- Вы знаете, дорогой, жену свою вчера видел во сне. Догонял, бегая за нею вокруг стола. И я, и она громко смеялись. Так и не догнал. До чего же любопытное явление - сновидение! Что медицина думает по этому поводу?
Коротко я рассказал механизм сновидений с позиций павловских физиологических представлений того времени о сне как о разлитом торможении коры головного мозга, на фоне которого отдельные центры могут бодрствовать, воссоздавая порой в искаженном и причудливом виде картины из пережитого.
- Это интересно, - отозвался Горбачев. - Многие тайны природы раскрыты. А непознанного, дорогой, - бездонная пропасть. Удивительное дело: чем больше люди узнают, тем больше открывается неразгаданного. Но, обратите внимание, это не пугает человека, а подзадоривает его неистощимую жажду знаний. Шаг за шагом он раздвигает представление о мире. Давно ли было - летать не умели? Летаем! Полетят и на другие планеты! Будет достигнуто многое, о чем сегодня и не мечтается...
Я шел вслед за Горбачевым и думал о том, насколько он любознательный и как хорошо выражает свои мысли, касаясь сложных проблем, заглядывая в отдаленное будущее людей Земли. Потом он замолчал. Молчал и я. Не хотелось перебивать ход его мыслей. А он вдруг стал напевать только что появившуюся тогда песню Соловьева-Седого "Играй, мой баян". Пел Иван Илларионович приятным тенором, очень душевно:
Играй, мой баян, и скажи всем друзьям,
Отважным и смелым в бою,
Что, как подругу, мы Родину любим свою...
- Спокойной ночи, дорогой, - сказал он, пожимая мне руку на прощанье.
- Спокойной ночи, Иван Илларионович. И без сновидений. В этом случае сон наиболее крепок и полезен.
- Спасибо, дорогой! Чаще всего у меня именно так и бывает.
Мы разошлись. Он направился в маленькую отдельную угловую комнатку внизу, а я повернул за угол, чтобы с другой стороны дома подняться на второй этаж. Там среди коек летного состава 1-й и 2-й эскадрилий (3-я эскадрилья базировалась в Гражданке) находилось и мое место.
На следующее утро вместе с летчиками я был в столовой на завтраке. День был праздничный для однополчан - ровно год назад, 1 октября, в Рузаевке полку вручили его святыню - Знамя. Эта дата считается днем основания части.
Первые восемь месяцев минувшего года были посвящены освоению новой материальной части Як-1. Следующие четыре месяца - фронт. Боевая работа с аэродромов осажденного Ленинграда - Приютино, Борки, Гражданка. За этот короткий срок сделано и пережито немало. Обо всем, вероятно, скажет сегодня комиссар С. Я. Плитко в докладе на торжественной части вечера.
Настроение у летчиков приподнятое. Они обмениваются поздравлениями, шутками.
- Привет начальству от подчиненных! - услышали мы бодрый голос майора Горбачева. Широко улыбаясь, он шел между столами к своему месту в салоне командира, по обыкновению высоко подняв руку. Это была всем хорошо известная его манера здороваться с людьми.
- Спал, дорогой, как сурок. И ничего не снилось, - сказал он, проходя мимо меня.
После завтрака я направился на КП 1-й эскадрильи. Бывать там мне приходилось часто. Оттуда хорошо просматривался старт - взлет и посадка, там постоянно находилась дежурная санитарная машина. Поблизости стояли самолеты Слепенкова и Горбачева. Командир и его заместитель, как и другие офицеры штаба и управления, нередко заходили в просторную землянку 1-й эскадрильи. При необходимости их можно было найти именно там. Бывая на КП первой, я имел возможность знать обстановку.
В начале двенадцатого поступила команда на вылет четверки "яков". В ее составе майор Горбачев, старший лейтенант Рубцов, лейтенант Постников и сержант Ткачев.
Стою у самолета Горбачева. Мотор работает ровно, ритмично. Летчик ждет сигнала. Вот он сбавил обороты до самых малых и подзывает меня жестом. Быстро приближаюсь.
- В госпиталь к нашим не собираетесь, дорогой? День-то праздничный. Надо бы поздравить. Если будете, привет всем. Павлова и Зосю - поцеловать от моего имени. А может, вместе под конец дня обернемся на легковушке? - кричал Горбачев, стараясь, чтобы я слышал.
- Вас понял. Собираюсь быть. Давайте вместе! - выкрикнул я и приложил руку к головному убору.
- Добро! - отозвался Горбачев и жестом приказал механику убрать колодки: ракета взвилась.
"Яки" улетели. Жду их возвращения на КП первой имеете с С. Я. Плитко, находившимся там по своим делам. Минут за пятнадцать до конца вылета в землянке появился Слепенков. Ему я доложил о желании Горбачева навестить раненых под конец дня, до намеченного полкового вечера.
- Это было бы неплохо. Съездите, доктор, вместе с Иваном и Семеном, сказал Слепенков, назвав комиссара и заместителя просто по имени. - Если обстановка позволит, и меня прихватите, - улыбнувшись, добавил он.
