"Кем только я не был!..- многозначительно изрек Махмуд.- Так вот,- и оглядывается,- нагнись сюда!"
"Что?" - не понял Расул.
"Нагнись, что-то на ухо скажу".
"А так не можешь?"
"Чудак, как же я могу ТАКОЕ вслух?!"
"Никого ж рядом нет!"
НАПУГАН-ТО КАК, подумал Расул.
"Так вот: никакие они не свояки, просто жена Шептавшего… Да нагнись же, черт тебя побрал!.." - и сказал такое!..
"А! Треп!" - улыбнулся Расул. А ВДРУГ ПРАВДА?.. Почему бы и нет?
…- Да, да, время от времени чистить,- сказал Шептавший.
Самый молчал-молчал, и вдруг спросил:
- И Устаева тоже?
- А как же? С него и НАЧАТЬ!
Самый только недавно выразил полное доверие Устаеву и как бы утвердил его в мысли, что тот сидит крепко. К тому же… вспомнил о дочери. Она будет против: каждый четверг Устаев отправляет самолетом на дачу к дочери розы, выращиваемые на особой плантации, с запиской: "Дары солнечного края. У.", а для зятя - короб, и не пустой, разумеется, из спецподвалов.
- Кем заменить? - спросил. Но Шептавший уже подготовил его.- Может,глянул на Джанибека,- ТОБОЙ и заменим?
Джанибек молчал. Так велел Шептавший.
- Справишься? - переспросил Самый. Тут надо твердо и немногословно:
- Да.
Нет, иначе, вернее, ЭТОМУ предшествовал разговор, Самый наставлял Шептавшего.
- Правило ТАМ такое,- начал с красной строки,- выдвигается верхнее племя, тащит своих, давя и преследуя нижнее и среднее, условно это, и все посты, чины, этажи, ячейки занимает своими людьми, и когда уже некуда, задыхаются остальные, устраивают… не без нашей помощи, разумеется, ОЗДОРОВИТЕЛЬНУЮ акцию, короче, смену власти и выдвигают,- с такой откровенностью при помощнике, удивился Шептавший,- племя среднее, и так далее.
Очевидно, настал черед аранцев.
- Устаев устал,- скаламбурил Шептавший,- а Джанибек, вот он, богатырь, и вполне ВЫТЯНЕТ (ну и принятые здесь заверения, что "оправдаю доверие", "не пожалею сил", четко высказанные Джанибеком скучающему шефу, а Самый и впрямь заскучал, потянуло на ОТДЫХ,- тут не более двух часов работают, таков наказ врачей).
Жаль, конечно, Устаева, милый, вежливый, обходительный, внимательный… что еще? Розы? Розы будут. И коробка тоже, ЭТОТ ЗНАЕТ, но ничего не поделаешь, такая вот ноша, менять-переставлять, казнить и миловать.
Устаев в ТОТ ДЕНЬ недоумевал, почему от Джанибека нет СВЕДЕНИЙ о текущих событиях за сутки, впрочем, углубляться не стал: очевидно, в крае спокойно, и Джанибеку сообщить нечего (?).
Застрял Расул, увязли гусеницы. А если подумать, то здесь, в столице, куда Расула тогда торжественно проводили, и ему с годами казалось, что он застрял, нелепое слово! такая школа! идеальные условия! даже тир, если устал от бумаг, чтобы пострелять из настоящих пистолетов, живое дело, только чучела! а то и лев, подстреленный тобой, почти реальное ощущение, и он валится на бок. И сауна,- сухой пар всего тебя обновляет, и бассейн с морской водой.
А какие виды! К южному окну подойдешь - горы, кажется, не настоящие, только за толстыми стеклами, нарисованные будто на той стороне (а окна открывать не рекомендуется: кондишн). К восточному - почти океан, даже волны. А золотые купола? За один только вид плату взимать надо, а тут ежедневно. Выработка навыков стратега, мышление в мировых масштабах. Тактические варианты. И еженедельно опыты, психологические, прежде всего. И даже ораторское искусство. Пора отвыкать от бумажек! Иногда двух слов не свяжут, стыдно! И новейшие методы организации. Управления процессами. Но уже шепот был. И он услышан. А потом и закрепится на бумаге, припечатается - не сотрешь: подпись, а сверху пленкой какой-то (лак?) прикрыт-защищен.
А накануне летом, еще нет ни Джанибека, ни Шептавшего,- стабильность! крепость! (но скоро, очень скоро случится) Расул и Лейла гостили у родных, пригласили на очередной симпозиум, и вся семья, что семья? Род! династия! были в сборе, пир на даче Аскера Никбина в их честь.
