- По мужу? Он бы нищим был, кому нужны его знания, его наука переливать из пустого в порожнее? Своих демагогов и там хватает! Вчера вот…- и рассказывает в подробностях, у кого что вырезала,- за такую операцию ТАМ платят двадцать тысяч!
Племянник тут же пересчитал в уме, перемножив пять тысяч (операций) на ее ТАКСУ:
- Да, тетя, десять миллионов.
Алия сама давно посчитала и потому поправила племянника:
- Прибавь еще ноль.
- Почему? - мол, он посчитал правильно.
- В долларах потому что!
Золотые нити для Алии не пожалела Лейла, а на очереди - самая младшая, Асия, "неудачница", как говорит о ней Айша, добавляя: "и странная", а Лейла не возразит, отчасти соглашаясь, отчасти противясь, хотя язык у нее не повернется сказать об Асие такое: и вышла замуж не как все, будто в пику Айше, и рано овдовела, и непонятные ее рассказы о том, что к ней является, и чаще по ночам, живой Ильдрым.
Кто на них не похож - странный, так у всех водится, и Аббасовы - не исключение. А начало им - тем, кто не от мира сего,- шут, чудак-человек, чьи действия непредсказуемы, как у Асии; впрочем, и блаженной ее не назовешь.
Асия для Лейлы как дочь, немалая разница в возрасте, и отчего-то лишь с ними, как кажется Лейле, у нее добрые отношения. Может, потому, что они не живут здесь? Именно к ним домой, а не к себе, где живут мать с Айшой и братом, впервые пришла Асия после того, как, обвинив в смерти Ильдрыма родичей (Хансултано-ва), исчезла; появилась, узнав, что Расул с Лейлой гостят здесь, приехали на какой-то симпозиум, а это был Континентальный Курултай (съезд) Камышологов, на значке три Ка, стоивший, подсчитывает кто-то на Счетах Истории,- шесть нулей, уже пошли эти нули, нет-нет, новыми, какие еще старые?! пришла к ним Асия и ночевать осталась.
Айне, самой старшей, некогда было возиться не то что с Асией, а и вообще с кем бы то ни было, вся о себе и для себя, начало цепочки сестер, и первая замуж, за знаменитого поэта Аскера Никбина; Айша горела на поприще и стала как уголь - вся семья у нее на руках (или плечах?), а вот с Асией языка не нашла; ну и Лейла - единственная из старших сестер, которая оказывала внимание Асие, пока не уехала с Расулом в свое далеко. О гибели Ильдрыма они узнали от Аскера Никбина, он представлял свой Край на каком-то поэтическом форуме, а это было, если расшифровать пятикратно сложенные на значке витиеватые Вэ на фоне голубой, как купол мечети, эмали,- всемирное Величанье Великого Врачевателя Востока (или Воспевателя, а может, и Возмутителя, шутил Аскер, думая о семи Вэ); о юбиляре по-разному говорилось представителями частей света, и даже споры по произношению имени: одни утверждали Ибн, другие отстаивали Авн, а третьи - Аадон,- шутка ли, полторы тыщи лет прошло!
Арабы, таджики, персы, узбеки, иранцы (и казахи) - каждый считает его своим, и евреи тоже, даже армяне… А коль скоро траты на чествование наши, и он - НАШ, но и здесь у нас тоже нет согласия, и зреет, зреет ропот, и каждый обходит его этническую принадлежность (считая в душе, что он - ЕГО), мудреные выкладки Аскера Никбина, а Расул его вовсе не слушает.
А между тем здесь, на величании, точнее - за кулисами, снова бубнит какой-то' чудак, Исторический, так сказать, Счет (но кому? спишут долги!) семь нулей и перед ними цифра внушительная, да нет же, ведь сказано: кто теперь считает старыми?!
А об Асие рассказал Аскер, как она накинулась на Хансултанова, хотя тот никак не причастен к трагической гибели Ильдрыма. И спорили с Расулом.
"При чем тут техника безопасности? - удивлялся Аскер.- И потом: Ильдрым ведь мог не согласиться, сами они всей бригадой вызвались поехать на экспериментальное основние в море".
"Ну да, поверили светиле Хансултанову!"
"К тому же,- продолжал Аскер,- небывалое буйство волн! (неспокойное море из-за недр, неспокойная земля (тоже из-за недр), но землетрясение еще не скоро). Да и как без риска, если такая заманчивая идея - добраться до немыслимых глубин!"
