! Это очень важно. Сколько надо тебе времени, чтобы подъехать ко мне?
— Ана, душа моя… Дай мне время для разбега.
— Часа тебе, думаю, будет достаточно. Жду тебя…
«Теперь держись, Эрик, прохвост, сукин сын и выродок, — размышляла Ана, положив трубку и глядя невидящими глазами в оскверненный бассейн. — Готова поставить все, что имею, что ты, Эрик, клюнешь на приманку. Я тебя слишком хорошо знаю. Арни не составит труда заманить тебя в свою сеть».