- Стоп! - Андрей увяз в болоте выше колен. - Взять левее! Левее!
Раздвигая руками камыши, отделенный Поздняев и Тишка-мокрые-штаны подались влево, видел Андрей. И верно, там было мельче. Вано, поддерживая Полянцева, повернул туда же, за ними следом - Шишарев и Сянский с Рябовым. Рябов ковылял, припадая на левую ногу. У Сянского на голове, как булыжник, все еще была каска. Каска бросала тень на лицо, и лица не было видно. На полшага впереди Марии, боком ступал Саша, открывая ей путь в камышах, она тянулась за ним. Андрей вдруг рассердился: оказывается, люди не разучились влюбляться! Он видел, с какой осторожностью, как заботливо Саша вел Марию, видел, как завороженно смотрел на нее. И не выдержал, прикрикнул раздраженно:
- Поворачивайтесь живее! Не по бульвару гуляете!..
"И с чего это я? - спохватился. - Идут, как и можно идти по болоту. И правильно делает парень - помогает девушке. И чего окрысился?" Он понимал, что возбужден сейчас и потому несправедлив. Но сдержаться уже не мог, сказывались усталость, состояние подавленности, неясность обстановки и еще злее додал:
- Живее! Поняли?
Мария заторопилась, наскочила на кочку, чуть не упала. Саша успел подхватить ее и, убыстрив шаг, тащил за собой.
Данила, прихрамывая, плелся сзади. Замыкающими шли Петрусь Бульба и Пилипенко.
Подошли к медлительному ручью, принявшему в себя темно-зеленый цвет болотной травы. Ручей - шириной в два шага - разделял болото и поляну. Поляна была на том берегу.
До Андрея донесся горьковатый запах костра.
Все двигались на костер.
- Давай, лейтенант, - услышал Андрей голос Семена.
Семен стоял под оголенными березами, не добравшимися до ручья. В мокрые комья свалялись рыжие листья.
Андрей вдохнул сырой и пряный запах начинавшейся осени.
Перешли ручей.
Впереди, вдоль поляны, темная, как бы застрявшая здесь от сумерек, полоса кустарниковых зарослей, а за ними опускалось прохладное небо.
Все уселись у костра. Полянцева и Рябова посадили в середину. Протолкнулся туда и Сянский - теплей и удобней.
- Каску сними, - сказал ему Андрей. - Дай голове отдохнуть.
- Забыл, - смутился Сянский, он стал развязывать ремешки под подбородком.
- Боится простудиться, - дернулись в ухмылке рыжие усы Данилы.
- Каска каской, - раздувая ноздри, пробормотал Сянский. - А после дел таких воспаление легких, как пить дать.
- Воспаление легких, говоришь? Хм... - пальцами поскреб Данила лоб, будто иначе не сообразит, что к чему. - Не представляю. Ну не представляю. Еще не видел солдата, который бы заболел... Раненых, убитых, сколько хошь, а больных, нет, не видел. А?
Валерик приволок охапку сучьев, кинул в костер. Между наваленными сучьями юркнули космы слабого пламени и скрылись в набрякшем над костром дыму. Слышно было, как ветер рылся среди шипевшего хвороста. Потом пламя снова вспыхнуло и, уже не сдаваясь, рвалось вверх. Дым заставил Андрея откинуть голову назад, он провел рукой по заслезившимся глазам. Он улегся у костра на мокрой от росы траве. Земля еще не успела нагреться, он дрожал от холода.
На толстой перекладине, переброшенной на рогатые жерди, висели котелки и каски. В них кипела вода. Данила хозяйственно достал из вещевого мешка несколько пакетов концентрата пшенной каши.
- Последние, - с сожалением покачал головой. - Поедим, и харч поминай как звали...
Он сорвал обертку с пакетов и бросил желтые квадраты концентратов в кипяток. И все с удовольствием вдохнули в себя ароматный, сладкий запах. До чего вкусно пахнет пшенная каша! Раньше такое и в голову не пришло б... Ложки оказались не у всех. А каша готова. Золотая каша. Божественная каша... Валерик протянул свою ложку Андрею:
- Товарищ лейтенант...
Андрей взглянул на Марию.
- Ешь. - И пальцем показал Валерику: дай ей.
Мария покачала головой: нет.
- Ешь!
Саша умоляюще смотрел на Марию: бери, бери, ешь...
Мария стала есть. Валерик зло взглянул на нее: у-у, не могла отказаться...
Данила тронул плечо Семена:
- Товарищ политрук... возьмите... ложку...
- Кормите Полянцева.
- Я покормлю. А вы, слушайте, ешьте, товарищ политрук, да? - сказал Вано. - У меня есть.
- Вано, трясця твоей матери, - усмехнулся Пилипенко, - как она у тебя не утопла, ложка?
- Рыбы, слушай, не догадались вытащить из-за голенища.
Вано начал кормить Полянцева.
- Так, товарищ политрук, вот вам ложка, - напомнил Данила.
- Рябову. Раненых кормить в первую очередь.
Ложка перешла в руку Рябова.
- Товарищи командиры, - посмотрел Петрусь Бульба на Андрея, на Семена. - И у меня ж ложка сбереглась. Возьмите. Хоч вы, хоч вы...
- Рядовой Бульба, приступить к еде! - шутливым приказным тоном произнес Семен.
Мария, перестав есть, молча уставилась на Андрея: кому дать ложку?
- Отделенный, ешь, - сказал Андрей.
- Тебе что, помочь? - взглянул Пилипенко на отделенного, сидевшего рядом.
- Ничего. Я левой.
- На те пальцы, которые ломаные, плевать, и без них обойдешься, обнадеживая, сказал Пилипенко. - Плевать. На войне самый главный палец спусковой. Его и береги. - Он смотрел, как неловко опускал отделенный ложку в котелок, проглотил слюну, отвернулся: вкусный запах изнурял его и лишал терпения.