"Мезопласт, кажется?"
"И ты наслышан?" - удивился Аскер.
"Риск! Это не риск, а чистая афера!"
"Ну вот, чуть что, ты уже крепкие выражения, еще преступление, скажи, чтоб недруги наши услышали! А впрочем,- сразу отступил Аскер, выдохся, очевидно, на вечере,- может, ты и прав, но если б знать заранее!"
"Спешим в новые глубины,- это Расул,- чтоб вконец море…- не докончил,даже по старинке работая…- снова не докончил, махнув рукой.- И правильно сделали, что1 законсервировали идею!"
Когда прощались, Расул - неудобно ведь, надо интерес проявить к творческой личности родственника - спросил о его планах, и Аскер, окрыленный вниманием, сначала как бы нехотя, а потом все более разгораясь ("Ты разденься, сядь, куда торопишься?" - "Нет, я и так засиделся у вас, ты ведь знаешь, я по ночам работаю, приду, посплю немного, а там до утра!"), еще долго, стоя у двери и держась за ее медную ручку (Расул привез из родного дома и прибил к двери), рассказывал о новом жанре, который его занимает.
"Нечто эссеистское,- так он выразился,- вроде,- пояснил, еще более запутав,- гражданской тыща одной ночи".
Расул не стал уточнять, дабы не длить это затянувшееся стояние, испарина на лбу Аскера под меховой шапкой, но все же заметил: "Ты ищешь героические темы, чтоб прославить, как ты говоришь, "нашу маленькую нацию". Что ж, похвально. Больше о родственниках, правда,- улыбнулся, вспомнив о его Героической Поэме, на всю страницу молодежной газеты, еще в пору сватовства, с бледными, штрихи лишь да контуры, иллюстрациями и эпиграфами, взятыми, как потом признал Аскер, из недавно выпущенной толстенной книги пословиц Абулькасима, запомнился один, что-то о джигите и трусе: то ли "джигит умирает в бою, а трус - в постели", то ли "джигит умирает лишь раз, а трус - тысячу" (и лишь на тысяча первый - по-настоящему),- поэма о славном Кудрате-киши, деде их будущих с Расулом жен, о том, как неистово бился сын пастуха с английскими оккупантами и турецкими аскерами.- Я бы на твоем месте, чем не героическая тема? об Ильдрыме написал, тоже родственник, но достойный!"
"Об Ильдрыме?! А что, ты прав! - захватила Аскера идея Расула, хотя сам раньше додумался, но решил Расулу выразить благодарность? что дал ему тему, хитрость такая маленькая: кому поможешь - того полюбишь (в копилку афоризмов Абулькасима).
А Расул, проводив Аскера, долго не мог успокоиться, какое-то сожаление (или кощунство?), что подкинул идею, непременно скомкает ее Аскер, и имя Ильдрыма нечего зря трепать, чистейший парень, им всем не чета! да и Асия неизвестно как отнесется. "Что же ты, а?" - укоряет его будто Ильдрым, и в глазах, источающих добро (таким запомнился),- сожаление.
И- Лейла думала об Асие, опасаясь, как бы горе не сломало ее. И отчего-то вспомнила, как Асия в далеком-далеком вчера, когда Аскер Никбин появился у них на правах жениха старшей сестры Айны, вдруг подошла к нему, встала перед ним и дерзко спросила:
"А вы ушами шевелить умеете?"
Невеста ахнула, их лидер Айша возмутилась, а жених нагнулся к Асие, маленький такой цыпленок, и поцеловал ее в черный лобик:
"Непременно для тебя научусь, буду шевелить ушами".
Лейла потом стыдила Асию.
"А ты посмотри и увидишь!" - та ей.
"Что?" - не поняла Лейла.
"У него одно ухо длиннее!.." И уже обе сестры, а разница между ними немалая - (Лейла кончает школу, Асия только учиться пойдет), хохочут при виде Аскера: у него и лицо косое, и сам он как "инд гушу", или "индийская птица", а попросту - индюшка или индюк.
Айна, самая старшая, торда институт кончала, была на шестом, проходила практику у знаменитого нефролога Адамсона, и он произносил ее имя с ударением на первом слоге: "Ну-с,, какие тайны у нашей Айны?.." А тайна, что выходит замуж. "О!.. Быть женой поэта!..- И вздохнул отчего-то.- А впрочем, на Востоке иначе…" - и не стал уточнять.
