Выскочила от Джанибека как ошпаренная (пока он не разлютовался, что она забыла: кусты пылью покрылись, а тут еще засуха была, надо, чтоб радовали глаз высокого гостя зеленью).
Два задания: одно великое, Самый к ним едет! другое малое, не забыть про Унсизаде, его просьбу!..
А тот, Фарид, чтоб вознаградить Айшу, спросит потом у брата, Фархада: "Не душно у тебя? Душно? А ты открой форточку. Кондиционер? Ну да, я знаю, заморские новшества ты не приемлешь, но ведь свежий ветер!.. Что? И морской выдает этот твой агрегат?! Ну, я восхищен!.. Да, да, прости, я не знал".
А у универсального кондиционера в тот день рычаг какой-то отказал, форточка все же надежней,- вот птенец и влетел.
Да-с, влетел птенец, и уже всех будоражит,- и других зятьев в действие привести, и самому действовать. Так вот: аналитическая записка, когда же Бахадур успел? в некотором роде плоды позитивных начинаний, пришлась по вкусу, даже Унсизаде Фархад похвалил, будто они вместе додумались собрать по крупице. А все дурное,- какой-то чудак бубнит насчет утаивания, как, мол, это происходит, истины,- разными людьми и на разных этажах, и что никто в центре, в больших и малых столицах, не желает слышать правду, ибо неясно, понравится или нет: повод для злорадства заокеанских врагов!..
А тут копни только, и без всяких аналитических усилий тотчас всплывает, но ты, дескать, не трогай, пусть вскрывают другие; впрочем, так думают не только Фарид и Фархад, эти вечные братья Унсизаде, хотя, случается, и они, когда уже нельзя утаить, сигнализируют, но пустяк, из очевидного, и отольют даже в строку, набрав, разумеется, зеркально, чтоб при желании можно было забавы ради прочесть, встав перед зеркалом или держа лист на свет, без этого тарабарщина какая-то: ОВТСЬЛЕТАРИТВОКЧО.
(Похвалили аналитическую записку) и обрушится Бахадур на зятьев-шуринов, один только Махмуд оправдается, и то после того как изрядно расчихается, свояки даже отсели, может, новая эпидемия?? а Зулейха успокаивает: "Это аллергия!" - ей виднее, лучший диагност! мол, не любит Махмуд, когда ему делают замечание. "А мы попробуем похвалить!" - шутит Хансултанов, и,- чудо! чих впрямь прекратился, хотя никто толком не похвалил, просто Махмуд встал на свою защиту, и Бахадур сказал: "Ай да молодец!"
Но прежде Бахадур изложил зятьям-шуринам позитивную программу:
- Мы должны поднять его престиж,- показывает куда-то вверх, а там портрет деда, размножили с увеличенного, и продается он на Фуникулерной у Пассажа,- и его! - показывает еще выше,- изгнать из своих рядов (!!) всех, кто не верит, кто заражен скепсисом, - сейчас возьмет в руку указку, похожую на кий, вывесит карту и устроит экзамен по истории и нынешнему местоположению родовых гнезд.
Прямая атака на зятьев-шуринов, решили, что не без участия Айши, на экспромт непохоже, а чуть ли не продуманная стратегия.
…- кстати, я смотрю твои передачи,- Махмуд разинул рот, не ожидал, что Бахадур, этот сопляк… через секунду-другую расчихается и пойдет в атаку, а пока Бахадур наступает: - Не обижайся на меня, но ты не имеешь концепции и как ашуг поешь о том, что видишь, вершину увидел - о вершине, ущелье - об ущелье, вот тебе мой совет: укрепить! поднять! возвысить! а заодно и нас через это, такие возможности! сразу ко всей многонульной (?) аудитории! склоняй! повторяй! придумай, чтоб засело в башках, укрепи каждого, кто из нашего рода, на своем участке.
- В колхозе? совхозе? - ему Махмуд, вот-вот расчихается! - Или на заводе? - Но уже приготовил, что сказать.
