— Вы садовник? — спросил Ремингтон, нервно глотая виски.
— Как… вы… узнали?
— У вас в волосах гусеница. Под ногтем правого указательного пальца огородная земля… Вы побледнели?!
— Пощадите! Жена, семеро де…
— Арестовать!
Полицейский инспектор с завистью (см. выше).
Ремингтон, как молодой лось, нервно шагал по дорожке.
«О! Они меня не проведут. Если надо, я арестую все Броттеродэ, но преступление выйдет наружу! У местного мясника на фартуке кровь… Это ему даром не пройдет. Но не надо подавать вида.
Пусть еще погуляет на свободе. И нож! Я сам вчера видел у него в лавке большой свежеотточенный нож… Мистер Ремингтон, ты на верном пути! Но королева Руритании? Тайна ее письма будет мною свято сохранена».
Друг Ремингтона, венгерский магнат Гунияди-Янос, задумчиво посмотрел на знаменитого сыщика:
— Но почему на песке нет ни капли крови?
— Дождь. Песок разбух, а потом высох. Красные кровяные шарики ушли в землю, а белые видны только под микроскопом. Но микроскоп мой украден… Злодеи не дремлют! Ха-ха-ха! Сегодня вечером местный аптекарь пришлет мне свой микроскоп.
— Гений… — почтительно прошептал Гунияди.
— Гунияди! Посмотрите мне прямо в глаза.
— Но почему, дорогой Ремингтон?
— Вы вчера… играли с хозяйкой пансиона в бридж!
— Как… вы… узнали?
— У вас на левой подошве ее шатеновый волос. Гунияди, как мне ни больно, но я принужден вас арестовать…
Полицейский инспектор (см. выше).
Броттеродэ пустело. Половина жителей была арестована знаменитым сыщиком. Другая половина не выходила за ворота и мрачно дожидалась той же участи. Мужья по ночам обливались холодным потом и тревожно спрашивали жен:
— Ты не помнишь, в ночь убийства была луна?
— Почему ты об этом спрашиваешь, Ганс?!
— А может быть, я… лунатик и тоже причастен к роковому злодеянию?
Жены ломали руки.
Но вдруг………..
…Полицейский инспектор вызвал Ремингтона и доложил:
— Сэр! Местный парикмахер желает вас видеть.
— Позвать.
В дверях стоял бледный, как тубероза, парикмахер и мял в руках котелок:
— Простите. Честь дамы сковала мои уста… Но уж лучше я скажу, чем ей томиться под арестом в ванной. Маркиза назначила мне… свидание в беседке. Я возвращался из города с покупкой и не мог отклонить просьбы дамы. Мы немного выпили… рюмок по семи на брата, и… поцеловались. Алкоголь и страсть бросились мне в голову… и, уходя, я забыл свою покупку в беседке.
— Какую?!
— Видите ли, я давно хотел освежить свою витрину и купил… новую голову!.. — кротко объяснил парикмахер, опуская глаза.
— Проклятый!!.. Г-н инспектор, освободите сейчас же всех!..
Сыщик ринулся из беседки к своему гидроплану. Нервно застучал мотор.
Наследный принц Руритании лишил посрамленного Ремингтона звания кавалера ордена Подвязки.
Благодарная маркиза тотчас же вышла замуж за парикмахера и запретила ему заниматься своим вульгарным ремеслом.
Прошло три месяца. Жители Броттеродэ, проходя мимо пансиона, нередко любовались на головки двух белокурых близнецов, которыми добрая судьба благословила счастливую супружескую чету.
В парке звенела тишина…
(Продолжения не будет)
Перевел с португальского А. ЧЕРНЫЙ
«Le Journal» сообщает в статейке «Музыка в стране Советов» не новые для нас сведения о том, что большевики, не сумевшие создать своего пролетарского искусства, но понимая, каким могущественным орудием пропаганды является театр, решили бесцеремонно подавать старый оперный репертуар под советским соусом.
«Тоска» Пуччини называется на советский лад «Борьба Парижской коммуны в 1871 г.», «Гугеноты» Мейербера стали «Декабристами», а «Жизнь за царя» перешита в «Жизнь за серп и молот».
«Бумеранг», в свою очередь, может порадовать своих читателей. От неизвестного поклонника нами получено из Тифлиса заклеенное в коробке с халвой новое советское либретто оперы «Краснодемон». Было бы, может быть, более точно назвать эту оперу «Кавказской Вампукой», но авторские права, к сожалению, не принадлежат нам.
Редакция
Демон на красной скале в красноармейском шлеме со звездой поет «Интернационал». Ангелы в небе стыдливо закрывают уши. У ног Демона аэроплан, подаренный ему парижским «Союзом возвращения на родину».
В облаках проплывает задумчивая тень Карла Маркса с «Капиталом» под мышкой.
Хор тифлисских кинто под аккомпанемент зурны заливается.
Демон величественно сходит со скалы, берет в одну руку серп, в другую — молот, в зубы — кинжал, танцует лезгинку и баритонит.
Багровое солнце, истекая буржуазной кровью, конфузливо скрывается за горы. Демон в сгущающейся мгле достает из ущелья бурдюк с кахетинским, высасывает его до капли и бросает в пропасть.