Дома приготовят и привезут на дачу, расписано, что кому: и мясо разных видов - на шашлык и на люля (Рафик поможет Аскеру достать, поедет в деревню), и долма,- Зулейха и Махмуд играючи приготовят, называя друг друга своими альковными кличками, которые меняются в зависимости от места, компании, даже времени года, а случается, и по новому кругу: и Зуль, и Муль, и Уль, и Джиджи-Миджи, и Маленькая, и эМ эМ, иногда по фамилиям, он ей - Аббасова, она ему - Мамедов; и пельмени Айны,- наелись уже, куда столько? Но сколько б ни съели, а пельмени Айны непременно попробуют под самый финиш.
И Алия что-нибудь придумает: в прошлый раз был торт "Наполеон", где тесто, это маленькая хитрость Алии, с коньяком, на этот раз - торт "Кутузов" (а здесь в тесто кладется еще и мед, и будет Алия печь, пока у Хансултанова аллергия на мед не появится, но это не скоро), и у нее каждый раз рецепт спрашивают, и в клинике, и дома. "Пишите,- она им,- полстакана сахара, столовая ложка меду, два яйца, пятьдесят граммов масла, чайная ложка соды с лимонным соком; тридцать орехов очистить и через мясорубку, полтора стакана муки замесить, разделить на три части, потоньше раскатать, испечь три коржа. Крем? Я же сказала: полкило сметаны и тридцать орехов через мясорубку".- "Так просто?" "А вы попробуйте!"
Увлеклась коктейлями: "Ришелье", "Монте-Кристо", "Леди Гамильтон" - стакан рома, пятьдесят граммов водки, два стакана апельсинового сока, подать со льдом. "А яйца? Ведь коктейль…" - "Яйца к коктейлям "Ришелье" и "Монте-Кристо".
Мать, Марьям-ханум, несколько дней с зеленью возится: в больших очках, чтоб хорошо видеть, чистит и чистит, промывает в дуршлаге зелень - и мяту, и кинзу, и порей, из рода луковичных, и кресс-салат; она и варенья варит: кизиловое любит Айша, из лепестков розы, это на любителя, из инжира (от простуды помогает), ну и абрикосовое, и всякое еще, а к чаю, чтоб ароматным был, "трава куропатки", или чебрец, в горах растет, собирают и сушат, запах насквозь прошибает.
За Айшой негласное руководство застольем, хотя тамадой неизменно выступает Аскер, но как заговорит она, тотчас умолкают и дети: у Айны, как известно, Агил, он собирается паспорт получить, и там, где фамилия, запишут псевдоним отца, Никбин, Аскер добьется разрешения, да зря стараться будет: порвет Агил с семьей… но об этом в другой раз, ибо Айша заговорила, и дети: Адил, сын Зулейхи, и Муртуз-младший, сын Алии, умолкают - ловят ее взгляд и слово.
Только б захотеть собраться всей семьей, а повод найдется.
И правда: "Братцы, а ведь скоро круглая дата, как мы уехали!" - скажет Расул, и Махмуд, у которого четко расписано кто где когда, удивится, что запамятовал:
"Ну да, уже десять! - И тут же откровенность как бестактность: - А не тянет сюда?"
Больное место Расула, но взгляд не выдаст ни за что, мол, рядовой солдат, куда прикажут.
Но есть поводы и поважней: Хансултанов! В сорок лет!.. С триумфом прошли выборы, ибо удачный расклад был: два землячества дрались, акинцы и абадцы (аранцев черед еще не наступил), "а я в выигрыше оказался", говорит Хансултанов, и Айша не возражает: пусть гуляет эта версия, тем более что заслуги Хансултанова налицо, в такие глубины собираются проникнуть по его методу, аж в мезопласты! Скептики спорили с ним, и даже Ильдрым, что еще не доросли, техника подведет, и без того, мол, пленкой затянуто море, рыба задыхается,- Хансултанов не раз приезжал в Морское, пока не сумел уговорить ни Ильдрыма, ни Сурена, но, кажется, они поддаются, почти согласились, слава, премии, почести… и завертится скоро дело, Хансултанов облюбовал даже основание, где начнут бурить, чуть мощное и по расчетам вполне годится, выдержит и мезопласт.
А тут стихийное бедствие - кто мог предвидеть?..
Звание Хансултанов успел получить, но идею временно законсервировали, ибо риск. К тому же в свете недавних похорон, когда гибель связывается с попыткой освоить мезопласты: митинг, семь гробов как символ (ведь никого не нашли). "Мы провожаем…" тогда -на освоение, сегодня - в последний путь,- Сурен говорит в микрофон (от имени товарищей), и голос его плывет над площадью, заполненной народом. "Еще недавно…" - и слава, и подвиг, и мужество, "а сегодня…" у Хансултанова, рядом с Суреном стоит, лицо черное, оброс щетиной и множество седых волос, и понесут семь гробов в безмолвии в сторону гор, вверх по улице Кинжальной, где скоро построят КамышПром, переделав гостиницу, бывший Каравансарай, и улицу назовут в честь Ильдрыма.