- А я не шучу! При умении можно каждого связать с совхозом,- Асию не называет, это уведет в сторону,- и с заводом, и с промыслом! - Ильдрыма тоже не назовет, не вспомнит, к тому же идея Хансултанова насчет мезопласта вроде бы пока забракована, но к ней придут, и скоро, такая ведь спешка, чтоб исчерпать до дна.
- Ты покажи им родословную! - предлагает Айша, но Бахадур, пока слушают, решил взяться за Аскера Никбина:
- И ты, Аскер…
- Постой,- перебил его Махмуд, уже было и чихание, и отшатнувшиеся свояки, и успокоительные слова Зулейхи, и Бахадурово, выработанным тоном первой специальности (следователь?): "Ну что ж, ты частично реабилитировался!", но с тем лишь, чтоб наброситься на других зятьев-шуринов.- Эх, юнец, юнец! - встал Махмуд и к шкафу идет, сунул руку, она казалась короткой, и вдруг как удлинится, фокус будто,- за шкаф (но кто ему сказал?), рулон достает, родословная "Аббасидов".- я ж приготовил такой сериал! - И разматывает рулон.Не знаешь? - И откашливается, выдыхая с хрипом через носоглотку.- Передача в несколько серий! - И кнопками, опять фокус: вдруг в руке у него эти кнопки!
- Нет-нет, не сюда! - кричит Айша. Махмуд уже вонзил осиные жала в стену.
- Вот эта точка,- показывает на деда, Кудрата-киши,- имеет очень и очень забавные линии связи! Ведь мы почти родственники знаешь с кем? Никогда не отгадаешь! С девяностолетним старцем, хотя ему уже все сто, без трех! Да, именно с ним, помнишь, как ошарашил зал? Он, да будет тебе известно, младший сын миллионера-нефтепромышленника, чьи дома и так далее! Но прежде от деда я вывожу линию на человека, который вручал ультиматум, понимаешь, куда я клоню? А от него к девяностолетнему старцу, который лично мне сказал, что Кудрат-киши и этот, что вручал, родственники! Мать Кудрата-киши и отец открывшего порт двоюродные брат и сестра! - А Махмуд как тогда услышал про брошенную им в зал фразу-фугаску: "Вот кого вытащить на телеэкран!" - вдруг решил.- "Это же сенсация. Благословенье старца, участник и так далее! Пока жив! Сериал!" Но лишь недавно пробил сценарий, начались съемки.
- …к тому же и старец, и вручивший тоже родственники; и оба учились на деньги отца-миллионера!.. Правда, это надо будет выигрышно подать, оба еще задолго до ультиматума отказались от родства с богачом!..- Махмуд узнал его подлинное имя: Ризван, ангел, так сказать, страж рая, и соединилось с псевдонимом Азад Шафаг, Свободный и Лучезарный.
- Так чего же ты тянешь, показывай свой сериал!
- А скоро и увидишь! - Отойдет, увы, старец к праотцам, и Махмуд покажет лишь то, что успели снять. А может, оно и лучше? И начало, чтоб привлечь! Вышибет он слезу в каждом доме: "Смерть вырвала… Остались бесценные кадры!.." Но сын в Совете Экспертов, мертвое учреждение, подкинет ему что-нибудь.
А вдобавок вскоре пойдет такое невообразимое - все плюсы сменят на минусы (и наоборот), и Махмуд, дабы спасти сериал, специально снимется сам (вставка такая будет, успеет!), чтоб разъяснить зрителям: дескать, его упоение революционностью и национальный скепсис были навязаны свыше, и миллионер-меценат вовсе не заслуживает иронии, а тем более неприятия,- все те же происки схоластов, а то и цензуры (можно вслух).