Примерно через час от начала вылета над аэродромом появились вернувшиеся с задания "яки". Привычный звук моторов возвещал об этом безошибочно. Мы поспешили наверх вслед за командиром. В этот полет он собирался идти сам. Но возразил Горбачев. Корректно, но настойчиво. Убедил, что лететь - его очередь. И Слепенков уступил. Согласился.
"Яки" приземлялись на наших глазах. Одного не хватало. Наблюдая посадку с близкого расстояния, по бортовым номерам, мы поняли: нет Горбачева.
- Где же он? - с тревогой вырвалось у командира.
Медленно потянулись минуты томительного ожидания. Слепенков и все, кто находился рядом, ждали с докладом Рубцова - заместителя Горбачева в полете. Ждали с надеждой услышать нечто успокоительное. Ведь бывало не раз, когда невернувшийся летчик садился на соседний аэродром и вскоре оказывался дома.
С нарастающим нетерпением следили мы за Рубцовым. Казалось, он очень долго рулит на стоянку, закончив пробег. Выключив мотор, неоправданно задерживается в кабине. Даже его торопливая походка казалась сейчас недостаточно быстрой.
Но вот Рубцов остановился в трех шагах от командира. Вид его мрачен.
- Майор Горбачев погиб смертью храбрых, уничтожив в неравной схватке два стервятника, - доложил он.
Всех поразила категоричность доклада. Не оставалось места для сомнений и надежд. И тем не менее хотелось сомневаться и надеяться.
Слепенков после минутной паузы распорядился отменить на сегодня мероприятия, намеченные в связи с годовщиной полка, и немедленно организовать поиск в районе Нового Поселка.
Поиски велись одновременно двумя группами. В них кроме меня участвовали С. Я. Плитко, Д. М. Гринишин, Т. Т. Савичев, М. В. Красиков. На третий день от наземных войск в полк пришло сообщение: майор И. И. Горбачев похоронен недалеко от правого берега Невы, на высоте с отметкой 16,5. Были присланы его парашют, деформированные при падении ордена, уцелевшее удостоверение личности.
Много лет прошло с той поры. Но и теперь, вспоминая Ивана Илларионовича Горбачева, я слышу его живой голос, его последнее на этой земле слово "добро", заключавшее последнее желание - навестить в день годовщины полка раненых друзей, порадовать их чем можно. Но вместо радости встречи раненым предстояло узнать о гибели Ивана Илларионовича Горбачева и Максима Савельевича Королева.
Годовщину полка мы отметили не первого, а пятого октября. Навестили раненых и провели юбилейный вечер.
В госпиталь ездили Я. 3. Слепенков, С. Я. Плитке и я, имея с собой в качестве подарков сливочное масло, шоколад, печенье, белый и черный хлеб, мясные консервы и даже коньяк. В условиях блокады - целое богатство. Коньяк, хранившийся в аптеке в качестве лекарства для раненых летчиков, мы получали в то время от главного врача ВВС КБФ В. Н. Корнева. Расходовали и отчитывались по рецептам.
Поднявшись на третий этаж, мы направились в палату к Зосимову и Павлову. Вслед за нами в нее вошли Теплинский, Пимакин, Емельяненко, Чернышенко.
- Для Горбачева места в машине не нашлось? - с укоризной спросил Павлов комиссара. Плитко, не ответив, продолжал здороваться с другими, уступив место у постели Павла Ивановича мне.
- О, доктор! Сегодня как-то особенно приятно видеть тебя! - воскликнул Павлов, с готовностью раскрывая объятия навстречу мне.
- Не задерживай, Павел, - потребовал Зося, шутливо намекая, что и ему не терпится обняться.
- Привет от Ивана Илларионовича, - сказал я, не собираясь информировать их о случившемся, как и было условлено между нами.
- Жаль, что Иван не приехал, - отозвался Павлов. - В прошлый визит обещал быть первого, а сегодня уже пятое. Помешало что? У вас ничего не случилось? вдруг, как бы спохватившись, обеспокоенно спросил он, пристально глядя на Слепенкова.
Яков Захарович тем временем разглядывал книгу, взятую им с прикроватной тумбочки Зосимова. Делая вид, будто не слышит обращенного к нему тревожного вопроса, Слепенков явно не спешил с ответом. Вероятно, обдумывал: сказать правду или пока ее скрыть. Предпочел правду.
- Война помешала. Что же еще, - спокойно сказал командир, взглянув на Павлова. - Вместо Горбачева теперь у нас вы.
Летчики всё поняли.
- Эскадрилью вашу передадим Меркулову. Он уже исполняет обязанности. Василий Павлович Меркулов отличный летчик, ему и карты в руки. Макса, вероятно, заменим Сушкиным, - добавил Слепенков.
Предупреждая их вопросы, командир рассказал подробности обстоятельств гибели товарищей, просил не переживать, беречь силы для выздоровления.
- Так и стараемся, - ответил за всех Павлов.