- Роман Харитонович, - сказал Андрей, - давно сюда вошли немцы?
- Пять дней назад. - Роман Харитонович опустил голову. - В семь с половиной утра.
Помолчали.
- Как называется ваша деревня? - спросил Андрей.
- Белые ключи. - Роман Харнтонович произнес это так, словно испытывал удовольствие, что деревня называется Белые ключи. - Здесь, рассказывают, у родника под березами поставил хату первый поселенец. Вода от березовой тени была белой. Отсюда и Белые ключи.
- Милое название, - улыбнулся Андрей. - Ключи...
- Вполне, - поддакнул Семен. - Город так не назовешь. "Водопровод", что ли? Если по аналогии...
- У городов свои прекрасные имена. Москва. Киев... - Роман Харитонович снял очки, большими и средними пальцами протер стекла, снова надел.
- Еще вопрос, Роман Харитонович.
Роман Харитонович перевел взгляд на Андрея.
- Слушаю вас.
- Как пройти в лес? Понимаю, околицей деревни. Но что там будет у нас на пути? И далеко ли до леса?
- Километра три с половиной. Если напрямую. А препятствий, собственно, никаких. Мимо сельского базара, на родники, через овражистый луг и - в лес.
Помолчали.
- Вы что ж, Роман Харитонович, один? - поинтересовался Семен, чтоб не длить молчания.
Роман Харитонович откашлялся в кулак.
- Я директор этой школы. Жена с сыном, Викентием, тоже учителя, эвакуировались, я не успел: все так внезапно получилось. Как видите, застрял.
- И лейтенант, - кивнул Семен на Андрея, - учитель. Только кончил педагогический институт, и - пожалте - на войну.
Роман Харитонович слегка приподнял брови, посмотрел на Андрея, будто этого быть не могло. В командире с изнуренным, шершавым лицом, с утомленными красными глазами, в рваной, с пятнами пота, засохшей крови, подпалин, въевшейся грязи гимнастерке, почему-то не представлял себе учителя.
- Вот я и в школе, - с усмешкой произнес Андрей.
Все умолкли.
- Вы сказали нашей сестре, что в деревне завелись полицаи? - прервал молчание Андрей.
- Не завелись. Уже были. Во все время советской власти были. Но мы не знали об этом. А теперь объявились.
- Много их?
- Не скажу. Не знаю. Стараюсь не показываться в деревне. Картошка на огороде. И хлеба есть немного. И немного Сахара и чая. И керосин для лампы есть. Спичек маловато, но приспособил трут.
- Ну, полицаи. Крысы. А немцы?
- Немцев нет. Немцы вступили и двинулись дальше. Полицаи, говорили мне односельчане, есть. Хуже немцев. Позавчера приходил их главный. Работал когда-то в сельпо, известный у нас вор, да все сходило ему с рук. Приходил. Предлагал старостой быть. Человек я, так сказать, беспартийный и прочее такое. "Какой я староста? - отбивался. - Разве тем, что стар... Молодой больше подойдет". А потом обо мне забыли. Нашли подостойней. Да и дел у них!.. Убивают. Своих. То есть наших. Вот и вся моя информация, развел руками Роман Харитонович.
- Ну, с полицаями справимся, если сунутся, - посмотрел Андрей на Семена.
- А кто бы ни сунулся, полицаи, немцы, придется справиться, - скривил Семен в усмешке губы. - Другого выхода у нас не будет, если сунутся.
Роман Харитонович наклонил голову.
- Вероятно, ни с кем вам не придется справляться. Как ни говорите, а школа. Табличка у входа и на немецком языке предупреждает, что школа. - Он пожал плечами: на школу не нападают. - Школа то же, что открытый город. Еще раз пожал плечами. Потом: - Вам подкрепиться надо. Пожалуйста, картошка. И хлеб. Чай. И не вздумайте отказываться, - поднял руку. - Не время реверансов. Сам воевал. В гражданскую. Понимаю.
- У нас же рота, Роман Харитонович, - благодарно улыбнулся Семен. Съедим мы ваш запас, и волей-неволей придется вам показываться в деревне.
- Придется...
- Что ж, кликну наших кашеваров, - выглянул Семен в коридор. Данила! Мария! Идите варить картошку. И чай вскипятите.
- Идем! - отозвалась Мария.
- Дело хорошее, - заблестели у Данилы глаза, он уже стоял рядом с Романом Харитоновичем. - Вот закурить кто б дал, - страдающе произнес.
- Извините, не курю, - покачал головой Роман Харитонович.
Семен достал из кармана две смятые папиросы, последние, протянул одну Даниле.
- Спасибочки! Махры бы... - простонал тот. И жадно сунул папиросу в зубы.
- Так пойдемте, товарищи. Разведу огонь. У меня большой казан. И большой чайник.
Роман Харитонович, Данила и Мария ушли.
- Подкрепиться, верно, дело хорошее, - сказал Андрей. - Но охранение - дело первейшее. Вано! - крикнул. - Вано! А Саша? Где Саша? А, вот вы. Покараульте в саду, на огороде, возле подсобок. Во все глаза! Поняли? Пожевать когда, позовут вас. Действуйте.
Вано и Саша направились к выходу.
День кончался. Но еще светлый, голубой и зеленый, не уходил он отсюда, из школы.
- А не отвяжутся от нас немцы. - Мысль эта тревожила, не покидала Андрея.
В глазах острое желание, чтоб отвязались, и шаткая надежда: может, и будет так.
- А, Семен? Как думаешь, Семен? Тем, что погнались за Рябовым, за машиной, "амба". А вот мотоциклы, что от машины оторвались и - за нами! Он молчал, смотрел на Семена.
- Пропади они пропадом! Видел же, двинулись в обход рощи. А куда? В деревню? За подмогой?
- Если выследили нас, то... - удрученно повел Андрей головой.