Бахадур тем временем избрал для атак новый объект:
- И ты, Аскер Никбин!.. Я вижу, что вам нужны идеи, я в вашей власти, в моих руках новейшие методы, нет-нет, не наши, мы безнадежно отстали, там,- и снова рукой туда, выше, чем портрет деда,- это дело поставлено отлично, и мне переводят все, что касается системы движения, манипуляции, это, разумеется, чуждо нам, но суть, но смысл!.. Да, да, Аскер Никбин, ты кустарь-одиночка, извини меня, человек с твоим таланто'м мог бы всполошить всех, от тебя ведь ждут, а ты увлекся туманными философскими драмами, ушел в мелкотравчатую прозу, фотографиями увлекся, всякие сценарии, актерство, где твои строки-лозунги, куда девался твой взрыв? шквал? Лишь один достойно представляет нас, но и он по-своему кустарь, я имею в виду тебя, Хансултанов,тот даже опешил, не ожидал такой наглости,- но все для себя, и то позорное, эгоистическое, с девчонкой, с Идеей, молодец Айша, спасла честь! - Мальчишка! встать и стукнуть кулаком, но онемел, прирос к стулу,-…ввязывается в какие-то мелкие распри, а надо б в новую схватку, мезопласт ждет!.. Я сам был свидетелем, со всякого рода афлатунами и зурначиевыми!..
(А Зурначиев скоро завершит с видео и слышно, и потянется ниточка за Бахадуром, и не только, и к дням отдыха Джанибека прибавятся дни прослушивания, ах, какие записи!.. И Штраус, и Теодоракис, и Руссос, и какие-то турецкие ашуги.)
Да-с, бить, чтоб выхлестать живьем из шкуры, как с молодым бобром, чтоб мех, поседевший от страданий, высоко ценился: поседели зятья, а что толку?
Будь Бахадур впечатлительным и приснись ему - после такой встряски! шутка ли: наскок на зятьев-шуринов! - сон, увидел бы, а ведь .зреет!! Ильдрыма: "Мне что ты скажешь?" - пристает, тоже ведь зять (или шурин?).
Ильдрым и вправду приснится, ко не ему.
"Прозябать, как эти Унсизаде, вечные братья?.." Бахадур не предполагает, как он прав, именно вечные, эти Фарид и Фархад, пока на месте Джанибек и Друг Детства, он же ББ, у которого, когда построят Шайтаний дворец, к приезду высокого гостя (уже выехала вереница автобусов, битком набитых восторженными поклонниками, и стоять будут под солнцем, не знойное лето, а все же солнце жжет, вдоль дороги от аэродрома и до дворца, и ни одного пустующего метра, вдыхая свежий запах краски, озеленившей чахлые кусты), новые функции появятся: исполнять ритуальные танцы - танцовщица уже знает и, как только ее выпустят, летит, семеня ножками, словно пава, к ББ и танцует перед ним, пока тот не выйдет из-за стола и не пустится в пляс с нею. Никому не удается перетанцевать ББ, он как вихрь! каскад! вулкан! и никакой усталости, а Ниса, приглашенная переводить, когда танцуют, она отдыхает, язык танцев доступен всем без перевода, пристально разглядывает Айшу, и та ее не узнает… или просто делает вид,- мало ли какие увлечения у ее брата (который, будучи любовником-мужем, мечтает стать женихом: Бахадур I, и эмблема его - не лев с мечом, не орел с двумя клювами, не медведь с грозной пастью и когтистой лапой, а всего лишь диковинная птица, похожая на фламинго, но с хищным взором).