И разочарование Лейлы, нет - страх! ужас!.. Когда в анатомичку попала и увидела, как двое здоровенных мужиков в серых халатах, засучив рукава… и в гулком зале вдруг окрик: "Кто ее сюда впустил?!" Лейла онемела, приковали ее будто к полу, а те, мужики эти, над тушей склонились, красная, огромная туша, Лейла сначала решила, что… а это человек!., выскочила, весь день слонялась по городу, никак не придет в себя, а утром забрала документы, ком в горле, обидно, что послушалась Айну, подалась в медицинский, год потерян, мать охала: "Куда ж ты теперь?" А Лейла и сама не знает, куда вдруг пришло в голову первое попавшееся, ехала, забрать документы, в трамвае, и две девицы болтают, и одна "Мечтаю в театральный!.." - и Лейла выпалила, отвечав матери: "В театральный пойду!"
Айша возмущалась, но помогла: институт в ее районе где она молодежный лидер.
Но Айна вела себя так, будто Лейла оскорбила из почти родовую специальность, впрочем, никакой обиды, так показалось Лейле, тем более что цепочка не прервет ся: сначала Зулейха поступит, а через год Алия, и ста нет впоследствии знаменитым хирургом (а Зулейха - опытным диагностом).
Так у Лейлы всегда: начнет лепить и думает, вепс миная. А на защите (Айна была беременна), еще кан дидатской, сидел Адамсон в президиуме, почти слепой но видит! и очень быстро выпустил ее на защиту: голов ясная, пять часов не вставая сидел, пока защита шла, n выступал сидя, придвинув к себе микрофон, и с неотрг зимой логикой выявлял суть работы Айны, чего не сумела она сама,- и успех, хотя Айша, уже молодежны, лидер чуть ли не городского масштаба, специально говорила в порядке профилактики, ибо ничто нельзя пускать на самотек, с ректором об Айне.
Айшу так и не удается завершить, подолгу глядит Лейла на нее, что-то поправит, и не поймет, что еще?! Крутит в руке и так, и сяк, но что? Обилие тряпья, лоскутки, какие-то пышные усы и бороды, которые легко приклеиваются, и ты уже аксакал, густые брови ждущие достойной головы, ОХ УЖ ЭТИ НАМЕКИ густыми бровями, КОГО НЫНЧЕ УДИВИШЬ?
Расул, помнится, уловил про густые брови, и его поразила дерзость Лейлы, но виду не подал, а та понятия не имеет, и уже поглядывает на удлиненную макушку и острый подбородок, и патриарх в чалме, кого-то напоминающий, но кого?
Асимметричные лица, вкривь и вкось, свадебные и траурные наряды, пригодятся и те и другие,- не комната, а Шахский Дворец, который скоро переделают под Дворец Бракосочетания, и лишь Лейле известно, МАНЕВР, УВОДЯЩИЙ ОТ СОБЛАЗНА РАЗГАДЫВАТЬ ШИФРЫ, какими узами связаны куклы, и связаны ли вообще?
_ А мужей не думаешь?
_ Тебя, что ли? - и берет в руки патриарха, поправляет ему зеленую чалму, случайное совпадение с цветом, но уже мнится символ ислама, лицо искривлено болью, встревожен, будто только что, кривя душой, зажег проповедью толпу, и она ринулась рушить и жечь, и вот-вот сбросит чалму с головы, чтоб хоть перед кем исповедаться. Но поймет ли, оценит кто эту исповедь (проповедника?), если уже беснуется чернь?.. На мертвенном лице испуганные глаза, ИЗ ПРЕДЧУВСТВИЙ РАСУЛ А.
Да, целая корзина, сплетенная из светло-желтого камыша (а ручка из черенка виноградной лозы), набита куклами, где и старые есть, отслужили свое, и шах, и шахиня, и их единственная дочь, и плешивый, из восточной сказки, могут повторить спектакль.
А потом Лейла плешивого взяла, разглядывает," Расул вспомнил, как долго она с куклой возилась, и плешь чтобы была заметна, ярко горела, как начищенный до блеска медный пятак.
Плешивый - только имя, а красавец, и если на голову высокую каракулевую папаху, и плешь не увидишь. Бахадура, когда он приезжал к ним, повела в свой театр, на восточную сказку.
"Он на меня смахивает, твой плешивый",- сказал Бахадур.