- Не туда! - криком остановил ее Андрей. - В кустарник! - Это относилось ко всем.
И все бросились в кусты.
Из кустарника следил Андрей, куда направлялся самолет. В первый раз был он рад, увидев над собой вражеский самолет: "рама" - разведчик, Семен тоже не спускал с самолета глаз. Самолет забирал влево, один раз немного снизился, лег на крыло, и поплыл дальше - влево, влево. И пропал, словно утонул в облаках.
- Спасибо проклятой "раме", - дорогу нам показала. - Семен выбирался из кустов.
- Вот именно. Куда "рама", туда и нам держать путь. Влево, только влево. Туда отправилась на разведку. Есть, значит, что разведывать там...
Влево - это прямо на север. "Ну, конечно, в той стороне наши войска. Как об этом сразу не подумал!" Надо спешить. Нельзя терять время. Могут снова отойти.
- За мной!
Шаг, второй... Пятый, шестой, седьмой... Восьмой, девятый... Много шагов. Андрей обрел цель, а вместе с нею и надежду. С каждым шагом походка становилась тверже, решительней, будто шел туда, где ждала его победа, во всяком случае, военный успех.
Шишарев отстал метров на сто, Сянский с Тишкой-мокрые-штаны, и Рябов, и Данила едва плелись позади.
Андрей остановился. Рядом остановились Валерик, ступавший с ним шаг в шаг, Вано с Полянцевым, Саша, Пилипенко. Пилипенко выпустил из рук пулемет - отдохнут руки малость.
- А ну, подтягивайсь! Не отставать! Подтягивайсь!
Андрей был спокоен, и голос его выражал это спокойствие.
Подходил Шишарев.
- Дух весь выпустил, трясця твоей матери? - процедил Пилипенко.
- Сбиты ноги когда и ноют кости, дорога даже в рай не радует.
- Зачем, к черту, рай? Хоть куда-нибудь добраться - попить, пожрать, поспать. Вот тебе и рай будет.
Шишарев покорно склонил голову: "Простые слова сказал человек, а красиво как да правильно".
- Да, Гаррик...
Подходили остальные.
И снова в путь. На север, на север.
2
Впереди, далеко, обозначилась полоса леса.
Но начинался лес гораздо ближе. На поляне, как стражи, стерегущие дорогу в лес, появились две березы, старые, высокие и толстые, с поникшими поредевшими вершинами, словно им давно надоело стоять вот так, в одиночестве. С нижних длинных ветвей на верхние, на самые макушки, перелетели три вороны, шумно хлопнув крыльями, недовольно и грозно картавя. Шагах в тридцати от тех двух берез, навстречу вышла еще одна береза, потом - несколько берез вперемежку с осинами. Потом пошли ели, становилось теснее. Лес, лес.
Тускнеющий свет иссякающего дня остался позади, там, на поляне, а здесь, в лесу, уже владычествовала ночь. Андрей забеспокоился.
- Подтягивайсь! Подтягивайсь! Держи на мой голос!
Подтягивались. Подходили к широкой сосне, у которой Андрей стоял. По походке, по голосам узнавал тех, кто подходил. Пилипенко? Он. Мерный перестук катившегося пулемета подсказал, что он. И сердитый голос Пилипенко: должно быть, наткнулся на кого-то.
- Смотришь, как баран в воду, трясця твоей матери!
И Сянский приближался - он откликнулся, защищаясь:
- Темнота чертова. Не видно, куда ногу ставить.
Андрей все время вслушивался: то ли показалось, то ли в самом деле улавливал отдаленный гул бивших орудий. В ту сторону, где слышалась артиллерия, и направилась "рама".
- Орудийная стрельба, точно, - подтвердил Семен. - Где-то там линия фронта.
- Где-то там, - задумчиво согласился Андрей. - Задача установить где, и как добраться туда. Вано! Саша!
В темноте два голоса одновременно:
- Да?
- Есть!
- Давайте, ну влево, что ли, поразведайте. Время - час; если понадобится - немного больше.
Вано и Саша вмиг исчезли.
- Пилипенко.
- Я!
- Передай пулемет Петрусю Бульбе. Бульба! Взять пулемет.
- Понял.
- Ты, Пилипенко, подайся вправо. Те пошли влево, тебе вправо. Ясно? С Сянским.
- Самое с ним в разведку, - беззлобно хмыкнул Пилипенко.
- Конечно, нет, - поддакнул Сянский, обрадованный, что Пилипенко не считает его подходящим для разведки. - Конечно...
- Исполнять!
Андрей почувствовал, в нем закипала ярость. На войне все, что есть в человеке, становится особенно заметным, ничто не в состоянии он утаить. Особенно проступает дрянь, если он подлец. "Сянский дрянь, определенно". А почему, собственно? - спохватился. - Почему?.. Он просто борется за свою жизнь, ничего другого у него нет, как у всех на войне. "Все равно, дрянь".
Андрей напряженно ожидал: что выведают разведчики?..
Пилипенко с Сянским возвратились скоро, через три четверти часа. В лесу, неподалеку, обнаружили хутор.
- В крайней хате огонек, прикрытый рядниной на окне, - сообщил Пилипенко.