Началось с разговора в Салоне Сальми, когда дочь Джанибека обратилась к нему с вопросом… но прежде досказать о приезде Высокого гостя, клюнула ведь рыбка, надо резко срезать (так?): как проедет он, и взгляда не бросив на чахлые кусты, а чуть раньше… час прошел, как приземлился самолет, затянулся ритуал встречи, а народ, выстроенный вдоль дороги, ждет, лишенный СЧАСТЬЯ лицезреть ПРАЗДНИК ВСТРЕЧИ у трапа,- на всю страну трансляция, а они не видят, Махмуд до деталей разработал ШАГИ:
первый шаг (но прежде высунулась голова!., и - шквал, бьющий… нет, струей бокового воздуха относимый в сторону, чтоб Самый не пал под его напором) на дрожащую ступеньку трапа - крики "Ура!", волны лент, цветов, усиленные мелодией (и охраной), еще шаги по ступенькам, их одиннадцать, чтоб ступить на землю, точнее - ковер, шаг этот чертова дюжина, а как закрепился ногами, выбрав стойкую позицию,- и на шею надевается, Мисс-красавица на манекене тренировалась, такое ответственное задание!., и станет эта мисс завсегдатаем Салона Сальми,- лента с Золотой медалью, тяжелая такая штука, Почетного гражданина города, ключ от которого, с примесью платины, был вручен в прежний приезд; шага два-три еще, чтоб приблизиться к кучке (стайке?) аксакалов, нумерация четко проставлена на Программе встречи, каждый пункт шлифовался - подует-дыхнёт и натирает-втирается, чтоб блеск был, ни одной чтоб царапинки-прокола! и Самый, а точнее шли друг к другу навстречу, Самый и аксакалы,- Магомет к горе, а гора, нет, не гора, а горы с седоглавыми вершинами, ибо аксакалы, вымуштрованные Джанибеком, а тем - в радость это,- к Магомету, грех на душу такое сравнение, но Джанибек переступит, готовый жариться в адском огне, лишь бы удался ритуал встречи; еще полшага, и Старейшиной аксакалов (а песня летит над головами, и, как рефрен, крылатые слова, которыми Самый в прежний приезд одарил край, переиначив "Широка страна моя…" в "Широко шагает край!..") вручается гостю Памятный меч.
О!..- тут с красной строки,- сколько пришлось перетерпеть из-за меча: и колдовали над ним, чтоб разил врагов (за океаном?), и натирали маслами пахучими, и тряслись, чтоб ножны не очень сковывали, а на них - игра тысяч ДРАГОЦЕННЫХ красок, а еще и убедить музей, заворожив его бесценную шефиню-шахиню, что меч попадет в руки Самого (царя? императора? легендарного воина?..), и успокоить заодно витающий над мечом, аура такая, дух богатыря, кому меч приносил победы над… отвлекаться не надо! и увлечь заманчивыми дарами ювелирцех, ибо меч - зацепка, к нему и довесок еще есть, чьи граммы и караты потяжелей меча: перстень с барельефом, где на белом золоте ЕГО портрет.
…и вот, вручается меч!..
Но пора в дорогу (Самый устал).
И, как стрела,- вжик, проскочил-проехал, лицезреть народу, как он СЛЕДУЕТ, не удалось, окаменевшее лицо да густые брови.
А как проедет, такое начнется!., ринутся к автобусам, давя под ногами нерасторопных: в сводке, которая ляжет на стол к Джанибеку… но просмотрит он их ПОСЛЕ отъезда Высокого гостя: обмороки - столько-то, дотошные какие, всякую чепуху ему на стол, раненые: легкие и тяжкие, грамотеи! поправил: тяжелые, пусть сестры Аббасовы и постараются, ИЗЛЕЧИТЬ ВСЕХ! подчеркнул, ну и смерти тоже, а причины: задавлены, сердце, солнечный удар и так далее, никто не застрахован от солнечного УДАРА.
Да, не забыть! про девочек!., нет-нет, поднесли корзины Высокому гостю, янтарные гроздья, символика лишь, как это в священной книге? напряг память, нет, не вспомнит, а кичился как памятью!., заглядывать не будет, как мог такое забыть?! Сразил однажды Шептавшего, ПРОДЕКЛАМИРОВАВ, вспомнил! что-то игривое про девичьи гроздья, а тут отвлекли, закрытый отчет по итогам визита, где абзац про передвижную бурильную установку "Шельф-2", которую, смотри справочник по глубоководному бурению, сняли с проходки в море и подогнали к Приморскому парку, к стенке, так сказать, бетонной, выполнив дорогостоящие (сколько?) и сложные (техническое приложение к отчету) ДНОУГЛУБИТЕЛЬНЫЕ работы с постройкой помоста, соединившего плавучую буровую с берегом,- для праздничных церемоний, акробатики, гирлянд и прочего,- и все расходы, любимые Джанибека нули!., в одном-единственном экземпляре, умилили в отчете усмехнулся даже! - конечные копейки, никаких округлений! Из отчета Махмуда (приложены): "вспыхивали все краски радуги, а в букет звонких мелодий вплетались зажигательные ритмы танцев,- ах, каналья! ах, шутник!..- и город превратился в гигантский концертный зал, и танцы, хороводы возникали всюду на импровизированных,- молодец Махмуд! - подмостках и сценах…", руку приложил и Аскер Никбин, чьи строки… нет, ради бога, умоляю, чтоб имени моего не называли!., легли на страницы,- и рулевой там, и знаменосец весны, с большой буквы все эти титулы-эпитеты, и зодчий, и первоцелинник (?), и комиссар (священной народной войны), "пройдут века…" ну и так далее, дескать, "будем помнить эти священные дни" (гостевания Высокого гостя,- взгреть бы грамотея!).