Незримая сигнализация по цепочке - и устремляются из разных концов машины на дачу Аскера Никбина, мчатся по новой автостраде мимо аэродрома: черная у Хансултанова, а Бахадур в свою зеленую "Волгу", коллективный подарок зятьев и сестер в связи с только что полученной золотой медалью, и доля Расула с Лейлой есть, забрал мать и Айшу, а служебный "рафик" Аскера Никбина (и шофера тоже зовут Рафик), куда сели Расул' с Лейлой. "Я с народом",- сказал Расул, Айна с сыном Агилом, Зулейха с Махмудом, и еще дети, Расул не запомнил, кто есть кто, а ведь племянники Лейлы, и Адил, сын Зулейхи и Махмуда, не в отца крупный и высокий, как Агил, хотя моложе лет на пять, и Муртуз-младший, сын Хансултанова и Алии, назвали в честь отца.
Марьям ждала, что Аскер первенца назовет, а он давно облюбовал поэтическое Агил, Мудрый, а потом Зулейха сына родила, второго внука Марьям, и тоже не пожелали родители принять "деревенское" Муртуз, искали созвучное Агилу и нашли - Адил, Справедливый, хотя, надо отдать должное Махмуду, он не возражал, даже довод был, дескать, эМ эМ эМ, "Муртуз Махмудович Ма-медов", но Зулейха настояла на Адиле; Хансултанову Муртузу через год только в школу, но растет не по дням. "Скоро дядю своего догонит",- шутил Бахадур, он очень хотел, чтобы Муртуз-младший, любимец матери, сел к нему в "Волгу", а он в "рафик", где его двоюродные братья: набились в микроавтобус, все места заняты, не пошевельнуться, тесно.
А тут вдруг Агил и сказал: "У нас семья как маленькое государство, Айша президент (при ней не посмел бы!), Бахадур премьер… И свой поэт в государстве!" Чтоб так об отце? - удивился Расул: "Что? По стопам отца пойдешь?" - спросил. "Ну нет!" - вспылил (?) Агил, до смешного похож на отца: близко посаженные большие глаза и нос, как топорик, острием вперед выдается; усы уже бритвой подправляет, прямые углы и тонкая белая полоска над губой, ушел в себя, будто задачу какую мудреную в уме решает.
"Он у нас,- заметил Аскер, похлопав сына по спине,- в математической спецшколе, топает через весь город в Нагорную часть".
Сын недавно отцу: "Я скоро стихи твои закодирую и - все творчество на одну пластинку!"
"Может, твоя машина и стихи за меня сочинять будет?" "А что?" - смотрит дерзко, лучше не связываться (а и сочинит!). И о Бахадуре (в укор сыну?) говорит Аскер Расулу: "В два института поступать собирается". На нефтяной, это ясно, чуть ли не династическая профессия, но чтоб еще на юридический?!
"Ты включи радио",- говорит Аскер Никбин Рафику, когда выехали сразу после Овечьей Долины за черту города, где у подножья одного из семи Холмов, ах, какие здесь шли бои в давние-давние эпохи, еще при Се-февидах, шахе Исмаиле Первом,- стоит одинокая нефтяная вышка-качалка, бог весть с каких времен выкачивая; "пусть послушают, небось соскучились по родным мелодиям", втайне надеясь: "Слова Аскера Никбина", ай да молодцы, и весь микроавтобус запел. Это у нас очень популярно!.. "Чай, чай! Ах, как вкусен наш чай!.."
И уже на даче пошли нанизывать, это Аскер, мастер по шашлыкам, развивая идеи своего сына:
"Да, и свой поэт и своя наука, вот он - Хансул-танов (по имени никогда не называют). Не у каждого за столом теперь его увидишь,- шутит,- а здесь он свой, можно потрогать руками,- и ладонь на плечо.- Он дома тих, как ягненок, а какой тиран! И Махмуд (а как о нем сказать? рупор? глас? или старое инженер-автоматчик? замял, не придумав), в общем, все специальности, не говоря уже о медицине. О!.. Тут сбиться можно, называя где кто какая из сестер,- и Аскер каждый раз, словно закрепляя в памяти, а это известно всем, начинает со старшей, своей жены.- Айна, как это? сложное очень! да, нефролог! Алия еще сложнее, что-то гастрономическое и энергетическое, может, подскажешь? - просит Хансултанов,- и тот в одно дыхание: "Гастроэнтерология!"- Повторить не решаюсь, это выше моих сил, могу лишь заметить, что с острым ножом в руке Алия творит чудеса!"
Еще один повод собраться династии: на днях тот, у кого именной скальпель, врученный международной ассоциацией, да, да, он самый, эН эН, выразил восхищение руками Алии, и эти его слова витали над краем, будто голуби,- мог бы Аскер напомнить, да на него смотрит Зулейха, ждет, что же припасено для нее?!