Порубка давным-давно заросла непроходимой чащей молодого орешника. Орешник рос даже на верху землянки и у входа в нее.
По всем сторонам делянку окружал глухой дубовый лес. "Хороший тут будет штаб для нашего партизанского отряда", - подумал я и напомнил о землянке Витьке.
- Место подходящее, - грустно прошептал Витька, - только землянка-то вся изломана.
- Ну так и что, подделаем, - успокоил я. Витька согласился.
Начался разговор о том, как и когда лучше всего это сделать.
Я настаивал отложить до воскресенья. Витьке казалась отсрочка слишком долгой, и он протестовал. Он почему-то думал, что откладывать нельзя. И мы договорились завтра в школу не ходить.
На этом и заснули.
Разбудил нас стук распахнувшейся двери.
Я приподнял голову. На улице, за окном, светало. В печи весело потрескивали дрова. Пахло хмельными дрожжами. Возле меня на голой печи грелись большие хлебные плошки с тестом. У порога в сбившейся набок шали, в телогрейке с растрепанными концами рукавов стояла моя мать.
- Моего постреленка у вас нет? - не замечая меня, обратилась она к Витькиной матери, которая, подпоясанная коротким дырявым фартуком, разделывала скалкой на столе лепешки.
- У нас. На печи вон спят.
Я осторожно нырнул под шубу.
- Далась им какая-то карта. Всю ночь, окаянные, не спали, продолжала Витькина мать, - я уж турнула их. Так нет, на печь вон забрались.
Витька улыбнулся и погрозил мне пальцем: молчи, мол.
Мы притворились спящими и даже захрапели.
Голос матери:
- Вовка, Вовк, Володька!
- Ээ...э, - промычал я.
- Вставай.
Больше притворяться было нельзя, и я лениво сошел с печи.
Витька серьезно посмотрел на меня: уговор!
Я подмигнул: не забыл, помню.
Мать, проводив меня до дому, поставила на стол завтрак и ушла на работу. Скоро прибежал Витька. Мы принесли из амбара тяжелое шомпольное ружье, достали из-за подтопка железную банку, в которой отец хранил порох, пистоны, дробь, зарядили, взяли лопату, топор и вышли.
Погода стояла тихая. Ночью выпал первый снег. Кругом было чисто, свежо и радостно. Мы уже давно миновали речку и подходили к лесу.
"Цинь... цинь... циринь..." - пискнула на опушке синица.
"Кар... кар..." - одиноко, протяжно каркнула высоко пролетевшая над нами ворона.
Тишина. Темные стволы деревьев. Под ногами треск сучьев. Где-то в стороне стук топора. Дальше, дальше и дальше.
Лес становился все чаще и глуше. Вот и сосновый бор. Угрюмый, холодный, неприветливый. На толстой, кряжистой сосне слышится шорох.
Мы остановились. На длинном ветвистом суку белка спокойно выщелачивала шишки.
Витька вскинул ружье, прицелился.
- Не надо, - остановил я его, хватаясь за ствол.
Белка встрепенулась, прыгнула и скрылась в высоких мохнатых вершинах. Витька сорвался с места, подбежал к кряжистой сосне и ударил по ней прикладом.
Ук! - вздрогнул лес.
Я посмотрел на покачивающиеся вершины и с сожалением вздохнул:
- Идем.
Витька еще раз ударил по стволу, крикнул, и мы отправились дальше. Скоро перелезли овраг, вошли в дубовый лес и по знакомой нам тропе вышли на старую порубку. Витька шел первым. Вдруг он остановился и тревожно знаками позвал меня к себе.
Я подошел.
- Смотри, - шепотом проговорил Витька, указывая пальцем вперед.
На снегу был большой звериный след.
Мы переглянулись: волки!
След свежий, потому что снег выпал только этой ночью.
Мы поколебались. О волках ходили страшные слухи. Говорили, что в соседней деревне по вечерам стая волков каждый день нападала на людей. Искусали восемь человек. Позднее выяснилось, что это была не стая, а один волк-людоед.
Тощий, длинный, он, как привидение, нападал и скрывался. И нигде не оставлял следов. Оказалось, что он ходил по дорогам и тропам, а на день прятался в заброшенном сарае. Убил его специально вызванный из районного центра охотник.
...Витька взвел курок ружья.
За время войны волков в округе развелось великое множество. А может быть, их пригнала к нам приближающаяся линия фронта. В нашей деревне волки разбойничали как хотели. Собак разрывали прямо в подворотнях. Среди белого дня нападали на стадо. Совсем недавно загрызли молодого колхозного жеребенка. А у нашей соседки тети Дуни съели козу. Съели во дворе. Подрыли под стену лаз и съели.
Витька несмело шагнул вперед. Ружье держал наготове.
След, петляя меж кустов, вел нас к землянке.
- А вдруг они... - полушепотом проговорил я.
Витька не ответил.