Но меркнут государственные страсти перед ревностью v юного создания дочери Джанибека, которая, видите ли, не желает, чтобы ЕЕ Бахадур… и она обратилась к нему с вопросом и назвала Ученого секретаря Совета Экспертов, ту, с которой он вытворял всякое такое, что… и сердце учащенно бьется, и гонит, гонит от себя!., ну о протекционизме и прочее.
- А вы,- спрашивает у Бахадура,- знаете ее?..- И дрожь в голосе.- Мы с нею недавно познакомились. Бахадур опешил, но виду не подает:
- Да, знаю, ну и что?! - И дерзость в голосе. У дочери бледные губы:
- Что вы можете о ней сказать?
- Толковая девушка, полиглот (!!).
- И только? - Гулко стучит сердце, а в глазах любопытство, будто впервые Бахадура видит.- И вы ее по-прежнему любите?!
Как это их оставили вдвоем? Но тут вошла Сальми:
- Вы одни? - И такой взгляд, будто он съест ее дочь. А та впечатлительна, как она сама, чутка до болезненности и властна, как отец: '"Ах, ты чувствуешь безграничные возможности, и тебе еще условия, чтоб их реализовать! в бутылку загнан джинн, вырваться бы ему на волю, так, что ли?! А если та, с которой познакомилась (из Совета Экспертов), к тому же талантливая рассказчица, чуть-чуть присочинит, нагнетая экспрессию, то уже тебе не уснуть: будто не с тою он, а с тобой, то жар набегает к щекам, то в горле пересыхает, и пальцы холодные как ледышки.
Она слушала Нису, сидя в кресле, и злилась - будто кто-то посягнул на ее игрушку! И когда мать позвала, нервно бросила: "Что тебе?!" - слилась с креслом, и нетерпеливый взгляд к той: "А что дальше?"
Нет, определенно дар Шехерезады: "И вот наступило утро…"
Пришло время расставания, а встать не может, ноги не держат, иглы колют в пятки, сначала больно, а потом щекотно, так бы и сидела, слушая, как та рассказывает. Всю дорогу, пока шли, придиралась к матери: "Как же ты договорилась? жди теперь машину! - И на шофера, когда он резко притормозил: Так ведь убить можно!" Шофер на пенсии, но специально для них, когда приезжают,- молчит, ни слова, дабы не лишиться заработка. А Сальми про себя: "Еще хватит его инфаркт на полном ходу…" - разыгралось воображение: машина врезалась в столб!.. Свинцовые металлические ворота медленно открываются, автоматика. "Надо, чтоб прикрепили к ним шофера молодого…" Нервно хлопает дверцей дочь и, не оглядываясь, идет к особняку, а-ля их посольство в центре, ни весу, ни престижу, для виду только ширма, что держава наша Союз независимых, но зато неплохие здесь получки-прибыли, да еще номера люкс для приезжающих вождей, как это в старину было? да! туземцы!.. (а Джанибек и есть туземный вождь).
Дочь долго не уснет. Губы той, которая рассказывала. Ее глаза. Ее руки. И ее голос, никак не отвяжется, и два передних зуба, с щелочкой между ними. Луна ярко светит, и она босыми ногами идет к холодильнику, ибо ему (кому?) захотелось пить, и снова теплая постель, и он, Бахадур… Белое, как кусок луны, плечо. Вздремнет, и кто-то снова будит ее: что? не заболела? Ах да! "Три дня после и три - до!" Но страшно: а вдруг не начнется?